На краю света

Она была другой.

Светлой. Чистой. Ангельской.

– Это Ева, – сказал Оли, вытягивая меня из ступора.

– Привет, – сказал я, осознавая, как странно звучит мой голос.

– Привет, – ответила она.

Её голос был тихим, будто она боялась разорвать тишину.

Я отошёл в сторону, пропуская их внутрь, но всё ещё не мог отвести от неё взгляда.

Её ботинки казались слишком грубыми, ногти были чёрными, как смола. Эти детали не вязались с ее образом, будто все что темное не могло иметь к ней отношения.

Её шаги были лёгкими, будто она боялась наступать на пол и я заметил, как она нервно поправила волосы, не глядя на меня.

Что-то в её присутствии наполнило комнату светом. Это было странно, необъяснимо, но я не мог от этого оторваться.

Она была другим человеком.

Нет, не просто человеком.

Её нельзя было сравнивать с теми, кто окружал меня обычно. Она была чище. Она не могла быть испорченной, не могла быть грязной.

Оли благодарно кивнул, будто я сделал что-то великое. Девушка рядом с ним выглядела так, словно оказалась здесь по принуждению. Ева села на краешек дивана, стараясь занять как можно меньше места. Она взяла стакан с соком, её пальцы, покрытые чёрным лаком, слегка сжались на пластике.

"Чёрный лак? Серьёзно?" – мелькнуло в голове. Она выглядела бы лучше без него. Она нуждалась в таких деталях.

Я почувствовал, как меня раздражает этот лак, эти ботинки. Она не должна быть такой. В моей голове Ева не могла быть тёмной.

Я потянулся к стопке пластинок у стены, пытаясь избавиться от этого ощущения диссонанса. Начал перебирать винил, пока не наткнулся на Skunk Anansie. Когда поставил пластинку, её первые аккорды начали заполнять комнату.

– Это Skunk Anansie? – раздался тихий голос Евы.

Я обернулся. Её лицо оживилось, глаза загорелись.

– Ты их знаешь? – спросил я, удивившись, что она прервала молчание.

– Конечно. Я видела их лайв однажды, на фестивале. Skin – это что-то невероятное. Когда она выходит на сцену, кажется, что ей подвластна толпа.

Я усмехнулся, чувствуя, как моя привычная маска цинизма чуть съехала.

– Ты видела их вживую?

– Да. Это было потрясающе. Она словно могла сказать что угодно, и толпа бы подчинилась.

– Так это и работает, – сказал я, глядя ей прямо в глаза. – Сцена или ты, или она тебя.

Она кивнула, задумчиво улыбнувшись.

– Уже взяла билеты на их новый тур? – спросил я, пытаясь скрыть, что мне нравится этот разговор.

– Нет, – покачала она головой. – А ты?

– Конечно, – сказал я. – Такие вещи нельзя пропускать.

– Обожаю ходить на концерты, потом обязательно тоже возьму билет, – ответила она с лёгкой улыбкой.

На мгновение комната исчезла. Только её голос, музыка и странное ощущение, что она не такая, как все.

7. Ева

Я молчала всю дорогу. Эмбер и Оливер перебрасывались фразами, которые звучали как издалека. Каждое слово отражалось где-то в пустоте, где я пыталась собрать свои мысли.

Я была словно не в своём теле. Руки и ноги казались чужими, будто отнялись от волнения. В голове крутилось только одно: "Что я здесь делаю? Зачем я согласилась? Все равно это ни к чему не приведет"

Когда мы подошли к двери, Оливер позвонил. Время будто остановилось, пока мы ждали.

Дверь открыл Джейден.

На нём были клетчатые штаны и старая драная майка, обрезанная так, что виднелась узкая полоска живота. Его подвздошные кости немного торчали, это было привлекательно, мне всегда нравилось его тело.

Он посмотрел на нас с таким отупевшим взглядом, что я на мгновение подумала, что он нас не узнал.

– Привет, – сказал он.

Он кивнул, приглашающе махнув рукой.

Когда его взгляд задержался на мне, я почувствовала, как кровь бросилась в лицо. Он будто смотрел сквозь меня, с каким-то странным выражением, словно пытаясь понять, что я здесь делаю.

– Привет, – выдавила я. Голос был тихим, неуверенным.

Он не ответил.

Внутри всё сжалось. Я чувствовала себя глупо, ненужной, будто мы навязались.

