Под маской зла

Большая часть зданий была здесь из грубого камня, что привозили с ближайших шахт либо с той стороны моста с земель соседей. В скалах гойделов много различных минералов водилось, а вот с рыбой там как раз было туго. Идеально налаженная выгодная торговля давала свои плоды. Процветали и горные деревеньки остроухих, и портовый Аргус, куда постоянно прибывали корабли, пришвартовывались шхуны да подходили рыбацкие лодки, а потом отправлялись вниз по течению, продолжая свой путь.

Вильгельм, серьёзно подойдя к заданию изобразить гостя-аристократа с визитом к лорду, важничал и манерно расшагивал. Его мечтательный полуприкрытый взор выглядел сейчас надменным и пренебрежительным. Он просто вообразил себе, что попал не в имперский город, а в захолустье к цвергам, где все горожане выглядели один в один как Аргон. Что мужчины, что женщины.

Женщинам же сам низкорослик почтительно кланялся, придерживая шляпу. Одиноких прогуливавшихся дам любого сословия осыпал комплиментами, к каждой находя свой подход. Кому-то нахваливал шляпку, другим – ослепительную улыбку, третьим и вовсе вызывался помочь что-либо донести, но незнакомцу, да ещё гному, местные девушки не шибко-то доверяли.

– Никогда не встречала такого галантного гнома, – отметила Шанти.

– Как интересно, любезная, вы завуалировали слово «подхалим», – тихо усмехнулся Вильгельм.

– Просто я большой ценитель женской красоты, – гордо заявлял гном.

– Большой? – усмехнулся Вильгельм. – А по тебе и не скажешь, – примерил он ладонью рост гнома по отношению к себе.

– А тебе команды «голос» не было, усатый-хвостатый. Молчал бы… На женщинах весь наш мир держится! Кто б ещё нас, таких мужиков, мог терпеть да лелеять. Матери, бабушки, сёстры, тётки, жёны… Родня для каждого гнома – святое! И хорошо б, чтоб не только для гнома. Женщина – объект поклонения. И желания. Культ! Краса! Эталон! Если уж молиться кому, то не каким-то каменным истуканам в храмах, а на прекрасных дам, благослови их всех Фригга! Молодые, зрелые, худощавые, пухлые, высокие, низкие… Некрасивых женщин не бывает! Бывает мало бражки! Правильно я говорю? – посмеиваясь, потыкал бард локтём в бедро Бернхарда. – Ну, почтенная публика, чем займёмся-то в городе? – поинтересовался он, шагая по улице. – Кто пиво пить, кто девок кадрить, я полагаю? Цыганка – по ладоням гадать. Ну, а пёс наш – лапу подавать! О!

– Как смешно, а-ха-ха, – с сарказмом в голосе закатил глаза к небу Вильгельм. – Я прямо-таки готов похлопать… хворостиной тебя по заднице или лучше по голове чем-то тяжёлым.

– Сковородку дать? – предложила Шанти.

– С ума сошла?! – возмутился Аргон. – Он ж не готовить на ней собрался!

– Хм, интересно даже, – манерно погладил свой подбородок анимаг, – есть ли народы, которые едят гномов? Минотавры вот человечину любят, насколько знаю. Интересно, пробовали ли они низкоросликов?

– Ха! Ну, ты, Вилли, и хорёк, конечно! Сравнил, хитёр-бобёр! Где Кернана, а где гномы! Картографию надо было учить, а не игральные карты осваивать! Шулер недоделанный. Не пробовали никогда гномов эти твои минотавры. Встретишь в столице, там кто только не шляется, сам спросишь. А цверги, между прочим, небось самые вкусные… – осёкся гном, глядя как зловеще облизнулся звериным языком Вильгельм.

– Так, ну я на местное стрельбище или в гарнизон стражи, перетереть с солдатами, не было ли каких происшествий, рассказать про Ставрида, а красавица наша пусть своим милым личиком нам лучшие комнаты обеспечит! – заявил Берн.

