Открывая дверь

В лихие 90-е Кира, забросив диплом политехнического института, думал деньжат срубить на волне перестройки. С Андреем они дружили ещё с института и прозябали вместе инженерами на умирающем заводе, за нищенскую зарплату от некогда великого государства. В одночасье, уволившись с предприятия, занялись перегоном японских машин, на материк. Так пару раз чуть не убили, ещё и влетели, в конце сего предприятия. Замахнулись на партию автомобилей и сгинули они на просторах великой родины, никаких концов. Где-то с поезда сняли и привет. С трудом закрыв долги, занялись ремонтом машин, техники как-никак с высшим образованием. Смешно и обидно всё же, как только не выкручивается наш народ, чтобы жить. Гараж достался Кириллу от отца, выкупили два полуразвалившихся соседних, отремонтировали, потом реконструировали, обшили, наверху небольшой офис, открыли мастерскую и не прогадали, ремонт машин во все времена востребован. И по сей день – это их обитель, хлеб и жизнь. Хлопнула входная дверь.

– Лиза ты?

– Я пап, дочь зашла в кухню.

– Поужинаешь?

– Нет, мы в кафе поели.

– Что кафе? А мать для кого наготавливает?

– Да па, не бурчи. Чайку попью и побегу.

– Куда на ночь глядя, может, переночуешь? Как-учёба-то?

– Нормально, я на такси, позаниматься надо, ноут на квартире, я без него как без рук.

– Такси, деловая! Ладно, как хочешь, осторожней там.

Кирилл помыл посуду, переместился в зал, заняв любимое место на диване. Взял со столика сотовый, набрал Андрюху, хотел предупредить, что завтра позже будет. Утром в транспортную компанию надо съездить, запчасти на машины клиентов забрать. Трубку не поднимали, он накинул плед, и предавшись неге задремал под негромкую болтовню телевизора. Морфей всё ещё держал его в своих объятьях, когда зазвонил будильник телефона.

На улице шёл мелкий холодный дождь наступившей осени. Рядом с колесом его машины сидел облезлый чёрный кот и нагло пялился на него. – «Столько дел, как всё успеть?» – думал Кирилл, нажимая сигнализацию. Микроавтобус приветливо откликнулся, приглашая хозяина, пульт выскользнул из руки и точно попал в кота. Бродяга, недолго думая схватил зубами гаджет и потрусил, удовлетворившись добычей, обратно к дому.

– Стой, сволочь, стоять! – он метнулся за котом.

«Сволочь» добежал до подъезда, обернулся блеснув жёлтыми глазами и юркнул в подвал дома. В подвале непроглядная темень и холодно, пахнет сыростью.

– Кис, кис – отдай, скотина, пульт, зачем он тебе? – Кирилл включил фонарик сотового, из съестного был только «Орбит» – На, пожуй, вкусная! Тишина.

– «Вот, же исчадие черномазое, придётся идти домой за запасным» – думал он, осматривая стены и углы старого подвала. Он продолжал идти вперёд, какая неведомая сила тянула его? Ещё чуть-чуть, ещё и ещё, на душе тревожно, и только слабый луч телефонного фонарика освещал мрачный тоннель. Где подвал? Да и дом уже давно закончился, а может и город! Казалось, что времени прошло не меньше двух-трёх часов, сознание охватило странное, необъяснимое чувство отрешённости. Кирилл продолжал бездумно идти вперёд, к неизвестности. В кромешной тьме неожиданно всплыла дверь, освещённая мягким еле уловимым светом. Старая, мрачная словно неземная.

– «Чертовщина— «подумал Кира- «Надо обратно идти. Хотя.». Он нажал на дверь и она, неприветливо лязгнув, отворилась. Солнечные лучи вместе с тёплым, свежим воздухом ворвались в мрачное помещение, Кирилл, на мгновение, ослепнув, выскочил на свободу. На улице солнце, теплее, весной пахнет, или, кажется?

