Докучаев

– Двадцать четыре, с половиной.

– Вот видите…, угадала…, – задор её сменился твердостью, – Потому что мне уже почти тридцать, а хотите ещё что-то угадаю? Вот сейчас товарищ офицер Вы меня развяжете, потому, как через две минуты зазвонит телефонный аппарат, и если я не отвечу в трубку, то сюда придут мои головорезы, схватят Вас и в лучшем случае еле живого и голого привяжут к паровозу, и кто знает, может до Ростова Вы и доедете в помороженном виде – это я Вам обещаю…, поверьте опыт уже есть…

– Не сомневаюсь на счет опыта, в Ваши то тридцать.

Ее угрозы сменились гневом, но прервались шумным закипанием самовара.

Он обратил внимание, что она частенько посматривает на тикающие старинные часы, встроенные в стену под карнизом. Он подошел к черному телефонному аппарату, прикрученному к стене, и, не оглядываясь, произнес:

– Тогда я Вас развяжу. Но предупреждаю. Мне терять нечего…

– Вы не только развяжете, но и отдадите моё оружие, и тогда Ваша судьба, может быть, сложится более ли менее удачно!

Он взял со стены саблю и со звоном профессионально обнажил клинок, приближаясь к Душевской. Она замерла глядя на него. Ловким движением снизу-вверх, пояс, стягивающий ей руки, был разрезан на две части, которые повалились на пол, тут же зазвонил телефон.

– Зачем же мои вещи портить? Пистолет дайте…

Телефон продолжал громко звенеть как ошалевший.

Докучаев убрал саблю в шкаф, и запер его на ключик, который спрятал в карман галифе, уселся на диван из потрескавшейся коричневой кожи, закинув ногу на ногу и снова закурил, держа ее на прицеле, смотрел ей в глаза абсолютно равнодушно:

– Вам звонят.

Она стояла между ним и гремящим телефонным аппаратом и, протянув к нему руку, требовала:

– Моё оружие штабс-капитан! – громко повторяла она, – Вам несдобровать!..

Не получив желаемого, она бросилась к телефону, полы не по размеру длинного халата волоклись за ней по скользкому полу. Её немного тучное телосложение делало резкие движения ещё и забавными. Он наконец-то согрелся, и тело начало расслабляться в тепле вагона. Мысли в голове будто оттаяли. Докучаев, пользуясь моментом, достал свою фляжку и сделал глоток коньяку, от которого стало ещё теплей и спокойней в этом уютном пространстве.

– Душевская…! Да…а! Чего ты разорался!? Всё осмотри, если чего не досчитаетесь, лично буду с каждым счеты вести! Всё, отправляемся! Приказываю! И… это Антоныч …! – она перевела взгляд на пол в сторону Докучаева, – Меня скажи, чтоб никто не тревожил пока до вечера хотя бы…, да… вообще никто… Я работаю. Всё…, давай.

Через секунды поезд мягко тронулся и начал бодро разгоняться, проносясь мимо заснеженных брошенных полей, промерзших за суровую зиму лесов, печных дымящихся труб станций, погоревших и ещё живых хуторов. Андрей, провалившись в объятия мягкого дивана и прикрыв глаза, расслабился и почувствовал, как тонны движущихся под ним стальных механизмов и брони уверенно и навсегда с неистовой силой уносят его из этого заколдованного, гиблого места, бесконечных пустых болот, голода, боли и отчаянья. И от такого неожиданного контраста случившегося в этот день, непредсказуемого теперь поворота событий и вовсе становилось легко и безмятежно.

– Хорошо. Пока будь, по-Вашему. Я бы все-таки хотела одеться, если Вы не возражаете, как Вас… Андрей…?

– Силантьевич. Да, конечно.

Он принялся за самовар, стараясь не упускать её из виду, пока Душевская облачалась в свою военную форму, стоя за ширмой.

Пока поезд трогался, бойцы, кто ещё не успел вскочить, цеплялись за руки своих товарищей и на ходу влезали в вагоны, громыхая дверцами и люками. На погрузку боекомплекта, дров и провизии всегда запланировано определенное время. Сегодня к обеду еле управились. Дополнительно пришлось товарищу Водолазову, коменданту боевой части бронепоезда № 307 «тов. К. Маркс» привычно лёгкой рысцой порхать из вагона в вагон мимо табачного смрада, то усталых, то спящих с вахты бойцов, спеша прямиком к начальнику поезда тов. Душевской Н.Д. Но на дверной звонок, приклепанный слева у стальной двери, ведущей в её вагон никто не отворял. Арсений Витальевич пытался прильнуть поплотней ухом к ней, дабы прислушаться, что там внутри происходит, но спустя мгновенье засовестился. Поправил кожаную фуражку и двинулся в обратном направлении к аппарату, чтобы телефонировать Душевской, раз она так занята, что не в состоянии его принять.