– Я?! – прикусив губу, вытаращила глаза смутившаяся Ассоль.

– Да не ты, мелюзга, анимаг наш! Шевелюра каждой бабе на зависть, – хлопнул экс-капитан Вильгельма по плечу, подталкивая к крыльцу таверны. – Заодно поинтересуешься там, у стойки, где «надёжных людей» поискать. То бишь, наёмников.

– Лучше б к лекарю его, ногу осмотреть, – беспокоилась Шанти.

– Ну, тащите его, глянем, где тут у них врачеватель, – вздохнул Бернхард. – Если не дрыхнет ещё.

– Дивный город, конечно, – любовался улочками анимаг. – Как там у поэта? Вечер в Аргусе. Томно вдыхаю блюд ароматы, сонм скошенных трав… Зной отступает с вечерней прохладой…. Что-то там, что-то там… Как же… Ветер кудрявый лютует с долины, гонит стрекоз под поклон камышей…

– Гнать надо бражку, зачем гнать стрекоз?! – не понимал Аргон.

– На чьём там гербе стрекоза была… – попыталась вспомнить Ассоль. – Я уже всё забыла… – с досадой опустила она голову, глядя, в основном, себе под ноги.

Изрядно прошагав под обрывки строк из стихотворений по прямой от трактира, компания на одном перекрёстке заметила, как группа хулиганов в клетчатых курточках и лёгких шапках обирает нищего. Их голоса сразу же привлекли внимания путников. Один из негодяев выгребал из жестяной миски всю мелочь, что попрошайке побросали за день. Сам же тот лежал, постанывая и согнувшись. Судя по всему, его ударили в живот, и хорошо ещё, если б только туда и всего разок.

– Ну? Сколько там? Сколько там? – восклицал слегка лопоухий тип с обилием татуировок на руках и шее.

Не громила отнюдь, но поджарый, с крепкими руками, явно работяга. Не столь рослый, как Петрус, но накостылять бы своими кулачищами мог даже тому, если бы захотел. У него не хватало пары зубов, может, даже в драке с кем-то их и потерял, а волос из-под коротенькой скромной шапки совсем не виднелось, что свидетельствовало, скорее всего, о короткой стрижке, либо же молодой мужчина и вовсе был лысым. Голос его был высокий и надрывистый, а всем своим видом, мечась и прыгая с ноги на ногу, он производил впечатление человека крайне нетерпеливого.

Полная ему противоположность – длинноволосый и худощавый тип – стоял спиной к опорной балке ближайшего крыльца, лениво поглядывал на происходящее, держа в зубах длинный сухой колосок, и совершенно ни о чём не беспокоился. Вероятно, он должен был стоять «на шухере», но вместо того, чтобы глядеть по сторонам, попросту поглядывал, как толстяк в расстёгнутой жилетке считает монеты в своей руке, спешно двигая пальцами.

Тучный мужчина торопился явно лишь потому, что его подгонял парень в татуировках. Он сильно нервничал, блестел влажным лбом в тусклом свете фонарей. У него торчали передние зубы. В глазах Ассоль и Шанти он напоминал эдакого толстого крыса, даже уши в обе стороны торчали большущие и округлые, только хвостика не хватало. Глаза маленькие, нос выдающийся, заострённый, чёлка торчком, чуть загнута назад, виски выбриты, словно на флоте служил.

Ещё двое парней, рыжие короткостриженные близнецы с вытянутыми лицами и синими треуголками на головах: один с лёгкой щетиной на подбородке, другой, державший руки в карманах штанов, совсем гладко выбрит, стояли позади и будто наблюдали, чтобы толстяк правильно всё посчитал. Компания небольшая, всем где-то около двадцати, молодые, но противостоять им бедняк в одиночку явно не мог.

– С десяток полушек, думаю, наберётся. И, может, кто по щедрости душевной кинул пару цельных медяков, – тем временем проговорил один из рыжих.

– Ага, – согласился второй, кивнув и с интересом наблюдая, как толстяк пересчитывает деньги, в ожидании наконец огласки добытой грабежом суммы.

