Немезида

Рина Нова

Немезида

Первая жертва

– Шеф, чесслово, я тя оч люблю. Но щас пять утра. И у меня. Мать твою. Выходной!

– А у меня труп на ступенях участка. И на камерах один хрен ничего.

– Твою ма-а-ать!..

– Ты возьмёшься или я отдаю это Котову?

– Пятнадцать минут.

Сбросив звонок, Тим перевернулся на живот и, обняв подушку, словно любимую женщину, уткнулся в неё и тихо застонал, проклиная мир. Но времени даже на это не было и, отпинав в сторону пухлое одеяло, он сел на постели и принялся отчаянно растирать лицо ладонями, а после ещё и несколько раз ударил себя по щекам. Поднялся, морщась, и выудил из шкафа термобельё и спортивные штаны, в которых бегал по утрам.

Уже перед выходом бросил взгляд в зеркало, и человек, смотревший из отражения, ему не понравился. Обросшее неопрятной щетиной опухшее лицо выдавало загруженность последних дней не хуже залёгших под глазами глубоких теней. Тим фыркнул на собственное отражение и, поддавшись странному порыву, показал ему язык.

Видели бы его сейчас коллеги… Назойливые кабинетные крысы вроде того же Котова наверняка завопили бы, что следователю себя так вести не подобает. Остальным было бы плевать – его же собственным оперативникам или шефу.

Накинув куртку, он наконец вышел из дома и быстрым шагом отправился к участку. Скрипел под любимыми берцами и переливался в свете ночных фонарей снег, валил изо рта белёсый пар. Морозная свежесть раннего утра хорошо помогала взбодриться.

Тим поджал губы, скользя хмурым взглядом по ещё совершенно пустым улицам. Отчаянно хотелось кофе. Но хороший кофе он бы сварить себе не успел, а плохой… Что может быть хуже плохого кофе? Разве что свежий труп, на встречу с которым Тим как раз и направлялся.

У ворот уже стояли дежурные – Тим хмуро кивнул, отвечая на их приветствия и скользнул на территорию участка. Сразу отметил чистый тротуар: местный дворник Сахиджон работал хорошо – и сейчас это было плохо.

Взгляд Тима зацепился за шкафоподобного здоровяка в тёмном пальто, который то и дело проверял часы, будто это помогло бы ему подчинить своей воле время. Здоровяк зарылся пальцами в короткие тёмные волосы с заметной сединой на висках, тяжело вздохнул и поднял взгляд – тут же заметил приближение Тима. Тот поднял вверх руку с выпрямленными указательным и средним пальцами, здороваясь в своей привычной манере.

– Липин! Неужели!

– Не кпипиши, Шеф, уложился ж. Чо тут у тебя?

Отношениям Тимофея с главой участка Борисом Филином многие завидовали: Липин всегда был для того «своим», парнишкой, которого Филин узнал ещё подростком и который стал теперь отличным следователем, на кого всегда можно было положиться. Их общение разве что при необходимости напоминало рабочее, и обоих это более чем устраивало.

Филин отступил, кивнув на центральный вход – взгляд тут же зацепился за неестественно-белое и абсолютно голое тело на ступенях. Рядом уже работал хорошо знакомый судмедэксперт и чуть в стороне ожидали свой черёд санитары. Ещё раз кивнув начальнику, Тим направился туда. Осторожно обошёл труп, также поприветствовал эксперта взмахом двух пальцев, хотя взгляд его пристально осматривал мертвеца, выискивая детали.

– Привет-привет, Тимош, – эксперт кивнул присевшему напротив Тиму. – Ты разве не выходной?

– Да какой мне выходной, дядь? Вот ток соберусь, как у вас опять чот интересное. Есть уже чо сказать?

– Да что тебе сказать? Замёрз насмерть. На теле ни ссадин, ни гематом, никаких явных следов сопротивления я не вижу. Зато глянь сюда, – эксперт направил свет фонарика в глаз мертвеца, подняв тому веко.

