Белые кресты

– А сейчас она где?

– В больничку увезли, рассечение у нее, ну и сотрясение, наверное.

– А подозреваемый? Мне сказали, задержали кого-то.

– Одного удалось, он ногу вывихнул, подельники его и бросили.

– Здесь бросили?

– Нет, его же дочка убитых опознала, она и сказала, кто напал. По адресу задержали, а двое в розыске сейчас.

– Допросили?

– Я сейчас в отдел поеду, сам допрошу.

– Хорошо, я тогда пока протоколом займусь, там с улицы понятых бы.

– Сейчас организуем.

Козырев подошел к телу женщины: примерно средних лет, худощавая, ухоженная, даже следы асфиксии не портили ее внешний вид. Следователь прошелся по комнатам, где работали оперативники, и вернулся в прихожую. У входной двери висели зеркало и полка с разными предметами женского предназначения, среди которых Козырев заметил флакон духов в форме губ. Открыл крышку, поднес к носу, вдохнул запах, поставил все на место и вышел на улицу.

У автомобиля лежало тело мужчины, под которым растекалась лужа крови. Козырев, сев рядом с экспертом, поинтересовался:

– Шансов я так понимаю, у него не было?

– Правильно понимаете, товарищ следователь, не было. Так всего затыкали – живого места не осталось. Супругу вон, нелюди, задушили.

– Видел. Дочь, на удивление, выжила.

– Выжила, это уже ваша работа – выяснить, почему так получилось. А по своей работе я вам все подготовлю – не сегодня, так завтра. Сами знаете, холодильники в нашем разваленном морге не работают, тела завтра родственникам уже отдадут для захоронения.

Эксперт вернулся к осмотру, а Козырев, все еще ощущая запах духов, попытался сосредоточиться на своих записях.

К обеду тела погибших увезли, и Козырев вскоре тоже покинул место происшествия. Остановившись в центре города на светофоре, он подумал, что надо бы пообедать

Подъехав к кафе, Козырев глянул на вход и переключил передачу на задний ход, но не успел тронуться, как к машине подошла девушка. Она провела указательным пальцем по капоту и, подняв его вверх, пристально посмотрела на Козырева через ветровое стекло. После чего открыла дверцу и уселась на пассажирское сиденье, повернулась к Козыреву и произнесла:

– Обычно ты такой пыльный бываешь, когда со мной за город выезжаешь, чтобы заняться сексом. – Она потянулась к его лицу. – Ты заблудился?

– Вик, ты-то хотя бы не начинай. Знаешь же, что́ в городе произошло.

– Я знаю только то, что твоя пьяная жена опять ко мне приходила. Я же просила, я же неоднократно просила сделать так, чтобы она здесь никогда не появлялась. Мне проблемы на работе не нужны.

– Я поговорю с ней сегодня, обещаю.

– Ты это уже обещал. Я хочу понять, услышать от тебя: кто я для тебя? Ты зачем опять приехал? Думаешь, мне легко тебя видеть?

– Пообедать.

– Кто бы сомневался, вот ты весь такой!

– Какой?

– Непробиваемый! Бессердечный! Тебя только еда и секс со мной всегда интересовали! И это твое полное безразличие к моим чувствам – как можно быть таким?

– Каким?

– Ты издеваешься? – выпалила девушка и заплакала.

– Вик, извини. Я правда думал о тебе, просто сейчас все навалилось. Я не хочу тебя загружать своими проблемами, поверь, их хватает. Но зачем искать причины и повод для ссор, ведь мы и так редко видимся. Я тебе обещаю, что скоро все изменится.

– Редко видимся? А ты женись на мне, будем чаще встречаться! Я никуда переезжать не буду. У меня здесь мать больная, работа, да и вообще хоть какие-то люди, которые обо мне беспокоятся больше, чем ты!

– Если ты все решила, пусть будет по-твоему.

– Вот ты весь такой, никогда не пытаешься успокоить, уговорить, убедить, объяснить, в конце концов! Скажи, я тебе нужна?