Это место не было городскими трущобами или окраиной, скорее, даже наоборот. В захолустьях-то зачем попрошайничать? У кого? Перекрёсток был близок к центральной городской зоне по пути к столярным мастерским и кузнице. Здесь проходили солидные люди, заказывающие мебель или различные изделия, и как раз могли подкинуть мелочи.

Но сейчас, за исключением попрошайки и хулиганов, здесь было безлюдно. То ли все испугались этой шайки и обходили стороной, то ли сидели по своим домам, ужиная и готовясь ко сну. Ведь на улице располагались лишь мастерские и магазинчики. Никаких жилых домов рядом не было и в помине.

– Надо помочь же! Неужели ты всё так оставишь? – возмутилась Ассоль, глядя, как Бернхард попросту шагает дальше, предпочитая делать вид, что справа от них ничего не происходит.

– А ты каждому обездоленному помогать собралась? – обернулся и остановился тот. – Посмотри на него: немощный старик, – указал он в сторону нищего. – Ему и так недолго осталось. Днём больше, днём меньше. Может, он сам уже помереть мечтает, такое существование явно в тягость. Никого близкого рядом, одни бандиты по твою душу. Чего ты добьёшься? Поколотишь их сегодня, они завтра снова придут. А не завтра, так через неделю. Ещё и с палками, поколотят попрошайку со словами: «Ну? Где теперь эти твои заступнички?»

– Да нельзя же так! – нахмурилась девочка.

– Хочешь, сама иди разбирайся! – хмыкнул Бернхард.

– Вот и пойду! – заявила та, нащупав ножны клинка на поясе и развернувшись.

– А ну стой! – окликнул её экс-капитан. – Да таскарский городовой! Куда ж тебя понесло-то, дурёха?! Ты это всерьёз, что ли? Собралась влезать в это?!

– Куда-куда… За тебя делать твою работу, – насупилась девушка и глядела с укором. – Стражником он назвался, блин блинский. Ага! Десять раз! Как же! Ты у своего капитана взял саблю, взял лошадь, а вот самое главное себе взять позабыл! Честь и совесть! – оглянулась она, достав клинок и ринувшись к хулиганам, обижавшим нищего старика.

– Да прекрати ты влезать в неприятности! – схватил под локоть её рыжий усач, ринувшись следом и оттаскивая к перекрёстку. – То с Петрусом, то с тем типом, у которого лошадь спёрла, ещё и здесь накостылять могут. Я за тебя вечно заступаться не буду.

– А я просила, что ли, за меня заступаться? – притопнула девчонка ногой. – А если б там был ты? Поставь себя на его место!

– Тише, сейчас эти услышат, – бросила кошачий взор на хулиганов Шанти и немного попятилась.

– Если будет драка, есть со мной одна головоломка, чтобы их озадачить! – гордо, задрав палец кверху, заявил Аргон.

– Не до загадок твоих, – процедил ему Вильгельм, явно с больной ногой не рвущийся в очередную драку: хватило ему и двух стычек с Безликим.

– Умная такая, да, – фыркнул Бернхард на Ассоль в то же время.

– Может, и умная, – рявкнула та, прикусив губу.

– А лучше б была сильная! Раз только и ищешь приключений на пятую точку или перо под ребро уж, скорее, в твоём случае. Тут или одно, или другое, мелюзга! Либо убьют тебя, либо просто побьют, зубы выбив и на всю жизнь покалечив! Вот пойдёшь ты туда и что им скажешь вообще? «Оставьте дедушку в покое?» – передразнивая, изобразил рыжий мужчина тоненький голосок. – Кто тебя слушать-то станет! Раз левой, уже лежишь без памяти! Тьфу!

– Скажу… – на миг призадумалась девушка. – Вы чего там?! Сдурели совсем? По себе никого не нашли? Нищего обирать!

– Какая низость! Даже гномы так не поступают, – скорее с иронией поддержал Аргон.

