Подарок для герцога. Вернуть отправителю!

– Ты шутишь? – я обомлела от удивления. – У вас туманы, демоны, рубежи… А вельможи не хотят отложить развлекательную программу?

– Это же Гар, – герцог пожал плечами и горько усмехнулся. – Не может и дня просидеть в четырех стенах. Тем более на спектакль съедутся даже те, кто вчера отбыл в свои имения и не был приглашен в Грейнхолл. Радость заманчивых встреч многих заставляет забыть о долге и военном положении.

А, ясно… На постановку прибудут розовощекие любительницы сочной травки. Они блудливых кворгов и из-под сугробов выманят!

– Я не собирался ехать, – скованно признался Габ. – У меня хватает дел здесь. Но у Джарра все под контролем, и… я подумал о тебе. Ты ведь непоседа похлеще Гариэта? Чудо, что до сих пор никуда не ускакала.

– Нет-нет, я лучше останусь тут, – ожесточенно замотала головой. – Тэр Вольган много задал для самостоятельного изучения…

– Решено. Едем, – выдохнул Габ и набросил на плечи мундир.

– Сейчас? Верхом?!

– Что тебя смущает?

С ноющей под сердцем тревогой я заглянула в щель между штор. За стеклами, облизывая серые сугробы, расстилалась темнота. В небе, прошибаемые световыми разрядами, нависали черные тучи, готовые разродиться то ли градом, то ли снегом.

– Погода портится. Может, лучше в экипаже?

Из него меньше шансов увидеть настоящую Галлею, рассекающую по деревне на личной харпии.

– Как тебе угодно, сестра. Я прикажу заложить, а ты надень выходное платье, – он стукнул картонкой по поверхности стола и огрел мой халат тяжелым взглядом, словно гигантским молотом. – Что-нибудь… более подходящее для торжественного момента.

Глава 3

Под укоряющим взглядом грумля я натянула на чужое тело чужую одежду и навесила на чужое лицо чужую улыбку. С ямочками.

Что там пробубнил Габ себе под нос? Что актеры должны отыгрывать роль до конца, даже если их личный «Титаник» идет ко дну?

Я справлюсь, справлюсь… Ради принцессы, что защитила меня в страшный час ценой свободного статуса. Ценой права на истинную любовь.

– Пффхрю-юмм… – выдал Грю, оценив мои старания у зеркала.

– Отвернись. Без тебя знаю, что все плохо!

Одеваться пришлось самой, без Эльяны. Я взволнованно крутилась перед туалетным столиком, понимая, что должна соответствовать. Во-первых, Габриэлу, герцогу Грейнскому, что выводит в свет младшую сестру. Во-вторых, самой принцессе, озорной упертой красавице.

Белые шелковые перчатки облепляли пальцы второй кожей. Из изумрудного выреза робко показывалась стиснутая корсетом грудь. Под верхней пышной юбкой путались три другие, делая из меня многослойный тортик.

Распущенные волосы, подколотые у висков двумя грайнитовыми зажимами, угольно-черными волнами растекались по плечам. Финальным росчерком в самое декольте опускался медальон с дракошкой.

Надела бы Галлея такое? Или выбросила бы в урну, упрекнув величеств, что те пытаются сделать из летучей наездницы красивую куклу?

Накинув на плечи новую мантию принцессы, я вышла из Грейнхолла и с помощью кучера влезла в распахнутый экипаж. Габриэл уже ждал внутри. При виде меня его глаза довольно сверкнули, а поджатая челюсть чуть расслабилась.

Харпии огласили сумерки нетерпеливым ржанием, и экипаж дернулся с места. При первом же прыжке я завалилась на герцога и помяла о его твердое плечо все Галлеины кудряшки.

– Не понимаю, Габ, как ты можешь думать о театре, когда жуткий туман с рубежей ползает по столице… – недоуменно пробухтела я.