– Интересно, когда заходил было пасмурно, прошло не более получаса – вслух пробормотал он и стал оглядываться. Редкие прохожие, машин только нет или проехала, вот одна, грузовик «ископаемое», и где только берут такое старье. Через дорогу стоял ларёк- “Пиво Воды”. – «Не видел такого» – подумал Кирилл- где я вообще? Машину надо найти. В глубине ларька сидела и лузгала семечки грузная тётка в белом халате.

. – Минералки, пожалуйста, с газом – он сунул в ларёк сторублёвку. Огромная тётка взяла купюру и долго на неё смотрела: – Ты, паря, с дуба рухнул или напился до чертей? Что это? – мощно рявкнула продавщица и гневно уставилась на Кирилла.

– Деньги, тётя, сто рублей – чуть повысил голос Кирилл.

– Милиция, Милллииициия! – паровозным гудком завыла тётка, продолжая пялиться на сторублёвку. Кира развернулся и быстро удалился по улице, подальше от странного ларька и сумасшедшей бабы. Через квартал ещё ларёк “Союз печать”. Газеты старого образца, пару невзрачных журналов. Присмотревшись, он увидел дату 4 март 1965. На другой тоже, и ещё, на всех газетах. Статьи о выполнении пятилетки, мелькало СССР, герои Соцтруда. В общем, сон наверное или шутка такая. Мимо проехал старый жёлтый москвич с синей надписью “Милиция”. – «Прикалываются менты» – подумал Кира- «Или нет?» Он ущипнул себя, – «Может, заболел и брежу, где я?»

– Какой сейчас год? – спросил он проходящего мимо мужчину в старомодном плаще.

– Ты пил бы поменьше парень, а то смотрю уже “белочка” у тебя – мужчина улыбался и подмигивал ему.

– Вам, что сказать трудно – не вытерпел Кирилл- я у Вас деньги прошу?

– Ну шестьдесят пятый – буркнул мужчина – лечись товарищ!

– «Что делать?» – он бездумно брёл по улице, дошёл до небольшого, неухоженного парка, присел на скамейку, достал сотовый, связи нет! Надо думать!

Кирилл тонул в вязкой трясине, на поверхности остались только плечи. Безуспешно пытаясь выбраться, он погружался всё больше в смертельную пропасть, и ужас безысходности сковал всё тело. На плечо села огромная ворона и прыгая на плече, ускорила неизбежность. И когда до конца оставались считанные секунды он проснулся.

– Мужчина, мужчина, Вам плохо? – рядом стояла немолодая женщина с авоськой и трясла Кирилла за плечо.

Весь в холодном поту он долго смотрел на неё и еле слышно пробормотал – У Вас воды нет? а то я, похоже, из другого времени.

– Пьяный, наверное? – женщина отпустила его плечо и сделала шаг назад.

– Да, что вы все заладили, у вас, что все мужики в 65-том пьяные? Или это только в вашем городе? – отстранено промолвил Кирилл.

– Может Вам в милицию, хотя, нет, точно в психбольницу спровадят – женщина вздохнула и присела рядом. – Вот, что парень пошли пока ко мне, а там что-нибудь решится с твоим временем или ты здесь, на лавочке ночевать собираешься? Пошли!

Вечером, после сытного ужина, они седели за столом с Анной Кирьяновной – так звали женщину, приютившей его в её небольшом домике частного сектора пили чай и беседовали.

– Мужа я уж три года как схоронила, дети выросли давно, внуки приезжают на лето, стало быть, одной свой век доживать, дети зовут, но не хочу, привыкла, здесь и помру- говорила Анна Кирьяновна, подливая ему травяной чай. – Ну, ну и как ты говоришь? Илинет значит у Вас там.

– Интернет- Кирилл улыбнулся – это как энциклопедия, собранная в одну огромную мировую сеть передающая информацию со спутников и через оптико-волоконные провода.