– Ка-ка-я пре-лесть. Я даж радужку не вижу, сплошь зрачок. Он под чем-то?

– Тимош, а я когда научился анализ крови взглядом делать?

– Ну дядь Тош, не начинай, а? Матушку напоминаешь.

– Да ещё б я родную сестру не напоминал. А по отморозку нашему – сообщу, как сделаю анализы

– Ага. А дай мне перчаточку.

– Ой, уже что-то заметил, – тот усмехнулся, протянув племяннику чистую перчатку.

Облачив руку в тонкий винил, Тим осторожно провёл по седым волосам трупа и, задумчиво хмыкнув, поднялся.

– И что ты нашёл?

– У него волосы оледенели. Ты часто выходишь на улицу голым и мокрым? В феврале-то.

– М-м-м, я определённо не любитель таких развлечений.

– Вот и я тоже. А этот, походу, был.

Выпрямившись, Тим стянул с руки перчатку и, сунув её в карман, спустился обратно, к Филину, говорившему с кем-то по смартлету1, голографическое изображение собеседника Тиму было смутно знакомо, но забивать не до конца проснувшуюся голову ещё и этим не хотелось.

– Конечно, я понимаю серьёзность ситуации. На это дело направлены лучшие работники. Результаты расследования сразу вам. Так точно. – Сбросив звонок, Филин принялся тереть переносицу фалангой большого пальца, а потом, рваным движением опустив руку, резко повернул голову и пристально посмотрел на Тима – в своё время за этот характерный жест и постоянную бессонницу подчинённые прозвали его Совой. За глаза, конечно. – Липин!

– Да, Шеф. Всё ещё я, всё ещё тут. Не кипиши.

– Язва ты деревенская, Липин. Лучше скажи, что есть чем порадовать?

– Ну, порадовать-не порадовать, а пара мыслишек имеется.

– Идеи – это хорошо, идеи двигают следствие, – Филин пробормотал как в пустоту, и переключился в своей привычной манере. – Кощеев!

– Оу! – отозвался судмедэксперт, даже не обернувшись на начальство.

– Здесь его заканчивай и на вскрытие. Возьми в приоритет.

– Хорошоу!

Удовлетворённо кивнув, Филин хлопнул Тима по плечу и указал тому ворота.

– Пошли. Поделишься своими «мыслишками» за кофе.

– Вот святой ты человек, шеф.

– Да какой святой, Липин? Тебя ж если кофе не отпоить с утра, ты работать не сможешь нормально. Пошли заправлять твой бензобак.

Круглосуточная кофейня «Коп&Бар» удобно расположилась на соседней улице, совсем недалеко от участка и практически всю местную полицию бариста знали, как облупленных. В эту же ночь выпала смена Стасика. Долговязому крепышу с напрочь зататуированным телом – за исключением лица и ушей, отданных под пирсинг – это сокращение совершенно не шло. Но все вокруг давно называли его именно так.

– Какие люди, – добродушная улыбка затерялась в густой и прямой, как лопата, рыжей бороде. – Борис Борисыч, Тимофей Ильич, какими судьбами в такую рань?

– Стасик, чесслово, задолбал. С тобой так скоро совсем кончат переводами считаться.

– А что я? Я ничего. Я память тренирую! – явно веселясь, Стасик поднял вверх обнажённые ладони.

– Да знаем мы, что ничего, – фыркнул Филин и добавил тише, едва слышно, – на сто раз уже проверили. Так! Мы отвлеклись. Стасик, приведи мне товарища капитана в рабочее состояние, будь добр.

– Да не вопрос! Как обычно, Тимофей Ильич?

– Ага. И пожевать чо-нить, пока кишки в узелок не свернулись.

– Ы! А выпечка вся вчерашняя. И, честно говоря, последние пончики как-то не задались. Но есть батончики! Те самые!

– Да ла-а-адно! Ты всё ещё их заказываешь, серьёзно? – Тим заметно оживился и даже повеселел. – Штуки три гони сразу.

