Танцующая среди львов

– Но ты хоть вернёшься в училище к началу учебного года?! – встревоженно кричала в телефонную трубку мама.

– Я постараюсь, – искренне ответила дочь.

Расстраивать родителей не хотелось, но и оставлять мужа в самый-самый медовый период она не собиралась. После Сочи они поехали в другой город, затем в следующий, и дальше, и больше, словом, конвейер был запущен. Им, молодым, сильным, красивым, нравилась романтика путешествий. Они впитывали эту новую жизнь по полной программе, и когда пришло время возвращаться в училище в Москву, Виолетта, конечно, не поехала.

На этот раз родители не ограничились звонками. Они приехали в город, где выступал Василий, и поговорили с дочкой.

– И тебя устроит роль посудомойки? – расстроенно спрашивала мама.

– Мы с Васей сделаем совместный номер, – поделилась планами дочь.

– У Василия хороший номер, – сказал отец. – Они с напарником с этим номером года два или три могут по стране ездить. А ты умеешь прыгать и падать, как он?

– Если бы закончила училище, умела бы и прыгать, и падать, и много чего ещё, – вставила реплику мама.

– Я умею хорошо танцевать, – заявила Виолетта.

– Доченька, – терпеливо объяснил отец, – если тебя возьмут в балет при каком-нибудь цирке, ты так и останешься при этом цирке, а твой Василий уедет дальше с гастролями. Стоит ли ради этого бросать училище?

– Ты сама хотела быть артисткой, – всё ещё на повышенных тонах напомнила мать. – Расхотела?

– Нет, мама, не расхотела, – опустила голову дочь. – Но ты правда хочешь, чтобы я разрушила своё счастье? Я с ним счастлива, мама!

Мама вдруг успокоилась и деловым тоном обратилась к мужу:

– Видишь, она счастлива.

– Вижу, – вздохнул папа.

– Надо что-то придумать.

– Придумай, – усмехнулся папа. – Ты по этому делу большой мастер.

– Надо, чтобы у неё был свой номер, – подняла указательный палец мама, – и тогда их как мужа и жену пустят по конвейеру вместе.

– Да, – подтвердил папа, – обычно мужа и жену не разлучают. Бывает, конечно, и такое, но редко и ненадолго.

– Какие трюки умеешь делать помимо танцев? – спросила мама.

– Я всё могу, – ответила Виолетта, – но по чуть-чуть, на номер не хватит. Немного из гимнастики, немного из акробатики, немного жонглирую, немного езжу на лошади. Я ведь всё-таки два года проучилась в цирковом. Да и до этого кое-что умела, иначе не взяли бы.

– Ой, да взяли бы, – отмахнулась мама. – Я ещё удивилась, что вместе с документами для поступления потребовали фотографии – анфас, профиль, в купальнике. Я как узнала про фотографию в купальнике, так сразу и успокоилась: нашу точно возьмут. А она гляди что удумала, влюбилась, видите ли.

– Мама, ну хватит! – сказала Виолетта.

Мама обняла её за плечи.

– Я рада за тебя, доченька, – и деловым тоном добавила, – но с номером надо что-то решать.

Через месяц в цирковом конвейере Советского Союза появился новый номер. Точнее, номер был старый, только работала его, и надо сказать, блестяще работала, юная Виолетта. Она долго не могла привыкнуть, что сейчас этот элегантный инспектор манежа во фраке произнесёт её имя и фамилию. Кстати, фамилия у неё была теперь по мужу – Вольская.

– Уважаемая публика! А сейчас на арене восхитительная Виолетта Вольская со своими дрессированными собачками! – объявлял инспектор.

На манеж, пританцовывая и раскланиваясь, выходила Виолетта. За ней выбегали несколько небольших собачек. Униформисты выносили реквизит. Зрители хлопали в ладоши, приветствуя красавицу артистку.

Да, Виолетта стала дрессировщицей собак. Мама с папой обзвонили всех своих цирковых знакомых, и всё же нашли то, что искали. Одна пожилая дама собралась на пенсию и хотела продать свой номер. Казалось бы, как такое возможно? Союзгосцирк – государственное предприятие, и всё там должно быть государственным. Но на самом деле государственным было не всё. Слоны, тигры, верблюды, лошади – крупные животные – действительно были в собственности у государства. А вот мелкие «артисты», собаки и коты, принадлежали дрессировщикам. Нехитрый реквизит для своих питомцев дрессировщики собак и кошек тоже изготавливали сами, а точнее, заказывали за свои деньги. Ведь это не львы и не леопарды, для которых реквизит нужно заказывать в цирковой мастерской или на заводе, выбивать для этого деньги и затем долго ждать, пока сделают. И вот одна такая дрессировщица, владелица собачек, уходила на пенсию.