– А они в ответ… – Внезапно на плечо Ассоль легла сзади мужская рука. – Кто это тут такой интересный в город пожаловал? – позади девушки возникла фигура высокого татуированного лидера шайки.

– Руки убрал! – выскочила та из его объятий. – А то ща как дам больно!

– Ну и кто такие? Один выглядит как нищий, другой как аристократ, – переводил парень в татуировках свой взор слегка косящих серых глаз. – Это вас что, кошка оцарапала? – завидев шрамы на лице Вильгельма, повернулся он к Шанти.

– Я тебе покажу сейчас «кошку»! – оскалилась та.

– Спокойнее. Это не она. Это в пути нам банда разбойников попалась, – с гордым видом заявил Вильгельм, желая, может, даже припугнуть шайку местных ночных грабителей. – Ну, а вид моих спутников… – бросил он взгляд полуприкрытых голубых глаз на Бернхарда. – Дарёному пажу на наряд не смотрят, – решил он схитрить и здесь.

– На пажа, скорее, вот этот похож. Точнее, даже на юнгу в таком кителе. Всё не пойму: мальчик, девочка? – поглядывал главарь на Ассоль.

– Баба на корабле – к беде. Всех юнг тщательно проверяют, снимая портки, – хохотнул один из рыжих близнецов.

– Ага, – с ухмылочкой поддержал его брат.

– Ланц, у них тут гном, а я их как-то побаиваюсь… – раздалось высоким голоском от пузатого парня.

– Да ты всего на свете побаиваешься, Тит, – закатил лидер банды глаза. – Гномов, рычащих собак, бутона страстоцвета…

– Мне в темноте тогда показалось, что это огромный паук, а не цветок! – напомнил с возмущением тот.

– И вот он, – указал татуированный тип большим пальцем руки назад, позади себя, на толстяка, – первый помощник…

– Я… я же не виноват, так само получилось… – занервничал Тит.

– Гном у нас и вправду дикий, будто из джунглей Лонгшира сбежал, воспитанный ванарами, – подметил с ухмылочкой Вильгельм.

– А ты, блин, волками, судя по брошке! – обиделся гном, попытавшись в прыжке сорвать ту, но аристократ отдёрнул свою накидку, да и сам затем отшагнул назад.

– И что здесь у нас происходит? – С другой стороны дороги показалась троица стражников, и тот, кто шёл впереди и задавал вопрос, в левой руке нёс продолговатый фонарь.

– Они напали на нищего и отобрали все его деньги! – сразу же заявила Ассоль.

– Эй, паж. Знаешь, как говорит наш капитан в таких случаях? «Дятлы долго не живут», хе! – прогнусавил один из рыжих парней.

– Ага! – чуть ли не тем же протяжным тембром поддержал его с кивком брат-близнец.

– Ланцелот, – насупился темноусый и немолодой страж с горбинкой на носу. – Опять твои выходки?

– Никак нет, капрал Вариус, – отдал честь татуированный паренёк. – Мы тут гуляли. А старый Риммус уже так и валялся сам с пустой миской для подати. Видать, потратил всё на выпивку да свалился.

– Ага! Держась за живот! – протестовала Ассоль.

– Ну, видимо, выпил что-то не то. Дешёвое, левое, кто его знает. Вы спросите его, он и сам подтвердит, что мы его не трогали, – поднял он руки с честным лицом, на котором в свете фонаря также виднелась татуировка какого-то острова на щеке.

– Подтвердит он… – фыркнула зеленовласая девушка. – Даже если и подтвердит, то из опасений, что они вернутся и будет хуже! Вы же не посадите их в темницу навечно за избиение нищего. К сожалению, – косилась она на группу незнакомцев.

– Ещё увижу вас в этом квартале… – пригрозил им капрал, нахмурив густые «совиные» брови.

– Да мы просто прогуливались, – зашагал вальяжно Ланцелот прочь, придерживая большими пальцами подтяжки своих брюк, а его компания последовала за ним.

– Вот и держитесь района доков, – хмыкнул усатый стражник.

– Эй, деньги вернул старику! – возмутилась Ассоль.