– Интересно, только не разберёшь ничего и телефон, этот без проводов – Анна Кирьяновна взяла в руки и внимательно рассматривала сотовый. – Красивый! – И на деньгах год будущего, паспорт, может, и не врёшь, только в голове не укладывается! Ты понимаешь, что такого не бывает! Сказка, одним словом.

– Всё понимаю, но я здесь – вздохнул Киря – и это факт.

– Ладно спать пора, завтра что делать думаешь? Дверь может поискать? Только переодеться тебе надо, уж больно чудно выглядишь, найду что-нибудь утром, ты спи вдоволь, ключи тебе оставлю, одежонку и деньжат немного, наших.

– Спасибо, Вам – Кирилл убрал барсетку, взяв только паспорт, на «всякий», хотя какой «всякий» в его то случае- смешно, ей богу!

Засыпал он плохо, в голову навязчиво лезли мысли – «Как быть дальше? Если ему суждено теперь здесь жить, всегда, до самой смерти, что тогда? Он не увидит больше своего мира! Никогда! Не увидит дочь, жену, знакомых, которые уже, наверное, переживают и ищут его. А он здесь, в 1965 году, лежит себе целый и невредимый в тёплой постели и думает о своём далёком времени. Не совсем любимом, но «своём» и уже неповторимом времени!

908 г. Мерсия

Уже почти стемнело, когда они вошли в кузницу Лудеки. – А, это ты Кен, – как ни в чем не бывало улыбнулся кузнец, уже изрядно постаревший, но всё ещё крепкий и широкий с огромными мышцами под туникой. – Ты, про норвежцев, что знаешь? – нетерпеливо спросил Кен. – Замок в осаде, Кен, уже две недели, не все люди успели за стены, в дальние деревни ушли хотя здесь они не появлялись – сказал кузнец и приложился к бутылке с элем. – Это, что за девочка? Где ты нашёл этого ребёнка? – Лудека повернулся к Юльке – Она, что немая? – Да, нет, она не говорит по-нашему. На норвежский не похож, и уж точно не датский – Кен погладил раненое бедро: – Я на речке её встретил, верней она меня, вытащила из речки, когда я без памяти свалился с Лури после встречи с Норвежцами. – Идём со мной, я ночую в лесу, пока эти дикари поблизости, вдруг нагрянут, так спокойней – бросил кузнец, заливая водой огромные угли в печи. Клубы плотного, белого пара с шумом вырвались из горна, быстро обволакивая кузнецу. – Пошли, там и решим, как быть- Кен подошёл к Юльке. Уставшая девочка, закутанная в шкуру, крепко спала, на низкой лавочке уронив белокурую головку. Невинное создание, светловолосая дикарка в шкуре, пришедшая из других времён или неизвестных миров, где нет места жестокости, злости и хитрой подлости. Так думал Кен, держа Юльку на пути к временному ночлегу Лудеки. В детстве вместе с Эльфвиной, они часами, заворожено смотрели в звездное небо и представляли, что где-то там тоже есть живое, похожее на нас или наоборот чужое и таинственное манящее своей неизвестностью. Какие у них, мечи, стрелы и одежда, а лошади, наверное, с крыльями? Вот одну бы такую и долететь до края земли, посмотреть вниз, там тоже есть звёзды? И как интересно они держатся? Мог ли он себе представить, что эта спящая девочка, которую он нёс на руках, несмотря, но свой возраст многое могла ему поведать. Рассказать о круглой Земле, солнце, звёздах и планетах, телефоне, о смертоносном оружии, машинах, самолётах и что четыре года назад наш Советский человек полетел в космос.

Вдалеке послышалось лошадиное ржание и Кен, очнувшись от мыслей, мгновенно присел, положил на землю Юльку и схватился за рукоять меча готовый к худшему сценарию.

– Почему ты смеёшься? Лудека! – Кен отпустил меч. – Что весёлого, если мы попадём в лапы проклятых язычников?

– Это Лури твоя, умная животина, ко мне пришла, знала где часто бываешь – кузнец поднял с земли девочку – всё, здесь рядом за пригорком.

