Пленники белых ночей

Считалось, что Стива действует под прикрытием. Хотя все, кто его знал, не сомневались, что настоящая работа юного кавалергарда – служба НН.

Впрочем, сейчас это обстоятельство не имело для Мити значения. Предложение Костика, конечно, выглядело авантюрно. Ну а вдруг? И вообще, Митя считал, что здоровый авантюризм должен присутствовать в работе профайлера.

Конечно, благоразумие студента аж задохнулось от негодования: «Ты в своем уме?! Какой бал?! У тебя завтра экзамен! А половина билетов ещё не выучена!» На что азарт возражал не менее темпераментно: «Зато вторую половину билетов я знаю на ять! И вообще много чего в течении года читал. Что-нибудь да отвечу на каждый вопрос!»

Недолго думая, вернее, боясь раздумать, он набрал номер Стивы.

Телефон откликнулся длинными унылыми гудками и сообщением, что абонент находится вне зоны доступа.

Митя испытал сразу два взаимоисключающих чувства – облегчение и досаду. Облегчение от того, что ему не пришлось делать попытки вовлечь серьезного человека в сомнительную шалость, выставляя при этом себя полным идиотом. Досаду же – от того, что приключение закончилось, даже не начавшись. И что Стива, возможно, его просто проигнорировал.

Митя пожал плечами, стараясь делать это как можно небрежнее, и отложил телефон. Демонстративно зевнул и потянулся, изо всех сил изображая равнодушие к случившемуся афронту.

– Ну тогда – всё! Я – учить, – объявил он Костику. – И попрошу не отвлекать! У меня завтра экзамен!

Скелет обиженно завозился на своей шубе.

Митя открыл страницу учебника на ноутбуке и собрался было переместиться с ним на диван.

Но тут грянул телефон.

Стива.

Парень едва не уронил ноут, поторопившись схватить мобильник. Костик, собравшийся задремать, подскочил. Если бы у него были уши, он бы их непременно развесил.

– Привет! – прозвучало в трубке. – Извини, был занят, телефон отключил. Но сейчас есть полчаса. У тебя что-то срочное?

Митины чувства тем временем прокрутились в обратном порядке: облегчение, разочарование, азарт, боязнь, что Стива его не поймет. Неловкость от того, что отрывает приятеля от каких-то суперважных дел, о чём тот сразу же непрозрачно намекнул. Но отступать было поздно.

– Нет… То есть да… Срочное… – замямлил Митя, торопясь и глотая слова. – Тут такое… Сегодня в Зимнем бал «белого» класса… Ну, Смольного института…

– Да, – несколько удивленно подтвердил Стива. – Я в курсе.

Спасибо ещё, что прямо не сказал: «А ты-то здесь причём?».

– Так вот… Мне очень надо на него попасть! – храбро выпалил Митя. – Может ты… Это…Ну… Поспособствуешь, что ли…

– А зачем тебе на бал? – несмотря на изумление, собеседник был конкретен и лаконичен.

Митя, слегка в спешке путаясь и сбиваясь, постарался как можно короче изложить сегодняшнее происшествие на Фонтанке и свои наблюдения. Признаться в своем особом интересе к району двойников. И в желании самому взяться за расследование самоубийства Пелагеи.

Он чувствовал себя неразумным ребенком, который влез в судьбоносную беседу взрослых. Однако приятель оказался лоялен к затее будущего профайлера.

– Ну, молодец, – к Митиному огромному облегчению вынес благожелательный вердикт Стива. И дружески хохотнул: – Результатами хоть поделишься?

– Будет зависеть от результатов… – ушёл было в туман юный сыщик. Но спохватился, что это невежливо и торопливо пообещал: – Да! Да! Конечно!

– Договорились. А насчёт бала… Дай подумать.

Митя испугался, что изматывающая душу пауза затянется до конца какого-то таинственного перерыва. Но она длилась не больше минуты.

– Слушай, ну всё же отлично складывается! – воскликнул Стива. Почему-то довольно даже радостно. – Дело в том, что я как раз должен быть на этом бале. Но не могу. Так вот! Ты же можешь пойти вместо меня?

– Ээээ… Вместо тебя? – растерялся Митя.

– Ну конечно! В моем облике. И всем будет хорошо, – Стива довольно хохотнул, радуясь своей остроумной находке. – Надеюсь, ты там не натворишь ничего такого, за что мне пришлось бы потом краснеть?

