Плесень

Вокзал уже пропал из виду, за окном мелькали дома, машины, деревья. Поезд проехал небольшой мост, через небольшую речку. Девушка, глядя в окно, неспешно жевала бутерброд, который оказался очень, даже не дурным на вкус, запивая газировкой. «Картинка» за окном менялась со скоростью поезда. Лиза решила вернуться к своим воспоминаниям.

Примерно через полгода, после смерти родителей, Лиза решила сделать над собой усилие и заняться уже учёбой. К этому решению её подвигли не постоянные увещевания бабушки, а простая мысль, жить то надо. Жить дальше, несмотря ни на что, вопреки всему. Боль и пустота никуда не делись. Затаились, ожидая случая, чтобы накинуться на неё с новой силой. Но Лиза, понимая это, всё же начала зубрить, читать, делать домашнюю работу и всё остальное, что делают в школе. Оценки сразу стали лучше, много лучше, даже отличными. Если по началу, после смерти родителей, учителя ставили её четвёрки с натяжкой, тройки по доброте душевной или ничего не ставя, после её молчания, то теперь в табеле напротив её фамилии стояли пятёрки. Кроме физкультуры. Маленькая, щуплая девочка плохо бегала, скакала, лазала по канату. Твёрдая троечница. Одноклассники не третировали, хотя, за глаза продолжали называть её молью, бледной поганкой, одуванчиком и всеми другими прозвищами, что раньше не стеснялись говорить ей в лицо. И то радовало. Так, день за днём прошли годы и настал последний выпускной год. Лизе, как прочим ребятам из её класса предстояло выполнить, написать множество работ для успешного окончания школы и дальнейшего поступления в Вуз. Почти все работы у неё были или готовы, или в стадии написания. В них она была уверена, уверена в том, что получит за них высший балл. Вот только с биологией как-то не задалось. Она никак не могла выбрать тему для аттестационной работы. Фотосинтез растений, бактерии, корневища, споры, влияние окружающей среды на рост растений. Лиза любила биологию и хотела поступить в Вуз на биологический факультет, но какую же выбрать тему.

Однажды, сидя за столом в своей комнате и листая книги по биологии, Лиза от долгих раздумий, глубоко вздохнула, выдохнула и подняла взгляд к потолку, пробежала глазами от угла до угла и уставилась в одну точку. Маленькая, черная точка, почти в самом углу, на стене у самого потолка. Приглядевшись, она обнаружила, что точка не одна, их несколько, малозаметные, чёрные точки.

– Ба, – позвала Лиза, – иди сюда, пожалуйста. Посмотри, что это?

Бабушка, шаркая тапочками вошла в комнату. Посмотрела сквозь толстые стёкла очков в направлении, куда показывала внучка.

– Батюшки, – выдохнула женщина. – Это же – плесень. Стены отсырели что ли? Вот напасть-то. Её же заразу такую не так просто вывести. Ладно, позвоню в ЖЭК, может что сделают или хоть посоветуют, чего. И вышла из комнаты, всё так же шаркая тапочками.

В голове Лизы начался процесс, она вспоминала всё, что знала о плесени. И решила, это и будет тема её работы по биологии. Первый, наверное, самый трудный шаг, выбор темы, название работы «Плесень» был сделан.

Поезд судорожно дёрнулся, и его конвульсии оторвали Лизу от воспоминаний. Дверь купе открылась, в проёме появилось улыбающееся лицо проводницы.

– Всё в порядке? – спросила женщина.

– Да, нормально, – улыбнувшись ответила Лиза и отвернулась к окну.

– Сейчас будет остановка, не на долго, – продолжая улыбаться, сообщила проводница. – Товарный пропустим и снова в путь. Помолчав, словно обдумывая что-то, глубоко вздохнув, проводница продолжила, с нотками жалости в голосе.