Сколько продлится спектакль? Успел ли Грю зарядить кулон? Выдержат ли четыре юбки напор кворга, если я сброшу маску в неудачный момент?

– Иногда время, проведенное с сестрой… благотворно сказывается… на делах военных… Думаю, очень скоро удача вернется к нам. И мы отбросим демонов в их миры на много сезонов вперед, – пробормотал Габриэл, не отводя взгляда от окна. – Почти приехали.

Древний храм с разрушенными внешними стенами и впрямь оказался сразу за деревней. Внутри горел свет, у ворот толпились брошенные экипажи. Чужие харпии жевали снег, кучеры дымили, собравшись в кучку у огненной чаши.

Давно ли я была в театре?

В прошлой жизни. В прошлом мире. Буквально.

Пару раз я затаскивала Ворошилова на постановки областного, в которых играла Регинка. Артемий скучал, постоянно отлучался в буфет, похрапывал в ложе… Я же глаз не могла отвести от захватывающего зрелища. Даже не замечала, что, возвращаясь из буфета, Тема пахнет чужими духами.

Храм выглядел заброшенным только снаружи. Внутри его славно отреставрировали, возвели новые стены, расставили обогревающие экраны и огненные чаши.

Внешнее кольцо служило театральным фойе. Тут сновали с подносами шустрые слуги, предлагая напитки и закуски. Разодетые гости бродили от одной шумной кучки к другой, приветствуя знакомых и обсуждая ужас поспешной эвакуации.

Отовсюду звучало «ох, я так перепугалась», «я так спешила, что позабыла…», «только сегодня мне доставили мою малышку…», «а мои платья… все платья… представляете, мне пришлось прийти в этом кошмаре».

Я скривилась. Чертова ярмарка тщеславия. Все ненатуральное, показное… Будто каждый сатарец сам пришел сюда в маске и старательно отыгрывал роль.

Впрочем, я была ничуть не лучше их.

– Иди в зал, Гала. Вот наши места, – прошептал Габриэл на ухо, сунул в руку приглашение и забрал мою мантию.

Заботливый жест оказался лишь поводом. Отправив сестру в герцогскую ложу, сам тэр Кворг поскакал уделять внимание прочим козочкам. Винторогим, принаряженным и обмазанным косметическими чарами.

С идиотским возгласом возмущения я узнала Сиеллу Ротглиф. Рыжая хэсса манила Габа откровенной улыбкой, и он плыл, плыл в ее цепкие лапки послушной «крупной рыбой».

Судак отмороженный!

Рядом с Сиеллой стояла незнакомая блондинка. Увидев герцога, она искристо рассмеялась и поставила штампик-поцелуй на покрытой щетиной щеке. То ли Катрисса, то ли Мирана, то ли еще какая соблазнительная нечисть.

Какая фамильярность… При живой-то мне.

Шмыгнув Галлеиным носом, вздернутым совершенно по делу, я тряхнула плечами и вошла в центральную залу.

На месте алтаря располагалась небольшая круглая сцена. Декорации изображали заснеженный лес: хрустальные сосульки, блестящий тюль на «сугробах», черные палки стволов…

Прислужник в белой ливрее взял у меня приглашение и молча проводил в ложу справа от сцены. Помимо моего тут имелись еще три свободных стула, выходит, у нас с Габом будут соседи.

Глупая, глупая Лиза… Не соседи – соседки.

Едва под храмовым сводом разлетелся мелодичный звон, из-за шторок вынырнул мой благоверный. С двумя хэссами под ручку. Габ уселся справа от меня, Мирано-Катрисса – слева. А Сиелла устроилась рядом с герцогом у самого края.

И как он так лихо подгадал? Чтобы и сестру в свет вывести, и свои естественные потребности утолить?

Свет погас, погрузив зрителей в томный полумрак сценического действа. На алтарный помост вышли артисты: старик в длинном балахоне, девушка в золотом платье, человек в костюме желтой птицы…

Но я с первой секунды потеряла интерес к постановке. Потому как в нашей ложе с наступлением темноты тоже развернулось «действо»! На правом герцогском колене появилась белая дамская ручка. Она страстно сжала ткань брюк и бесстыдно поползла выше.