Привязанная кобыла стояла возле шалаша, и учуяв хозяина громко ржала, вставая на задние ноги.

– Тихо, тихо – я здесь, шептал в ухо возбуждённой лошади Кен, гладя роскошную гриву.

Сама природа сделала этот шалаш из нескольких повалившихся вековых елей, образовав внутри лесную комнатку. Оставалось только накидать веток наверх, а внутрь кузнец настелил шкур. За ним кузнец оборудовал очаг, где по небольшой скале спускался родник. Уложив Юльку в шалаше Лудека, соорудил костёр, и пока Кен осматривал конную амуницию, зажарил на вертеле зайца.

– Ночью съезжу к замку, посмотрю – сказал Кен, подливая лошади воду в дубовое старое ведро – ты девчонку не бросай, если что. Она совсем не привычная к жизни, странная какая-то, даже не знаю, откуда она?

Вскоре на лес опустились сумерки, а затем и ночь. Кен не спал, сидел у костра и задумчиво смотрел в огонь, затем резко встал, и вскочив на Лури умчался в непроглядную темноту. Потайной ход в замок находился на восточной стороне от стены, невидимый для незнающего глаза, где на склоне холма стоял вековой дуб в окружении более молодых собратьев. Вход в недлинный узкий лаз, выходящий в нижний подвал замка, был скрыт огромной паутиной обнажённых корней гигантского дерева. Кен спешился на окраине леса, за которым начинался холм с редкими дубами и прекрасным обзором, надел на морду лошади заранее приготовленный хребтуг, обмазал лицо грязью и пригибаясь перебежками двинулся к цели. На холме, как и вокруг всего замка горели костры, выставленной охраны и один виднелся, как назло, возле нужного дуба.

– «Будет ли завтра такая же тёмная, беззвездная ночь» – думал Кен, возвращаясь обратно – «Нужно сегодня попытаться, главное охранники, сколько их? Может, уснут под утро?» Мысли яркими молниями пронзали сознание не давая покоя. И он рискнул, слившись в одно целое с Лури быстро добрался до шалаша и разбудив Юльку с Лудекой схватил девочку.

– Забери Лури на окраине леса, я её привяжу! – крикнул Кен кузнецу, пешком до рассвета не успею!

– Хорошо – Лудека был как всегда спокоен – я следом пойду, будь осторожен.

Вдалеке за лесом уже слабо брезжил рассвет, когда Кен с Юлькой на руках, пригибаясь, бежал к еле заметным тлеющим углям затухающего огня. Он остановился в метрах двадцати от цели, посадил на землю девочку за бугорком с порослью молодых деревцев, снял меч, и ползком приблизился к охране, держа в руке рукоятью вперёд острый квилон. Норвежцев было двое, один из них спал на огромном бревне, закрыв лицо локтем, другой сидел спиной к Кену, свесив голову – тоже уснул под утро или задремал. Не прошло и пяти секунд как они отправились к своему королю царства богов – «К Одину в Вальхаллу – страну мертвых» – дрожа от чужой смерти, подумал. Они уже в очень узком коридоре, способным пропустить только одного стройного человека, с трудом протискиваясь, шли, с постоянно спотыкающийся, Юлькой.

