Шепот теней

Максим Безликий

Шепот теней

Смех, от которого стынет кровь

Маска радости

Брукхейвен – городок, который, казалось, был создан, чтобы вдохновлять на мечты и прославлять тихую радость. Его узкие улочки, выложенные брусчаткой, словно прожили свою собственную историю, рассказывая о прошлом, где каждый камень был свидетелем веселых карнавалов и неторопливых прогулок влюбленных пар. Дома здесь, с их аккуратными фасадами и пышными клумбами, походили на персонажей из старых сказок, каждый со своим уникальным характером и историей. Ветер, проникавший в город через густые рощи, приносил с собой ароматы диких цветов и свежескошенной травы, а также тихий шепот листвы, создавая мелодию, которая успокаивала и убаюкивала. Дни здесь текли плавно и размеренно, как чистая река, и каждый новый рассвет приносил с собой чувство надежды и благополучия. На площадях всегда собирались дети, чьи звонкие голоса создавали живой аккомпанемент городской симфонии. Именно в этом безмятежном уголке мира появился он – Зубастик, словно темное пятно на ярком полотне, принесший с собой холодный ветер страха, который грозил разрушить эту идиллию.

Был обычный солнечный день в конце лета, когда последние теплые лучи золотили листья деревьев, превращая их в огненные драгоценности. Дети Брукхейвена, как обычно, заполонили городской парк. Это был их мир, их крепость, место, где они могли свободно бегать, смеяться и выдумывать свои собственные игры. Мальчишки гоняли мяч, подражая героям спортивных матчей, девочки устраивали чаепитие для своих игрушечных друзей, а некоторые, зарывшись в песок, увлеченно строили замки и башни, мечтая о временах, когда станут храбрыми рыцарями и прекрасными принцессами. Солнце, клонившееся к закату, бросало длинные тени, делая игру еще более волшебной. Но все это спокойствие и веселье было нарушено неожиданным вторжением, которое изменило все.

В центре парка, словно материализовавшись из самого кошмара, появился Зубастик. Он был словно антитеза всему доброму и светлому, что было в этом месте. Его фигура, одетая в клоунский костюм, который, казалось, был сшит из обрывков чужих снов, притягивала взгляд, словно магнитом. Яркие, кричащие цвета ткани, в сочетании с криво пришитыми пуговицами и торчащими нитками, вызывали чувство тревоги, а не веселья. Его обувь, громадная и неуклюжая, казалось, грозилась споткнуться о собственный шнурок, но при этом он двигался с пугающей уверенностью. Голова Зубастика венчалась хаосом из ярко-рыжих волос, которые, казалось, росли сами по себе, вопреки всем законам природы. Лицо, покрытое толстым слоем белого грима, напоминало фарфоровую маску, на которой были нарисованы черные брови и огромная красная улыбка, которая, в отличие от настоящих улыбок, была неподвижной и зловещей.

– Смотрите! Клоун! – воскликнула маленькая Элис, чьи косички подпрыгивали при каждом ее шаге, дергая за рукав своего старшего брата, Тома.

Том, мальчик с растрепанными волосами и вечно измазанными краской руками, недоверчиво нахмурился. – Какой-то он… странный, – пробормотал он, прищурившись, словно пытаясь разглядеть что-то скрытое в этом странном персонаже. – Обычно клоуны забавные, а этот… от него как-то не по себе.

– Да, – тихо согласилась их подруга, Лили, кутаясь в свой свитер, как будто пытаясь спрятаться от холода, который внезапно появился вокруг. – У него глаза какие-то недобрые.

– Глупости, – попытался развеять их страхи Джейк, самый смелый из них, хотя его голос звучал немного натянуто. – Это просто клоун, может, он приехал, чтобы устроить нам представление.

Зубастик, казалось, услышал их слова, и его голова медленно повернулась в их сторону. Его глаза, обычно скрытые под толстым слоем грима, внезапно блеснули, как два осколка льда, и в их глубине замерцал огонек зловещей радости. Он медленно двинулся в их направлении, его шаркающая походка по гравию создавала тихий, но пугающий звук, который, казалось, разносился по всему парку. Он был как волк в овечьей шкуре, и хотя его костюм был ярким, от него исходила волна холода, которая замораживала сердца маленьких наблюдателей. Дети, словно кролики, очарованные взглядом удава, не могли оторвать глаз от этого странного существа, и волна ужаса накатила на них, когда они поняли, что он направляется прямо к ним.