– Я же тебе уже говорил.

– И снова ты вокруг да около! Все из тебя вытягивать надо.

– Что ты хочешь от меня? Я ничего не обещал. Вспомни, ты сама говорила, что тебя все устраивает. Ты знала, что у меня есть жена, дети. Вик, я хочу просто нормальной жизни, без всех этих головняков. Мне работы хватает, а тут еще вот это все. Ну давай, ты же взрослая девочка: не хочешь, чтобы я приезжал, так скажи, это не проблема.

Девушка толкнула Козырева и, громко хлопнув дверью, убежала. Козырев закинул руки за голову, а потом провел ладонями по лицу и выдохнул. Подкурив очередную сигарету, завел автомобиль и уехал.

Добравшись до своего кабинета, Козырев положил на стол нарезку колбасы и батон, бросив взгляд на кипу документов. Как найти время, чтобы со всем этим разобраться, он понятия не имел, но понимал, что сроки поджимают, надо все успеть до отъезда. Позвонив домой и убедившись, что все в порядке, Козырев решил еще раз изучить все заключения и собственные записи по делу о погибшей Ане Кравцовой. Он поочередно просмотрел каждую страницу, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, но ничего не складывалось. Встав из-за стола, он подошел к окну и взял в руки зажигалку, но тут постучали в дверь.

– Можно? – В кабинет заглянула женщина.

– Да, входите, – ответил следователь, убирая в сторону сигареты.

– Я классный руководитель Ани Кравцовой, директор сказала, чтобы я с вами пообщалась.

– Присаживайтесь. Меня Владимир Алексеевич зовут.

– Очень приятно, а я Марина Викторовна.

– Взаимно, Марина Викторовна, расскажите мне про подруг Ани. В частности, меня интересует Наташа Попова – они же одноклассницы с Аней были и дружили?

– Да, верно. Про Наташу особо рассказывать нечего. Успеваемость ниже средней, интереса к учебе не проявляет, но педагоги от нее ничего сверхъестественного и не требуют. Четверти закрываются, годовые оценки выставляются. По предметам, что попроще, иногда бывают четверки, а с такими науками, как математика, вытягиваем как можем.

– Если девочка не особо любит учиться, зачем она в старшие классы пошла? Можно было бы в ПТУ, получить профессию продавца, к примеру, и идти работать.

– Училище для Наташиной семьи – это не престижно. Я думала, вам сообщили.

– Что именно?

– Мама Наташи в администрации города работает. Наша школа от этого имеет некие привилегии: ремонт там, к примеру, или закупка спортивного инвентаря, или вот на экскурсии транспорт предоставить. Поэтому мы стараемся особо девочку не дергать. Ну не дано ей, понимаете? Она ведь себя даже в каких-то творческих направлениях не проявила. Аня у нас была умница и красавица, с Наташей подружились классе в шестом, она ведь новенькая была: мама у Ани учитель английского, перевелась к нам в школу, и дочка ее.

– Понятно. И первой, кто к новенькой проявил интерес, была, значит, Наташа?

– Да, стали они вместе на уроках сидеть, в буфет ходить. У нас в школе есть некие льготы для учительских детей: талоны на питание или булочка с компотом в буфете – зарплаты сейчас задерживают и… в общем, а Наташа всегда имела карманные деньги и как-то этим кичилась, что ли.

– Что делала, простите?

– Ну гордилась, что деньги есть, точнее, что всегда может позволить себе купить любые продукты в буфете, не по талону порцию, как Аня, к примеру. Наташа раньше так себе подруг искала: возьмет девочку какую-нибудь и в буфет с ней. Купит ей корзиночку с белковым кремом, угощает и спрашивает, будет ли она с ней дружить. Но как-то ни с кем у нее дружба не складывалась, а вот с Аней вдруг сошлось. Не могу сказать, что Аня бедствовала и ей нужны эти корзиночки были, но вот приняла она Наташу характерную, потому что сама Аня характером мягкая была.

