Шепот теней

Время текло медленно, словно затаившееся чудовище. Ночь, казалось, наблюдала за ним, и тишина стала зловещей. Ветер, проносясь между домами, шептал зловещие голоса, а тени, плясавшие на стенах, словно дразнили его, напоминая о присутствии ужасного клоуна. Но Томас не отступал, он стоял неподвижно, подобно маяку, готовому осветить путь сквозь мрак. Он ждал, он не боялся, он был готов к тому, чтобы встретиться со своим страхом, лицом к лицу.

И вот, словно по зову тьмы, Зубастик появился на горизонте. Его силуэт, темный и зловещий, вырисовывался на фоне бледного лунного света. Его яркий клоунский костюм казался еще более жутким и уродливым в этом окружении, словно напоминал о той лжи, которую он так старательно пытался прикрыть. Его улыбка, растянутая до ушей, открывала ряд острых зубов, как у хищника, а глаза, как два уголька, горели ненавистью. Его движения были плавными и медленными, словно у коварного змея, подкрадывающегося к своей жертве. Зубастик приближался к Томасу, словно паук, плетущий свою паутину, и с каждым шагом его зловещий образ становился все ближе и реальнее.

Томас стоял неподвижно, его взгляд был устремлен в глаза Зубастика, и его сердце билось спокойно. Он готов был принять этот бой.

Когда Зубастик подошел к нему на расстояние нескольких метров, он остановился и наклонил голову, словно оценивая своего противника. Его жуткая улыбка растянулась еще сильнее, а в его глазах вспыхнуло зловещее пламя.

– Ты пришел, – проскрипел Зубастик, его голос был похож на стон из могилы. – Я знал, что ты придешь.

– Я пришел, чтобы положить этому конец, – ответил Томас, его голос был тихим, но твердым. – Я не позволю тебе больше пугать этот город.

– Ты хочешь остановить меня? – засмеялся Зубастик, и его смех, подобно раскату грома, заполнил все вокруг. – Ты думаешь, что у тебя есть шанс?

– Да, – ответил Томас, глядя прямо в злые глаза клоуна. – У меня есть шанс, потому что я не боюсь тебя.

Слова Томаса прозвучали, как выстрел. Зубастик, словно раненный зверь, замер на месте. Его улыбка стала более узкой, а его глаза, которые горели ненавистью, стали более тусклыми. Его уверенность пошатнулась, и в его голосе впервые прозвучала нотка неуверенности.

– Это невозможно, – прохрипел Зубастик, его голос стал хриплым и тихим. – Никто не может меня не бояться. Я питаюсь вашими страхами, и они делают меня сильным.

– Ты питаешься страхом других, – ответил Томас, его голос был более твердым. – Но ты не сможешь напиться моим страхом, потому что его нет.

– Ты лжешь! – прокричал Зубастик, его голос стал похож на крик раненого зверя. – Ты как и все остальные, ты боишься меня!

– Нет, – ответил Томас, глядя прямо в глаза клоуну. – Я не боюсь тебя, потому что я перестал бояться самого страха. Я понял, что страх – это всего лишь эмоция, и если ты не позволяешь ему управлять собой, то он теряет свою силу.

Зубастик, словно пораженный невидимым оружием, начал хаотично двигаться, его шаги становились неуверенными, а его движения – дергаными. Его жуткая маска начала трескаться, и он больше не казался таким зловещим и могущественным, как раньше.

– Ты обманываешь меня! – прорычал Зубастик, его голос звучал, словно загнанный в угол дикий зверь. – Я чувствую твой страх, он должен питать меня!

– Это не мой страх, – ответил Томас, его голос был спокоен и уверен. – Это страх людей, которых ты мучил. И именно этот страх, который ты пил, теперь стал твоей погибелью.

– Это невозможно, – пробормотал Зубастик, его голос становился все слабее. – Я не исчезну.

– Ты уже исчезаешь, – ответил Томас, его взгляд был устремлен в глаза клоуна. – Ты всего лишь проекция нашего страха, и теперь, когда страх уходит, ты исчезаешь вместе с ним.

Зубастик, словно под воздействием неведомой силы, начал уменьшаться, и его яркий костюм становился более блеклым, а его жуткая улыбка – вялой и бесформенной. Его глаза, которые ранее горели ненавистью, стали закрываться, и он, казалось, превращался в ничто.