– Привет, маленькие друзья! – проскрипел Зубастик, его голос был похож на скрип старой двери, за которой скрывалось что-то очень зловещее. – Я Зубастик, и я здесь, чтобы поиграть с вами!

Его голос, вместо веселья, вызывал лишь дискомфорт. В его скрипучих интонациях чувствовалась неестественность, словно это голос приходил из потустороннего мира. Он не жонглировал шарами, не надувал смешные фигуры из воздушных шаров, не показывал карточные фокусы. Вместо этого, он просто стоял, оглядывая детей своими странными глазами, словно оценивая их, а не желая с ними играть.

– Во что мы будем играть? – прошептала Лили, прячась за спиной Тома.

– Во что вам больше нравится? – ответил Зубастик, и его улыбка стала еще шире, демонстрируя ряд острых зубов, которые казались скорее клыками хищника, чем зубами клоуна. – В прятки? В догонялки? Или… может, в игру в страх?

Дети, прижавшись друг к другу, начали нервно переглядываться, и на их лицах отражалась растущая тревога. Даже Джейк, самый смелый из них, почувствовал, как его уверенность начала таять, словно лед на солнце.

– Мы не хотим играть в страх, – проговорил Том, пытаясь скрыть дрожь в своем голосе. – Мы хотим бегать, смеяться и веселиться!

– Но разве не весело бояться? – пробормотал Зубастик, наклоняя голову набок и смотря на них с каким-то странным, голодным выражением. – Разве не интересно чувствовать, как сердце колотится в груди, когда тебя кто-то пугает?

– Нет! – хором ответили дети, их голоса наполнились страхом.

– Но я могу рассказать вам истории, – продолжил Зубастик, его голос стал похож на шорох листьев, падающих на землю осенью. – Истории, от которых волосы встают дыбом и мурашки бегут по коже. Я расскажу вам о призраках, которые бродят по ночам, о монстрах, которые прячутся под кроватями, о жутких клоунах, которые…

– Хватит! – закричала Элис, ее глаза наполнились слезами, и она зажала уши руками, словно пытаясь закрыться от ужасных слов. – Мы не хотим ничего слышать!

– Но страх – это так весело, – прошептал Зубастик, делая шаг вперед, и его большая нога коснулась гравия, вызывая громкий, отвратительный хруст. – Он такой… аппетитный.

Дети отступили назад, словно их отбросило неведомой силой. Они больше не могли смотреть на этого клоуна, который, вместо того, чтобы быть источником радости, стал для них воплощением ночного кошмара.

– Оставьте нас в покое! – крикнул Джейк, наконец, позволяя страху овладеть им. – Мы не хотим играть в твои игры!

– Но разве я не забавный? – спросил Зубастик, и его улыбка стала еще более широкой, превращаясь в зловещую гримасу, которая, казалось, покрывает все его лицо. – Разве вам не нравится мой костюм, мои волосы, мои… зубы?

И тут дети заметили их. Зубы клоуна были острыми и тонкими, как зубы хищника. Они были не такими, какими должны быть зубы клоуна. От одного этого вида по спине пробежал холодок.

– Уходи! – завизжала Лили, ее голос дрожал, как тонкая струна, готовая лопнуть. – Оставь нас в покое!

Но Зубастик, казалось, не слышал их криков. Он продолжал приближаться, его шаркающая походка стала более быстрой и угрожающей. Теперь на его лице не было и намека на клоунскую игривость. На его лице было только одно – голод, мрачный и хищный. Его глаза, по-прежнему блестевшие холодом, казалось, впились в них, словно желая пронзить их души, чтобы завладеть их страхами.

Дети бросились в бегство, их маленькие ноги стучали по гравию, создавая шум, который казался похожим на биение их собственных сердец. Они больше не смеялись, не кричали, а просто пытались убежать, сбежать от зловещей фигуры, которая преследовала их, словно персонаж из самой мрачной сказки. Но Зубастик, хотя и был неуклюжим, все равно шел за ними, словно тень, которая не отстает от своего хозяина, и его жуткий смех разносился по парку, эхом отражаясь от деревьев, и этот смех звучал так, словно он хотел поселиться в их памяти навсегда. Это было словно дьявольская симфония, звучащая на фоне тишины угасающего дня. В этот момент Брукхейвен, со всеми своими тихими улочками и уютными домами, перестал быть местом радости и безопасности. Теперь он стал местом, где страх ожил и нашел свое самое зловещее воплощение в лице клоуна по имени Зубастик.