Квартира выглядела как конура. Небольшая комната с низкими потолками, запах сигарет, облупленные стены. У окна стоял диван, а рядом два старых комбоусилителя, которые, видимо, служили журнальным столиком.

Эмбер и Оливер устроились на диване, как будто это была самая обычная ситуация. Я села на краешек рядом с ними, стараясь занять как можно меньше места.

Я не могла расслабиться. Каждый вдох был наполнен ощущением неправильности.

Оливер, казалось, не затыкался. Он рассказывал что-то, смеялся, иногда обращался к Джейдену, но тот отвечал односложно или кивал, как будто был где-то не здесь.

Эмбер сидела рядом, глядя сквозь Оливера пустым взглядом. Она разрывалась между недовольством и скукой, и это было видно. Но я была ей очень благодарна, что она держалась ради меня.

Я опустила глаза на свои руки. Держать зрительный контакт с Джейденом было невозможно. Каждый раз, когда его взгляд мелькал в мою сторону, мне казалось, что я растворяюсь от стыда.

Все выпивали. Джейден налил себе полный стакан виски, а Оливер предложил мне сок с каплей алкоголя.

– Чтобы расслабиться, – добавил он с улыбкой.

Я нерешительно взяла стакан, чувствуя, как ладони слегка дрожат. Глоток обжёг горло, но это немного помогло.

Я дала себе обещание: "Не больше одного стакана."

Когда Джейден поднял стакан виски к губам, я заметила, как его пальцы едва заметно дрожат. Он быстро поставил стакан на стол, будто сам не хотел этого видеть, но взгляд ускользнул в сторону, как у человека, который не привык встречать осуждение. По ходу, он был с похмелья, ну, с кем не бывает.

Разговор шёл как-то странно, неуверенно. Всё звучало разрозненно, как если бы каждый говорил о своём.

Внешне Джейден выглядел как человек, которому всё равно, но когда он начал перебирать пластинки, его взгляд изменился. Он задержался на одной обложке, усмехнулся и тихо пробормотал что-то себе под нос. Казалось, что музыка – единственное, что всё ещё удерживает его сознание здесь, иначе он бы уже заснул. Он достал пластинку Skunk Anansie, я почувствовала, как внутри что-то оживает.

– Это Skunk Anansie? – спросила я, не сдержав себя.

Он повернулся ко мне, его лицо слегка оживилось.

– Ты их знаешь?

Я судорожно начала вспоминать всё, что знала.

– Да. Я видела их лайв однажды, на фестивале. Skin – это что-то невероятное. Когда она выходит на сцену, кажется, что ей подвластна толпа.

– Ты видела их вживую?

– Да, – ответила я, а потом, чувствуя, что молчание затягивается, добавила: – Было странное чувство. Как будто она могла сказать что угодно, и толпа бы подчинилась.

– Так это и работает. Сцена или ты, или она тебя. – Его голос был тихим, спокойным, но в нём прозвучало что-то, что я не могла разобрать. Он говорил это как человек, который слишком хорошо знает, как сцена может забрать больше, чем ты готов отдать.

– Уже взяла билеты на их новый тур? – спросил он, поворачиваясь к проигрывателю.

– Нет, – я покачала головой. – А ты?

– Конечно, – ответил он, слегка улыбнувшись. – Такие вещи нельзя пропускать.

Я почувствовала, как на душе становится легче. Разговор перестал казаться таким тяжёлым.

Когда пластинка заиграла, я набралась смелости.

– А можно посмотреть, что у тебя ещё есть? – спросила я, чувствуя, как сердце стучит.

Джейден на мгновение задержал на мне взгляд.

– Конечно.

Я подошла ближе, стараясь не смотреть на него, и начала перебирать стопку.

– У тебя так вайбово, – сказала я, слабо улыбаясь. – Винил, проигрыватель. Всё это. У меня нет таких вещей. Мне пока хватает хороших наушников.

Он усмехнулся.

– Это всё привычка. Винил – это ритуал.

Я кивнула, чувствуя, что впервые за весь вечер не выгляжу глупо. Но тут будто пытаясь вернуть меня с небес на землю раздался голос Эмбер:

– Ты всегда берёшь пластинки, чтобы впечатлить девушек? – спросила она, её голос звучал так, будто она видела Джейдена насквозь и смеялась над этим.

Джейден бросил на неё взгляд, чуть прищурившись, но потом нагло улыбнулся и чуть облизнул губы.

