Повесть Оленька

– Вы в шашки играете? ― робко спросила меня Таня.

– А готовить тебя не берут? ― поинтересовался я.

– А я не умею. Не научилась ещё. Мама всегда готовила. Это плохо?

– Не знаю. Что ж, давай в шашки.

Интересно, кто ей здесь косички по утрам заплетает? Утром же всегда некогда. Надо будет спросить.

– Трудно в школе на одни пятёрки учиться? ― спросил я, проиграв первую партию.

Просто играл не внимательно, думал, лёгкая добыча и пропустил пешку в дамки.

– Откуда вы знаете, Тоня сказала? ― спросила Танька.

– Почему Тоня?

…Пальцы у Таньки как у первоклашки, с совсем коротко подстриженными ноготками и в пасте от шариковой ручки.

– Мы же с ней в одном классе учились. А в шашки я люблю играть.

– Проверим, как ты играешь…

Продул и вторую партию, но следующие две были за мной. Заскочила с кухни в комнату на секунду Оля и чмокнула меня в щеку.

– Не скучаешь? Сейчас уже кушать будем. Через пару минут картошка будет готова.

Вскоре стол выдвинули в проход, сдвинули к нему кровати. Девчонки внесли кастрюлю с отварной круглой картошкой. На стол поставили большую тарелку с салатом из свежих огурцов и порезанную на кусочки селёдку.

– Винегрет позже, ― шепнула мне Оля, ― овощи остывают.

Наконец, уселись за стол. Один среди девчонок, девичье царство: Оля ―я рядом с ней, Иришка напротив меня, Таня с косичками рядом со мной по правую руку, рядом с ней Тоня, её одноклассница.

– Алекс, командуй, ― попросила Оля и протянула через стол бутылку вина.

– Кому вино слишком крепкое, может разбавить напитком, ― предупредил я девчонок, открыл вино и наполнил стаканы. ― Предлагаю тост: за студенческую жизнь! ― стоя провозгласил я.

Меня поддержали тихими криками «Ура-ура-ура!».

– Ого, ― выпив, поморщилась Оля.

– Класс! ― сказала Тонька.

– А я больше не буду. Я вообще не пью, ― отставила стакан Иришка.

Начались разговоры, все потянулись за картошкой. После столовой она была почти лакомством. Девчонки накладывали салат. Разобрали селёдку. Я обнял Олю. Выпили ещё по чуть-чуть. Смех, шутки. Много ли девчонкам надо…

Но вот и винегрет на столе.

– Очень вкусно, ― попробовав, похвалил я.

– Алекс, ― давай добавки положу, предложила Оля.

– А я овощи для него варила, ― похвалилась мне Иришка.

– Плитка варила, а не ты! ― возразила Оля, чтобы принизить её заслуги.

– Народ! ― обратилась Ирка. ― Без двадцати девять! Сейчас с проверкой по этажам пойдут. Таня, дверь на ключ закрой.

Гомон утих. Закрыли дверь и выключили свет. Но темно не было, комнату освещали окна гостиницы, напротив.

– Нас четверо, ― шёпотом обратилась Ирка, ― давайте пока в карты? В подкидного дурачка. Двое на двое. Я с Лёшкой, а Олька с Тоней.

– Нет, я с Алексом, ― возразила Оля.

Разговаривали шёпотом. Когда счёт был: четыре на три в нашу пользу, постучали в дверь условным стуком.

– Отбой тревоги, ушли, ― сказала Ирка.

Позже Тоня принесла чайник, и мы сели за стол пить чай с тортом.

– Алекс, тебе сколько сахару? ― спросила Тоня.

– Мне не надо, добавлю чуть-чуть вина, оно сладкое. Кому добавить?

– Мне, ― протянула стакан Тоня.

Она встала из-за стола, случайно задела мою руку и … я облил рубашку вином. Тонька чуть не заплакала. Я успокоил её:

– Не переживай ты так, высохнет рубашка.