– Получается, Наташа всем обеспечена и находится под покровительством влиятельной матери?

– Можно и так сказать.

– А скажите мне, Марина Викторовна, были ли у девочек парни?

– Не уверена. Вы знаете, Аня ведь девочка привлекательная… извините, была. Мальчишкам она, конечно, нравилась. Ее издалека видно было в школьном коридоре, фигура такая точеная, как у мамы, лицо приятное, голос, манера общения. Но, как Тамара Александровна говорила, Аня вся в учебе. У них такие планы были грандиозные.

– А Наташа? У нее как с мальчиками?

– Не могу ничего сказать. Популярностью у противоположного пола Наташа точно не пользуется. Хотя она в этом, может, и заинтересована, но вы же видели ее. Я не пытаюсь обидеть Наташу, но сказать, что она привлекает внимание, не могу.

– Я вас понял. А вот есть еще девочка, соседка Ани.

– Вера? Она на год младше, после девятого класса поступила в колледж, который у нас в соседнем городе открыли. Девочки общались вне школы, я так понимаю, раз соседками были. У Веры своя компания друзей, есть и старшие ребята, которые уже давно школу окончили, ученики мои, но плохого ничего сказать не могу. Слушают какую-то свою музыку, тяжелую, невыносимую просто. А что выпивают и курят – так сейчас вся молодежь у нас употребляет. Им же кроме как выпить больше заняться здесь нечем. Все в городе развалилось, раньше кинотеатр был, в музей ходили, на разные…

– Давайте не будем про раньше. Я знаю, что сейчас происходит у молодых, и очень хочется верить, что жизнь у них все же сложится. У меня к вам еще один вопрос: замечали ли вы у Ани и Наташи вещи одинаковые, ну, может, там юбки или куртки?

– Ой, вы знаете, сейчас девочки так хитрят, но это и в мое время было. Одеждой меняются. Сами понимаете, богатым гардеробом не каждый располагает, вот они и находят выход из ситуации: одна кофточку даст, взамен юбочку получит, с другой платьем и джинсами обменяется.

– Интересную вы мне информацию поведали про гардероб, не знал. Спасибо, что нашли время и смогли со мной пообщаться.

– Мне совершенно не сложно было приехать, главное, чтобы это хоть как-то помогло в расследовании. Тамара Александровна совсем плохая, говорят. Каково это матери, детей своих пережить, врагу не пожелаешь. Вы найдите виновных, телефон мой у вас есть, если что еще потребуется – звоните.

– Буду иметь в виду.

Козырев проводил женщину до дверей и вернулся к окну, чтобы наконец покурить, но в дверь снова постучали и вошел Шмидт. Капитан подошел к Козыреву, достал свои сигареты и произнес:

– Чету Чернышовых убил несостоявшийся их зять. Парень из простой семьи влюбился в девушку, но она его отвергла. Да понятное дело: дочь богатых родителей, медалистка, студентка медицинского университета. Семье девушке, конечно, такой бесперспективный не нужен был. Она с ним как вроде просто общалась, а он себе нафантазировал. Мать предпринимателя говорит, он внучке обещал, что разбогатеет и придет свататься. А обогатиться наш парень решил вот таким способом – ограбить семью девушки.

– Нормальный он способ придумал, а действительно – чего голову ломать. А тех двоих, кто с ним был, нашли?

– Нашли. Вся троица у нас. На выезде из города их перехватили. Украли у соседа машину, тот заявил об угоне, сообщил даже кто. Подельникам наш жених обещал много денег и безнаказанность, но просчитался. А сейчас с нами пытается договориться: мол, он знает, кто Аню Кравцову убил.

– О как!

– Он нам сведения, а мы ему сам знаешь что!

– Максимум, на что он может рассчитывать, так это трехразовое питание и хорошее отношение до вынесения приговора.

– Думаешь, блефует?