– Нет, это просто хобби. Но иногда работает.

8. Джейден

Когда она сидела на полу, перебирая пластинки, я смотрел на неё сверху вниз. Её мягкие, круглые щёчки порозовели, а яркие голубые глаза, казалось, светились от удовольствия.

И вдруг я заметил что-то, что странно кольнуло.

Её волосы.

Совсем немного у корней они выглядели темнее, чем я ожидал. Русоватые полоски пробивались под светлыми прядями.

Это не укладывалось в образ, который я уже начал строить в голове.

"Разве это не её натуральный цвет? Она не настоящая?" – мелькнула мысль.

Меня это почему-то задело. Нелепо, глупо, но я почувствовал, как во мне зарождается странное раздражение.

– Ты красишь волосы? – спросил я, пытаясь звучать небрежно, но голос всё равно выдал меня.

Ева замерла, подняв голову.

– Эм… да, – пробормотала она, немного растерянно.

Я нахмурился.

– Правда? – удивился я, и это прозвучало чуть громче, чем я рассчитывал.

Эмбер, сидевшая на диване, резко подняла голову.

– И что в этом такого? Надо у тебя было разрешения спросить? – её голос был холодным, резким, как удар по воздуху.

Ева смотрела на меня снизу вверх, лицо напряглось, её губы дрогнули, будто она собиралась что-то сказать, но передумала.

– Да ничего, – быстро сказал я, чувствуя, как внутри что-то неприятно сжалось. – Я просто… Не важно. Прости.

Эмбер фыркнула и пробормотала что-то типа "Мудак" и снова опустила глаза на телефон, но её поза осталась напряжённой. Мне было наплевать на нее.

Ева вернулась к пластинкам, но теперь её движения стали более осторожными, почти скованными.

Я сел рядом, чтобы сгладить неловкость.

– Ты сортируешь их как-то необычно, – бросил я, стараясь звучать непринуждённо.

Ева чуть улыбнулась, вернувшись к своим стопкам.

– Вот эти – группы, на чьих концертах я была, – сказала она, указывая на одну из них. – Эти – те, на которые хочу пойти. А эти… – её взгляд остановился на третьей стопке, – на них я уже никогда не попаду.

– Почему? – спросил я, чтобы что-то сказать, не вдаваясь в свои собственные мысли.

– Они распались. Или их больше нет, – она сказала это с лёгкой грустью, но тут же перевела взгляд на другую стопку.

– Ты часто ходишь на концерты?

– Когда могу. Трачу на это все деньги и коплю весь год, чтобы попасть хотя бы на парочку больших фестивалей.

Она слегка улыбнулась, и в этом было что-то настолько искреннее, что я почувствовал, как моё раздражение рассеивается.

Пока она разговаривала о чем-то с Оливером и Эмбер, я снова поймал себя на том, что смотрю на её волосы. Эти русоватые корни, чёрный лак на ногтях, грубые ботинки. Все эти мелочи вроде не должны значить ничего, но я не мог их отпустить.

Она была такой светлой. Но эти детали, будто тени. Я не понимал, что со мной творится. Меня вообще не волнуют такие мелочи.

Я быстро отвёл взгляд и снова посмотрел на пластинки, пытаясь сосредоточиться на них, а не на том, что происходит у меня в голове

Когда я снова посмотрел на неё, она уже оживлённо рассказывала про один из своих любимых фестивалей. Её лицо светилось радостью, её голос звучал тепло и спокойно.

Её голос лился, а я смотрел на её лицо. Оно светилось, когда она говорила про концерты, про музыку, про то, как каталась автостопом, про что-то ещё. Но каждый раз, когда я смотрел на неё дольше, чем надо, мне казалось, что я вижу слишком много. Словно её свет был настолько ярким, что он начинал выжигать меня изнутри.

9. Ева

И тут он спросил:

– Ты красишь волосы?

Я замерла, растерянно подняв глаза.

– Эм… да, – ответила я, не понимая, почему этот вопрос так меня задел.

– Правда? – Джейден нахмурился. Его голос звучал чуть громче, чем нужно.

Эмбер быстро вмешалась, её голос был резким:

– И что в этом такого? Надо у тебя было разрешения спросить?

Я попыталась расслабиться, сделав вид, что ничего не произошло, но внутри всё сжалось. Опять что-то со мной не так?

Всю жизнь я боролась за то, чтобы выглядеть так, как хочу. И это была моя маленькая победа – хотя бы в 19 лет делать со своей внешностью то, что мне нравится.