* * *

Окружённый надежной стеной и готовый к отражению замок находился в осаде. Тэн Эдвин Ратленд каждый день ждал штурма и надеялся, что гонец, чудом проскользнувший сквозь ночные посты норвежцев, уже доставил письмо в замок Тамуэрд находящийся в Ноттингеме столице Мерсии элдормену Этельреду второму. Через пять лет после начала его правления Мерсия приняла верховную власть Уэссекса. Этельред II женился на Этельфледе, дочери Альфреда Великого, короля Уэссекса, и сейчас, когда Этельред II уже несколько лет был серьёзно болен и практически не вставал с постели фактически она правила королевством. О том, что гонец сумел пройти известила стрела с красной лентой, пущенная им обратно, хотя ему ещё нужно благополучно добраться и пока Этельфледа отправит королевский фирд уйдёт уйма времени. Никогда прежде ни норвежцы, ни датчане не осаждали замков, – «Это новая тактика или ждут подкрепления» – Эдвин стоял возле узкого окна-бойницы замка и задумчиво смотрел вдаль, в глубокую беззвёздную ночь. Они приходили Северным морем на своих драккарах и, оставляя флот под охраной на восточном побережье внедрялись на их владения. Грабили, убивали и насиловали, захватывали земли и увозили на своих кораблях, для продажи, в рабство, оставляя за собой только горе и пепел. Король Уэссекса Альфред уже не раз давал отпор викингам выигрывая битвы, но приходили новые корабли и набеги продолжались бесконечно. До тех пор, пока не появились викинги, семь королевств на британской земле жили как семь пауков в огромной банке – и даже не задумывались о единстве. Сейчас находясь в состоянии перемирия, англосаксы, возможно, стояли на пороге объединения всей Британии, во имя одной общей цели, вернуть утраченные части своей территории.

– Отец! – Эльфвина неслышно подошла к Эдвину – Вестей не было?

– Ничего- тэн медленно повернулся к дочери- не спишь? Ты ходишь, как твоя мать, также тихо, о Кене переживаешь?

– Может в плену?

– Узнаем, придёт время, а пока нам остаётся только ждать и молиться, чтобы эти выродки ушли. Надо полагать всё решится в ближайшие дни. Они понимают, что могут войска подойти.

Детская привязанность Эльфвины к Кену со временем переросла в нечто большее, и она семнадцатилетняя, милая девушка всё чаще стала задумываться о чувствах, которые испытывала к нему. Может это и есть любовь? Она скучала по Кену. Воображение, против её воли рисовало печальные картины-, как он лежит пронзённый в грудь вражеской стрелой на холодной земле или опутанный цепями сидит в плену, весь израненный, обречённо склоняя голову. Она гнала ужасные ведения от себя, но они стали настигать её во сне, вновь и вновь, и теперь Эльфвина боялась уснуть.

Они молча стояли, встречая забрезживший рассвет, погружённые в свои невесёлые мысли, когда в залу замка слегка прихрамывая вошёл Кен. Следом за ним, закутанная в шкуру, шла маленькая девочка с растрепанными, торчащими во все стороны светлыми волосами, измазанным, уставшим личиком и огромными зелёными глазами. Секундное замешательство, и Эльфвина, забыв о приличиях, и присутствии отца бросилась к Кену, словно он уже давно был её мужем, плакала и гладила его по лицу унизанной кольцами рукой, не веря, что это он.

– Я подозревал, что ты знаешь о проходе, ну конечно, вы всё детство провели вместе – Эдвин подошёл к ним- я рад видеть тебя живым Кен, только как объяснить твоё появление здесь? На облаке прилетел?

– Не знаю, господин, что-нибудь придумаю, но и оставаться по ту сторону не мог, я нужен здесь, чтобы защитить замок- ответил Кен.

– Хорошо, пойдём завтракать, там и поведаешь о своих похождениях, да, и отведите умыться этого чудесного ребёнка, даже не спрашиваю, где ты её нашёл – с ухмылкой произнёс тэн и направляясь в залу. Он понимал, что уступит своей любимой дочери и она выйдет за него, простолюдина, хотя уже нет. Кен приближённый, один из лучших фирда, может и тэном станет когда-нибудь, кто знает? Или эрлом? Если завтра они все не будут мертвы!

* * *

Сознание медленно возвращалось, появились смутные очертания и приглушённые звуки. Валерка пошевелился и стал медленно сползать с лошади, но тут же был подхвачен крепкой рукой норвежца. Вскоре кавалькада остановилась, и всадник грубо скинул парня.