– Нет! – закричал Зубастик в последний раз, его голос звучал, как слабый стон. – Я не хочу исчезать!

– Все кончено, – ответил Томас, и в его голосе звучало спокойствие. – Ты больше не будешь пугать людей. Ты был лишь тенью, порожденной нашим страхом, и теперь эта тень уходит вместе с ним.

Зубастик издал последний хрип, его тело, уменьшившись до размеров маленького комочка пыли, рассыпалось, словно песок, и исчезло в ночной тьме. На месте, где стоял ужасный клоун, ничего не осталось, лишь облегчение, словно кошмар отступил, оставив место надежде и миру. Томас, глядя на это пустое место, вздохнул и понял, что битва окончена, и он победил. Он победил не только Зубастика, он победил свой страх, и именно это сделало его настоящим героем. Он перестал бояться самого страха, и понял, что именно это стало ключом к победе над ужасным клоуном. Он знал, что никогда не забудет эту битву, и это навсегда изменит его жизнь. Но теперь он был спокоен, он с гордостью мог сказать, что он спас Брукхейвен.

След страха

После того, как тьма, воплощенная в Зубастике, была повержена и рассеялась, словно дымка на рассвете, Брукхейвен, словно древний дуб, переживший бурю, медленно начал возвращаться к жизни. Это было похоже на то, как если бы невидимая рука сняла с города тяжелую пелену ужаса, позволяя ему вдохнуть свежий воздух надежды. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь утренние тучи, теперь казались ярче и теплее, словно небо радовалось освобождению от кошмара. Забытые звуки, наполнявшие когда-то улицы, вновь раздались во всей своей красе: детский смех, звонкие голоса птиц, шум проезжающих машин, – все это, словно возвращающаяся симфония, пробуждало город от его долгого и мучительного сна. Но даже при этом возвращении мира и покоя, тень Зубастика продолжала висеть над Брукхейвеном, напоминая о том, что за маской радости может скрываться нечто ужасное, и что страх может вернуться в любой момент, словно невидимый гость, не спрашивающий разрешения.

Хотя жители города больше не жили в оковах панического страха, они навсегда изменились, словно пройдя через чистилище, после которого не мог остаться прежним. Их сердца, словно старые книги, навсегда сохранили в себе отпечатки ужаса, пережитого ими в те темные дни. Они стали более осторожными, более бдительными, и теперь каждый шорох, каждая тень вызывали в них легкую дрожь, словно напоминание о том, что зло всегда может подкрасться незаметно. Детские игры, которые раньше были полны беззаботного веселья и невинности, теперь стали более сдержанными, как будто дети понимали, что в этом мире не все так просто и безопасно. Разговоры взрослых, вместо радостных планов на будущее, были наполнены опасениями и предостережениями, словно пытаясь защитить себя от будущих угроз. Все они понимали, что Зубастик исчез, но призрак его присутствия навсегда остался в их душах, словно темная метка, напоминающая о том, что в мире есть место не только для радости, но и для ужаса.

Дети, словно маленькие ростки, пробивавшиеся сквозь темную почву, медленно возвращались на улицы города. Они снова играли в парках, но их смех стал более тихим и робким. Они больше не бегали с такой беззаботностью, как раньше, а словно осторожно исследовали мир, пытаясь найти подтверждение того, что все вернулось на свои места.

– Смотри, мама, – прошептала маленькая Софи, показывая на яркий цветок, распустившийся на клумбе. – Он красивый, и он не пугает.

– Да, моя милая, – ответила ее мать, обнимая ее, ее голос был наполнен нежностью. – Он очень красивый. И теперь все будет хорошо.

– А клоун больше не вернется? – спросила Софи, ее глаза были полны тревоги и сомнения.

– Нет, – ответила ее мать, стараясь говорить как можно более уверенно. – Он больше не вернется. Мы не позволим ему больше нас обижать. Но ты все равно должна быть осторожна.

Взрослые, собравшись на площади, вели тихие разговоры, стараясь понять, что же произошло на самом деле, и как им теперь жить дальше. Они обсуждали свои переживания, и делились своими страхами, словно пытаясь облегчить свою ношу, и сделать ее более легкой.

– Это было просто ужасно, – сказал мистер Картер, опустив голову, его голос дрожал от воспоминаний. – Я никогда в жизни не испытывал такого страха.