Но сейчас я чувствовала, будто что-то опять неправильно. Как тогда, когда отец кричал на меня за то, что я была слишком шумной, или за то, что я выбрала "уродливое" платье.

Джейден подсел ближе, и я почувствовала, как моя уверенность, только что обретённая, начала исчезать.

Его вопрос про пластинки был неожиданным, но я с радостью подхватила тему. Говорить о концертах и фестивалях – это моя зона комфорта. Это был тот момент, когда я могла быть собой, хотя бы немного выдохнуть.

– Вот эти группы – я была на их концертах. Эти – хочу увидеть. А эти… – я замялась, показывая на последнюю стопку. – Эти никогда уже не увижу.

– Почему? – спросил он, его голос звучал спокойно, но я ощущала лёгкое напряжение.

– Они распались или их больше нет, – ответила я.

Я снова вернулась к стопкам, раскладывая пластинки. Говорить про музыку всегда было легче, чем про что-то другое.

Джейден сидел рядом, и я ощущала его присутствие каждой клеткой. У меня дрожали руки, и я старалась спрятать их, погрузившись в пластинки.

Иногда я украдкой бросала взгляд в его сторону. Он выглядел странно. Его движения были резкими, но замедленными одновременно. Иногда его взгляд задерживался где-то, словно он не замечал происходящего вокруг.

Я не могла понять, что с ним происходит.

Время от времени он проводил рукой по волосам, словно пытаясь избавиться от какой-то невидимой тяжести. Иногда его пальцы стучали по полу в ритме, который не совпадал с музыкой.

Эти мелочи настораживали, но я не могла сложить их во что-то осмысленное. Я подумала, может он просто много выпил? Хотя, он не звучал как пьяный человек.

Мы болтали о музыке. Это было единственное, что позволяло мне не замыкаться в себе от волнения.

Когда я аккуратно сложила пластинки обратно в ящик и передала их Джейдену, он вдруг спросил:

– Тебе реально нравится наша музыка?

Я почувствовала, как кровь приливает к лицу.

– Ну… – начала я, нервно сжав ладони. – Да.

Он поднял бровь, внимательно посмотрел на меня и мне пришлось продолжить.

– Это приятная история, на самом деле. Мне нравится ее вспоминать

Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как слова сами собой выходят наружу:

– Это было в лагере. Мне было 15 лет и у меня тамбыла подруга, Софи. Мы тогда были такие две неформалки в сторонке, все время слушали музыку и считали себя слишком не такими как все. И как-то мы сидели у речки, она дала мне послушать вашу группу. Сказала, что вы – из тех, кто скоро станет суперпопулярными и мы будем гордиться, что открыли вас еще на старте.

Джейден слегка усмехнулся, но ничего не сказал.

– Я тогда ничего о вас не знала. Но мне очень понравилось.

Я почувствовала, что выгляжу глупо, и попыталась сменить тему.

– Ещё, наверное, из-за моей кузины. Когда я была маленькой, мы летом вместе проводили много времени у бабушки. Она была старше меня лет на семь и всегда включала всякий гранж. Nirvana, Soundgarden. Я росла с этим. Ну и впитала саму любовь к стилю что ли. Ну знаешь, такой детский паттерн о том, что такое хорошо, а что такое плохо.

– Nirvana значит хорошо? – сказал он, и в его голосе прозвучала лёгкая насмешка.

– Конечно, – ответила я, чуть улыбнувшись.

Этот разговор был странным. Я одновременно чувствовала себя на своём месте и в то же время совсем не могла поверить в происходящее.

Когда я посмотрела на него в очередной раз, он выглядел другим. Всё ещё отрешенным, сосредоточенным на чем-то внутри себя, но уже чуть более расслабленным.

Я всё ещё не понимала, что именно происходит, но внутри что-то сжалось от ощущения неправильности.

10. Джейден

Её голос звучал так, будто обволакивал меня. Каждое слово, которое она говорила, отдавалось где-то глубоко внутри, как будто наконец находило место, где ему было уютно.

Она рассказала про лагерь, про подругу Софи, про реку и то, как впервые услышала нашу музыку. Я чувствовал, как что-то странное, почти забытое, поднималось изнутри. Тепло. Гордость. Уверенность.

"Она реально слушает нас", – подумал я, и это чувство окутало меня, будто спасительное одеяло.