Девчонки заохали. Пришлось отдать рубашку, чтобы её застирали. Когда они вернулись в комнату, мы рассказывали анекдоты. Вспомнил и я несколько студенческих. Прошла скованность. Я стал своим в этой девичьей компании.

***

– Девочки, знаете, который час? ― спросила Ирка. ― Половина двенадцатого! А завтра занятия. Оля, у тебя завтра первая пара.

Я взгляну на часы. Действительно поздно. Нужно идти.

– Оля, я пойду, поздно уже, ― предупредил я.

– Не отпускай его, ― потребовала Ирка. ― Она стояла рядом и слышала мои слова. ― И рубашка твоя не высохла. Как ты вообще выйдешь? Не через вахту же? ― обратилась она ко мне

– Что за беда? ― удивился я. ― Рубашка на мне досохнет. Кстати, где она? Как пришёл, так и уйду, окно открою и спрыгну.

– Ну вот, в окно выпрыгнет и ноги сломает!

– Алекс не уходи, пожалуйста, ― попросила Оля.

– Девочки, пусть Алекс у нас переночует, ― обратилась к Тоне и Таньке Иришка.

– Пусть, конечно, ― согласилась соседки Иры и Оли по комнате.

Идти до своего общежития удовольствие сомнительное, и я согласился. Девчонки устроили спешную уборку: кто-то пошёл мыть посуду, кто-то убирался в комнате. Девчонки начали стелить постель, я пересел на стул. Варька расплетала косички. Тоня, Танька и Оля взяли мыло и полотенца, пошли умываться перед сном. Когда они вернулись, я предложил:

– Я выйду, а вы ложитесь. Когда будет можно, позовёте.

В коридоре пусто, в комнатах тихо, а в нашем общежитии до трёх часов музыка, разговоры и толкотня. Покурил в открытое окно на кухне.

Оля приоткрыла дверь и позвала меня. В комнате свет выключен, но от окон гостиницы и фонаря за окном светло. Она босиком в коротенькой ночной рубашке. Какая она красивая!

Я думал, она ляжет с кем-нибудь из девчонок, а она легла в свою постель. Значит, спать вместе. Расстегнул пуговицу на поясе и похолодел, ― вспомнил, что трусы остались в комнате общаги. Про это вообще забыл. Не знал, что делать, в брюках лечь или снять их?

Девчонки лежали носом к стенке, на меня никто не смотрел, и я решился, сел на кровать, быстро стянул брюки, бросил их на табурет, нырнул под простынями и обнял Олю. Она повернулась ко мне лицом и подставила губы. Я, чуть касаясь их, поцеловал её и закрыл глаза. Впереди долгая бессонная ночь, разве с ней уснёшь? Оля тихонько рассмеялась.

– В комнате оставил? ― спросила шёпотом она, тыльной стороной ладони проведя по моему животу и ниже.

– Там, ― кивнул я.

Она улыбаясь и поцеловала меня.

– Спи, ― сказал я тихонько. ― Давай спать.

– Ладно, пусть девчонки уснут.

Я задремал. Проснулся от её поцелуя и обнял Олю. Оленька крепко обняла меня за шею.

…Тихонько поскрипывала кроватная сетка. Почувствовал, что сползает простынь… Оленька запрокинула голову, задрожали её губы: У меня остановилось дыхание и потемнело в глазах, бессильно откинулся на спину.

Немного придя в себя взглянул на кровать, напротив. Иришка спала лицом к нам. Видела всё? Я в панике поправил простынь. Ирка отвернулась к стенке. Скрипнула кровать Тони. Почувствовал, что покраснел. В комнате слишком светло от окон гостиницы и уличных фонарей. «Девчонки видели всё», ― прошептал Оленьке. «Ну и что… Ты же мой!», ― успокоила она. Обнял её и уснул.