Однако Митю для начала волновало совсем другое обстоятельство.

– Было бы здорово конечно… – кисло промямлил он. – Но… Эээммм… Боюсь, я не сумею принять твой облик… Я же только второкурсник… Почти… А перекинуться в человека – это ж только на пятом курсе…

– Ах да! – с досадой воскликнул Стива. – Я как-то не учёл…

Опять повисла безжалостно съедающая драгоценное время пауза. Митя отбивал нервную дробь по столешнице.

– Тогда сделаем вот что, – наконец подал голос Стива. Голос звучал весьма решительно. – Ты примешь мой облик под моим руководством!

– А?! Что?! – всполошился от неожиданности Митя. – Как это?!

– Не перебивай! – сурово одернул его Стива. – Нет времени для объяснений! Делай как я скажу!

– Хорошо, – поспешно согласился Митя.

– Беги в ванную и встань перед зеркалом, которое над раковиной, – скомандовал кавалергард.

Митя рысью бросился в свой совмещенный санузел.

Костик проводил его сочувствующим взглядом.

Превращение

За 1 час 30 минут до бала

Дальнейшее потом вспоминалось смутно.

Определенно можно было сказать только одно: он прилежно выполнял указания Стивы.

При этом Митя чувствовал себя героем боевика. Далёким от техники человеком, который под диктовку раненого летчика пытается посадить горящий пассажирский самолет.

Его здорово трясло, страшно мутило и пару раз едва не вырвало (так вот зачем предусматривалась раковина!). Перед глазами плавали застилающие всё на свете яркие разноцветные круги. Однако когда они подтаивали, становилось ещё хуже – кафельные стены с воем неслись навстречу друг другу, грозя раздавить болтавшегося между ними парня.

Наконец самолет, кажется, приземлился. В виде Митиной тушки, которая, совершенно обессиленная, сползла на холодную плитку пола.

Эх, если бы знать, насколько мучительным будет это превращение, он бы…

И ничего не «если»! Что, он трус какой-то?! Вот уж нет! Тем более – перед Стивой!

– Эй! Ты где? – между тем кричал тот в трубку. – Ты готов?

– Готов… – простонал Митя, растекаясь по кафелю. В его состоянии это прозвучало весьма двусмысленно.

Между тем разноцветные круги кое-как рассосались, и парень обнаружил на себе белоснежный мундир кавалергарда. В котором вообще-то совсем негоже было валяться под раковиной – ведь в нем ещё предстояло танцевать на балу.

Ухватившись за край раковины, парень подтянулся, с усилием встал и утвердился на подгибающихся ногах.

Осторожно потряс гудящей головой, пытаясь окончательно разогнать всё ещё плавающие перед глазами светящиеся точки. С любопытством уставился в зеркало.

Ура! Светлая амальгама отразила не измученную Митину физиономию, а бравого красавца Стиву в парадном лейб-гвардейском мундире. Что и требовалось доказать!

Митя облегченно вздохнул и чуть было опять не сполз под раковину. Ухватился за её края покрепче.

– Бери такси! Подъезжай к Иорданской лестнице! – торопливо наставлял Стива. – Я сейчас позвоню Анатолю. Надежный парень! Он встретит и поможет. Всё! Удачи!

– Спасибо… – прошелестел Митя.

Однако то, что превращение прошло хоть и мучительно, но всё-таки успешно, очень парня воодушевило. Честно говоря, он не ожидал, что его даже толком не оформившийся план с места в карьер начнет так складно исполняться.

Вот это Стива! Умеет находить быстрое решение для самых заковыристых ситуаций. Аж завидно.

Митя сделал несколько глубоких вдохов, стараясь побыстрее прийти в себя. Негоже опаздывать на бал и подводить друга.

Одно досадно: хоть Митя сейчас и пребывает в двойниках Стивы, а всё ж двойника роскошного «Руссо-Балта» приятеля ему не полагается. Придется для скорости брать такси. Да и в самом деле, не ехать же в парадном мундире кавалергарда в метро.

Между прочим, овёс нынче дорог, а стипендия не скоро. Разве что родители подкинут.

Эх! Ну да ладно! Это, конечно, мелочи, недостойные лейб-гвардейского шика!