Город в страхе

С тех пор как жуткий образ Зубастика, клоуна, сеющего ужас, навсегда запечатлелся в сознании жителей Брукхейвена, город погрузился в атмосферу всепоглощающей тревоги. Это было похоже на то, как если бы невидимая рука сжала сердце города, вытягивая из него все краски и оставляя лишь мрачную серость страха. Веселый смех детей, который раньше разносился по паркам и улицам, умолк, словно птицы, испуганные грозой. На смену ему пришла тягостная тишина, нарушаемая лишь шепотом ветра, который словно нес в себе отголоски криков испуганных детей и завываний ночного кошмара. Дома, раньше гостеприимно распахивавшие свои двери навстречу миру, теперь превратились в крепости, с закрытыми окнами и плотно задернутыми шторами, словно за ними прятались тени, не желавшие покидать их убежище. Брукхейвен стал похож на город-призрак, в котором жизнь замерла, уступив место страху, и ожиданию неизбежного.

Разговоры, которые раньше были полны радостных планов и обсуждения повседневных дел, теперь были мрачными и тревожными. В кондитерских, где еще недавно пахло свежей выпечкой и сладостями, и на рынках, где прилавки пестрели яркими красками фруктов и овощей, люди говорили только об одном – о Зубастике. Каждый пытался вспомнить каждую мелочь, каждое движение, каждую деталь, которые могли бы пролить свет на природу этого кошмара, который навис над их городом. Они пересказывали друг другу слухи и домыслы, как будто пытаясь найти ответ в коллективном сознании, но все эти разговоры лишь усиливали их тревогу, создавая замкнутый круг страха, из которого, казалось, не было выхода.

– Он ведь был замечен на Старой Ольховой улице, разве нет? – прошептал мистер Бентли, продавец книг, обращаясь к своей соседке, миссис Эванс, которая покупала у него газету. Его руки дрожали, когда он протягивал ей сдачу. – Я слышал, что он подходил к окнам домов и смотрел внутрь.

– Да, – ответила миссис Эванс, ее глаза были полны страха. – Моя внучка сказала, что видела его в отражении стекла. Она теперь боится смотреть в зеркало.

– Я не понимаю, что ему нужно, – покачал головой мистер Бентли, его голос был полон отчаяния. – Почему он просто не оставит нас в покое? Разве его не достаточно, что он заставил нас всех бояться?

– Может быть, ему нравится наш страх, – предположила миссис Эванс, ее голос был тихим, словно она боялась, что ее слова подслушают. – Может быть, он питается им, как вампир пьёт кровь.

В этот момент в разговор вмешался старик мистер О’Малли, который, словно не замечая окружающего ужаса, медленно читал газету, разложив ее на прилавке.

– Вы ошибаетесь, – проворчал он, поднимая свои седые брови. – Этот клоун не обычный. Он – нечто более древнее и темное. Он словно демон, принявший личину клоуна, чтобы нас пугать.

Миссис Эванс и мистер Бентли обменялись испуганными взглядами, и их страх словно обрел новое измерение, превращаясь в первобытный ужас, который заставлял их дрожать до самых костей.

– Но что же нам тогда делать? – прошептала миссис Эванс, ее голос был наполнен отчаянием. – Как нам остановить это зло?

– Мы должны бороться, – ответил мистер О’Малли, его голос был твердым, несмотря на его преклонный возраст. – Мы должны объединиться и дать ему отпор. Если мы позволим страху поглотить нас, то он победит.

Но слова старика не могли полностью успокоить тревогу, которая охватила город. Зубастик стал чем-то вроде темной легенды, о которой ходили слухи и домыслы. Каждый раз, когда ветер шелестел листьями деревьев, людям казалось, что они слышат его зловещий смех. Каждый раз, когда тень скользила по стене, им казалось, что это силуэт ужасного клоуна. Он преследовал их не только на улицах города, но и в их собственных домах, проникая в их сны и заполняя их сознание тревожными мыслями.