– Отпусти меня, злодей! – громко закричала «птица», и я перевела взгляд на сцену. Путаясь в иллюзорных сетях, актриса пыталась расправить крылья, но старик крепко держал веревки. – Я должна принести людям любовь, они ждут моего правления…

– Спи! – густо велел темный маг, и птица успокоилась.

Из кристалла над сценой повалил снег, помощники в черных ливреях укрыли актрису белым саваном. К алтарю вышла женщина в серебряной короне и длинном плаще. Она рассыпала из рукавов белые жемчужины, и те вырастали на полу сосульчатыми кораллами.

– Нравится постановка? – наклонился ко мне Габриэл.

– Нравилась бы больше… если бы ты не ставил меня в неловкое положение… – прохрипела я в пустоту, напряженно сжимая челюсть.

Я убеждала себя не глядеть вниз, на бессовестную ладошку Сиеллы, что заползла уже под мундир. Но глаза упорно скатывались к непристойному зрелищу.

Какая же стерва, гадина, мерзавка… Она же знает, что он женат!

– О чем ты?

– О том, что ты вовсе не со мной хотел провести время в театре! – вспыхнула я и, жмурясь, кивнула куда-то вниз. В сторону брюк.

– Брось, Гала, меня на всех хватит. Это закрытая ложа. А я взрослый мужчина и имею право на отдых в приятной компании, – расслабленно отбил герцог. – Смотри спектакль, сейчас начнется самое интересное.

На всех хватит? О да, Магеллан недоделанный, мы помним о кубке пятиминуток. Кажется, зубами я заскрежетала на весь древний храм.

Спектакль тянулся до отвращения долго. Актеры махали руками, читали пафосные речи и прятались за ширмой. В паузах выходили маги и наводили красивые спецэффекты. Но во мне не было интереса к чудесам – лишь холод. Отрезвляющий, беспощадный.

Тик-так… Тик-так…

Кулончик на шее будто побледнел. А может, это в глазах все расплывалось от ревности и тошноты.

Я пыталась сосредоточиться на сюжете, но взор упорно скатывался вниз и направо. Ладошка Сиеллы исчезла с герцогского колена, зато его собственная лапа забралась в складки ярко-синей ткани… Габриэл склонился к леди Ротглиф, коснулся губами шеи и что-то хрипло зашептал. Рыжая непристойно захихикала на всю ложу, ничуть не стесняясь свидетелей.

Точно так же он сжимал вчера мою коленку. Ласкал, прожигал ткань. Под прикрытием деревянного столика мял мою юбку в таверне «Сытый кворг». Точнее, не мою, а Эммы Барнс… Как быстро он нашел рыженькой нелле замену.

Вот и славно, что браслет разбился. Славно, славно… Замечательно просто, что та моя личность не увидит этого кошмара и не узнает, как легко променяли ее желанное общество.

До чего же противно! И уйти нельзя… Или можно?

Зажав рот ладонью, я резко поднялась и рванула к шторам за спиной.

– Сядь, Гала! – Габ обернулся и нахмурился. – Досмотри.

– Пить хочется. И подышать, – просипела в дрожащую руку и выбежала из ложи.

Тугой корсаж невыносимо сдавливал грудь, дышать было нечем. Во рту стояла горечь. Я вдруг поняла, что мне срочно надо в уборную. Потому что еще чуть-чуть – и содержимое желудка окажется на симпатичном мраморном полу полуразрушенного храма.

С минуту я металась в панике между колоннами, пока наконец не набрела на комнату, отмеченную символом воды. За дверью нашлись две умывальные раковины, каменная чаша с питьевым фонтанчиком и туалетный уголок.