Митя выпрямился и с гордостью взглянул на себя в зеркало.

А? Хорош! Хоть в чужом облике, а всё равно – хорош!

Ну что ж, удачное начало – хороший признак. Значит и дальше повезет. Непременно повезет!

Дзинь! Звяк! Бряк!

Из зеркала вдруг стремительно выскочила тощая бледная рука. И едва не ухватила длинными синюшными пальцами Митю за нос.

От такого камуфлета парень шарахнулся аж до самой двери. Оттуда он с опаской наблюдал, как анемичная конечность слепо и цепко шарит в воздухе, явно пытаясь что-то ухватить. Пальцы длинные, мучнистые, как разваренные макаронины. И гнутся во все стороны.

Это ужасное паучье копошение продолжалось несколько минут, за которые Митин испуг успел плавно перерасти в исследовательское любопытство.

Он впервые наяву наблюдал так называемого Зазеркальника.

В общем-то эта тварь сама по себе считается не особо опасной. Всего лишь мелкий пакостник, бесстыжий подглядыватель и неказистый хулиган.

Причины, по которым он заводиться на изнанке того или иного зеркала, не вполне ясны. По одной версии Зазеркальник – своего рода мистическая плесень, которая появляется там, где сыро. А сыро в Петербурге, как известно, везде. По другому, более серьезному предположению, Зазеркальник – не что иное, как своеобразный перископ какой-то более могучей силы. Следовательно, не просто из паскудного любопытства он подсматривает за людьми, а шпионит за определенными объектами по заданию этой самой силы. В общем, довольно мрачненькая версия.

Тем временем Зазеркальник успел убедиться в бесплодности непонятных для Мити усилий. Мерзкая конечность на секунду зависла, словно в досадном раздумье. Затем из своих клёклых пальцев-макаронин соорудила довольно расплывчатый, но узнаваемый «фак». И, сунув на прощание его Мите едва ли не под нос, наконец убралась назад в зеркало.

Митя проводил хулиганскую конечность недоуменным взглядом. И застыл в тревожном раздумье.

И что это должно было означать? К чему сия мелкотравчатая жуть именно сейчас, как говорится, под руку?

Ну, во-первых, это могла быть просто дрянная выходка Зазеркальника, который так некстати завелся в Митином санузле (впрочем, разве неприятности бывают кстати?). Гадко, конечно, но не критично.

А вот вторая версия настораживала. Кто-то дал знать, что отныне за Митей будут наблюдать? И где логика? Ведь суть наблюдения как раз в том, что сам объект не подозревает об этом. Значит, дело не в наблюдении. Или не только в наблюдении.

Что тогда? Знак? Какой?

Тааак. Зазеркальник выскочил в тот момент, когда Митя самодовольно любовался своим (ну ладно, пусть – не своим!) статным отражением. И его самоуверенная физиономия излучала месседж: «Я супер! У меня всё получится!».

А вот тебе – за нос! А вот тебе – «фак»! Ничего у тебя не получится! Даже не начинай!

Да, похоже, посыл был именно таким.

Признаться, сделалось жутковато. Главным образом потому, что Митя не представлял, сила какого масштаба может стоять за пошлым шутом Зазеркальником.

Тут парень разозлился сам на себя.

А может – никто и не стоит? А может, это всё-таки дурная шутка? А он уж себе навоображал невесть что. Ха-ха.

Или, может, кто-то думает, что его так легко взять на испуг?

Тем более – три раза ха!

Бал

В открытое окно Концертного зала Зимнего дворца ворвался озорной ветерок с Невы. Мимоходом тронул струны оркестра – и они отозвались растаявшими под высоким лепным потолком мелодичными вздохами. Легонько колыхнул подолы белых бальных платьиц, норовя тут же подхватить одну из девиц. И нетерпеливо закружиться с ней по узорному паркету – раз, два, три! Раз, два, три!

Но тут же спохватился, обнаружив, что опережает события. Смутился и замер где-то у стены, как замерли в эту минуту все, кто находился в зале.

Чинно слушали государя.

Традиционный майский бал «белого» класса, как всегда, начался с приветственного слова императора Ярослава I, обращенного к очаровательным юным гостьям.

По правую его руку, вдоль окон на Неву – смолянки со своими наставницами. По левую – Парадный отряд кавалергардов.