«Хватит, – говорила она в телефонную трубку, – наездилась. Радикулит, артрит и другие «прелести». Пора на пенсию». Родители Виолетты вовремя подсуетились, заплатили нужную сумму – и молодая дрессировщица буквально за неделю обучилась обращению с этими милыми карликовыми пуделями. Собаки прекрасно знали свой номер, работали как профессиональные артисты, только и знай – подавай команды.

Виолетта немного переживала, сможет ли она делать новые трюки, она же никогда не занималась дрессурой.

– Не боги горшки обжигают, – неожиданно с энтузиазмом поддержал тёщу и тестя Василий. – Научишься. Я тебе помогу. Мне тоже это интересно.

Так и пошло-поехало, так и завертелось. Тогда ещё никто не мог предположить, что Виолетта станет родоначальницей известной династии дрессировщиков.

Номер закончился. Виолетта дала пуделям команду, и они пронеслись мимо Василия за кулисы, где их ждал пожилой ассистент Виолетты. Девушка сделала несколько комплиментов под одобрительные аплодисменты зала и лёгкими шажками убежала с манежа.

Василий догнал её:

– Отличное выступление, поздравляю!

Виолетта улыбнулась:

– Спасибо. Хотя ты его не видел полностью.

Василий кивнул:

– Знаешь, я думаю, собачки мелковаты. С задних рядов их толком и не разглядеть.

– Начни дрессировать крупных, – задиристо предложила молодая жена.

– Если только вместе с тобой, – тут же согласился Василий. – Мне нравится, как ты управляешься с этими своими собачками. Я бы тоже хотел так научиться.

– Давай научу.

– Только я бы, конечно, хотел дрессировать собак покрупнее. Я видел статью в газете. Там было про питомник, где разводят собак крупных сторожевых пород. Вот, даже вырезку сохранил.

Он достал из кармана газетную вырезку и показал Виолетте. Она удивлённо взглянула на него.

– Ничего себе, ты подготовился! Это чёрный терьер, – показала она на фотографию с газетной вырезки.

– А я думал, терьеры мелкие, – удивился Василий.

За несколько месяцев Виолетта прочла несколько книг о собаководстве. Везде, где представлялся случай, она общалась с собаководами и дрессировщиками собак, и в короткое время стала неплохим специалистом. А главное, она полюбила своих питомцев, и теперь искренне удивлялась, как она жила раньше без всех этих лающих повизгивающих хвостатых.

Виолетта увлечённо начала объяснять:

– Этот терьер крупный. У него и характер не мягкий, а совсем наоборот. Тут написано, что в питомнике есть ещё и ньюфаундленды, и южнорусские овчарки, и кавказцы, и московские сторожевые. Это всё тоже здоровенные псы.

– Я напишу им? – предложил Василий.

– Псам? – хихикнула девушка.

– Нет, кинологам из питомника, – серьёзно ответил Василий. – Может быть, выделят нам щенков. Ты не против?

– Я не против. Попробуй, напиши. Ты так хорошо всё распланировал. Хочешь сделать отдельный номер с большими собаками?

– Зачем отдельный, наш с тобой, семейный, – сказал Василий.

– Семе-ейный?! – протяжно переспросила девушка, с удивлением распахнув глаза.

– Да. Будут нас объявлять «Виолетта и Василий Вольские со своими дрессированными собаками». Или ты против?

Через год в разных городах Советского Союза в новых комфортных зданиях и в стареньких шапито бесчисленные ведущие на разный манер, немного разными словами говорили очень похожий текст: «Уважаемая публика, сегодня на арене уникальный номер. Вы увидите крупных служебных собак разных пород вместе с привычными для цирка пуделями. Дрессировщица – несравненная Виолетта Вольская».