Подозревая, что Краскома опять ночью посетил некто, о ком разглашать пока ни никому до подходящей поры не следует, и потому проснуться она не в состоянии, Водолазов в задумчивости раскурил трубку стоя на одной из платформ, опершись на лафет пушки, как раз в тот момент как поезд плавно набирал ход. Медленно поплыл мимо березовый строй, выпрямившийся на снежной пелене. Уверенно нарастала скорость. А постойте-ка! Подскочил к ограждению Водолазов. А это ещё что? Чьи это следы из леса? Вприпрыжку будто кто-то проскочил напрямую, оттуда-сюда, видно ведь направление… Уплывает след…, по нужде, что ли кто бегал? Странно. А на станции то сортир, на что?

– Только давайте без фокусов Нина Дмитриевна.

– Да какие уж тут фокусы, – отвечала она, стоя за китайской ширмой, облачаясь в командирский китель, – тон её очевидно немного сдобрился, видимо хорошие новости ей принес телефонный звонок, от чего мысли Душевской переключились на что-то другое возможно более весомое, нежели заскочивший с улицы измотанный белый офицер с берданкой.

Докучаев это почувствовал, решив, что эта «лиса» явно обдумывает какой-то хитрый план на его счёт, возможно выжидает. Облачась в форму, она подошла очень близко к зеркалу и стала разглядывать лицо.

– После того как Вы прошерстили мой вагон сверху донизу? – продолжила она, не отрываясь от зеркала, – Вы на что надеетесь, вот я не могу понять? Мои хлопцы скоро почуют неладное, и тогда…, поминай, как звали. У нас и не такое бывало. Подумайте, офицер. Сдадитесь? Я за Вас словцо замолвлю, обещаю, скажу, что пока держал в плену, членовредительства не наносил. Имуществу, кроме пояса шелкового, порчи не чинил. Зачтется Вам, уж я-то знаю.

– Ещё не вечер Нина Дмитриевна. Я про членовредительство…

Она взглянула на него, и тут же продолжила у зеркала красить брови и ресницы маленькой косметической кисточкой, приговаривая:

– Да…а? Ну до вечера-то…, время есть. А точней до шести. Ноль-ноль. Вот считайте, почти четыре часа у Вас имеется в запасе, чтобы подумать хорошенько. А там… придет товарищ Поддымников… Семён Михалыч, с ним встреча… неминуема…, сами понимаете…, распорядок. И тогда…, ох…, даже думать не хочется. Жалко Вас, вроде молодой, не глупый. Далась Вам эта война…, бежали бы, как все.

– Хорошо я подумаю. Вы кончили? Я просил бы Вас вернуться.

– Вернуться, так вернуться… – она отошла от трюмо и щёлкнула выключателем канделябра, светильник за ширмой погас. Перед Докучаевым предстала Краском Душевская в превосходном обмундировании: темно зелёные новые китель и галифе, начищенные до блеска хромовые сапоги, портупея, медали, орден Красного Знамени. Ей не хватало только шашки и маузера, реквизированных Докучаевым.

– Кажется, Вы мне чаю хотели предложить Вашего, Нина Дмитриевна? Вам очень идет форма.

– Я Вам не дама для комплиментов. Лучше «Маузер» верните, в дополнение к моей форме, – она уверенно зашагала к самовару, и стала искать в буфете посуду, – Вы, кстати, что там пьете у себя, никак водку? Со станции, небось, купили? Ох, не советовала бы. Та ещё отрава, у меня как-то раз вся вахта траванулась, паскудники мать их…

– Коньяк Нина Дмитриевна, «Шустовъ», хороший, не беспокойтесь. Желаете? – он было потянулся к шинели за фляжкой.

– Нет, благодарю. Предпочитаю сегодня только чай.

Он продолжал сидеть на стуле спиной к столу, не сводя с неё глаз, держал пистолет наготове, – не трудитесь искать…, «Браунинга» там нет.

– Да что Вы? Нужна мне эта сломанная безделушка… – рассмеялась Душевская.

Внезапно пространство полностью погрузилось во тьму. Слегка покачивающийся вагон на полном ходу со свистом влетел в тёмный тоннель.