– Ты, девонька, если нужно чего, заходи ко мне, не стесняйся. Поболтать захочется или чаю, заходи, чаю заварю как для себя, с травками. И не переживай денег не возьму.

Лиза молча смотрела в окно, ей очень хотелось и в то же самое время очень не хотелось сближаться, пусть даже на короткое время, с кем-либо из людей. Глядя в окно, она почувствовала, как в глубине души начали расправляться чёрные иглы боли. Проводница, постояв немного, и не дождавшись ответа, шумно вздохнув, стала закрывать дверь купе. И, уже почти закрыв, в щёлочку, проговорила: – заходи, а. – Дверь закрылась.

Лиза знала, что вызывает жалость у сердобольных женщин, но научилась не реагировать на сентиментальность добрых женщин.

Остановились на каком-то полустанке. Одноэтажное здание выглядело удручающе. Никаких вывесок, с названиям не было, кроме одной, выцветшей, на одном из зарешёченных окон, сообщавшей (интересно кому?), что именно здесь можно купить билеты. На платформе людей не было, только стая собак, особей около дюжины, грелась на солнышке, абсолютно не обращая внимания на происходящее вокруг. Лиза окинула взглядом унылую картину за окном. Бетонные плиты перрона потрескались, в трещинах плит и из-под фундамента здания пробивалась трава. Краска на фасаде выгорела, штукатурка во многих местах осыпалась, многие окна были заколочены фанерой или досками. Один угол здания, отсыревший, был сплошь покрыт плесенью. Весь покрытый плесенью, абсолютно весь – чёрной, иссиня-зелёной, белой плесенью. Угол вернул Лизавету к воспоминаниям. А вернувшись к ним, девушка даже не заметила, как поезд вновь отправился в путь.

Собаки вместе с платформой и полуразрушенным зданием станции исчезли из виду, будто их и не было. Почти сразу за окном замелькал лес, густой, по-летнему зелёный, слегка волнуемый ветром. Лиза, отвернувшись от окна подогнула под себя ноги и спиной привалившись в угол, прикрыла глаза.

Выпускной год, последний в школе. На примете пара-тройка университетов, куда она хотела бы поступить. Конечно, был один в который девушка пошла бы не задумываясь. Лучший в городе, к тому же славился кафедрой Биологии. Лиза обожала биологию. С самого начала, да даже ещё до начала, учебного года она готовилась к сдаче экзаменов, зачётов, контрольных. Ей в этом плане было легко. В отличие от сверстников и одноклассников, которым хотелось повеселиться, сходить компанией в кино, на дискотеку, да не важно куда лишь бы был «народ», «туса», «веселуха». Нет, ей, конечно, тоже этого хотелось. Но для «Бледной моли» там места не было, её там не ждали и не звали.

Записавшись в библиотеку Лиза, набрала нужной литературы. Тяжело даются знания, еле донесла. Последующие дни проходили однообразно, сидя, лёжа, бродя по комнате листала она страницу за страницей. Когда начался учебный год, появилось некое разнообразие в виде посещения занятий в школе. Волнения и переживаний не было, девушка была уверена, что сдаст все зачёты и экзамены на отлично. И светила бы ей золотая медаль, если бы не физкультура. Многие предметы Лиза готова была сдать, вот прямо, хоть сейчас. Она стала договариваться с преподавателями о том, чтобы они экзаменовали её раньше срока, в неурочное время. Здорово же, когда один на один с учителем, и никто не пялится на тебя с ехидной ухмылкой на лице. Учителя, конечно же шли на встречу «бедной Лизе», сиротке. И к концу полугодия практически все зачёты с блеском были сданы. Снисхождения по предметам со стороны преподавателей не было, просто ученица была хорошо подготовлена. Оставалось сдать только экзамены, которые были официально назначены на определённые даты. И ещё работу по биологии, любимый предмет Лиза оставила, так сказать, «на десерт». Написанию этой работы она решила посвятить зимние каникулы. Глубоко нырнув в омут воспоминаний, Лиза вздрогнула и «всплыла» на поверхность текущего дня от того, что открылась дверь её купе, за которой, словно видение, образовалось улыбающееся (а бывает ли иначе?) лицо проводницы. Рыжая женщина, с сочувствием, пробежалась взглядом с ног до головы пассажирки, заявила:

– Обед через полчаса. Картошечка пюре, с курочкой или рыбкой, макароны с котлеткой или парой сосисочек. Что подать юной Леди? – Подмигнув выпалила стюардесса железных дорог.