После этого на арену танцующей походкой под музыку выходила Виолетта. За ней выбегали несколько пуделей. Следом степенно шли большие собаки. Василий выносил реквизит: собачий балетный станок, качели, карусели и прочее. Большие собаки выстраивались в ряд, оставляя расстояние два метра друг от друга. Повинуясь команде Виолетты, пудели начинали друг за другом перепрыгивать через больших собак, как через барьеры. Тем же способом пудели проделывали путь в обратную сторону. Затем большие собаки выстраивались друг за другом вдоль барьера и медленно бежали по кругу, а пудели перепрыгивали их на бегу. Залу нравилось, зал аплодировал. Большие собаки качали пуделей на качелях, кружили их на каруселях, потом все собаки вместе занимались у балетного станка и исполняли ещё несколько затейливых трюков.

В конце номера Виолетта раскланивалась. Как говорят цирковые, делала комплименты зрителям.

Глава 3

В городе Горьком, который когда-то назывался Нижним Новгородом и впоследствии снова будет называться Нижним Новгородом, так вот, в городе Горьком родилась новая замечательная артистка династии Вольских. Она, конечно, ещё не знала, что родилась в семье цирковых артистов, и судьба её почти определена. Будущая артистка пока лишь с интересом разглядывала снежинки, летящие в её коляску. Она бы с удовольствием что-нибудь пролепетала, но рот был туго замотан толстым шарфом.

Виолетта заглянула в коляску, потрогала шарф. Дочь радостно заморгала глазами.

– Поговорить хочешь, Верочка? – ласково сказала мама. – Нельзя на морозе. Не дай бог простудишься, а мне на манеж вечером, номер работать.

Виолетта с детской коляской прогуливалась по небольшой расчищенной от снега площадке недалеко от здания цирка. Верочка, недовольная, что лицо матери показалось ненадолго и снова исчезло, начала попискивать, негромко, но упрямо. Виолетта легонько затрясла коляску, укачивая дочь. Она знала, что Верочку, как любого ребенка, успокоит мамин ласковый голос, и неважно, что она будет говорить.

– Спи, доченька, спи, маленькая. Закрывай глазоньки. Спи, моя красавица. Нам с тобой ещё часик можно погулять, а потом маме нужно готовиться к выступлению. С тобой кто-нибудь из наших цирковых посидит, кто будет свободен. Вырастешь большая, красивая. Будем вместе выступать. Будут нас объявлять: на манеже Василий, Виолетта и Верочка Вольские! Будет у нас большая цирковая династия. Спи, доченька, спи, моя хорошая.

Вечером Виолетта уходила с манежа под аплодисменты. Перед ней бежали верные пудели. Чуть раньше по команде Василия ушли большие собаки. Василий вынес с манежа реквизит.

За кулисами Виолетта подошла к мужу:

– Вроде хороший номер получился? Будем работать, дорабатывать, делать новые трюки.

– Да, хороший номер, – кивнул Василий. – Конечно, будешь дорабатывать. Мне вроде и делать нечего. Реквизит кто угодно может вынести.

Виолетта напряглась:

– Но мы делаем номер вместе! Большими собаками занимаешься ты!

Василий сразу легко согласился, что на него было непохоже:

– Конечно, вместе, но на манеже достаточно тебя одной. Я буду продолжать помогать тебе с собаками и вообще буду помогать всегда и во всём, что бы ты ни делала, но я хочу свой номер.

– Хочешь снова вернуться в акробатику? – удивилась Виолетта.

Василий немного помолчал, словно собираясь с духом, а затем выпалил:

– Хочу дрессировать львов.

– С ума сошёл, Вася! – приложила руки к груди Виолетта.

Она хорошо знала своего мужа. Она поняла – это серьёзно, так и будет. И всё же первый порыв был предупредить об опасности, а там будь что будет.

– Вась, послушаешь меня?

– Конечно, – пожал плечами муж.

– Послушать-то послушаешь, но всё сделаешь по-своему, да? – сказала Виолетта и сжала губы.

– Конечно, – Василия будто заклинило на одном слове.

– Я читаю журнал «Цирк и эстрада». Зря ты, кстати, не читаешь. Там хорошие статьи про дрессировщиков и дрессуру попадаются.

Они вошли в гримёрку Виолетты. Она взяла со столика новый номер журнала.

– Виолочка, я прочёл несколько книг, написанных дрессировщиками, – скривился Василий. – Остальное, – это работа, и ещё раз работа. Да я и не против твоего журнала, просто в последние дни руки не доходили. Так что там пишут?