– Мне до сих пор снятся кошмары, – добавила миссис Ли, ее глаза были полны слез. – Мне кажется, что он следит за мной, даже во сне.

– Он больше не вернется, – ответил мистер Смит, его голос звучал более уверенно, чем у остальных. – Томас его победил.

– Да, – согласилась миссис Браун. – Томас спас нас всех. Он настоящий герой.

Имя Томаса, словно мантра, начало звучать на улицах города. Он стал символом храбрости и отваги, примером того, что даже обычный человек может стать героем, если он не сдается перед лицом зла. Его дом на окраине Брукхейвена стал местом паломничества, и люди приходили к нему, чтобы выразить свою благодарность и восхищение. Его поступок стал уроком, который помог им понять, что они не одиноки в своем страхе, и что, объединившись, они могут преодолеть все невзгоды.

Томас, словно мудрый старец, принимал благодарность своих сограждан, его лицо оставалось спокойным и невозмутимым, но в его глазах можно было заметить отголоски пережитого ужаса. Он понимал, что победил Зубастика, но он также осознавал, что страх – это нечто большее, чем просто эмоция, и что он всегда будет существовать в сердцах людей. Он понимал, что зло не дремлет, и может принять любую личину, и что поэтому люди должны быть всегда начеку, и всегда готовы противостоять ему.

– Ты был таким храбрым, – сказала миссис Эванс, обнимая Томаса со слезами на глазах. – Ты спас нас всех от этого кошмара.

– Я не герой, – ответил Томас, его голос был тихим, но наполненным силой. – Я просто сделал то, что должен был сделать.

– Нет, ты настоящий герой, – ответил мистер Бентли, пожимая руку Томаса. – Мы все тебе благодарны за все, что ты сделал.

– Я просто хотел вернуть нашему городу мир и спокойствие, – ответил Томас, глядя на своих сограждан. – Я хотел, чтобы дети снова могли играть и смеяться.

– Ты сделал все, что было в твоих силах, – сказала Мария, глядя на своего мужа с любовью и восхищением. – И теперь наш город снова в безопасности.

– Да, – ответил Томас, обнимая свою жену. – Но мы должны помнить, что зло никогда не исчезает полностью. И мы всегда должны быть готовы к его появлению.

В центре Брукхейвена был воздвигнут памятник в честь Томаса, словно символ его храбрости и отваги. На нем он был изображен стоящим в одиночестве на фоне темного неба, словно страж, охраняющий покой города. И каждый раз, проходя мимо этого памятника, жители Брукхейвена вспоминали о том, что даже в самые темные времена всегда есть надежда, и что всегда найдется тот, кто не побоится противостоять злу.

Томас, как и прежде, жил в своем доме на окраине города, но теперь он был не просто жителем Брукхейвена, он был его символом надежды и отваги. Он продолжал свою жизнь, но он навсегда изменился, словно приобрел мудрость, которая пришла к нему после пережитого ужаса. Он знал, что не может больше просто наблюдать со стороны, что он всегда должен быть готов встать на защиту своего города, если понадобится.

Ночью, когда город погружался в тишину, Томас часто выходил на улицу, и глядел на звездное небо, словно пытаясь найти там ответы на вопросы, которые мучили его. Он размышлял о природе зла, о том, что заставляло Зубастика мучить невинных людей, и он понял, что зло – это не внешняя сила, а отражение тьмы, которая может жить внутри каждого человека.

– Что ты ищешь? – спросила Мария, подойдя к своему мужу.

– Я размышляю о том, что произошло, – ответил Томас, глядя на небо. – Я думаю о том, почему это случилось с нами.

– Ты сделал все, что было в твоих силах, – сказала Мария, обнимая его. – Ты спас нас всех.

– Я не хочу, чтобы это повторилось, – ответил Томас, вздохнув. – Я не хочу, чтобы люди снова боялись.

– Этого не случится, – сказала Мария, глядя на своего мужа с любовью и гордостью. – Мы будем помнить твою храбрость, и мы будем готовы бороться.

– Я обещаю, – ответил Томас, глядя в глаза своей жене. – Я всегда буду защищать наш город.