Глава 3. Утренний конфуз. День у девчонок

Проснулся от громкого разговора в коридоре. Лучше бы я не просыпался вовсе! С ужасом понял, что лежу, прижавшись щекой к подушке, не полностью укрытым простынёю. Хотелось в туалет. Оли рядом не было. Ирка утюгом гладила на столе что-то из одежды. Тоня в халатике заплетала косичку Таньке. На меня, слава Богу, не смотрели. Я резко поправил простынь и прикрыл задницу.

«С добрым утром!», ― взглянула на меня Ирка Скрипочка, увидев, что я проснулся, и улыбнулась насмешливо. Танька прикрыла рот ладошкой и отвернулась. Тоня оглянулась на меня и покрылась румянцем. Удушливое чувство стыда накрыло горячей волной. У меня, наверное, даже ладони покраснели.

– А укрыть нельзя было? ― спросил я с неприязнью Ирку.

– Два раза уже укрывала. Во сне ворочаешься! Зато теперь мы «анатомию» мальчишек знаем, на которой сидишь. Да, девочки? ― спросила она и отвернулась, пряча нахальную улыбку.

Девчонки заулыбались смущённо. Я решил уйти и никогда больше сюда не возвращаться. Кто-то передвинул стул с брюками к столу. Ночью он стоял у моей кровати.

– Брюки подай, ― попросил Ирку.

– Сам возьми.

Унижаться и просить не хотелось. Прикрывать то, что было открыто для любопытных, было глупо. Хотел уже наплевать на всё, встать и забрать брюки, но Ирка сжалилась и бросила их мне на кровать.

– Лови. И рубашка твоя. Я погладила, ― шагнув ко мне, протянула её,

Я, прикрываясь простынею, натянул на себя брюки и встал. Жить не хотелось.

– В туалет проводи, ― попросил я Иришку, отведя глаза. ― Лопну скоро.

– Пойдём.

Мы вышли в коридор. Ирка заглянула в туалет. На моё счастье там никого не было. Она осталась караулить у входа, а я шагнул внутрь. Когда я вышел, у двери туалета уже ожидали две незнакомые девчонки.

– Руки помыть? ― спросил у Ирки.

Она молча кивнула на дверь напротив туалета и пошла в комнату. Я вошёл в умывальник. Если бы я не был так зол на весь мир, поступил бы иначе. Но я был взвинчен до предела. Так опозориться! Незнакомая девчонка, видимо из поступивших в техникум, обнажённая по пояс, мыла голову. Её халатик висел на вешалке. Я, не обращая на неё внимания, подошёл и открыл кран. Она возмущённо уставилась на меня, открыла рот, чтобы сказать что-то, но ничего не сказала, выпрямилась и прикрыла грудь скрещёнными руками. С мокрой головы по её лицу стекали капли воды. Я ополоснул руки, закрыл кран и вышел. Что за день? Сплошной пердюмонокль! Вернулся в комнату.

Иришка прихорашивалась у зеркала. Тоня по-прежнему заплетала косичку Таньки, но уже другую. Я надел рубашку и попросил:

– Оле скажите, что вернусь со стройотряда и найду её.

– Лёшка, ― остановила меня Скрипочка, ― если тебя самого на вахте увидят, как выходишь, нас с общежития выгонят. И Олю твою тоже. Подожди до восьми часов, вахтёры в восемь меняются, тогда иди, ― попросила она.

Я взглянул на наручные часы ― семь сорок, я не хотел, чтобы их выгнали из общежития, присел на кровать.

– Оля на занятиях?

– У неё первая пара, она на отделение «Технологов швейного производства» поступила. А у нас, мы с девочками на отделении «Художников конструкторов одежды», первой пары нет, ― объяснила Иришка. ― Лёшка, отвернись, ― попросила она, ― мне переодеться нужно.

– Почему меня не укрыла? ― злой на неё, спросил я. ― Значит, не отвернусь!