Глубоко вздохнув, будто и вправду после долгого погружения под воду, Лиза посмотрела в окно, постепенно возвращаясь в реальность. За окном плыли облака, далеко, ближе к горизонту, виднелся грозовой фронт. Туда же к горизонту тянулась лента дороги с движущимися по ней точками машин. По обе стороны дороги, на сколько хватало глаз, слегка колыхаясь от ветра, росли подсолнухи.

– Мне, будьте уж любезны, мэм, пюре с рыбой, – в тон проводнице ответила девушка и продолжила; – А, не будете ли вы столь любезны, Мадам, сообщить мне, если конечно это не является государственной тайной, и от этого не пострадает ни один кролик на земле, не предвидится ли в ближайшее время предвиденных или же непредвиденных остановок? Хочется, знаете ли, совершить небольшой променад, пройтись, поразмять затекшие суставы. Литературу Лиза сдала на отлично.

Лицо проводницы слегка вытянулось от удивления, и, уже не в той изысканной манере, ответило:

– Да, минут через сорок будет станция, стоять будем двадцать минут, поэтому далеко бы не надо уходить. – Моргнув пару раз, удивлённое лицо ретировалось. Когда дверь в купе закрылась, Лизавета зевнула (долгое бездействие всегда вызывает сонливость), встав, потянулась и решила пойти ополоснуть лицо водой. Выйдя в коридор, посмотрела в окно. Там было то же небо, те же облака, правда горизонт был светел. Была и дорога, не близко и тянулась она не к горизонту как в окне купе, а вдоль, параллельно движению поезда, на котором девушка с белыми волосами уезжала из прошлого.

Туалеты находились в обоих концах вагона, а купе Лизы было аккурат по середине вагона. Взглянув влево, девушка увидела рыжую проводницу, заглядывающую в купе через три двери от её. Та предлагала обитателям этого, ограниченного пространства, выбрать из ограниченного меню, свою, ограниченную нормой порцию обеда. Лиза пошла направо. Ополоснув несколько раз лицо холодной водой и вытерев его кружевным полотенцем с красивой вышивкой, это бабушка Ефросинья вышивала, девушка застыла напротив зеркала. Она как будто хотела увидеть в отражении, которое покачивалось в такт поезду, хоть какие-то изменения в своём лице, но не могла. Лицо выглядело одинаково, наверное, уже лет десять. Вздохнув, пошла обратно, должны принести обед. Конечно, впрочем, как и всегда, аппетита не было, но с биологической точки зрения, организм нужно поддерживать. К двери купе Лиза подошла одновременно с проводницей, но не улыбающейся и не рыжей, а молоденькой, примерно её возраста, белокурой девушкой с лицом, заспанным и печальным, одновременно. Видимо её очень сильно опечалило, что её разбудили. В руках у молоденькой проводницы была пластиковая тарелка, накрытая фольгой, пластиковая вилка и стакан в подстаканнике с чаем.

– Это мне? – спросила Лиза.

«Новая» проводница окинула её оценивающим взглядом, пытаясь понять, кто же перед ней: девочка, поседевшая от испуга, девушка, поседевшая от горя или старушка, поседевшая от старости, но хорошо сохранившаяся. И после небольшой паузы сказала:

– Если вы из этого купе, то да.

Лиза открыла дверь, забрала свой обед и шагнула в свою временную обитель, бросив через плечо:

– Спасибо.