Зубастик был неуловим, словно призрак, ускользающий от человеческого понимания. Он появлялся там, где его меньше всего ожидали, словно играл с жителями города, развлекаясь их страхами. Он появлялся у детских площадок, где раньше звучал веселый смех, в витринах магазинов, отражаясь в глазах кукол и манекенов, и даже в тихих библиотеках, где раньше царил покой и тишина. Он словно дразнил их, напоминая о том, что он всегда рядом, наблюдает за ними, словно хищник, выслеживающий свою добычу.

– Он был в нашей комнате вчера ночью, – прошептала маленькая Софи, прижавшись к своей матери. Ее глаза были полны слез. – Я видела, как он смотрел на меня из-за двери.

– Тише, моя девочка, – ответила ее мать, пытаясь успокоить ее, но ее голос дрожал от тревоги. – Это был просто сон, не волнуйся.

– Нет, мама, это был не сон, – покачала головой Софи, ее лицо исказилось от страха. – Он был совсем рядом. Я чувствовала его дыхание.

Мать обняла свою дочь, пытаясь защитить ее от ужаса, который навис над ними, но ее собственное сердце бешено колотилось в груди. Она слышала истории о том, как Зубастик преследует детей, и теперь, когда он проник в их дом, она почувствовала, что ее мир рушится. Она не знала, что делать, как защитить свою дочь от этого зла, которое, казалось, было повсюду.

Брукхейвен опустел. Улицы превратились в безжизненные лабиринты, по которым гулял лишь ветер, разнося отголоски страха. Люди боялись выходить из дома, предпочитая оставаться в своих убежищах, где их, по крайней мере, окружали знакомые вещи. Но даже внутри этих стен они не могли найти покоя. Их дома стали тюрьмами, в которых они были заключены вместе со своими страхами. Звуки, которые раньше были частью их повседневной жизни, теперь казались им зловещими и угрожающими. Скрип половиц, тиканье часов, шорох занавесок – все это звучало, как предвестие появления Зубастика, заставляя их вздрагивать и напрягать слух, словно ожидая удара.

В домах царила атмосфера напряженной тишины, которая была хуже любого шума. Взрослые разговаривали шепотом, словно боясь, что Зубастик их услышит. Дети сидели тихо, прижавшись к своим родителям, боясь даже пошевелиться. Они перестали играть, смеяться и выдумывать сказки, оставив место только страху, который поглотил их души, и теперь они были похожи на маленьких призраков, блуждающих в мире, где царил мрак.

– Я не могу больше так, – сказала Мария, жена Томаса, смотря на своего мужа с отчаянием. Ее глаза были полны слез. – Я чувствую, как этот ужас высасывает из меня жизнь.

– Я знаю, – ответил Томас, обнимая ее, его голос был хриплым и тихим. – Я тоже чувствую, что он поглощает нас.

– Но что мы можем сделать? – спросила Мария, ее голос дрожал. – Мы же не можем просто сидеть здесь и ждать, когда он придет за нами.

– Нет, – ответил Томас, поднимая голову и глядя на свою жену с решимостью. – Мы должны бороться. Мы должны найти способ противостоять этому злу.

– Но как? – спросила Мария, ее глаза были полны сомнений. – Он же неуловим. Он словно тень, которая появляется и исчезает, и от него нет никакой защиты.

– Мы должны найти его слабое место, – ответил Томас, его голос был наполнен уверенностью. – Мы должны понять, что питает его, что заставляет его приходить сюда. И мы должны использовать это против него.

Это было похоже на слабый луч света во тьме, который давал людям надежду. Это было похоже на призыв к борьбе, который заставлял людей подниматься и сопротивляться. И хотя страх все еще висел в воздухе, он уже не был таким всепоглощающим. Теперь в сердцах жителей Брукхейвена появилось что-то новое – решимость бороться. Они понимали, что это будет трудная битва, но они были готовы ее вести, потому что они не могли позволить страху поглотить их мир. Брукхейвен замер, затаив дыхание в ожидании рассвета.