Осознание того, зачем она погасила свет, и заняла выгодное положение, для атаки приблизившись к его винтовке, пришло к нему, когда он отхватил сильный удар каблуком сапога в грудь. Отчего свалился назад и крепко приложился спиной о край стола, а затем с хрустом в подреберье рухнул на пол, всё же удержав в руке пистолет. Тут же в окна снова ворвался свет. Докучаев оказался лежащим на спине, Душевская угрожающе нависла над ним, приставив к лицу ствол его же «Мосина».

– Пистолет…! Ваше благородие…! – она снова была сосредоточена, глаза хищно блестели, в то же время слышалось тяжелое сбившееся дыхание сильно курящего человека.

Он, морщась от боли в области ребер отбросил «Маузер» в сторону и попытался приподнять голову.

– Лежать! И не двигаться! По-моему, Вы крепко приложились…

Она отошла к стене и попыталась нащупать выключатель светильника, так как знала, что впереди будет второй туннель, но пары секунд ей не хватило. Вагон снова влетел во мрак, и она зажгла свет, но Докучаева на прежнем месте уже не было. Он откатился в сторону и навел «Маузер» теперь и на неё. Душевская растерялась, но всё же успела вскинуть винтовку, хотя при его желании не смогла бы этого сделать. Опасная минута повисла. Колотились сердца, в такт с тяжёлыми колёсами вагона. Внезапно слева от Душевской громко зазвонил телефонный аппарат, и она от неожиданности нажала на спусковой крючок. Ударный механизм трёхлинейки щёлкнул, но выстрела не последовало…

Душевская не спеша разливала горячий чай из фарфорового чайника цвета слоновой кости по небольшим кружкам с китайскими узорами, стоя у стола под пристальным взором Докучаева. Наученный горьким опытом он теперь сидел с «Маузером» уже с другой стороны стола, и время от времени держался то за бок, то за грудь, украдкой разглядывая бряцающие на её объемистой груди медали и орден. Беспорядок на столе по-хозяйски был убран самой Душевской, временно прекратившей угрожать своему случайному попутчику, и будто бы проявлявшей даже некое чувство гостеприимства и неудобства за свое поведение.

– Спасибо, что в ответ не выстрелили, конечно. Но как же это пошло, всё же, штабс-капитан, со с незаряженной винтовкой, не имея ни единого патрона… врываться…, да если бы я знала…, сразу продырявила бы…

– Извините, Нина Дмитриевна…, забыл предупредить. А кто Вам сейчас звонил? – отпив чай из кружки поинтересовался Андрей.

– Не Ваше дело. Впрочем…, звонил комендант.

– И что он хотел?

– Не Ваше дело, что он хотел. Кстати, как Ваши ушибы? Может доктора позвать? – усмехнулась Душевская, – у меня тут есть, очень талантливый!

Вообще она напоминала Докучаеву их соседку из его детства, когда они жили в Ростове. Даже голос её чем-то напоминал мадам Онели Витальевну Ошмагецави, владелицу и по совместительству продавщицу в галантерее «Ошмагецави и партнеры», доставшуюся ей от покойного мужа. Те же хамоватые, но в известной мере сдержанные барские манеры. Невероятная прозорливость и напористость. Женственности, конечно, не хватало обоим. Признаться, макияж Душевская делать толком ни черта не умела, ввиду скорее отсутствия частой практики. Глаза, обрисованные ею черной тушью, стали походить на нечто зловеще-азиатское. Однако её природное обаяние, безусловно, перекрывало эти мелкие недочеты.

– Благодарю. Но доктора пока не нужно. Спасибо за предложение.

– И что же Вас ждёт в тех краях? В Ростов говорите? А что там, в Ростове, семья, жена? Да уберите уже пистолет, не ровен час, стрельнет!

Докучаев отвел ствол «Маузера» в сторону.

– Обстоятельства… Я просто хочу домой. Хочу…, как это сказать, чтоб не смешно показалось… отдохнуть. От войны.

– Отдохнуть? Не знаю, что это такое. Я, конечно, всё понимаю, Вы офицер, молодой, вроде и человек с виду достойный, хотя я ваших разных повидала. А про семью не ответили? Да, Вы не смущайтесь, просто разговор поддерживать надо, не молчать же нам теперь. Слышали, в психологии есть такой «синдром попутчика»?

– Да, приходилось.

Она поставила рядом с чайником серебряную чашку со сладкими сухарями с изюмом. Села напротив Докучаева и принялась вновь рассматривать его белое худощавое лицо с ровными усиками и недельной щетиной.

– А, кто тот человек, что вылез из вагона? – Докучаев указал в направлении люка.

Душевская ничуть не смутившись, улыбнулась и отпила чай, держа кружку за донышко.