– Не знаю, может, он что-то и знает. Надо подумать, каким образом из него вытянуть информацию – надеюсь, она будет полезной.

– Хочешь пообщаться?

– Мне же все равно с ним диалог вести. Хотелось бы верить, что он не мнимый свидетель.

Глава 7. Подозреваемый

После сложной недели наконец наступили выходные, но Козырев не особо был им рад – субботним утром на вокзал прибыла теща. Чтобы не сталкиваться с матерью своей жены самому, он договорился с соседом, который подрабатывал извозом. Сам же Козырев собирался провести этот день на работе, надеясь все разобрать и подготовить основные дела для передачи, чтобы можно было со спокойной совестью уехать на новое место. Но вот дело под номером тридцать девять не давало ему покоя. Открыв папку и глядя на фото погибшей Ани Кравцовой, следователь силился понять, за что так зверски расправились с совсем юной девушкой.

Убрав в сторону все документы, Козырев посмотрел на часы и, придвинув к себе телефон, набрал номер кафе, где работала Вика.

– Кафе «Золотое руно», – произнес знакомый голос.

– Вик, это я.

– Чего тебе?

– Встретиться надо, это серьезно.

– Хорошо, приезжай, пока нет людей. Вечером, сам знаешь, давка будет, сегодня День строителя и десантника отмечают.

– Я думал, завтра, говорили вчера на работе. И день ВДВ второго августа, разве нет?

– Завтра воскресенье, послезавтра всем на работу, поэтому пить начинают уже сегодня! А голубые береты с понедельника флагами своими машут в тельняшках!

– Хорошо, скоро буду.

Козырев, положил трубку и уже вышел было из кабинета, но остановился и вернулся назад, чтобы взять с собой список друзей Ани.

У главного входа в кафе стояли двое молодых парней в тельняшках и беретах. Козырев прошел мимо них внутрь. Оглядевшись по сторонам, выбрал столик у окна, как обычно, и стал изучать меню, которое знал наизусть. Спустя пару минут к нему подошла Вика и спокойным тоном спросила:

– Что будешь?

– Давай как обычно.

– Хорошо, сейчас вернусь.

За соседним столиком в компании двух взрослых мужчин сидела молодая девушка. На столе стояла бутылка водки и закуска в виде шашлыков и овощей.

– Сейчас все приготовят. Пить будешь? – поинтересовалась вновь подошедшая Вика.

– Нет. Может, вечером, сейчас просто поем. Я гляжу, у вас уже гости, несмотря на столь ранний час.

– Одни и те же рожи. Вон, видел, десантники профессиональный праздник отмечают, уже шестые сутки подряд по улицам бродят, впрочем, как обычно.

– Видел, у входа столкнулся. А эти? Ну вон, что с девочкой сидят.

– Очередные дальние родственники хозяина, черти, одним словом. А девчонку я знаю, она из бараков, родители пьющие, старший брат сидит, двух младших опека забрала, а эта вон в свои тринадцать уже раба любви.

– Вик, помоги мне.

– Ты просишь о помощи? Ничего себе! Сам Козырев!

– Не кричи, мне правда нужна твоя помощь.

– Ну, смотря о чем просить будешь.

– Я про Аню Кравцову, которую убили в прошлые выходные.

– Слышала, но я ее не знаю. И здесь она никогда не появлялась. Это точно.

– У меня список есть, фамилии и имена тех, с кем Аня общалась: вот те, которые обведены, – это близкая подруга и девочки, с которыми Аня чаще всего контактировала.

– Наташа Попова – даже не знаю, кто это.

– Ее мать в городской администрации работает.

– Ни о чем не говорит. Ну как бы знаю, есть такая шишка, и все.

– А по остальным в списке?

– Ну, вот эти двое – тут помечено, что одноклассники – здесь бывают редко, в основном сидят у себя на районе; я знаю, потому что там живу. Обитают в квартире одной дамы, у которой муж на заработках чаще всего, а она молодых пацанов принимает, говорят, первому опыту обучает, не знаю подробности.