Расследование Томаса

В то время как Брукхейвен, охваченный паникой и трепетом, томился под зловещим влиянием Зубастика, один человек отказался покориться отчаянию. Томас, чья жизнь, подобно древнему дубу, была закалена ветрами войны и суровыми испытаниями, ощущал внутри себя искру непоколебимой решимости. Он был не из тех, кто прячется в тени страха, он был воином, чей долг – встать на защиту тех, кто не мог защитить себя. Он видел, как его любимый город погружается во мрак, и это зажигало в его сердце пламя гнева и отваги, которое было не под силу потушить никакому ужасу. Томас понимал, что Зубастик – не просто клоун, развлекающий публику, он был воплощением зла, чья истинная цель заключалась в том, чтобы посеять хаос и страх. И в этот момент Томас, отказавшись от уныния, решил использовать все свои умения и знания, чтобы разгадать эту темную тайну.

Он был человеком сдержанным и неторопливым, но за этой маской скрывался острый, как бритва, ум и непоколебимая воля. Его взгляд, обычно мягкий и задумчивый, теперь горел внутренним огнем, отражая его решимость. Его движения, обычно плавные и размеренные, теперь приобрели особую четкость, напоминая о движениях хищника, готового к атаке. Он был подобен спящему вулкану, чья сила скрывалась под покровом спокойствия, но теперь он был готов пробудиться и обрушить свою мощь на врага. Томас знал, что этот бой будет отличаться от всех его предыдущих сражений. Это будет не физическое противостояние, а психологическая война, в которой ему придется бороться не только с монстром, но и со своим собственным страхом.

Его расследование началось не с поиска улик, а со внимательного изучения человеческих сердец. Он не просто записывал факты, он вслушивался в эмоции, в ту боль и отчаяние, которые заполнили сердца жителей Брукхейвена. Он ходил по домам, словно целитель, пытаясь найти источник заразы, которая отравляла души горожан. Он говорил с детьми, пытаясь понять, как Зубастик проник в их невинные сны, и слушал их испуганные рассказы о жутком клоуне. Он разговаривал со взрослыми, пытаясь разгадать тайны их страха и отчаяния. Томас задавал им вопросы, пытаясь вытащить из них воспоминания и чувства, а затем тщательно записывал каждую мелочь, каждое описание, словно собирая пазл, из которого должен был сложиться ответ на вопрос: “Что такое Зубастик?”.

– Пожалуйста, расскажите мне всё, – просил Томас, глядя прямо в глаза своим собеседникам. Его голос был тихим, но в нем звучала уверенность, которая, словно бальзам, успокаивала их души. – Каждая деталь может быть очень важна.

– Он выглядел… ненормальным, – проговорил мистер Харрис, чьи руки дрожали, когда он держал чашку с чаем. – Его глаза были как два уголька, и они прожигали меня насквозь.

– Его голос был скрипучим, как старая дверь, – добавила миссис Блэквелл, обнимая своего маленького сына. – И когда он смеялся, мне казалось, что земля уходит из-под ног.

– Он говорил о страхе, – прошептал маленький Марк, прижимаясь к своей матери. – Он сказал, что мы вкусные, когда боимся.

Томас слушал каждого, не перебивая, не позволяя эмоциям завладеть им. Он понимал, что в каждом рассказе есть крупица правды, которая может стать ключом к разгадке тайны Зубастика. Он записывал каждое слово, каждое описание, словно создавая карту ужаса, которая поможет ему найти путь к победе. Он старался не упустить ни одной детали, ни одной эмоции, понимая, что даже самая маленькая мелочь может оказаться важной.

Затем, наступил этап анализа. Томас разложил свои записи на столе, подобно генералу, изучающему карту поля битвы. Он проводил линии и делал пометки, стараясь найти закономерности в хаосе. Он заметил, что Зубастик появлялся в местах, где было много детей, и что его нападения всегда были внезапными, словно он мог перемещаться из одного места в другое. Он также отметил, что клоун никогда не причинял физического вреда, он лишь сеял панику, словно наслаждаясь ужасом своих жертв. Томас понимал, что за этим стоит какая-то зловещая логика, какой-то темный замысел, который он должен был разгадать.

– Он как будто играет с нами, – пробормотал Томас, глядя на свои записи, словно разговаривая сам с собой. – Но что он хочет? Чего он добивается?

Томас понимал, что обычные методы расследования здесь бессильны. Он решил подойти к делу с другой стороны, исследуя природу самого страха. Он обратился к книгам по психологии, философии и мифологии, стараясь найти ответы на вопросы, которые мучили его. Он читал о древних богах и демонах, о мифах и легендах, которые говорили о существах, питающихся страхом людей. Он проводил ночи напролет, погружаясь в мир человеческих страхов, словно ныряя в темный океан, чтобы найти ответ на вопрос: “Что же такое Зубастик?”.