Митя не без основания чувствовал себя в этом щегольском строю наглым самозванцем. Хотя, если разобраться, отчего же? Когда-то в этом зале танцевал его отец. Правда, невесту себе выбрал совсем не из родовитых красавиц.

Митя оглянулся на Анатоля, тот подмигнул ободряюще. Тайный самозванец в ответ благодарно улыбнулся и перевел взгляд на середину зала, где в окружении свиты стояли император с императрицей.

– Императрица Ольга Александровна – по традиции покровительница Смольного института, – шепнул Анатоль.

Митя рассеянно кивнул и принялся с любопытством озираться по сторонам. Он, конечно, в школьную пору уже бывал здесь с экскурсией. В числе прочих видел и этот белый двусветный зал: высокие мраморные колонны, затейливую потолочную лепнину, огромные хрустальные люстры, скульптуры античных богов на карнизе.

Но, оказывается, есть значительная разница, в качестве кого ты находишься в одном и том же зале –экскурсанта или участника бала. Совершенно разные ощущения.

Экскурсант – холодный, вежливый и часто не очень внимательный наблюдатель. Совсем другое дело – участник. Недаром же корень этого слова – «часть». Вот и Митя уже самодовольно ощущал себя частью роскошного, вылепленного самыми блестящими архитекторами дворцового пространства. Частью императорского окружения. И даже частью той силы, что задает тон всей окружающей жизни.

Эхма! Юноша вдруг испытал неуместный в его положении необычайный душевный подъем. Нестерпимо захотелось панибратски хлопнуть по плечу одного из греческих богов.

Вот это понесло!

– Вообще-то большие балы проходят в Николаевском зале, что рядом – заметив Митин интерес к архитектурным изыскам зала, шепнул Анатоль. – Концертный зал – это для более узкого круга.

Император тем временем закончил речь, и оркестр заиграл полонез, с которого всегда начинается бал.

На этот танец Митя возлагал большие надежды. Полонез – танец простенький. Точнее даже – не танец, а элегантное шествие. Изобразить его может каждый, даже такой сомнительный, прямо скажем, танцор, как Митя.

Тем более, что во время неспешного полонеза удобнее всего разговаривать с партнершей, а это сейчас главное.

Митя скользнул взглядом по веренице смолянок. Белые платья и балетная осанка делали девушек похожими, но он точно знал, какую из них следует пригласить.

Лизу он узнал сразу. Несмотря на то, что фотография в интернете, как нарочно, была выложена скверного качества.

Митя рванул было вперед. Однако Анатоль осадил его, мягко взяв за руку.

– Следует подождать, пока свой выбор сделает государь.

Ярослав тем временем не спеша направился в сторону трепетных белых платьиц, и Митя напрягся.

– Обычно такой бал открывает государь в паре с начальницей Смольного института, – объяснил Анатоль.

Митя было вздохнул спокойно. Но император, отчего-то пройдя мимо наставниц, двинулся вдоль линии смолянок.

– Но в этом году было решено, что государь откроет бал в паре с одной из воспитанниц, – прокомментировал Анатоль его действия. – Как символ надежды на прекрасное будущее России.

Митя в эту минуту изо всех сил желал, чтобы Лиза выглядела как можно менее привлекательно. Ему просто необходим полонез с этой девушкой! Но, к его досаде, даже среди своих симпатичных подруг Лиза выделялась особенной миловидностью.

Дурное предчувствие не обмануло – император остановился как раз напротив Лизы и поклонился, приглашая на танец. Девушка счастливо просияла. И тут же, словно желая притушить неприлично откровенную эмоцию, присела в глубоком реверансе, склонив голову перед царственным кавалером. Тот протянул ей руку и вывел партнершу на середину зала.

Оркестр грянул громче. Первая пара – Ярослав I и трепещущая от волнения Лиза – открыла бал. За ней выстроились другие. По огромному залу потянулась длинная, то ритмично приседающая, то сходящаяся- расходящаяся вереница танцоров.

Мите решительно не хотелось танцевать. Ну вот прямо совсем. Но он был предупрежден, что во время танцев кавалергардам стоять строго запрещается.

Поскольку Мите нужна была только Лиза, а насчёт прочих всё равно, он пригласил первую попавшуюся даму. Которой, не только к его, но и к её удивлению, оказалась одна из наставниц.