Упав на размокшую, мягкую землю Валера тут же подскочил и побежал, но споткнувшись о чью-то подставленную ногу упал, проехав с полметра по мокрой траве. Один из воинов, сняв с лошади верёвку, под общий смех и возгласы на непонятном языке, схватив его за ворот поволок к ближайшему дереву, привязал и удалился, оставив пленника в полном недоумении.

«Кто они такие?» – гадал Валера, одолеваемый страхом и надеясь, что это лишь неудачная шутка или розыгрыш – «Куда мы попали? Если это кино, то, где камеры?» Он безуспешно пытался освободить руки и ноги, привязанные к дереву. Не давали покоя мысли об оставленной им младшей сестре. Он надеялся, что Юлька нашла людей и они помогли ей. А мама, она ведь ждёт, а если…?…. Бесконечные «если», «или», «кто?», «где?»…….вопросы, вопросы……………..без ответа!

Тем временем норвежцы разбили лагерь вблизи замка, на огромной поляне, кормили лошадей, разжигали костры, на которых жарили мясо, ели, пили эль и пели, как показалось Валере, песни без определённого мотива. Позже к нему подошёл тот самый огромный дикарь, что связал его и громко говоря на своём языке кинул Валере кусок мяса и поставил большую, деревянную кружку, наполненную белой, мутной жидкостью. Затем перерезал верёвки и пьяно улыбаясь ткнул себя в грудь: – Викар! – крикнул он:

– Викар! Валерка жадно накинулся на еду. Захмелев от выпитого эля и несмотря на недобрые предчувствия, неожиданно уснул. Спал он как убитый. На рассвете проснулся, посмотрел на серое небо и почувствовал, что руки и ноги его свободны. Бежать не получиться, он находился в самом центре лагеря этих диких “ актёров” и их было слишком много, чтобы незаметно ускользнуть. Оставалось только наблюдать и ждать подходящего момента. Ближе к полудню часть норвежцев переместилась вплотную к замку выставив вокруг посты с приготовленными кострами для ночного караула, а вечером снова был пир, зажглись костры красиво мерцая на склонах вокруг замка, лилась рекой мутная «весёлая жидкость», песни, пьяные крики, стычки – всё слилось в один сплошной гул и это безудержное веселье на фоне отчужденного, объятого густым холодным туманом неприступного замка казалось неестественным и неуклюжим. Величественная атмосфера с её сумеречным пейзажем и низким таинственным небом располагало к достойному спокойствию и неторопливым мыслям.

И в эту ночь, после выпитого эля, Валерка крепко спал, без снов, словно опустился в омут с чёрной водой и неожиданно вынырнул на рассвете с больной головой и дикой жаждой. Вчера он пытался отказаться от выпивки, но Викар, с улыбкой, поднёс огромный кулак и его носу и сунул деревянную кружку с пойлом. А потом всё завертелось и ему стало хорошо и весело, и он от души смеялся вместе с ними ни разбирая ни слова и вообще ничего не понимая.

Так продолжалось, наверное, неделю или меньше, он потерял счёт времени и, кажется, превратился в дикаря, мылся и стирался в речке, зубы чистил травой и выбросив свое рваное пальто надел подаренную Викаром тёплую тунику, подпоясав её ремнём.

Этим вечером выпив неимоверное количество эля, норвежцы стали о чём-то громко спорить и ругаться. Но поднятая рука, Конунга заставила всех замолчать. Хриплым голосом, не молодой вождь, громко выкрикивая слова выбрасывал руку с мечом вверх и войско громко повторяя за ним поднимали вооружённые копьями и топорами и руки к небу. Валерка, оказавшись их за спинами огляделся, прикидывая как незаметно улизнуть или ещё подождать? Он догадался, что они собираются нападать на Замок и вопреки здравому смыслу ему очень хотелось посмотреть на это зрелище, со стороны, конечно. Уже стемнело, когда войско было готово к атаке и ожидая приказа громко кричали, отхлёбывая эль из деревянных, огромных кружек. Лошади и пару десятков викингов вместе с Валеркой остались охранять лагерь, затушили костры и разошлись постами по кругу. Один из них неуверенной походкой подошёл к Валере и схватив за рукав потащил за собой, что-то выкрикивая на своём отрывистом языке.