– Кто, кто? Не Ваше дело! Кто?

– А если он вернётся?

– Может и вернётся Вам то что.

– Нина Дмитриевна. Если этот человек Вам дорог, сделайте так, чтобы он не приходил, пока мы едем до Ростова. Тогда никто не пострадает.

– Слушайте любезный…, а я Вас сюда не звала! Здесь по-прежнему я командую! Понятно?! У меня батальон в распоряжении, и Вы мне, что тут предлагаете с Вами взаперти сидеть?!

– Не предлагаю, – он положил «Маузер» на стол, держа его в правой руке, – А прошу. Как офицер офицера. Ответьте, как скоро поезд прибудет в Ростов-на-Дону?

– Я не буду отвечать на Ваши вопросы! – она стала разглядывать снежную равнину, тянущуюся за окном вагона, – хотите до Ростова? Может быть…, не могу сейчас исключать, что это у Вас получится. Но никаких вопросов офицер! – снова посмотрела на него как не подчинённого: – Пейте чай, остынет! И, вообще я понятия не имею кто Вы такой?! А вдруг Вы диверсант?! Выведываете информацию, в намерении захвата…! Кто ж Вас разберет? Поэтому, ничего Вам я не скажу! Хотите – стреляйте! Кричать не буду. Только тогда точно не доедете, вообще никуда.

Она решительно встала и направилась к буржуйке, ловко открыла кочергой дверцу и закинула пару коротких березовых поленьев на угли.

Звонок в дверь дважды прогудел, будто пролетавший шмель.

– Стоять! – Докучаев напрягся, подняв на нее пистолет.

– Я не могу не открыть! – вполголоса произнесла она, выпучив глаза.

– Кто это может быть?

– Я не знаю. Кто угодно!

Он легонько взял её за локоть и препроводил к двери, приставив к шее ствол пистолета, затем встал у входа и взял её на мушку. Ей это очень не понравилось.

– Открывайте…, и прошу Вас, сделайте так чтобы сюда никто не вошел, тогда все будут живы.

Она демонстративно делала вид, что игнорировала его слова и щелкнула английским замком. Дверь отворилась наружу, с улицы ворвался грохот вагона с холодным ветром, слегка растрепав ей волосы. Ей передали зеленый пакет. Дверь захлопнулась и всё стихло.

Провожаемая тревожным взглядом офицера она молча направилась к телефону, на ходу вскрывая большой конверт, быстро прочла, бросив короткий взгляд на Андрея, и сняла трубку.

– Але, але! Раева мне быстро! Раев?! У тебя все готово?! Молодец! А у Дубинянского?! …. Вместе проверьте всё. Чтобы у него…, чтобы были наготове, я тебе говорю, как понял?! На сто тринадцатом ты понял? Четыре сорок пять, четыре сорок пять! Координаты есть у тебя?! Давай, сам всё пересмотри ещё, мне не подойти, я занята. Водолазова подключай, скажи, я приказала! Всё давайте!

– Что происходит?

– Я же Вас сказала никаких вопросов, офицер, – она спокойно повернулась, повесив черную трубку. Затем быстро подошла к буржуйке и через щель дверцы опустила в огонь прочитанное минуту назад письмо. Взяла со стола папиросу и спички. Она стояла к нему спиной, опершись плечом на винтовую лестницу. Закинула голову, пустила струю табачного дыма вверх, к пулемётам.

– Ещё чаю штабс-капитан?

– Не откажусь. Я закурю, позволите?

– Берите, чего уже спрашивать? А может… водки, Вы ж с холода? Впрочем, «Шустовъ» Вас, похоже, уже слегка согрел.

– Не откажусь, если только будет чем закусить…

Табачный дым – украшение любого места, не только для тех, кто понимает, но и даже, для не курящих. В уютном пространстве вагона витали синие кружева, постепенно растворяясь под панелями красного дерева. Мокрые сапоги Нина Дмитриевна любезно рекомендовала поставить к печи, поэтому Докучаев сидел за столом босой. Тёплый ковер приятно согревал ступни, а перед ним только что выставили два чистых винных фужера. Душевская подала чёрные порезанные ломти хлеба, достала из шкафа банки с тушенкой и одну с солёными огурцами. На печь был поставлен небольшой чан со щами. Полулитровую бутыль с водкой запечатанную сургучом Душевская выставила на стол последней. Также ей пришлось вынимать из-под шкафа заброшенные туда гостем столовые ножи и вилки. Нина Дмитриевна, стоя, прищурившись от дыма папиросы торчащей в зубах, разлила водку:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.