Довольно молодая и приятной наружности, но с ужасно чопорным и брезгливым выражением лица. Даже родинка над верхней губой, которая другой представительнице прекрасного пола придала бы игривости, здесь выглядела изъяном.

Полонез тянулся нестерпимо долго. А ведь во время танца ещё полагалось развлекать даму непринужденной бальной болтовней!

Однако после пары дежурных комплиментов, как, дескать, безумно приятно видеть смолянок и их наставниц в этом великолепном зале императорской резиденции, Митя позорно скис. Ну вот о чём прикажете разговаривать с классной дамой? О погоде? Глупо и банально. О том, как милы и бонтонны её подопечные? Сочтет ещё развратом, с такой станется.

Ну… может быть, о какой-нибудь нашумевшей новинке? Не могла же она, к примеру, не слышать о романе «Красная империя», созданном ИИ. Роман, написанный в жанре модной нынче альтернативки, вызвал серию жестких схваток в интернете.

А всё потому, что текст моделировал ход истории, который мог случиться, если бы победу в Гражданской войне одержали красные, а не белые. Любопытная, между прочим, картина социального эксперимента получилась. Бесплатное лечение и образование… Человек бы до такого не додумался!

– Вы читали «Красную империю»? – несколько провокационно осведомился Митя у партнерши, приседая в такт музыке.

Та, тоже приседая, неопределенно кивнула.

– Ну и как вам?

– Пошло и бездарно, – холодно заметила дама. И, к Митиной радости, разразилась длинной нудной речью о бредовых фантазиях ИИ в попытке перекроить историю.

То есть, Митю, конечно, радовал отнюдь не её скучный монолог, а то, что ему уже не требовалось поддерживать беседу. Не было необходимости даже слушать визави. Достаточно лишь время от времени любезно и неоднозначно улыбаться.

– И вообще! После перенесения столицы в Москву Россия навек осталась бы болтаться на задворках Европы! – шипела дама сквозь победные аккорды полонеза.

Но уфф! Наконец-то прозвучал последний аккорд и безразмерный полонез завершился.

Митя, стараясь слишком явно не спешить, проводил партнершу на место и рванул было подальше. Но тут же притормозил, обнаружив, что он стоит в двух шагах от государя с Лизой.

И это очень удобно! Потому что сейчас заиграют вальс, и Митя первый успеет пригласить Лизу. А если зазеваешься, может опередить любой другой кавалер – с хорошенькой девицей хотят потанцевать многие. Тем более, что после полонеза с самим императором рейтинг пригожей смолянки поднялся ещё выше.

Ну что ж, полонез у Мити похитил государь. Значит, придется танцевать вальс.

С вальсом у Мити были проблемы, но бросать план на полпути выходило ещё хуже. Если он не потанцует, а вернее – не поговорит с Лизой, то к чему было вообще плести всю эту несусветно сложную интригу?

Так что надо тянуть время и продолжать как бы непринужденно болтать с этой скучной классной дамой. Но Митя уже не мог придумать – о чём? Поэтому ляпнул наугад:

– Как вы находите начало белых ночей?

– О, эти белые ночи в Петербурге…– в глубине невыразительных глаза собеседницы вдруг замерцали, опасно разгораясь, глухие потаенные огоньки. – Все мы – пленники колдовских белых ночей…

Митя понял, что, наверное, недооценил даму, посчитав её занудной и неинтересной. И собрался уже спросить, что она имеет в виду под пленниками. Но тут краем глаза увидел, что государь наконец-то отходит от Лизы. И понял, что надо спешить.

Юноша торопливо поклонился собеседнице и покинул её. К счастью, это не должно было выглядеть знаком невежливости. Ведь танцевать два танца подряд с одной дамой и уделять ей много внимания бальным этикетом строго воспрещается. В противном случае дама считается скомпрометированной. А если дело касалось барышни, то кавалер и вовсе наутро должен был явиться к её отцу просить руки.

Так что Митя мог с чистой совестью переключиться на Лизу.

– Позвольте ангажировать вас на вальс…

О, даже в рифму получилось.

Барышня, однако, рифмы не оценила. Да и вообще, как будто Митю не слышала. Стояла, потупившись и тихо улыбаясь чему-то своему. Наверное, всё ещё находилась в чудесном пространстве, где танцевала с кавалером номер один.

Куда уж нам.