«А что, она мне кто? Подруга, сестра? Никто. И нечего меня так рассматривать, не на выставке». Такие мысли, как скакуны, пронеслись в голове девушки. И конечно же аппетит от этих мыслей не прибавился, а наоборот скатился вниз по шкале личных ощущений. Поковырявшись вилкой в пюре и облизнув вышеозначенную вилку, Лиза пришла к выводу, что пюре приготовлено очень даже, не плохо, но есть его всё равно не стала. Попробовав рыбу и приятно удивившись, что та, прям-таки хороша на вкус, съела половину. А вот чай, чай она выпила полностью, очень кстати, в сумке, оказалась пачка песочного печенья. В общем чай был выпит с превеликим удовольствием.

Через некоторое время стало заметно, что поезд сбрасывает скорость. В окне начали мелькать пригородные дома. Проехав мост через неширокую речку, поезд стал передвигаться «пешком». Закинув ноги на стол, слегка затекли, Лиза смотрела в окно на небольшой городок, в котором предстояло сделать короткую остановку. В городке было много зелени, деревья и кусты росли не как попало и не абы как. Была видна упорядоченность. Дома в основном одно-двухэтажные, но не ветхие, а аккуратные, хорошо окрашенные, некоторые даже премиленькие. Людей на улицах было не много, так же редко попадались на глаза и машины. Видно было, что жизнь в городе протекает тихо, спокойно, размеренно. Вот в окне появилась площадь, на ней огороженная невысоким забором, стояла церковь. Из красного кирпича, не очень высокая, на окнах резные ставни, выкрашенные в синий цвет, купол церкви блестел, отражая солнечные лучи. В ажурные ворота, что выходили на площадь входили люди, направляясь к храму.

– А, какой сегодня день? – спросила сама себя Лиза и начала высчитывать.

– Так, отправление было в пятницу, ночь наступала дважды, значит сегодня воскресенье. Придя к такому выводу, девушка без труда сделала и следующий: – Воскресенье, люди идут на службу.

Поезд подошёл к вокзалу, именно подошёл, не спеша, даже вальяжно. Судорожная дрожь пробежала по всему составу, начиная с головы, и, выпустив воздух, словно вздохнув, как вздыхает путник после долгого перехода, замер. Лизавета помнила о том, что стоянка будет короткой, минут двадцать, но всё же решила выйти на перрон, размять ноги. Здание вокзала было, как казалось, всё в этом городе, не высокое, но аккуратное, ухоженное. Вокруг было чисто и даже стояло несколько кадок с различными растениями.

«Какая разная у нас страна», – подумала девушка, припомнив предыдущую станцию.

Походив, разминая суставы, вдоль вагона, Лиза увидела несколько женщин, которые продавали каждый что-то своё. Среди прочего: семечек, рыбы и фигурок из глины, она заметила у одной женщины домашний сыр. Сыр Лиза обожала. Разный сыр, только без плесени. Договорившись о цене, она купила двести грамм свежего, козьего сыра. Какой же вкусный источал он аромат. Но пора и в путь, поезд вот-вот должен был отправиться в дальнейший путь. Уже и рыжая проводница выглянула из дверей вагона, оглядывая перрон. Завидев свою «странную» пассажирку, она как обычно заулыбалась и призывно замахала рукой.

В купе Лиза нарезала сыр тонкими ломтиками, уселась поудобнее, откусила кусочек и прикрыв от удовольствия глаза, стала медленно жевать, наслаждаясь вкусом. А вкус у сыра оказался отменным и аромат был изумительно – сырным. В общем, девушка ничуть не пожалела о покупке. Наоборот, радовалась, что ей посчастливилось купить хороший сыр. Открыв глаза, Лиза обнаружила, что поезд движется.