Мир вокруг начинал снова плыть.

Не так, как в те дни, когда всё было туманным от порошков и таблеток, но всё равно неприятно. Внутри что-то шевелилось, как слабый, но назойливый зуд.

Я налил ещё немного виски. Пить нужно было осторожно, чтобы не перебрать, только не сегодня. Но сейчас это помогало: тягучее тепло алкоголя вытесняло неприятные ощущения, делало всё чуть более терпимым.

Мы сидели напротив Оливера и Эмбер. Оли пытался шутить, а Эмбер, кажется, была на грани того, чтобы просто отключиться, она даже не пыталась это скрыть.

Я бросил взгляд на Еву. За всё это время она ни разу не притронулась к еде.

– Ты точно ничего не хочешь? – спросил я, жестом показывая на столик.

Ева замерла, как будто я застал её врасплох.

– Нет, спасибо. Я не голодна.

Я поднял бровь.

– Уже довольно поздно, ты ничего не ела.

Она покачала головой, её улыбка была странно натянутой.

– Точно. Всё в порядке.

Разговор перешёл на новости: Оливер что-то рассказывал о законах, связанных с экологией, как это влияет на его завод, Эмбер вставляла язвительные комментарии. Ева слушала, иногда добавляла что-то от себя. Я не мог поверить, насколько она была умной. Её мысли были чёткими, её взгляд на вещи – глубоким. Она очень много всего знала, слушая ее, я наполнялся необъяснимым восторгом.

"Она нужна мне. Она сделает меня лучше", – мелькнула мысль.

Я смотрел на неё, ощущая, как внутри всё напряжено.

Она сидела, опираясь рукой на пол. Её пальцы были расслаблены, но я заметил, как она иногда едва заметно сжимала ладонь, будто не знала, куда деть себя.

Я не мог сдержаться.

Медленно, стараясь не привлекать внимания Эмбер и Оливера, я накрыл её руку своей.

Ева замерла, но не убрала ладонь.

Я посмотрел на неё: она улыбалась, тихо и смущённо. Её глаза были устремлены в пол, но её щеки порозовели.

Она чуть подвинула руку и коснулась моего пальца своим мягким мизинчиком.

Это было словно короткое замыкание.

Меня переполняли мысли, разумные и совершенно безумные одновременно.

"Она понимает, что я чувствую?"

"Не делай резких движений, не спугни".

"Её рука такая мягкая…"

"Она сделает меня лучше. Она должна".

Но потом мои пальцы начали дрожать. Я сжал руку сильнее, надеясь, что это останется незаметным. "Нет. Только не это."

Я бросил взгляд на неё. Ева слегка улыбнулась, её глаза всё ещё были устремлены в пол. Она не убрала руку.

На секунду мне показалось, что всё в порядке. Что я могу держаться за это тепло. За неё.

Но внутри поднималось что-то другое. Страх.

"Она заметит. Она поймёт."

11. Ева

Когда его рука накрыла мою, я не сразу поняла, что происходит.

Всё вокруг будто исчезло, но внутри всё сжалось, будто сердце упало куда-то глубоко в грудь. Я заставляла себя не показывать эмоций, но в голове стучала только одна мысль: "Это случайность, это просто случайность. Не может быть"

Но его пальцы были холодными, и я чувствовала, как он едва заметно сжал мою ладонь.

Я набралась смелости и чуть-чуть зацепила его пальцы своими. Это было почти незаметно, но для меня это была неверотная смелость.

"Пусть это будет не заканчивается," – думала я, боясь даже пошевелиться.

Его рука немного дрожала.

"Может, ему холодно?" – мелькнула мысль, но я не решилась спросить.

Его ладонь исчезла так же внезапно, как появилась, и я замерла.

"Это была ошибка. Это точно случайность. Что и требовалось доказать" – панически крутились мысли в голове.

Я уже собиралась убрать руку, чтобы спрятать её в подоле своей юбки, но тут он зажёг сигарету.

Он сделал это спокойно, почти механически, и выдохнул первый клуб дыма, не отрывая глаз от стены напротив. Я смотрела на него краем глаза, стараясь скрыть неловкость.

Когда его ладонь снова оказалась на моей, на этот раз чуть сильнее сжав мою, я почувствовала, как сердце колотится как сумасшедшее.

Это был ответ. Подтверждение того, что он не собирался меня покидать.