– Ну и не надо, ― ответила Ирка, ― подумаешь…

Она, стоя спиной ко мне, сбросила халатик и осталась в лифчике и беленьких трусиках с голубыми цветочками. Я улыбнулся, увидев их. Обычно такие трусики маленькие девчонки носят. Ирка надела короткое платьице с пуговицами на спине и подошла к Тоне.

– Тоня, сзади застегни, ― попросила она.

– Сама, ― оглянулась Тонька, ― я занята. Вон, Алекса попроси.

– Алёшка, ― застегни, я не могу сама, ― обратилась ко мне Ирка.

Скоро я специалистом буду по застёгиванию и расстёгиванию, подумал я. Когда Ирка остановилась возле меня и повернулась спиной, я, помня её слова про «анатомию» мальчишек, приподнял подол её коротенького платья и рывком приспустил трусики сзади. Насколько получилось. Под ними попка, не тронутая загаром. Ирка взвизгнула и отскочила от меня.

– Лешка, убью! ― возмутилась она, натягивая их обратно. ― Ты что?!

– Теперь мы с тобой квиты: твою «анатомию», на которой ты сидишь, я тоже теперь знаю, ― сказал я и не смог скрыть улыбки.

Ирка порозовела, покрутила пальцем у своего виска и совсем по-детски показала мне язык. Тоня подавила улыбку.

– Что, всех сейчас раздевать будешь, кто тебя видел? ― продолжала возмущаться Ирка. ― Девчонок с соседней комнаты не забудь, они за утюгом приходили!

– Ира не ври! ― Тонька из-за спины показала ей кулак. ― Девчонки вчера за утюгом приходили.

– Тоня, застегни, я не могу сама! ― возмущённо попросила Ирка.

– Я же говорю, что занята! Пусть Алекс застегнёт.

– Он? Этот бесстыжий? Никогда!

Высказав это, Ирка надула щеки, задержала дыхание, медленно выдохнула, успокоилась, сделала глаза строгими, подошла ко мне вновь, повернулась спиной, но опасливо оглянулась на меня и придержала, на всякий случай, рукой подол платья сзади. Я улыбнулся.

– Лёшка, всё! Хватит дурачиться, застегни. Только без глупостей!

Я застегнул пуговки. Тоня и Танька крутились у зеркала, мешая друг другу. Тоня вышла из комнаты, вернулась минут через десять с яичницей из двух яиц на маленькой сковородке и стаканом чаю.

– Алекс, это тебе яичница и чай. А мы в столовой позавтракаем. Не уходи, у нас сегодня только одна пара. И Оля придёт.

Девчонки ушли на занятия. Я взял с подоконника книгу. «Обрыв» Тургенева. Начал читать. Не читалось. Так опозориться! ― не мог успокоиться я. Сейчас ещё Оле расскажут! Уйти? А как Олю бросить? Разве я смогу? Да пошли они все! Чай остыл. Яичница засохла. Завтракать не было настроения.

***

Когда девчонки вернулись из техникума, я поцеловал Оленьку и дай ей деньги на магазин.

– Ты не уедешь?

– Сегодня нет. С тобой хочу быть. Гори всё огнём! Хоть денёк, но побудем вместе.

Оленька благодарно посмотрела на меня и протянула губы для поцелуя. Девчонки сварили борщ и сели готовить домашнее задание. Я помог Тоне, Таньке и Иринке выполнить задание по черчению.

О моём пробуждении утром, никто не вспоминал. Я был благодарен за это девчонкам. Переодеваясь ко сну, они не слишком стеснялись меня. Оля в постели сказала, что у неё безопасные дни закончились: «Алекс, неделя прошла как «киска нос разбила», нам нужно быть осторожными. Зайди, пожалуйста, в аптеку купить «сам знаешь, что».