«Ох, а я и не заметила, как мы тронулись», – подумала она. – «Ну и ладненько, ехать-то всё равно надо. Еду, еду, уж двое суток, а впереди дорога растянулась ещё на трое. Трое суток воспоминаний».

Поезд, мягко покачиваясь набирал скорость, ритм перестука колёс всё ускорялся. За окном всё так же мелькали пейзажи. Вдали стала видна сопка, за которую, казалось нехотя, заползало солнце. Вечерело. За окном, которое выросло в размерах и обрамилось тяжёлыми, зелёными с золотым шторами, кружились лёгкие снежинки. Сзади, шаркая тапочками, подошла бабушка и слегка приобняла свою внучку. Лизавета, вновь погрузилась в воспоминания.

– Пошли к столу, – сказала бабушка. – Поедим, до двенадцать ещё пятнадцать минут. А уж потом посмотрим салют. Кто-нибудь да выйдет, запустит.

Вот-вот должен был наступить Новый год. Стол накрыт скромно, три вида салатов: сельдь под шубой, оливье и гранатовый браслет; нарезка копчёной колбасы, маринованные огурцы и грибы, и сыр. Пять сортов! Бабушка Фрося тоже была охоча до сыра.

– Что, Лизонька, опять поковыряешь вилкой в салатах, пару кусочков колбаски съешь и за сыр примешься? – улыбаясь спросила бабушка, тогда как глаза смотрели на внучку, грустно. – Кто ж салаты есть будет? Я же старалась, готовила.

– Бабуль, ну не начинай, каждый год одно и то же, – ответила девушка. – Просила же тебя не готовить много. А раз наготовила, тебе и кушать, – улыбаясь продолжала она.

– Так для тебя старалась, – парировала бабушка. Поела бы от души, глядишь румянец на щеках появился бы. Ты ж, вон, только сыр уплетаешь, сыроежка моя.

– Ба, ну нет аппетита. А так, ради тебя, твоих стараний, да и ради праздника, съем чего-нибудь. Положи мне, пожалуйста, по ложке каждого салата. Так уж и быть, наемся от пуза, – смеясь проговорила Лиза.

– Ой батюшки, – нарочито громко, да артистично всплеснув руками, – воскликнула бабушка, – дождалась-таки, дожила до счастливого дня!!! Вишь как, внученька решила диету прекратить и за день недельну норму съесть, – смеясь продолжала она.

– Вот сейчас поешь хорошенько, может и замуж захочешь, – продолжая смеяться и накладывать салаты, не унималась баба Фрося. – Уж я тебе и жениха найду, да хоть принца, мне б до твоей свадьбы дожить, вот счастья бы было, ничего другого не надо.

– Ну какой принц, бабушка, я только за сыровара пойду, – так же смеясь ответила Лиза. – Где ж принц для меня сыр брать будет? Ещё начнёт бедных сыроваров разорять.

Отсмеявшись, обе поели салатов, запивая соком, по кусочку того, сего и прижавшись друг к другу встали у окна, смотреть фейерверки. Простояли далеко за полночь, потом убрали со стола и пошли спать. С тех пор как не стало родителей Лизы, каждый Новый год проходил однообразно. На утро девушка, сразу после умывания и чашки чая, засела за свой стол. Разложив на столе литературу, которую смогла отыскать, свои записи сделанные на уроках биологии; в читальном зале библиотеки; на открытой лекции одного заезжего профессора. Ручки разных цветов, листы бумаги А4 формата, сшитые и пронумерованные. Ученица выпускного класса Василькова Елизавета была полностью готова к написанию финальной работы по своему любимому предмету. Она была уверена в своих способностях. Именно поэтому, работу по биологии девушка решила написать и сдать после других предметов, так сказать – оставила на десерт. Хотела насладиться, вначале написанием, а потом и сдачей работы. Но в первый день Лиза написала только заглавие: «Плесень», дальше этого она не продвинулась ни на йоту. Перечитывала, что-то записывала вновь, сидела с закрытыми глазами, формируя мысли в голове. Порой бросала взгляд на угол, где виднелись чёрные точки плесени, которую они с бабушкой так и не вывели. Один раз она даже заговорила с этими самыми точками.