Мы сидели так, не двигаясь. Возможно, пять минут. Возможно, полчаса. Я потеряла счёт времени, и всё вокруг будто перестало существовать.

Его рука лежала на моей, чуть сильнее сжав ладонь. Я не могла пошевелиться. Любое движение, даже самый незначительный жест, могли разрушить это хрупкое равновесие. Всё, что оставалось – сидеть и стараться дышать ровно, хотя сердце все еще колотилось так, будто я только что пробежала марафон.

Я смотрела на его руки украдкой, чтобы не привлечь внимание.

Его пальцы были тонкими, длинными. На среднем пальце я заметила массивное серебряное кольцо с гравировкой, которая была слишком мелкой, чтобы её разглядеть в тусклом свете. На большом пальце – ещё одно, простое и гладкое, как будто оно было частью его самого.

Татуировки покрывали тыльную сторону кисти, спускаясь на пальцы. Линии были тонкими, изящными, изгибались вдоль его вен, на пальцах были фрагменты орнаментов и какие-то знаки типа рун или букв неизвестных мне алфавитов.

Эти детали отвлекали меня, но одновременно затягивали, как магнит.

Телефон Эмбер зазвонил резко и неожиданно, заставив меня вздрогнуть.

– Это Элли, – довольно сказала она, поднимаясь с дивана. – Уже пора.

Я встретилась с её взглядом, а потом посмотрела на часы. Она была права – мы обещали вернуться вовремя, и уже стало поздно.

Я почувствовала, как реальность вновь вернулась.

"Нужно идти," – сказала я себе, но внутри всё протестовало.

Я не хотела уходить. Я хотела остаться здесь, в этом странном, тёплом моменте, который казался неловким, но таким волшебным.

Когда Эмбер начала собираться, Джейден выпрямился. Его лицо было всё ещё слегка отстранённым, но мне показалось, что в его взгляде промелькнула тень расстройства.

"Это тебе кажется," – быстро сказала я себе. "Ты просто накручиваешь. Синдром главного героя."

Но я не могла сдержать слабую радость от того, что он, казалось, действительно не хотел, чтобы я уходила.

– Оставь номер, – сказал он, смотря прямо на меня. – Я напишу. Узнаю, как вы добрались.

Я улыбнулась, это уже слишком, такого уж точно со мной быть не может.

– И ты правда напишешь? – едко бросила я, чувствуя, как внутри всё сжимается от ощущения собственной глупости.

Он не стал ничего говорить, только слегка усмехнулся, как будто знал, что я так скажу. Он протянул мне свой телефон и я внесла в него свой номер.

Когда я вернулась домой, часы показывали почти полночь.

И вдруг телефон завибрировал.

Джейден: "Ты добралась? Спокойной ночи".

Я посмотрела на экран, и сердце пропустило удар.

Он действительно написал.

На губах появилась слабая улыбка.

"Может, это было не зря? А вдруг получится?"

12. Джейден

Когда они начали собираться, я почувствовал, как что-то внутри меня натягивается, будто струна, готовая лопнуть.

Ева встала, аккуратно разглаживая юбку, и на мгновение встретилась со мной взглядом. Её глаза – светло-голубые, слишком ясные для этого мира – смотрели прямо на меня, и я почувствовал, как внутри всё затопило волной отчаяния.

"Не уходи," – кричало всё внутри. Но я ничего не мог сказать. Мне становилось хреново. Не надо ей это видеть.

– Оставь номер, – произнёс я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Её взгляд стал удивлённым, она будто замерла на секунду, но затем кивнула.

– Я напишу. Узнаю, как вы добрались, – добавил я, чувствуя, как слова будто прорываются сквозь плотный слой тумана.

Её лёгкая усмешка была почти болезненной.

– И ты правда напишешь? – спросила она, конечно, она знает о том, что сплю со всеми подряд и не перезваниваю, достаточно было прийти хоть на один концерт, чтобыувидеть, как я рад тому, что на меня вешаются девчонки. Но сейчас это не то же самое.

Я протянул ей телефон, и она быстро ввела номер. Моя грудь расслабилась, как будто это – крошечное, хрупкое действие – всё-таки оставило меня с чем-то важным.

Когда она повернулась, чтобы уйти, мне захотелось удержать её. Схватить за руку, сказать, что она не может уйти. Что она нужна мне прямо сейчас.

Но мир качнулся. Резкая волна тошноты накрыла меня, и я, сцепив зубы, схватился за косяк двери, чтобы не упасть.