И так, Брукхейвен постепенно начал возвращаться к жизни, но тень Зубастика навсегда осталась в его истории, как напоминание о том, что страх всегда рядом. И история о Зубастике стала для них уроком, который научил их тому, что зло может принимать разные формы, и что только единство и мужество могут помочь им его победить. И каждый житель города, вспоминая о Зубастике, вспоминал о том, что даже самый обычный человек может стать героем, если он не поддастся своему страху, и что надежда всегда остается, даже в самые темные времена. Это была история о победе над тьмой, о мужестве и о надежде, которая стала частью их жизни, напоминая им о том, что они могут быть сильными, даже когда им страшно. И эта история, словно факел, освещала их путь, и делала их готовыми к тому, что их может ждать в будущем. И именно это было самым важным, они больше не боялись того, что может ждать их впереди, они стали сильнее и смелее, и они знали, что они смогут преодолеть все, что бы с ними не случилось.

Ткань реальности

Искажения реальности

Город, как обычно, неохотно выползал из-под одеяла ночи, окутанный туманом раннего утра, который цеплялся за верхушки зданий и углы переулков, словно настойчивый призрак. Утренний трафик на магистралях представлял собой какофонию клаксонов, скрипов тормозов и недовольных ругательств водителей, застрявших в пробках. Пешеходы спешили по тротуарам, их силуэты были размыты и едва различимы в сером свете восходящего солнца. Для большинства жителей это был обычный понедельник, но для детектива Маркуса Блэка это утро началось с тревожного звонка и странного видео, которое перевернуло его представление о реальности.

В кабинете Маркуса, который располагался на третьем этаже старого полицейского управления, царил полумрак. Свет от монитора компьютера, мерцающего в темноте, отбрасывал зловещие тени на лицо детектива, подчеркивая его усталые глаза и решительную линию подбородка. На экране транслировалась запись с камеры видеонаблюдения из небольшого магазина “Уютный уголок”, который находился в самом сердце города, между оживленной торговой улицей и тихим переулком. На первый взгляд, все выглядело как обычная кража, одна из тех, с которыми Маркус имел дело практически ежедневно. Молодой парень в потертой куртке и бейсболке подошел к витрине с продуктами, сделал вид, что рассматривает товар, и ловким движением вытащил кошелек из кармана зазевавшегося покупателя. Но то, что происходило дальше, не поддавалось никакому логическому объяснению.

На записи было отчетливо видно, как отражение воришки в большом зеркале, висящем на стене за спиной покупателя, вдруг начало действовать независимо от своего прототипа. Отражение, с безупречной точностью копируя движения, вытащило кошелек и молниеносно исчезло за прилавком. В это же время реальный вор остался стоять на месте, ошеломленный и в явном недоумении, уставившись в пол. Как будто он сам не понимал, что только что произошло.

Маркус просмотрел запись уже в пятый раз, напрягая зрение и пытаясь найти хоть какое-то логическое объяснение увиденному. Но чем дольше он смотрел, тем больше недоумевал. Он был детективом уже пятнадцать лет, и за это время повидал много странных и необъяснимых ситуаций, но ничего подобного ему еще не встречалось. Это был не просто вор, это было нарушение законов физики, словно отражение в зеркале вдруг получило собственную волю.

– Что за чертовщина?! – пробормотал Маркус, потер глаза и провел ладонью по щетинистому подбородку. Утренний кофе, который он выпил еще по пути на работу, уже не оказывал должного эффекта, и он чувствовал, как усталость наваливается на него тяжелым грузом.

Дверь кабинета со скрипом отворилась, и в комнату вошел его напарник, сержант Томас Рейнольдс, излучая свой обычный оптимизм. Томас был полной противоположностью Маркуса, как инь и янь, как ночь и день. Он был высок, широкоплеч, с добродушной улыбкой, которая, казалось, никогда не покидала его лицо. В руках он держал дымящуюся кружку кофе и пакет с пончиками, которые были его традиционным утренним перекусом.

– Утренний кошмар, Блэк? – спросил Томас, поставив кружку на стол с легким стуком. Пончики он заботливо положил рядом с папками с отчетами. – Что на этот раз? Собаки начали лаять азбукой Морзе?

Маркус медленно покачал головой, не отрывая глаз от экрана.

– Хуже, Рейнольдс, – ответил он, жестом показывая ему монитор. – Посмотри сам.