– Вот, – сказала Лиза, – о тебе собираюсь писать, но как-то начать всё не могу. Помогла бы! Но ты не можешь. Ведь правда?

И тут случилась первая странность, о которой девушка в последствии забыла до поры, до времени. Точки в углу на стене, как будто отреагировали на её слова. Стали более насыщенными, налились чернотой. Лиза зажмурилась, потёрла глаза кулаками, поморгала много раз и вновь взглянула в угол. Точки как точки, плесень обыкновенная, именно так она и должна выглядеть. «Переутомилась, наверное, натрудила глаза», – подумала Лизавета. Пора отдохнуть.

Заглянув в комнату к бабушке и, обнаружила, что та мирно дремлет перед телевизором в кресле с вязанием на коленях. Конечно же Лиза не стала тревожить сон любимой бабушки, единственного близкого человека. Прикрыв дверь, стараясь ступать как можно тише, она прошла на кухню. Заварила себе чаю, сварила пару сосисок, нарезала сыра и достала пачку печенья. Вечерело, на улице шёл снег, крупные хлопья плавно падали на землю. Лиза не торопливо поглощала ужин, одновременно пытаясь упорядочить в голове прочитанное. Она знала, что если сформулирует и выстроит мысли в голове, то уже не забудет и с лёгкостью перенесёт эти мысли на бумагу. Но пока этого сделать не удавалось. Казалось вот, ещё чуть-чуть, но чуть-чуть всё ускользало.

«Какое оно скользкое это чуть-чуть», – подумала Лиза. Съев ужин и решив отложить на завтра «охоту» на скользкую ниточку мыслей, ухватив которую и потянув, всё встало бы на свои места. Девушка помыла за собой посуду, прошла в свою комнату, расстелила постель и вернулась в комнату бабули. Подойдя, наклонилась и поцеловала её в щёку, от чего та проснулась, поморгала, улыбнулась увидев внучку и сказала:

– Батюшки, задремала. – Глянула в окно, перевела взгляд на часы, продолжила; – Ох, стемнело, вечер уже. Ты Лизонька кушать, наверное, хочешь? Я сейчас тебя покормлю.

– Ба, сказала Лиза, положив руку на плечо бабушки, остановив её порыв встать, – Ба, я уже поела. Пойду спать, глаза устали. Ты тоже ложись. И снова поцеловала, уже в другую щёку.

В порыве нежности пожилая женщина с белыми волосами, обняла и притянула к себе, юную девушку, но с такими же белыми волосами.

– Лизоветочка, Лизонька, внучка моя, облачко моё, одуванчик, – лепетала бабушка, гладя внучку по голове.

– Бабуль, Ба, ну ты чего? – сказала Лиза, мягко освобождаясь от объятий. – Перестань, а то сейчас обе расплачемся, проплачем до ночи и утром проснёмся с опухшими глазами, – строго сказала девушка.

Окончательно высвободившись из объятий бабушки, Лиза быстро ушла в свою комнату. Боль и обида, что таились в глубине её души, чуть не вырвались наружу. Она уже почувствовала, как чёрные иглы боли начали впиваться в самое сердце и сковывать все внутренности. Слёзы, неистощимый источник слёз, готов был хлынуть из глаз. Обида на родителей, что оставили её (хотя в глубине души и понимала, что их вины в этом нет), на весь мир, что не принимает её. Но она сдержалась. Неимоверным усилием воли не дала иглам вонзиться в сердце и удержала мириады слёз. Кроме одной.