– А вот другие парни в списке – ученики музыкальной школы, написано.

– Ты смеешься? Тут таких отмутузят, живого места не останется. Вот этот Толик лоб такой, а до сих пор с бабушкой за руку ходит.

– За что их бить? И откуда ты их знаешь?

– Скрипачи они! У тебя список кого? Одноклассников и тех, с кем Аня в музыкалку ходила, в ансамбле состояла к тому же. Они на всех мероприятиях выступали, у нас тут что ни день, то праздник, лишь бы повод был. Откуда я их еще могу знать! Ну ты даешь! Местные знаменитости, так-то. Живем в провинциальном городке, все друг друга знают. Аня твоя в прошлые выходные должна была на сцене перед железнодорожниками стоять, а не… в общем, ты понял…

– Понятно, – протянул Козырев и подвинул к себе тарелку с пельменями, которую подали во время разговора.

– А вот эта Вера, она вообще с неформалами тусит на забытых стройках, – продолжала Вика. – Постоянно в заброшках торчат. Сосед мой, он же помешан на этой дичи, музыку слушает специфическую, весь дом жалуется, но сейчас время такое, мода пошла.

– А про Аню ты можешь что-нибудь сказать?

– Честно? Ничего. Я ее знаю, как и все остальные в моем окружении: девочка домашняя, умница, красавица, отличница, мелькала в местной газете – говорю же, в ансамбле она была, в нашем местном.

– Вик, у нее в личных вещах духи нашли, ну те, про которые ты мне говорила.

– «Сальвадор»?

– Да, кажется, так называется, там флакон в виде губ. Они же дорогие, откуда у школьницы деньги на такие духи?

– Может, родители подарили?

– Нет, мать у нее учительница, отец простой рабочий.

– А, ну да, мать этой Ани я знаю, она же вроде готовит учеников для поступления. Ну что ей там платят за частные уроки – огурцами, мясом, яйцами, ну, может, и деньгами, но не такими, чтобы дорогой парфюм покупать. Ты прав, значит, не родители.

– Там помимо парфюма покойная еще зачем-то собирала обертки от шоколада. И подписывала их.

– Обертки? Шоколад в наше время роскошь, не все могут позволить, тем более импортный. Слушай, духи и шоколад, если не она себе, так, значит, мужчина покупал – понятное дело. И потом, эти духи больше взрослой женщине подходят.

– Я тоже так считаю, что мужчина, причем обеспеченный.

– Ну а чего голову ломаешь? Ты знаешь, кто у нас в городе обеспеченный и даже сверх того – по пальцам пересчитать можно.

– По пальцам, говоришь? Можно, конечно, но ты же знаешь: два крупных предпринимателя из русских, из которых одного убили вот, остальные – несчастные беженцы из Чечни, у них там война, а здесь они бизнес делают, а те, кто на руководящей должности, так из них песок сыпется, в женихи точно не годны, да к тому же семейные они.

– Песок, может, и сыпется, так у них сыновья есть – местную золотую молодежь все знают. Про иностранцев же могу так сказать: наши девки с ними гуляют, конечно, но это не про Аню точно. А про семейные узы даже не зарекайся, ты сам-то тоже хорош, не особо тебя брак-то смущал, когда со мной роман крутить начал!

– Вик, ты же знаешь мою ситуацию, мы это уже много раз обсуждали. Нонна, она… в общем, с ней тяжело.

– А зачем женился?

– Ты знаешь, не начинай!

– Это твой выбор был, но она тоже хороша. Погиб жених, она к тебе прибежала с брюхом, а ты же у нас герой нашего времени! И дочку принял как родную, и еще двоих заделали.

– Зачем ты опять об этом? Я же просил.

– Ладно, не будем о грустном, а про мужчину так скажу: будь он русским и молодым парнем, не стала бы его девчонка-школьница скрывать, значит, он далеко не молодой и, возможно, не русский.