– Деньги? – Вспыхнули азартом глазки у оглянувшегося главаря. – Это я люблю, – приблизился он сразу же к девушке. – Я ведь не ослышался? Юный паж сказал про какие-то деньги!

– Те, что вы украли у нищего! – повернулась она, посмотрев на немощного доходягу, что уже приподнялся в сидячую позу, а не валялся, скрючившись, на земле.

– А! Свои деньги он уже пропил, как я и сказал. Всего хорошего! – щёлкнул Ланц по своей шапке пальцами, так что та на миг приподнялась, обнажая его татуированную лысину, и вновь тут же опала.

– Но я видел… – осеклась Ассоль, – как его обирали! – с жалобным видом и надеждой в глазах поглядела она на стражников.

– Видел, что его грабили? – уточнил темноусый.

– Да! Вот он забирал все монеты! – ткнула девушка пальцем в толстяка.

– Я?! – с перепугу отшатнулся и поджал ногу тот, закрываясь руками и обливаясь холодным потом.

– Говори! А не то как дам больно! – пригрозила Ассоль. – Или вон гном на тебя… на тебя… – забегала девушка глазками, припомнив, что пузатый побаивался Аргона, – всякие свои… гномьи чары напустит!

– Чары обаяния, – тихо посмеялась где-то позади Шанти.

– Замучает песнями мимо нот, – поддержал Вильгельм, и они хлопнули друг друга по ладоням за спиной у Бернхарда.

– Тит, это правда? – поглядел на пухлого паренька капрал.

– Я… я… ваша честь… Я бы ни-ни-никогда… – принялся тот заикаться. – Я пе-пе-пересчитывал ме-ме-мелочь из карма-ма-манов… Смотрел, хва-хва… хватит ли сегодня на что-ни-ни-нибудь, ес-сли зайдём в трак… тир…

– А в тир бы хорошо сейчас, из лука по пирамидкам из яблок, – подал голос один из близнецов.

– Ага, – сразу же поддержал его брат.

– Что вы, толстяк просто увидел миску и ринулся к ней, думал, там еда, – усмехнулся Ланцелот, тем временем глядя на капрала местной стражи, а остальные его дружки, за исключением пузатого, расхохотались.

– И вы им за эти шуточки-прибауточки всё спустите с рук?! – сжала Ассоль пальчики в кулачки.

– Душечка, иди-ка сюда, – притянула её Шанти за локоток и оттащила подальше, шепча на ухо. – Ты что, собралась прям давать показания? С ума не сошла, головку не припекло? – пощупала она девушке лоб. – Спросят, кто ты такая и откуда. Чужой китель, чужая лошадь, ещё сюда скоро тот тип с усами приедет, всюду будут плакаты с твоей мордашкой и фразой «Разыскивается» вместо имени под ней! Я б на твоём месте тут даже не ночевала, да мы слишком поздно в город приехали, чтобы в чью-то телегу заскочить по пути дальше.

– Блин блинский… – процедила Ассоль.

– И чего вы там шепчитесь?! – хмуро взглянул в их сторону капрал, да и участники «уличной банды» ещё никуда не ушли, стоя рядом.

– Мы не шепчемся. Я лишь уточнила у де… у нашего оруженосца, точно ли он всё хорошо разглядел. Мы торопимся, некогда давать показания. А тут фонарь, там – темно, – указала женщина-кошка в сторону поднимавшегося старика.

– С ним хоть всё в порядке? – поинтересовалась зеленовласая девушка.

– Вы, давайте-ка ему помогите, – направил своих сопровождающих патрульных капрал в ту сторону.

– Сам пусть всё и расскажет, как было, – произнёс Бернхард.

– Так чего там? – уточнил усатый стражник у Ассоль.

– Не совсем я уверен в том, что видел, – отвернулась та, пробубнив под нос.