– Позвольте… – тем не менее, опять начал Митя.

Девушка наконец подняла на него глаза.

И Митя забыл окончание фразы.

Возможно, этот сияющий взгляд был по-прежнему предназначен самому императору. От того и вышел таким воистину обворожительным.

Возможно. Но зачем же отнекиваться от мига пусть предназначенного другому, но такого упоительного счастья! Не лучше ли на этот самый миг почувствовать себя тем, кому всегда достается всё первоклассное: дворцы, сокровища, слава, легенды. И чудный взгляд самой красивой смолянки.

Чудный взгляд тем временем становился всё более вопросительным.

Митя вспомнил, что следует представиться.

– Дмитрий Го… – начал было он, щелкнув каблуками. Но тут же спохватился: – Э-э-э… Степан Оболонский.

Девушка посмотрела удивленно. Но тут же присела в любезном реверансе, слегка склонив голову.

– Елизавета Белосельская-Белозерская.

Очередной порыв всё того же неугомонного ветерка с Невы ворвался в приоткрытое окно и игриво дунул сзади на девичью шейку. Разметал вьющиеся локоны причёски и обнажил беззащитный затылок.

Нечисть и наводнения

Медный всадник повернулся к Финскому заливу.

Те, кто мог это видеть, имели на сей случай четкие инструкции.

Но видеть, конечно, могли далеко не все. А только люди, обладающие определенными способностями и специально обученные.

Именно таким был Стива и его коллеги, которые сидели сейчас в актовом зале дома на Литейном и внимательно всматривались в меняющую цвет и очертания интерактивную карту.

Да, людей в службу НН отбирали по особым параметрам. Ведь это они должны были в случае необходимости защитить город от двух главных потенциальных опасностей Санкт-Петербурга – нечисти и наводнения.

Впрочем, угрозы в названии службы перечислялись произвольно – вероятно, для складности произношения.

Первой опасностью для Петербурга всегда традиционно считались наводнения.

Дивный город, воздвигнутый исключительно своеволием Петра – на финских болотах, на топких невских берегах, заливаемых грандиозными половодьями – изначально считался обреченным. Пожалуй, нет другого города во всем мире, которому было бы адресовано такое количество предсказаний и пророчеств о гибели, как Петербург.

Фраза «Петербургу пусту быть» стала мемом в веках.

По одной версии, эту вирусную для истории города фразу произнес в 1722 году дьячок Троицкой церкви (это, кстати, исторический факт), якобы обнаруживший на колокольне кикимору. За что был препровожден в Тайную канцелярию и бит кнутом.

По другой версии, пророческая фраза принадлежит Евдокии Лопухиной, первой жене Петра, насильно постриженной им в монахини.

Гибель Петербурга в первую очередь всегда связывали с наводнением. Стены города ещё только начали возводиться, а уже объявились один за другим два старца, обещавшие, будто новорожденный город вскоре поглотят жадные волны. При этом называлась отметка, до которой поднимутся воды Невы – рубец на дереве, растущем рядом с Петропавловской крепостью, или его верхушка. В первом случае деревом была ольха, во втором ива.

По приказанию Петра ясновидцы, как водится, были биты кнутом у пня того самого дерева. Однако вещуны, анонсировавшие водный апокалипсис, не угомонились. Напротив, они стали объявляться с завидной регулярностью, особенно активизируясь по большим датам, например, смене столетий и тысячелетия.

Нынче к этому зловещему хору присоединились модные астрологи и сертифицированные ясновидящие.

Даже – опять! – появилась якобы точная метка, до которой поднимутся воды Невы во время знакового потопа. Это Адмиралтейская игла. Вернее – кораблик на её шпиле, который наконец-то сможет коснуться своим килем балтийских волн.

Конечно, часть таких вангований можно расценивать как откровенное шарлатанство. Но далеко не все.

В том числе и потому, что существует угроза вторая –

местная нечисть.

Нечисть, конечно, есть везде. Проблема в том, что значительная часть местной хтони обитает на болотах древней земли Ингерманландия с первобытных времен. Люди же, построившие город, по меркам вечности, пришли сюда совсем недавно. Так что мистические коренные жители не без основания чувствуют себя хозяевами здешней земли. Люди для них – всего лишь загостившиеся недоразумения. И не исключено, что когда-нибудь монстры захотят это доказать.