Томас, удивленно приподняв брови, подошел к столу и уставился на запись. Он смотрел, не моргая, несколько раз, словно ожидая, что изображение вдруг изменится или станет более понятным. Наконец, его добродушное выражение лица сменилось на недоуменное.

– Что, простите? – спросил он, отставляя в сторону недоеденный пончик. – Это… это отражение грабит магазин? Ты мне не мерещишься? Я что-то пропустил в методичке?

– Ты все правильно увидел, Рейнольдс, – подтвердил Маркус, откинувшись на спинку кресла и скрестив руки на груди. – И это не единственный случай. Вчера вечером поступило еще три сообщения от людей, которые утверждают, что видели, как их отражения выходят из дома с их вещами, пока сами они находились внутри. Причем, все пострадавшие утверждают, что их собственные действия были полностью противоположными тем, что делали их отражения. Они, вроде бы, стояли и не двигались, а их отражения уносились в неизвестном направлении.

Томас покачал головой, словно не веря собственным ушам.

– Маркус, ты серьезно? – спросил он, его голос звучал с легким оттенком беспокойства. – Это какой-то абсурд, бред, выдумка. Может, это массовые галлюцинации? Я не верю, что такое может быть.

– Я тоже сначала так думал, – ответил Маркус, его голос звучал сухо и безэмоционально, – но сегодня утром поступило еще два аналогичных сообщения. И везде фигурируют зеркала. В одном из случаев, как говорят свидетели, отражение женщины яростно ругалось и кричало на нее, пока сама женщина спокойно сидела и пыталась как-то успокоить свое агрессивное отражение. Она говорила, что ее отражение как будто совсем ее не слушалось. Томас, это не галлюцинации. Это что-то гораздо более странное.

Томас несколько раз моргнул, словно пытаясь проснуться.

– Ладно, я понял, что тут что-то не так, – сказал он, его голос стал более серьезным. – Но в чем же причина? Что, черт возьми, происходит? Может это какой-то новый вид наркотика? Или мы просто сходим с ума?

– Я не знаю, Рейнольдс, но я собираюсь это выяснить, – Маркус встал со стула и подошел к большой доске, которая висела на стене, где уже висели фотографии с места происшествий, наброски схем и различные заметки, написанные размашистым почерком Маркуса. Он указал на одну из фотографий. – Смотри, это магазин «Уютный уголок», где была кража. А это дом, где женщина спорила со своим отражением. А вот здесь, в этом переулке, женщина видела как ее отражение бежит куда-то. Понимаешь? Все эти места объединяет одно – наличие зеркал.

Томас, немного помолчав, уставился на доску.

– Но какое отношение зеркала имеют ко всему этому? – спросил он, его голос звучал с долей недоверия. – Что это, черная магия? Или мы попали в какую-то сюрреалистическую компьютерную игру?

– Я не знаю, Рейнольдс, – повторил Маркус, его голос был полон напряжения, – но я собираюсь это выяснить, чего бы мне это не стоило. Я чувствую, что мы столкнулись с чем-то необъяснимым. – Маркус взял маркер и обвел на доске несколько отметок, словно пытаясь соединить их невидимыми нитями. – Сейчас мы проверим все сообщения, сопоставим места и время, посмотрим, есть ли какая-то закономерность. Может, мы упускаем что-то очевидное, но я чувствую, что тут что-то нечисто.

Томас вздохнул и скрестил руки на груди.

– Ты всегда что-то чувствуешь, Блэк, – с улыбкой сказал Томас, хотя на этот раз улыбка его была натянутой. – Но ладно, я с тобой. Всегда интересно, когда мир начинает сходить с ума. Может, нам еще и с инопланетянами придется поохотиться. Мне уже порядком надоели обычные грабители и воры.

Маркус кивнул, и в его глазах промелькнул огонек азарта, как у охотника, вышедшего на след дичи.

– Сначала разберемся с зеркалами, а потом будем думать о пришельцах, – сказал он, его голос звучал твердо и решительно. – Кстати, звонила Карен из дежурной части, она сказала, что утром в участке тоже творилось что-то странное.

– А что именно? – спросил Томас, нахмурив брови и чувствуя, как беспокойство начинает нарастать внутри него.

– Говорит, что одно из зеркал в комнате для допросов показывало, как они арестовывают какого-то человека, которого они никогда не видели, – ответил Маркус, его голос звучал все более серьезно. – Будто допрос состоялся, но никакого ареста не было. Она говорила, что записи с камер наблюдения тоже не показывают ничего подобного.