Сразу не легла. Постояла у окна, глядя в небо, пытаясь разглядеть звёзды сквозь круговерть снежинок. И только окончательно успокоившись, легла в постель, и, довольно-таки быстро, уснула. В отличие от многих предыдущих ночей, этой ночью Лизавете снился сон. Чёрные точки, что так основательно обосновались в углу, на стене их квартиры, с ними что-то происходило. В начале они стали менять цвета, становились и жёлтыми, и красными, зелёными, белыми и опять чёрными. Потом они отделились от стены и стали кружиться по комнате, как снежинки, но на пол не падали. Наоборот, они льнули к потолку и там выстраивались в причудливые узоры или даже в созвездия. Уж созвездия Лиза знала, астрономия была её хобби, если можно так сказать, нравилась ей астрономия. Потом, точки переместились нас стену и стали выстраиваться в геометрические фигуры, а потом в уравнения. И когда точки изобразили на стене жирным шрифтом знак =, Лиза проснулась. Проснулась и поняла, сегодня она напишет работу по биологии и напишет идеальную работу.

Умывшись и выпив чаю, Лиза сразу села за стол, схватила ручку, руки так и «чесались» писать. Ей было абсолютно ясно, что писать, как формулировать мысли, как строить предложения. В голове было ясно и там всё было, как говорится, разложено по полочкам. Но всё же девушка решила писать сначала в черновике. Мало ли!

Писала целый день, почти не отрывалась от работы. О среде благоприятно влияющей на распространение плесени. О видах плесени. О полезных свойствах (раньше и представить себе такое не могла), в особенности о пенициллине, как его открыли, как широко использовали в медицине. О том, как именно пенициллин в годы Великой Отечественной войны, спас множество жизней людей от смерти и множество конечностей, этих людей, от ампутации. О благородной плесени, используемую в основном при приготовлении некоторых видов сыров. О средствах борьбы с различными видами плесени. Писала и писала.

– Привет, Ба, – не поднимая головы и не отрывая ручку от листа, бросила, когда та заглядывала в комнату. Выходила на кухню, съесть печеньку другую, другой раз пожевать сосиску. Чай заваривала и брала с собой. Погрузилась полностью, ушла с головой. Ближе к шести часам вечера, Лиза отложила ручку, откинулась на спинку стула, потянулась и прикрыв глаза глубоко и удовлетворённо вздохнула. Резко навалилась усталость, но усталость приятная. Она испытывала огромное удовольствие от проделанной работы. Глубокое удовлетворение. Экстаз!

– Бабуль, – сказала Лиза, входя в комнату и потирая руки, – завтра я перепишу работу на чистовик, много времени это не займёт, а потом, если не будет холодно, пойдём, побродим по заснеженным тропка в парке. Ты как на это смотришь?

– Смотрю я на это положительно, Лизавета, – ответила бабушка. – Надо воздухом свежим дышать, надо. А теперь давай я тебя покормлю. Пока ты писала, я пирожков напекла, с луком и яйцом, как ты любишь. И чай свежий заварила и варенье есть, сливовое. Идём?

– Бабулечка моя! – сказала Лиза, подошла, присела рядом, взяла руки любимой бабушки в свои, поцеловала каждую и прижала их к своей груди, – спасибо тебе.

Так они просидели несколько минут, и каждая украдкой вытирала слёзы. Потом с улыбкой посмотрели друг на друга и пошли на кухню пить чай. На следующий день, как следует выспавшись, Лиза переписала на чистовик, то, что было написано вчера, почти без редактирования. Пообедав, она с бабушкой, как и договаривались, пошли дышать свежим воздухом. Парк, в который они пошли, находился не далеко, рукой подать. Погода стояла хорошая, было около двенадцати градусов мороза, шёл небольшой снег. Снежинки красиво кружились в свете фонарей, которые в прошлом году установили вдоль дорожек парка. Внучка с бабушкой не спеша бродили по аллеям парка иногда о чём-то разговаривая. В ранних, зимних сумерках им было хорошо брести вот так, рука об руку, даже без слов.