Отбросив волосы на спину, я склонилась над раковиной. Вдох-выдох… Вдо-о-ох… Выдох… Побрызгала на лицо холодной водой, пошлепала по щекам. Вдох…

Меня так и не стошнило. Сколько ни стояла, скрючившись, над чашей – ничего.

Только лицо стало бледнее и чужие зеленые глаза потухли. Ну, нет так нет. Я тщательно умылась и сползла на пол, расстелив по гладким плитам все четыре юбки. Забилась в угол уборной и приложила висок к холодной каменной стене.

Вот ведь вляпалась.

Спектаклю еще не меньше получаса. Мне очень повезет, если герцог изволит отправиться домой сразу по окончании. А если нет? Если он пожелает развлечься с рыжей хэссой, а потом потребует добавку у Мираны или Катриссы?

А мне его ждать? Подпирать колонны и улыбаться гостям, пока Кворг утоляет мужские нужды за счет доброволиц? Богини, какое унижение… От накатившей горечи я готова была жевать свои юбки одну за другой.

Ну что мне с того, чью коленку этот мерзавец щупает сегодня? Главное, не мою. Радоваться надо, если он решит задержаться в компании доступных дам, а сестру отправит назад с экипажем.

Иначе, как пить дать, прямо в пути действие копирующих чар и закончится. Там-то Габ меня и прибьет.

Нет… Сначала ритуал завершит. А потом, с чистой совестью перед Верганой, прибьет.

Кряхтя расстроенным инструментом, я поднялась, оправила юбки и на подгибающихся ногах вышла из туалетной комнаты. Герцог стоял у стены напротив. И ждал.

«Театральное фойе» после звонка опустело, даже слуги забились в щели. Никого, кроме нас, все на спектакле. Я бы решила, что Габриэл ждет Сиеллу, но в уборной находилась только я.

– Тебе плохо, Галлея? – уточнил хмуро.

– Не слишком хорошо, – призналась подсевшим голосом и настороженно поглядела на Габа. – Я хочу вернуться в замок, а ты оставайся.

«Ты еще не всем юбкам уделил внимание».

– Действительно хочешь, чтобы я остался? – поинтересовался он мрачно.

– Да, конечно… Так будет лучше, – судорожно сглатывая горечь, покивала я. – Твоя компания тебя заждалась.

Пошатываясь от тошноты (стоило встать, как она вернулась вместе с головокружением), я прощально махнула Габриэлу и направилась к выходу. Надо просто дойти до нашего экипажа. Подозвать кучера, залезть внутрь и закрыть дверцу. Уж с этим я справлюсь.

– Ты что творишь? – рявкнул герцог и остановил меня у теплового экрана. – Снаружи демонов холод!

– Я забыла, – потерла гудящий висок. Колонны множились перед глазами, разрушенные стены водили вокруг хоровод.

Габ сходил к раздевалке и сдернул с крючков мою мантию и свой плащ.

– Поехали вместе, – с сосредоточенным видом он укутал меня в теплую ткань. – Я эту постановку уже видел в прошлом сезоне Триксет.

– Но как же…

– Что?

– Сиелла? – выдавила сквозь зубы.

– Я уже удовлетворил все свои естественные нужды, – без всяких церемоний признался Габриэл и подтолкнул меня к выходу.

– В смысле… вот сейчас? – я аж в сугроб вросла.

Сколько меня не было? Минут пятнадцать?

Хотя что тут удивительного… Мой супруг – король пятиминуток! Видимо, Габ провернул свой фирменный смертельный номер.

– Вот сейчас. Тебя что-то смущает? – скривился он в такой язвительной ухмылке, что муть со дна организма с новой силой подкатила к горлу.

– Нет. Это твое дело.

Разве что тошнит невыносимо. И ладонь жжется немыслимо. И воздуха опять не хватает.

– Ты бледновата, сестренка, – заметил кворг и указал на экипаж, что раскачивался перед самым крыльцом.