Обманывать ей сейчас ужасно не хотелось. Совесть грызла, как никогда бы не трогала её ни за лошадь, ни за наряд, ни за что-либо из проказ в детстве. Девушка буквально через всю свою сущность перешагивала, борясь с собственным «я» в попытках внушить себе, что Берн был прав и нищему от её свидетельств будет только хуже, когда этих негодяев ненадолго задержат. В крайнем случае, они отделаются каким-нибудь штрафом, а вот беднягу, за которого она заступилась, могут и ночью спустя уже бездыханным в канаве найти. Так ещё и решат, что захлебнулся по пьяни, ведь его обольют из бутылки, сумеют подстроить, чтобы всё выглядело якобы без их участия.

И подобные мысли о вселенской несправедливости, частью которой она сама теперь стала, по-настоящему сильно терзали. На мгновение даже забылась высшая цель о спасении отца. Все мысли находились где-то здесь и сейчас, перемалывая по-новой случившееся.

– Вот видите, идём, ребята, – повелел своим мускулистый Ланцелот и зашагал прочь вместе с бандой.

– Ага, – кивнул один из рыжих парней, побредя следом, держа руки в карманах.

Перепуганный толстяк едва дышал, пригладил назад волосы, протёр пот со лба платком и принялся догонять остальных. Путешественники же так и остались на перекрёстке, поглядывая периодически налево, как двое стражников приводят в чувство и расспрашивают тощего бородача-оборванца.

– Ну, а вы? – оглядел капрал всю компанию. – Кто такие? Откуда будете, да и куда это спешите? Что с лицом у этого господина? – поглядел он на царапины на лице Вильгельма. – Повздорили, что ль? – перевёл он свой взгляд на цыганку.

– Да вы сговорились все! Не трогала я его, наоборот, обработала раны, чтобы зажили поскорее! – возмутилась та.

– К кузнецу мы, а сперва к капитану вашему. Где сейчас твой командир? К нему и веди, – попросил Берн.

– А его обычно нет. Он спит. Придёшь днём – спит после ночной смены. Придёшь ночью – спит после дневной. Его застать сложнее, чем к Императору на визит напроситься. Или даже к императрице. Жиль хотя бы народ у себя принимает в дни слушаний. А вот Анфису Гростерн узреть можно только по праздникам, – закатил Вариус глаза.

– Леди Крэшнер, – поправил его один из стражников. – Она любит, чтобы так звали…

– Отведите Риммуса к лекарю, если ему нужна помощь, – отдал приказ капрал. – Или к нам в гарнизон, если требуется обогреть да накормить. Ночи нынче холодные.

– Премного благодарен, – проскрипел тот, едва оборачиваясь.

– Не стоит… кормёжка у нас… лучше сдохнуть, чем это есть. Всё хорошее жрут наёмники таскарской гвардии, а мы… объедки да кашу… – поморщился капрал.

– Да я и не тебе, а доброй девушке, что за меня заступилась… – пояснил старик.

– Девушке? – оглядел повнимательнее «пажа» темноусый мужчина, посветив на Ассоль своим фонарём.

– Ну, спасибо! – фыркнула та, оглянувшись с насупившимся видом на нищего.

– Как так девушка? – изобразил удивление Вильгельм, возникнув рядом и театрально всплеснув руками. – Быть не может! Смотрите, какая! Обвела вокруг пальца!

– Так ты что это? – ткнул жёстко её в плечи руками Берн, изображая наигранное возмущение. – Девчонка, что ли?

– Руки убрал! – отстранилась Ассоль, едва Берн протянул руку к её кителю, чтобы повторить случившееся у конюшен. – А то ща как дам больно!

– Ай да компания собралась. Девчонка, гном, кошка… – оглядывал всех капрал.

– Кошка? Ты кого кошкой назвал? Сейчас я тебе все глаза выцарапаю! – прошипела Шанти.

– Полегче, дамочка. У нас цыган любят обычно, – оглядел её наряд стражник. – Вы тут одна? Или с табором? Больше всего на танцующего медведя любят наши городские смотреть. И лорд вернулся, деньжат подбросит.