* * *

Норвежцы напали следующей ночью, пьяные и безумные, уверенные в своей дикой, безнаказанной силе. Они бежали к крепости размахивая горящими факелами и беспорядочно стреляя из луков, зажженными стрелами и трофейных арбалетов.

Многие несли с собой приставные лестницы и верёвки с абордажными кошками.

Замок молчал.

Тэн Эдвин спал, когда в его покои ворвалась взволнованная дочь: – Отец, отец, вставай! Началось! Кен уже на стенах!

– Собери всех детей и женщин – Эдвин, несмотря на возраст, резко вскочил с кровати. – Идите в проход, провизию и воду возьмите, я знаю, как сделать, чтобы его не было видно, быстрее!

– А, как же тайна прохода? – Эльфвина испуганно смотрела на отца.

– Не до секретов теперь, да и знай, что сидеть возможно придаться долго, я думаю, если замок захватят, на той стороне никого не будет, сможете уйти. Всё пошевеливайся дочь! Бог с нами!

На выходе его ждали двое людей из фирда.

– Не начинаем без Вас, господин-они направились к стенам. В городке суматоха, женщины с детьми, вооружённые кто-чем мужчины, отвязанные лошади, стоны раненных шальными стрелами, плач детей и крики – всё смешалось в один сплошной гул. Горело, пахло дымом и приближающейся смертельной опасностью.

На стене у каждой бойницы три лучника, огромные пачки стрел, длинные остроги и крупные камни. Тэн особенное внимание всегда уделял лучникам. Это были тренированные с детства люди с особыми привилегиями и непомерно сильными руками. Были и такие, кто делал в минуту не менее пятнадцати точных попаданий. Луки использовались только валлийские и был разный выбор наконечников, но чаще они выбирали так называемый «бодкин». Он легок в изготовлении и имеет большую пробивную силу.

У Эдвина не было воеводы, он сам всегда возглавлял свой фирд доверяя отдельные группы своим преданным друзьям, которых знал ещё с детства. Один из них Виглаф, пренебрегая вражеские стрелы, стоял на возвышении восточной стороны над главными воротами и ждал, когда норвежцы начнут переходить ров. Тэн быстро обошел всю стену. На севере Эгберт, на востоке Креода, а на западе Этельстан и Кен.

– Виглаф! – начинайте без меня-крикнул Тэн и быстро направился обратно.

– «Ну всё, готовы, тяжело придётся, но бог с нами» – думал Эдвин спускаясь вниз проверить как справилась дочь, закрыть и замаскировать вход.

Он не успел. Стрела, пущенная сильной рукой викинга, нашла свою цель навсегда остановив могучее сердце Эдвина Ратленда Разумного. Так окрестили его подданные, за ум, справедливость и доброту. Тэн упал возле входа в свой замок, не дойдя до двери пару шагов. Кто-то заметил, подбежал, и по всему городку меняя голоса мгновенно разлетелась горькая весть «Тэн Эдвин мёртв»!

Через несколько секунд упругим свистом на нападавших обрушился шквал стрел смертельно охлаждая дикий пыл викингов. Атака ненадолго захлебнулась и возобновилась с ещё большим напором и злостью. Часть врагов уже преодолели ров по брёвнам и трупам соплеменников пытаясь поняться по лестницам. С тыла, за рвом, их поддерживали норвежские лучники. Неожиданно получив серьёзный отпор, они, быстро организовавшись вели прицельный огонь уничтожая лучников.

В отличие от мерсийцев, у которых большая половина мужчин, кроме, конечно, людей фирда, были обычными крестьянами, викинги же пришли воевать и довольно сносно владели всем имеющимся оружием, а одним зачастую виртуозно.