– Всё для вас, всё для вас, – Стасик тут же зарылся в свои шкафчики. – Борис Борисыч, вы как? По классике?

– Да, будь так добр.

Через пару минут Стасик выставил на прилавок стаканы – капучино с солёной карамелью для Тима и какао для Филина, затем туда же легли три арахисовых протеиновых батончика. И Филин, и Липин расплатились переводами. Стасик только кивнул в ответ – раньше, конечно, он проверял каждый, оттуда и пошла привычка обращаться ко всем по имени и отчеству, но с завсегдатаями это было не нужно.

Филин с Тимом разместились за угловым столиком у окна, и Тим тут же вскрыл один из батончиков, впившись зубами в облитую шоколадом протеиновую массу.

– И что за «те самые батончики»? – поинтересовался Филин, как всегда, склонив голову набок.

– А. Да Подрывника мы по ночи брали, как щас тогда завалились в «Коп&Бар». Тенёв на нервах не ел ничо дня два наверно, а у Стасика в ту ночь из еды, как назло, полный голяк, даж без вчерашних пончиков. Так вот, Стасик тогда из своих личных припасов достал вот такие же батончики и отдал нам всю коробку, отметить. С тех пор и пошло.

– Дело Подрывника… Помню, помню. Последнее оно у Тенёва было. Скучаю я по упрямому барану, не хватает его в участке.

– Так говоришь, будто помер он. Всего-то на пенсию вышел.

– Это ж Тенёв! Для него пенсия всё равно что смерть, а то ты сам не понимаешь. Не умеет он на месте сидеть… Так! Что у нас по новому трупу? Ты сказал, есть какие-то догадки.

– Отморозок-то? Ну, так, наблюдения, скорее. Вот сам подумай, шеф, много у нас народу так помирает? Ну вот фигак и замёрз насмерть. Я могу поверить, бомж так окачурился или какой-нить незадачливый турист, но наш товарищ человек приличный: чистый, постриженный, ухоженный. Да и не в лесу он, а посреди города. Это первое. Второе. Вот поставь себя на место человека, подыхающего от холода. Ну, вот не быстрая ж смерть. Ты б чо делал?

– Я бы, Липин, в такой ситуации не оказался. Но, ладно, допустим. Наверное, искал бы помощи, звонил в подъезды. Возможно даже вломился бы в какой-нибудь магазин, лишь бы согреться.

– Во-о-от! А он чистый. Недавно только таяло всё, и это получается, он вообще ничего не касался руками. Бред!

– Несколько часов вообще ничего не касаться? Физически невозможно, если не ставить себе намеренно такую установку.

– Или ежели не в своём уме. Дядя заметил, у него зрачки расширены, ток зуб даю, не нарик это. Не-е-ет, наш отморозок слишком здоровый, крепкий, не спортсмен, но держит форму. Чую, чот тут другое. Походу, транк какой или тип того. И, если я прав, то мужика спецом накачали и выставили на улицу замерзать.

– Причём голым. Не совсем понимаю, зачем нужно было его раздевать донага – снять верхнюю одежду уже достаточно, он бы в любом случае умер за ночь.

– Судя по тому, как у него застыли волосы, мужик попал на улицу мокрым. Может, дело было где-то в бане или тип того. Он уже был голым.

– Мда. Человек порой… Бесчеловечен.

– С нашей работой давно пора привыкнуть, – Тим усмехнулся и махнул Стасику опустевшим стаканчиком, прося повторить. – Но это даёт зацепку: такие выверты делают или шизики или близкие. Походу, надо копать окружение и искать мотивы.

– Личность бы узнать, чтобы это самое окружение копать…

– Не кипиши, шеф, узнаем. Ну, сорок пятый год на дворе, трупешник из приличных. Он или пальчики сдавал, или лечился где, или искать начнут скоро. Найдём. Тем более дело вон, на особом контроле, никому его тянуть не сдалось.

– Да в тебе я не сомневаюсь, Тенёв тебя хорошо обучил.