– Надо подышать. На воздухе быстро станет лучше, – пролепетала я, воображая совсем другую постановку. В ней главными действующими лицами были рыжая стерва и ее покладистая юбка, не оказывающая герцогу ни капли сопротивления.

И где они, интересно, успели уладить «государственные вопросы»? За колоннами? В раздевалке? В мужской уборной? Людно, неудобно. Неловко же, если кто-то застукает.

Богини… В нашем экипаже?!

– Я там не поеду! – выкрикнула я неожиданно для себя.

– Не в экипаже, – будто мысли мои прочитав, прошептал на ухо любвеобильный «братец».

***

Проклиная божественный холод, кучер присвистнул. Все четыре харпии оттолкнулись от дорожки и взмыли над сугробами.

Я вжалась спиной в диванчик, умоляя организм потерпеть еще немного. На обратном пути Габ сидел напротив и неотрывно обжигал мои щеки пытливым взглядом. Будет чертовски неловко, если содержимое желудка выплеснется на юбки, на пол или, не приведи Сато, на самого герцога.

Я все ждала очертаний деревни, сквозь которую мы ехали к храму, но пейзаж не менялся. Темная лесная дорога, чернота высоких холмов, силуэты ночных птиц, запутавшихся в седых тучах…

Небо прошило ветвистой молнией, сверху загрохотало – будто прислужники младших богинь разом ударили в сотню каменных барабанов. И на землю посыпался снег, перемешанный с градом. Харпемейстер, ругаясь на все лады, спрятался под козырьком и погнал шустрее. В крышу экипажа неистово забарабанило, окна облепило белой ватой.

– Я не узнаю дороги, – призналась нервно, протирая муфтой запотевшее окно. Снаружи было черным-бело, как в нуарном фильме.

Габриэл, расчерченный резкими тенями, тоже будто потерял краски. Лишь огоньки глаз оставались грайнитовыми.

– Сделаем маленький крюк, Галлея, – предложил герцог и натянул на темное лицо виноватую улыбку. – Надо заскочить на южный охранный пост. Мои люди целый день фиксировали перемещения тумана, на рассвете мне понадобятся эти карты.

– И… как далеко постовая башня? – протянула я.

– За час точно обернемся.

Час?! Ох, Судьбоносная, на кого ты меня покинула…

– Наш харпемейстер совсем продрог, Габ! Погода нелётная, – прошептала я с придыханием, призванным скрыть клокочущую панику.

Потыкала пальцем в черно-белую круговерть за окном. Да в такую пургу и драконицу из загона не выведешь!

– Всем нам временами приходится терпеть лишения, сестра, – Габриэл пожал плечами. – Это война. На ней бывают жертвы.

– Эти карты такие ценные? – я всплеснула руками. – Неужто нельзя попросить кого-то из стражи привезти их в Грейнхолл?

– Пожалуй, можно… Но нам по пути. Крюк совсем небольшой, Гала, – нахмурился Габриэл, призывая мое бунтующее сердечко к проявлению гражданской сознательности. – Погода и впрямь паршивая. Не жалко тебе бедного стража, что будет всю ночь плутать по заснеженным грейнским лесам?

Моя совесть побежденно всхлипнула: стража, конечно, жалко. Но и Лизавету Кутейкину тоже… Самую малость. Больше сорока минут маска не продержится, даже если грумль превзошел себя.

– Только обещай, что мы сразу туда и назад, ладно? – взмолилась, просительно поднимая брови.

– Обещаю, – сосредоточенно кивнул Габ. – Немного терпения, и окажешься в теплой постели.

Хорошо бы, если в своей.

Габриэл не соврал: минут через десять показался купол сторожевой башни. При ней располагался коренастый дом с маленькими окнами и высокой трубой, дымящей зеленым. То ли штаб охраны, то ли магическая лаборатория.

Велев нам с кучером дожидаться снаружи, герцог выбежал в снегопад и скрылся в зеленом облаке, что выплыло из открывшейся навстречу двери.

Минуты щелкали в голове. Шестеренки лязгали металлом, скрипели натужно, отсчитывая мгновения до конца.