– Может быть, он не просто клоун, – думал Томас, переворачивая страницы старой книги. – Может быть, он нечто более древнее и темное. Может быть, он – проявление страха, принявшее человеческую форму.

Он понял, что страх – это не просто эмоция, а мощная сила, которая может как разрушать, так и созидать. Он также понял, что Зубастик питается этим страхом, и чем больше люди боятся, тем сильнее становится клоун. В этот момент в голове Томаса родился план. Он решил использовать слабость Зубастика против него самого, и его план состоял в том, чтобы победить свой страх, чтобы лишить клоуна его силы.

Томас понимал, что ему придется вступить в схватку со своими собственными демонами, но он был готов к этому. Он был готов взглянуть в лицо своему страху, чтобы защитить свой город. Он стал готовиться к этой психологической войне, как к настоящему сражению. Он занимался медитацией, чтобы успокоить свой ум, и тренировал силу воли, чтобы не поддаться панике.

– Это опасно, – сказала Мария, смотря на своего мужа с тревогой. – Ты не должен идти один.

– Я знаю, – ответил Томас, обнимая ее. – Но я должен это сделать. Я не могу ждать, пока Зубастик поглотит нас всех.

– Но что если он победит тебя? – прошептала Мария, ее глаза наполнились слезами. – Что тогда будет с нами?

– Он не сможет меня победить, – ответил Томас, смотря в глаза своей жене с уверенностью. – Если я перестану бояться его, он станет бессильным.

Мария не могла полностью избавиться от своего страха, но она верила в своего мужа, в его силу и решимость. Она понимала, что ему придется пройти через ад, но она также понимала, что только он может спасти Брукхейвен от этого ужасного клоуна.

Томас, вооружившись своим планом, вышел в ночную тьму, словно рыцарь, отправляющийся на поиски дракона. Он не боялся, он был полон решимости и отваги, и он был готов к предстоящей битве. Он понимал, что он не одинок, что все жители Брукхейвена смотрят на него и надеются на его победу. И поэтому он должен был бороться, не только за себя, но и за всех тех, кто не мог защитить себя.

Противостояние со страхом

Ночь в Брукхейвене, которая раньше была похожа на беспросветную бездну, наполненную ужасом, теперь превратилась в арену для решающего противостояния. Томас, одинокий воин, шагнул в эту тьму, неся на своих плечах надежду и отвагу всего города. Он шел по пустынным улицам, словно паломник, идущий к своей святыне, его шаги отзывались эхом в тишине, словно удары колокола, отмеряющего время до неизбежной встречи с Зубастиком. Он был не просто человеком, он был символом борьбы против тьмы, маяком, сияющим во мраке отчаяния. Его взгляд, твердый и решительный, проникал сквозь завесу ночи, словно меч, пронзающий тьму, и он, подобно отважному рыцарю, был готов сразиться со злом.

Томас понимал, что его план был рискованным, он был как поход в сердце вражеской территории, но это был единственный путь, чтобы остановить кошмар, который поглощал Брукхейвен. Он не боялся смерти, он боялся, что страх одержит победу, что Зубастик навсегда завладеет душами жителей его города. Поэтому, он решил стать приманкой, использовать себя в качестве мишени, чтобы выманить Зубастика из его укрытия. Он выбрал самый темный и пустынный перекресток, словно призывая тьму бросить ему вызов. И вот он стоял там, неподвижный, словно скала, на которую обрушиваются волны страха, его силуэт, словно тень, вырисовывался на фоне тусклого света фонаря, приглашая Зубастика к решающей битве.

Он стоял и глубоко дышал, пытаясь успокоить свой разум, и не дать страху завладеть собой. Его сердце билось ровно и спокойно, подобно метроному, отмеряющему время до неизбежного столкновения. Он понимал, что Зубастик питается страхами людей, что страх – это его сила, а, следовательно, если он перестанет бояться, то клоун потеряет свою мощь. Он вспоминал все свои прошлые сражения, все испытания, которые закалили его, и его дух наполнился уверенностью и решимостью. Он был готов.