– Теперь все совсем запуталось, – сказал Томас, проведя рукой по волосам и покачав головой. – Ну ладно, давай начнем с этого, может, хоть это прояснит ситуацию. Посмотрим отчеты, сопоставим факты.

– Именно, – ответил Маркус, его взгляд был устремлен на доску с заметками. – Я считаю, что нам нужно начать отслеживать, где именно начались первые аномалии. Может, это приведет нас к какому-то месту или человеку, который имеет отношение к происходящему. Нужно найти точку отсчета, отправную точку.

Они оба замолчали, погрузившись в работу, изучая отчеты, свидетельства и фотографии с мест происшествий. Маркус чувствовал, что какая-то важная деталь ускользает от него, какая-то мелочь, которая может стать ключом к разгадке тайны. Он знал, что это не просто совпадение или массовая галлюцинация, это было что-то гораздо большее, что могло изменить представление о мире, как они его знали. И в глубине души он понимал, что ему нужно поторопиться, пока эти странные искажения не изменили реальность до неузнаваемости.

Тишину в кабинете нарушали лишь тихий гул работающих компьютеров, шуршание бумаги и щелчки ручек по блокнотам. Маркус и Томас работали молча, сосредоточенно, каждый погруженный в свои мысли, понимая всю серьезность ситуации. Мир, казалось, начал трещать по швам, и они, возможно, были единственными, кто это заметил. И они были намерены докопаться до истины, какой бы пугающей и невероятной она ни была. На кону было не только их понимание мира, но, возможно, и сама реальность.

След в прошлом

После утомительных часов, проведенных за разбором отчетов и анализом странных видеозаписей, кабинет Маркуса больше напоминал поле битвы после ожесточенного сражения. Горы бумаг, папок, фотографий и набросков громоздились на столе, образуя хаотичные баррикады, словно осколки разбитого зеркала, которое отражало царивший в городе беспорядок. Красная нить, которой Маркус соединял различные заметки на большой доске, казалась натянутой до предела, словно струна, готовая порваться в любую секунду под грузом таинственных событий. Сам Маркус, уставший и напряженный, сидел, вперив взгляд в карту города, где красными кругами были отмечены места, где фиксировались аномалии с зеркалами. Его лицо было напряжено, а глаза горели лихорадочным блеском, словно он пытался прочитать тайный смысл, скрытый за этими отметками. Он чувствовал, что ускользает от чего-то крайне важного, словно заблудился в запутанном лабиринте, где каждый поворот ведет лишь в тупик.

Томас, сидя за соседним столом, задумчиво потягивал уже третью чашку кофе, которая, казалось, уже не приносила никакой бодрости. Его лицо выражало усталость и нарастающее недоумение. Он перебирал отчеты о странных происшествиях, его взгляд скользил по строкам, но казалось, что он не мог уловить единую нить, связывающую все эти странные события. Наконец, он откинулся на спинку стула, устало помассировал виски и посмотрел на Маркуса, с легким вздохом.

– Блэк, я, кажется, кое-что заметил, – сказал он, его голос звучал несколько приглушенно от усталости. – Все эти случаи… Они словно вспышки, возникающие в разных местах, но, что самое странное, происходят почти одновременно. Ну, не совсем одновременно, конечно, но в течение нескольких минут, а иногда даже секунд. Словно кто-то… переключает их, как каналы на старом телевизоре. Вот смотри, здесь в 10:15 зеркало в магазине крадут вещи, в 10:16 в кафе отражение ссориться, и так далее, с разницей в несколько минут, а иногда даже и секунд.

Маркус на мгновение оторвал взгляд от карты и повернулся к Томасу, его брови сошлись на переносице.

– Это интересное наблюдение, – ответил он, задумчиво почесывая подбородок. – Но к чему оно нас может привести? Кто или что может переключать реальность, как каналы? И как это вообще возможно?

– Я понятия не имею, Блэк, – честно признался Томас, отпивая очередной глоток кофе. – Но это как будто кто-то играет с нами, с нашей реальностью, как с игрушкой. И это, если честно, меня пугает. Это выходит за рамки моего понимания. Я всегда думал, что мир это что-то более надежное, чем то, что мы видим сейчас.