– Слушай, – начала Виолетта. – В этот раз напечатали отрывки из книжки Фрэнка Бостока. Это американский дрессировщик львов, и не только львов. Он вообще создал в США школу по дрессуре хищников.

– Вот это он молодец! – отозвался Василий. – В СССР нет школы дрессировщиков. Есть только клубы по служебному собаководству. Но всё, что там преподают, я уже прошёл вдоль и поперёк.

– Он не сейчас создал школу, – поправилась Виолетта. – когда-то давно, ещё до революции. Короче, он с пятнадцати лет работал дрессировщиком хищников. И потом уже написал книжку «Дрессировка хищных животных».

Вот, допустим, он пишет: «Каждый дрессировщик хищных зверей подвергается опасности. Хищник может делать одни и те же вещи несколько раз подряд. И тем не менее без всякого предупреждения может внезапно отказаться исполнить что бы то ни было. Он выражает свой отказ определённо и резко и вообще очень ясно показывает, что хочет поступить по-своему. Он восстаёт, бунтует. Его обуревают воспоминания о несправедливости, которую он претерпел, ненависть и желание взять реванш».

Василий рассмеялся:

– Виолочка, в обычной жизни ты когда-нибудь говоришь «претерпел»? Откуда они такие слова берут?

– Меня, между прочим, зовут Виолетта, – напомнила жена. – Имя необычное. Так что ко всему необычному я отношусь нормально.

– Убедила, – сказал Василий, пытаясь не смеяться. – Продолжай, Виолочка. Интересно.

Виолетта продолжила читать: «Зверь в одном из внезапных приступов безумной ярости, которым подвержены все хищники, может убить своего укротителя. Хотя несколькими минутами позже хищник, успокоившись, может быть, подползет к нему, свидетельствуя о своём раскаянии. Часто животные ранят укротителя во время дрессировки непреднамеренно, без всякой злобы.

Такое несчастье однажды случилось в Буффало с миссис Пианка. Один из поклонников прислал ей букет красных роз, который она взяла с собой на манеж. При выходе миссис Пианки один из львов, к несчастью, не успел влезть на свою тумбу, так как, конечно, если бы он уже находился на ней, то не сделал бы прыжка. Увидев в руках своей укротительницы что-то красное, он бросился вперёд, намереваясь схватить то, что он принял за мясо, и при этом нанес укротительнице удар лапой, который задел её по щеке и, скользнув по руке и груди, разорвал и платье, и тело.

Миссис Пианка тотчас же бросила цветы на землю. Она сделала это вовремя, так как львы кинулись к букету и обнюхали его с удивлением и отвращением. Затем каждый вернулся на свою тумбу, пассивно ожидая очереди, чтобы исполнить свой трюк.

Миссис Пианка – чрезвычайно смелая женщина, прекрасно владеющая собой. Она заставила львов работать как обычно, хотя кровь ручьями лилась с её лица, рук и шеи. Затем, проведя всё представление, она вышла с манежа и лишилась чувств».

– Слушай, Виолетта, выходит, эти здоровенные кошаки не так сильно будоражатся от запаха крови, как собаки или медведи? – заметил Василий. – Это хорошо. И ещё, знаешь, я обязательно сделаю трюк с букетом цветов в пасти у льва. Это будет круто!

– Давай, я тебе так перескажу, – предложила Виолетта, – что там про львов, которыми ты захотел заниматься.

– Давай, – кивнул Василий.

– Основное правило дрессировщика: никогда не выходить из себя в критических обстоятельствах, не наказывать льва без причины. Звери обычно сами напуганы так же, как укротитель, и их единственный выход – бороться всеми средствами, а значит нападать. Наказывать животное за то, что для него естественно, бессмысленно и опасно. А с другой стороны, Вась, как не наказывать? Они же на шею сядут. И хорошо, если только сядут, а то и перекусят. Что им, собакам, тьфу ты, чёрт, львам, человеческая шея? Так, семечки. Вася, подумай! Точнее, одумайся! Хочешь, мы тебе ещё несколько больших собак возьмём?

– Львы, – это другой уровень! – мечтательно сказал Василий. – Львы, – это афиша, львы – это касса. В конце концов, лев – царь зверей, а дрессировщик львов – царь царей, элита циркового искусства. Виолочка, по-моему, я дорос до элиты, тебе не кажется?