– Тенёв меня надрессировал, чо уж. И да, не жалуюсь, хорошо. Но до него мне далеко.

– Ничего-ничего, ты нас молодой ещё, это Тенёв уж на пенсии сидит.

– Он ушёл как только, так сразу. Разница-т не велика у нас. Да оно и понятно тогда было.

– Так. Ладно. В печальные дебри разговор пошёл, нам и без того дела есть чем настроение подпортить.

– Шеф, Женька на каком месяце сейчас?

– Нормально ты так тему переводишь. Восьмой пошёл.

– Восьмой… Шеф, вали домой.

– Липин, а ты не обнаглел?

– Я – обнаглел. А ты вали к жене. Те щас тут делать неча.

– А сам?

– А у меня жены нет, – Тим усмехнулся. – Бахну ещё кофейку, потом завалюсь к дяде в морг, подожду результатов вскрытия. Ну, и дальше как пойдёт.

– Выходной я тебе возмещу.

– Да первый раз чтоль? Вали давай. Женьке от меня привет.

– Липин… Спасибо.

В ответ на прощальный кивок, Тим привычно махнул рукой с двумя выпрямленными пальцами, и только после этого забрал у Стасика второй кофе. Сам Стасик в дела полиции никогда не лез, вопросов не задавал, а если что и слышал, то молчал. В отличии от своей напарницы Зойки, которую, конечно, все очень любили, но уважали куда меньше, чем молчаливого Стасика.

Подумав, Липин развернулся, не дойдя до столика, и вернулся к прилавку, на который облокотился. Стасик, весело улыбнувшись, отзеркалил его позу – разве что стаканчик в руках не держал.

– Стасик, а скажи-к мне вот чо: ты странного ничё ночью не видел? Может, заходил кто интересный? Или мимо проходил?

– Да не, не было такого вроде. Ночь сегодня тихая, людей не сказать, что много. Несколько парочек, клубная компания потом такси ждала, пара патрульных заезжала. А, и дежурный ваш последним был. Камер, сами знаете, нет. Тут порой такие разговоры ведутся, что они не с руки… Но все данные могу предоставить при необходимости.

– Ох, Стасик, доиграешься ты когда-нить. И ты, и Зойка твоя со своим любопытством.

– Да… Третьего хочу брать. Будет новый бариста. Или новая. А то у нас с Зойкой совсем выходных нет. А надо, надо.

– Ты ж понимаешь, да? Проверять будем.

– Ну да, я потому и предупреждаю. Вы только будьте добры, мне скажите, если что. Я сам всё решу.

Тим отпил капучино из стакана и кивнул, с прищуром глядя на бариста. Мужчины молча пожали друг другу руки. Стасик проводил Тима взглядом и только усмехнулся в густую бороду, качая головой.

На улице ещё только начинало всходить тусклое февральское солнце и промозглый ветер так и норовил пробраться прямо под кожу, но Тим то ли назло погоде, то ли из какого-то мальчишеского упрямства, шёл по улице расстёгнутым – холод хоть как-то помогал взбодриться.

Смартлет зазвонил раньше, чем закончился кофе, Тим перехватил стаканчик, впихивая в правое ухо наушник, скользнул взглядом по весёлому черепу, записанному, как «Кощей».

– Да, дядь?

– Тимоша, ты должен это видеть. Лети сюда.

– Ты узнал, чем отморозок накачан?

– Нет, но тебе понравится. Жду.

Закатив глаза, Тим смахнул голограмму и допил кофе в пару глотков, после чего, засунув руки в карманы, поспешил в морг. К моменту его прихода Кощеев уже сидел за столом и что-то печатал, прикрытый труп лежал на холодном железном столе – Тим признал его по слишком бледной коже ног. Поправив халат, приземлился на свободный стул возле дяди.

– Ну, и чо там мне понравиться должно?

– А угадать?

– Дядь, я спал три часа.

– Фу, какой скучный. Зачем в дело тогда вцепился? Ну, отдали бы его Котову. Ты ж загнёшься так, Тимош.