– Деньжата нам пригодятся – заулыбался гном. – Будет медведь вам, – потыкал он локотком Вильгельма, на что тот обернулся и оскалился звериными клыками на гнома. – Под лютню! Я вот скальд! Ну, или бард по-вашему, – показал Аргон свой музыкальный инструмент.

– Бард… бард… – забормотал капрал, в задумчивости поглаживая подбородок, словно услышал незнакомое слово. – Этот… как его… Скоморох, что ли? Трубадур?

– Сам ты «дур», – обиделся и отвернул голову гном. – Сказано тебе – «скальд»! Бард, менестрель! – ударил он по струнам лютни.

– Менестрель… менестрель… как-то раз я подхватил какой-то менестрель, но наш лекарь мне его быстро вылечил! – нашёлся темноусый патрульный. – Или это блюдо такое? Не, нас кормят всякой дрянью, увольняться пора с такой службы, – махнул он рукой.

– А пока не уволился, подскажи, где твоего капитана найти, – схватил его за эту руку Берн.

– А чего вы хотите-то? – оглядел капрал вновь всю компанию.

– Безликие у вас в городе не заводились, случаем? Заползла одна тварь к нам, в Далкастр. Зарезала моего начальника, капитана стражи. Я руку чудищу с зеркальным лицом отсёк, а там это… – достал Берн механическую кисть, открыв внешнюю пластину и продемонстрировав шестерёнки.

– Гномья работа? Нам только с Мимира и Норда подобное поставляют, – сглотнул патрульный командир. – Лягушки там заводные, зайчики скачущие. Крутишь сзади ключик… А внутри вот такое. Мой сын разбросал как-то эти игрушки по дому, а я ногой наступил на жабу одну, потому знаю, что под корпусом у неё пружины и шестёрёнки…

– Починили хоть? – обеспокоено спросила Ассоль.

– Да куда там… Всё вдребезги, даже Мартин, кузнец, починить не смог, – махнул капрал свободной от хватки Берна рукой.

– Жалко… Мне папа или брат порвавшихся кукол всегда заштопывали… – вздохнула девушка.

– Ну, так то ж куклы, – со снисходительной улыбкой поглядел на неё капрал.

– Пусть тогда этот Мартин посмотрит, – предложил Берн, отпустив стражника.

– Это завтра к обеду. Кузнецы в две смены чередуются. Один днём, другой ночью, – заявил капрал.

– Значит, к ночному пойдём, – заявил ему экс-капитан.

– Я бы не советовал, – слева произнёс один из стражников.

– А чего так? – обернулся к нему Бернхард.

– Да сами увидите, – усмехнулся тот, вместе с напарником под руки таща старика.

– Это прямо, – указал их начальник. – Слева будет склон к реке, к пристани, справа, наоборот, дорога на холм к мельнице, там ветер лучше гуляет, лопасти крутятся. А вам прямо-прямо, в конце города как раз в большую кузницу из чёрного сланца-то и упрётесь. Если что, в таверне ещё богатый таскарец остановился. Учёный какой-то. Я так понял, тоже спец по диковинкам. Можете потом и к нему с этой «рукой» заглянуть, может, чего и подскажет по своему опыту.

Кузнец

В дальних городских кварталах, несмотря на то, что стемнело, было весьма многолюдно. В окнах горели свечи и лампады, во дворах резвилась ребятня, периодически перебегая по дороге из одного в другой. Звучал гул людских, да и не только людских, разговоров.

На компанию путников особо не косились. В портовом городе уже кого только не видели. И цыган, и людей-кошек, и гномов, теперь всё и сразу. Не дивились вычурному наряду Вильгельма, не налетали на барда с просьбами спеть или рассказать им историю. Всё это здесь и без того многократно случалось.

В воздухе, на удивление, вместо запаха рыбы, соли и водорослей, что по дороге лез в ноздри со стороны пристани, пока сюда новоявленные приятели шагали в поисках кузницы, скорее пахло фермерскими животными. Видимо, их держали в хлевах где-то неподалёку. Скорее всего, за холмом с мельницей.