– Вась, мне муж нужен, а не герой с хлыстом.

– Я запомнил, – сказал Василий, – со львами надо поосторожней. Читай дальше.

Виолетта бросила журнал на столик:

– Тебе этого мало?

Василий взял журнал:

– И что он пишет в конце статьи?

«Врач каждый день подвергает себя риску заразиться инфекционными болезнями. Солдат знает, что в сражении от него потребуется его жизнь, но лицом к лицу с неприятелем думает об исполнении своего долга, а вовсе не об угрожающей ему опасности. Существуют тысячи занятий, например работа в шахтах, на строительстве домов, в подземных туннелях, при управлении машинами – где люди ежедневно подвергаются опасности. Следовательно, укротитель рискует не более, чем любой из этих работников. Он также должен быть в достаточной степени внимательным и осторожным. Ведь укротители ничем не отличаются от других людей, и в минуту опасности в них говорит тот же инстинкт страха, что и у всех, но они научились владеть собой и хладнокровно смотреть опасности в лицо».

Василий улыбнулся и обнял жену:

– Видишь, тут написано – как врач или как шахтёр.

Глава 4

Как-то раз Василий приехал в Москву. Нужно было увидеться с отцом, поговорить о ремонте в квартире. Договорились обо всём быстро: организационные хлопоты отец брал на себя, Василию оставалось только «достать» дефицитную плитку для ванной комнаты, красивые обои да импортную краску.

– Ты молодой, красивый, – сказал отец. – Тебе девчонки в главке вмиг всё сделают. Позвонят кому надо, пообещают билеты в первый ряд на новое представление. Да ты сам знаешь. Мне туда соваться уже смысла нет, староват я для таких дел.

Василий рассмеялся:

– Если узнает Виолетта, на какие дела ты меня подбиваешь, она и мне голову оторвёт, и тебе заодно.

– Если обоим оторвёт, не страшно, – философски заметил отец. – Да я ведь тебя ни о чём плохом не прошу. Одной улыбнёшься, другой анекдот расскажешь – вот и всё. Ниже спины их гладить не надо. А то ведь одной понравится, а другая шарахнет дыроколом по голове, подумаешь, лучше бы Виолетка эту голову оторвала.

Он достал из-под стола двухпудовую гирю и начал медленно поднимать её и опускать, то держа за рукоятку, то поставив на ладонь.

– Пап, не тяжело тяжести таскать до сих пор? – поинтересовался сын. –У тебя ведь уже были пару раз проблемы с седалищным нервом. Будешь снова ночами не спать и таблетки есть горстями.

Отец легко перекинул гирю с одной ладони на другую.

– Без движения ещё хуже, – заметил он. – Тебе-то как без акробатики? Не надоело за собачками жены бегать?

– Пап, у нас здоровенные собачищи! – обиделся Василий. – С ними тоже намаешься не меньше, чем с твоей гирей. Вон, Рекс недавно забастовал, не хочет работать – и всё тут! Пришлось заставлять, а он взял и проявил характер.

Василий показал руку, на которой был отчётливо виден не полностью заживший укус собачьих клыков.

– Смотри аккуратней. Меня мои железяки хотя бы не кусают, – усмехнулся Вольский-старший и пошёл в комнату, продолжая на ходу поднимать и опускать гирю.

Василий не стал долго тянуть с визитом в Союзгосцирк. Всё равно, приезжая в Москву, каждый цирковой артист заходил в знакомое здание на Пушечной улице в центре. Кому-то нужно было договориться о репетиционном периоде, кто-то шёл с просьбой пошить новые костюмы или изготовить реквизит, кто-то добивался внеочередного отпуска, да мало ли что. Директора и руководители цирковых программ просили, а иногда и требовали новые аттракционы и номера. И всем без исключения было интересно встретить коллег, поговорить, посплетничать, узнать новости.

Вначале семидесятых Союзгосцирк представлял из себя самую мощную цирковую организацию в мире. Официально она называлась Всесоюзное объединение государственных цирков. В неё входили все цирковые предприятия и учреждения на территории СССР, а также все артисты, режиссёры, музыканты, художники, администраторы, руководители и работники, общим числом более пятнадцати тысяч человек.

Но между собой цирковые называли Союзгосцирком именно здание на Пушечной, где размещалось руководство. И второе название ему дали – главк. А что, у всех были свои главки: и у производственников, и у военных, и у учёных. Вот и у цирковых он был.