Ночью я захотел пить. Графин с водой стоял на столе. Оля спала, девчонки напротив тоже. Я, опоясавшись полотенцем, встал, подошёл к столу и налил себе воды. На кровати у стола спала Ирка в обнимку с плюшевым мишкой. Мне вспомнилось, как моя одноклассница, Верочка Пирогова, в пионерском лагере тоже с плюшевым Мишкой в обнимку спала, когда мы под утро зубной пастой пачкать девчонок приходили. Тогда я акварельной кисточкой на одной её щеке снежинку нарисовал, в знак полного раздрая в наших отношениях, а на другой ― отпечаток поцелуя.

– Лёша, ― послышался шёпот Иришки. Она, оперевшись на локоть, приподнялась с постели. ― Не могу уснуть. Когда маленькой была, меня перед сном всегда папа целовал.

Через ворот ночной рубашки мне видна её грудь с задорно торчащим сосочком. Я подавил улыбку.

– Спи. Поздно уже, ― прошептал ей в ответ, к чему-то наклонился и поцеловал её в щёчку как сестрёнку.

Ночью Танька встала, долго смотрела в окно. Она в ночной рубашке. На фоне окна сквозь тонкий материал просвечивается её фигурка. Я отвернулся, лежал и смотрел в потолок. Рядом тихо и спокойно дышала Оля.

Вспомнил наше общежитие. Там есть две двери запасного выхода. И они закрыты изнутри на крючок. По правилам пожарной безопасности их нельзя закрывать на замок. Здесь общежитие такое же. Типовой проект. Девчонки, конечно же, о запасном выходе не знают. Что я раньше об этом не подумал? Пора в стройотряд. Можно утром незаметно для вахтёрши выйти, и так же, предупредив девчонок заранее, чтоб открыли аварийную дверь, входить к ним, когда захочу.

Глава 4. Почему я поцеловал Иришку Скрипочку

Уснуть я не мог. Нужно было разобраться, понять, почему я поцеловал Скрипочку, если у меня есть Оля. Когда же я впервые увидел Иришку? Так странно началась наша дружба, между мной, считавшим себя без малого в пятнадцать лет уже взрослым, и ею, двенадцатилетней малолеткой.

За итоговую двойку по поведению за шестой класс, родители отправили меня в пионерский лагерь. Было за что: это и дустовая шашка, которую мы с приятелем зажгли в декабре в школьном туалете и не смогли потушить, и пороховая ракета, запущенная нами на школьном стадионе в мае, которая рухнула на школьный грузовичок и взорвалась.

Первая смена пионерского лагеря «Заря» шестьдесят четвёртого года. В нашем пионерлагере в отряды распределяли не по возрасту, а какой класс окончил. В сентябре перед поступлением в первый класс я перенёс операцию аппендицита и пропустил учебный год, поэтому попал во второй отряд, а не с ровесниками в первый.

Это так ярко в моей памяти… В тот день, когда я впервые увидел Иришку, из окон актового зала раздавались искромётные переборы аккордеона. Шла репетиция концерта к Родительскому дню. Я из без особого интереса заскочил на завалинку фундамента и заглянул в открытое окно. У стены толпилась мелкота из третьего отряда.

Музыка подхватила смазливую мордашкой малолетку, она выбежада в центр зала, поплыла, полетела, едва касаясь голыми ножками пола. То она шла павой, то кружилась вихрем, горизонтальными волнами колыхался короткий подол сарафанчика. Пушистые хвостики волос по краям головы, перехваченные свободно висящими синими ленточками, уже летели параллельно полу, мелькали стройные ножки. Я с восхищением наблюдал за её танцем.

Но вот, последний аккорд, танец окончился, малявка присела, раскланиваясь, встала, взглянула на меня в окне, потупилась и скромно опустила ресницы. Потом взглянула на меня в упор, увидела мой восхищенный взгляд, её глаза стали дерзко-самоуверенными. Она насмешливо улыбнулась мне, а я спрыгнул на землю и подумал, вот подрастёт, будут за ней мальчишки бегать, и тут же забыл о ней. Мало ли кого в лагере увидишь.