До моего конца, но кому нужна точность формулировок?

А Габриэл все не шел. Будто его там в цепи заковали и насильно за стол усадили, сатарские разносолы дегустировать!

Что делать, как спастись?

Разве только…

Я подскочила к дивану, на котором до этого сидел Габ, забралась на него с коленями и дотянулась до задвижки в деревянной перегородке. Я видела: герцог дергал за эту ручку всякий раз, отдавая приказы харпемейстеру. За деревянной «шторкой» имелась узкая смотровая щель, окошечко открывалось только изнутри.

– Вы бы зашли погреться? – крикнула я в дырку.

В нее было видно рыжие вихры, облепленные инеем, и филейную часть какой-то из харпий.

– Не велено, – мрачно отозвался «водитель».

– Бросьте, тэр. Габриэл может проторчать в башне целый час, вы снаружи совсем заледенеете, – заботливо убеждала я. – Зайдите на пост, попросите горячего грома для себя и меня…

– Тэр герцог велел ждать здесь, – сухо бросил кучер. Он поежился на студеном ветру и поднял меховой воротник до ушей.

– Да будто харпии убегут куда-то, если вы на минуту отлучитесь за теплым напитком для продрогшей тэйры!

Убегут. Еще как убегут. От отчаяния я была согласна на крайние меры: похитить герцогский транспорт и молиться, что харпии знают дорогу домой.

– Видит Сато, я тогда сама пойду, – упрямо фыркнула я. Вышло очень в стиле Галлеи. – В дом, набитый потными воинами, непристойными разговорами, мужскими запахами и…

– Вам никак туда нельзя, моя принцесса! – возмутился кучер и, укоризненно ворча, слез с козел. – Чего тэйра изволит?

– Чего угодно… погорячее… – с замершим сердцем выдохнула я. Сработало?

Едва черный полушубок скрылся за дверью дома, я выпрыгнула наружу и влезла на козлы. Уселась на узкую лавочку, спрятала макушку под козырек. Помяла в кулаке кожаные поводья. Галлея смогла бы… А я?

Кошмарный план!

Управлять зверюгами я не умею, дороги не знаю. Темнота вокруг кромешная, метель еще больше тропинки путает. Процентов сто, что замерзну на полпути.

И даже если сейчас на голову Габу свалится новая божественная урна, он точно заметит пропажу. Поверит ли, что харпии сами понесли? А потом что?

А потом он пустится в погоню, Лиза! Поймает и обезвредит. Пару раз по пять минут. С антрактом на удушение.

Удовлетворив все потребности, разъяренный герцог стремительно овдовеет. И Галлея, лишенная свободного статуса и права на любовь, даже не сможет заглянуть с укором в твои закрывшиеся глаза.

Осознав, что новый план еще смертельнее старого, я обреченно вернулась в экипаж и уселась на диванчик. До чего жизнь в Сатаре довела рациональную, ответственную Лизавету… Чуть в лес к демонам не сбежала!

– Я велел ждать и охранять! Какого Арха вы покинули пост? – донеслось разъяренное снаружи.

Габ с кучером, видимо, столкнулись внутри. И теперь на территории сторожевой башни что-то хлопало, топало, скрипело и грохотало.

– Тэйра Галлея попросила теплого питья, и я не посмел…

– Не посмели? Не посме-е-ели? – Габ задыхался от гнева. – Вы хоть видите, какая погода снаружи?! Тут и дикая хэсса в полчаса обморозится!

– Так в том и дело, мой…

Бахнуло совсем рядом со мной, и я в ужасе вжалась в сидение. Габ чуть дверцу не вырвал, открывая экипаж. Ноздри его раздувались, дымили белым паром на морозе.

– Гала?

Герцог озадаченно уставился на диванчик, будто ожидал увидеть его пустым. Так вот она я, и не нужно так полыхать…

– Не ругай тэра, это моя вина. Ты долго не возвращался, и я замерзла, – пробормотала я виновато и сложила руки на груди.