– Дядь Тош, ну не начинай, а? Я ж не подросток, залипший в тырнеты, я работаю. Да и дело горит, иначе бы шеф мне среди ночи не звонил. Ты сам Кошака знаешь – крыса кабинетная, в бумажках окопается и всё.

Только покачав головой, Кощеев всё же достал чашку, на которой катался относительно небольшой стеклянный шарик – Тим разглядел внутри тёмный матовый прямоугольник.

– Да ну… Это чо за древность?

– Это флешка, мой юный падаван. Была в желудке у нашего отморозка. Вопрос в том, сам съел или скормили.

– Дядь, ну я не настолько мелкий, уж флешки-то застал. Ты узнал, чем его накачали?

– Конечно! Ты ж, как, думаешь, анализы делаются? Я вот кровь взял, потряс пробирку, заклинание волшебное сказал и сразу мне в руку листочек со всеми результатами принесло!

– А язвой шеф меня зовёт.

– Нежный какой. Я тебя не для того сюда устраивал, Тимош, чтоб ты на меня дулся по поводу и без.

– Нашёл, чо вспомнить. Ну, помог ты мне стажировку у Тенёва выбить, и чо?

– Тише, тише. Завёлся как… Я не хотел задеть. Знаю, что сам всё. Родители бы гордились.

– Переходник есть? Го позырим, чо там на флешке.

– Чо-чо, учился бы уже говорить нормально, а то деревня деревней, Тимош.

– Пущай за языком дикторы в новостях следят. Моей работе не мешает.

Кощеев свернул собственные рабочие окна и, поднявшись, уступил место племяннику. Сам отходить, конечно, не стал – интересно же! Тим быстро пересел и с третьей попытки таки вскрыл защитную капсулу. Флешка с тихим щелчком вошла в переходник – современные голографы2 под такую дремучесть заточены не были – и почти тут же голограмма потемнела, будто исчезла вовсе. Лишь спустя несколько секунд появился салют, а затем проступили и буквы.

Поздравляю! Вы вскрыли каннибала!

Липин и Кощеев переглянулись и снова покосились на голограмму.

– Эт чо за фигня?..

– Я бы сформулировал иначе, но с вопросом согласен.

Вы достали эту флешку из тела мужчины. Знакомьтесь, Акулов Андрей Романович, 19.09.1999. Учитель физкультуры из 37 школы, тренер по плаванию. Каннибал.

За последние 15 лет он убил больше 50 человек. В доме на Гюго 13 вы найдёте остатки человечины в холодильнике и специи из внутренних органов.

Я опять сделал за вас всю работу. На этот раз его смерти мало. У вас есть 24 часа, чтобы придать огласке свою некомпетентность. Иначе это сделаю я.

Голограмма исчезла, а затем вместо букв высветились замелькали цифры таймера – обратный отсчёт.

– Пресвятые сосисочки…

– Нет, я всегда удивлялся твоим выражениям, но это уж слишком. Какие сосисочки, Тимош?! Да это глобальный такой пиздец!

– Пресвятые. – Повторил Тим будто бы отстранённо, а потом встал так резко, что стул с шумом грохнулся на каменный пол. – Погнали. Операм позвоню по пути.

– Да ладно, сам оперов вызовешь? А я-то думал, опять за себя и за того парня работать будешь.

– Чо уж. Надо – зво́ню, а так и пущай отдыхают малёсь.

– Да распустятся они с таким начальством, потом не соберёшь.

– А то ужо и не мой головняк. Поехали, говорю!

– Да поехали… Будто у меня выбор есть.

Была проблема. Стал пиздец

– Дом как дом. Самый обычный, – Ян жадно приложился к бутылке с чем-то кислотно-синим – этикетки не было.

– А ты чего ждал? Дверь из костей и занавески из волос? – Мрачно отозвался Глеб, глянув на товарища и, будто копируя его, приник к фляжке.

– Мальчики, ну это уже не смешно! Отпустите!