Здесь принимались решения о создании новых цирковых номеров или обновлении старых. Здесь выделялись деньги на все хозяйственные нужды цирков и зарплаты всем сотрудникам. Здесь утверждались программы гастролей, в том числе и зарубежных.

В объединение входило больше шестидесяти цирков – тех, у которых были свои здания. Таких капитальных стационарных цирков не было ни в одной другой стране мира. И вообще специализированные цирковые здания во всём мире можно было по пальцам пересчитать. То есть в Советском Союзе их построили в десять раз больше, чем во всём остальном мире, дословно выполнив установку вождя мирового пролетариата «Из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк».

Но представления шли не только в капитальных строениях. Помимо этого, с апреля по октябрь по стране разъезжали шестнадцать передвижных цирков-шапито. Передвижки, как звали их артисты. А ещё было тринадцать зооцирков, так называемых зверинцев. И шесть дирекций, ответственных за организацию выступлений цирковых артистов, в их распоряжении находилось около пятидесяти коллективов со своими программами. И даже государственный ансамбль «Балет на льду» тоже был «под крылом» Союзгосцирка.

Василий быстро договорился с секретаршей генерального о краске, плитке и обоях, подарив ей шоколадку.

– Вась, я тебе сама могу подарить какую хочешь шоколадку, – засмеялась секретарша, принимая его подарок.

Она открыла перед ним ящик письменного стола, где уже лежало пять или шесть шоколадок. Однако ни одной шоколадки секретарша ему так и не подарила, а по-хозяйски добавила к своим трофеям новую плитку.

– Спасибо, – поблагодарил Василий. – Буду выступать в Москве – приходите на выступление.

– Ну да, конечно, – иронично скривила губы секретарша, – а то мне тут цирка мало.

Она помахала ему рукой и принялась что-то печатать на машинке. А Василий направился в отдел формирования программ.

В главке было несколько отделов и два управления. Одно из них называлось Управление формирования программ и эксплуатации цирков. В нём было три отдела: отдел формирования программ, отдел эксплуатации цирков и отдел эксплуатации передвижных предприятий. Управление со своими отделами располагалось на первом этаже здания. Когда-то всеми его делами занимался один отдел, в котором работал только один человек. Сейчас этот человек занимался только формированием программ, а хозяйственные задачи передал в другие отделы, но забот ему осталось всё равно немало.

Звали его Павел Леонтьевич Слухов. Своему делу он отдал полжизни. Этого нешумного человека знали абсолютно все артисты и старались поддерживать с ним хорошие отношения. Он в прямом смысле решал их судьбы – кого в какой цирк направить. Павел Леонтьевич был несравненным мастером по составлению графика так называемого циркового конвейера. Он старался не обижать артистов, учитывать их интересы и в то же время обеспечивать все цирки достойными программами. Он же занимался и планированием репетиционного периода, когда артисты готовили новые номера.

Павел Леонтьевич несколько раз был в гостях у Вольских, известных цирковых артистов, и Василия знал с детства. Поэтому, когда в дверь постучал и вошёл, улыбаясь, крепкий молодой человек, он искренне обрадовался.

– А, Вась, заходи! Какими судьбами? Вы же вроде сейчас в Куйбышеве выступаете? Если я ничего не путаю. А я никогда ничего не путаю.

– Здравствуйте, Павел Леонтьевич. Вот приехал на пару дней к отцу. Надо с ремонтом помочь.

– Отлично, молодец. Старшим надо помогать. Папе передавай привет. Ну, наверное, ещё что-то хочешь мне сказать, раз зашёл? Новый номер придумали? Нужно время на репетицию или что?

– Хочу заниматься львами или другими крупными хищниками. Опыт дрессировки у меня есть. Павел Леонтьевич, поддержите, пожалуйста, дайте мне львов, – без всяких предисловий выпалил Василий.

– Какой опыт?! – усмехнулся Павел Леонтьевич. – Собаки у каждого во дворе живут. Если ты занимался собаками, это не значит, что сможешь дрессировать хищных животных. Иди в кинологи, на границу, в милицию, пожалуйста!

Василий не отступал:

– Дрессировка – это закрепление условных рефлексов, закрепление навыков животных. Я с этим давно работаю, и у меня всё-таки есть опыт…