Внешне – чтобы продемонстрировать искренние сожаления. На самом деле – чтобы почувствовать ослабевающую пульсацию в грайнитовом кулоне. Энергия отдавала в пальцы еле заметным «током». Ощущение описанию не поддавалось, но оно явно было магическим.

Надежда пока есть, Грю славно постарался. А может, сами богини защитят нас с непоседливой принцессой?

– Ну теперь-то домой? – я просительно подняла брови.

Габриэл молча забрался на свой диван, кивнул и стукнул кулаком в перегородку. Экипаж тронулся. Всю дорогу герцог хмурился, сопел мрачным сычом, похрустывал костяшками пальцев и подергивал левой скулой.

– Ты сегодня странный, брат, – отметила я, когда харпемейстер развернул кобылиц к заснеженному полю.

– Какой же? – Габ живо поднял голову и сверкнул зрачками.

– Словно пытаешься решить сложную задачу, а ответ никак не дается в руки, – сформулировала я.

Сейчас он напомнил мне отца. Папа точно так же сидел за столом на кухне, опустив подбородок на замок из рук. Мрачная тишина затягивала пространство от холодильника до плиты.

Мама просила не дергать отца в такие моменты. Говорила, что он принимает трудные решения. Они в армии всегда непростые.

– Ответ я уже нашел. Никак не решу, что с ним делать, – скованно ответил генерал и устало растер лицо. – Как твое самочувствие?

– Получше. Свежий воздух творит чудеса, – улыбнулась ему нерешительно.

А еще вид из окна. Он тоже творил чудеса и вселял в трепыхающееся сердце надежду. Из снежной круговерти проступила обледенелая гора, на ее священном пике блестел золотом Грейнский храм!

Осталось немного. Самая капля. Только бы скудных остатков магии, запечатанных в кулоне, хватило.

Сколько тут? Минут пять до горы, если ехать напрямик через поле, и еще пять до замка. А там – спасительная темнота покоев принцессы.

Вдруг пальцам стало холодно, и ощущение пустоты передалось из дракошки в ладонь. Я больше не чувствовала чужую магию. Ни искорки, ни разряда.

Чутье взвилось разбуженной соколицей и завопило: минута! Одна минута – и перед Габом будет сидеть Лизавета. С утеса.

– Остановите! – хрипло крикнула я, позабыв про заглушку в перегородке.

– Ты куда собралась?

– Наружу, – я вскочила с дивана и, перевесившись через Габа, дернула задвижку. – Стойте, тэр! Мне нехорошо, мне нужно выйти…

– В такую погоду? – зашипел герцог, хватая меня за пояс. – Прогуляться решила? Тебя ветром снесет да снегом припорошит!

– Меня вот-вот стошнит…

Я отпихнула Габа изо всех сил. Готовилась прыгать на ходу и нестись хоть к демонам на рога.

– Пускай тошнит здесь, – разрешил он и загородил собой проход к двери.

Словно в доказательство его слов метель усилилась. Ветрище завывал, задувал в щели и раскачивал экипаж, как хлипкую лодочку на высоких волнах. Деревца за окнами пригибались к сугробам. Тучи гремели литаврами, точно кара неудовлетворенных богинь нависла над Грейнхоллом.

– Мне дурно. Мне надо на воздух, – прошептала, с мольбой заглядывая в зеленые глаза. – Пропусти. Пожалуйста…

– Остановите! – гаркнул Габ и стукнул кулаком в перегородку. Экипаж дернулся и затормозил.

От неожиданности я шлепнулась задом обратно на диванчик.

– Я жду указаний, мой тэр, – в смотровой щели мигнул глаз харпемейстера.

– Вы свободны. Идите в замок, отогрейтесь, – отрывисто велел Габ.

Я судорожно впилась ногтями в диванную кожу. Заморгала нервно: как это свободен? Куда он идет?!