Софа в очередной раз дёрнула рукой, но результата это, ожидаемо, не принесло – она была по-прежнему прикована наручниками к мотоциклу, на сидение которого опирался Ян. Мужчины одновременно отстранились от напитков и синхронно резко сказали:

– Нет!

Переглянулись. Глеб с Яном никогда особо не ладили – уж слишком полярные у них были взгляды на мир, но если эти двое в чём и сходились, то, как правило, в общих попытках придержать гиперактивную коллегу.

– Уйми свою упругую попку, Птиц. Вон, на жёрдочку сядь и жди, – Ян кивнул на заднее сидение мотоцикла.

– Покуда начальство не приедет, – Глеб прервал Софу раньше, чем та успела возмутиться, ей пришлось закрыть рот, лишь недовольно сверкнув глазами, – осмотр начинать не велено.

С тихим шуршанием шин по асфальту из-за угла выкатил старенький потрёпанный жизнью чёрный «Ниссан». Явно возбуждённый происходящим, Тим буквально вывалился с пассажирского и, лишь заметив подчинённых, выпрямился. Засунув руки в карманы, окинул троицу взглядом, замер, зацепившись за прикованную к мотоциклу Софу.

– Твою ж мать, Чистая. Опять?!

Софа ничего не ответила. Только отвела взгляд, да надула губы, словно ребёнок – в своём стиле. Заметив это, Глеб закатил глаза – возиться со взбалмошной девчонкой ему порядком надоело, хотя стажировалась она всего с полгода. Талант к игре на нервах было не скрыть даже при всём желании, а уж без него…

Тим усмехнулся и кивнул Яну на наручники – только по указанию начальства Мрачный снял их и прибрал стальные браслеты обратно, в карман.

Кощеев вышел из машины уже со своим привычным сундучком, поставил «Ниссан» на сигнализацию и подошёл к остальным, когда Тим уже распределял задания.

– Глеб, найди понятых. Ток зажуй чё-нить, а то пасёт, как будто ты месяц в запое был.

– Ну да, с чего был то, когда он из него не вылезал, – Хмыкнул Ян.

– Ну, вы мне поцапайтесь ещё тут, – оборвал их Тим. Порой он умел рявкнуть на слишком распущенную, как многие считали, команду так, что те притихали и спорить при начальстве уже не решались. – Вечный, чо встал? Задание получил – пошёл выполнять.

Глеб молча кивнул и, бросив уничижительный взгляд на Яна, всё же удалился на поиски понятых. Тим смерил оставшуюся парочку, после чего вручил Софе внешний модуль архива – та скривилась, будто её заставили съесть лимон с кожурой.

– И не куксись так. Пока ты стажёр – будешь на фиксации. Слушай, учись, зырь, на чо обращать внимание.

– Да ну тебя, капитан. За ребёнка держишь, надоел.

– Покажи мне, что те можно доверять и начну допущать к осмотрам.

– Да как показать-то, если ты шанса не даёшь?!

– Ну, ты ж большая девочка? Покумекай, – Тим мягко похлопал её по плечу. – Как варик, не пей перед работой.

– Но Вечный…

– Ты – не Вечный. Поняла?

– Поняла, – отозвалась с явным недовольством, вставляя модуль в свой смартлет.

– Вот и хорошечно. Ян, поищи, чем вскрыть калитку.

– Да чего там искать? Калитка открыта, следов нет – уже проверил. Дальше без понятых не лез.

– Вот, молодец, Ян. Молодец! Учись, Софа.

Заметив возвращение Вечного с двумя молодыми людьми, Тим направился к ним, переговорить с понятыми перед началом осмотра. Ян двинулся было следом, но Софа вцепилась ему в плечо, удерживая на месте и буквально прожигая взглядом.

– Сука ты, Ян. Это я заметила, что калитка открыта!

– А засчиталось мне. Тебе же сказали, учись, стажёр, – подмигнув девушке, Ян всё же рывком высвободил руку и поспешил нагнать Тима.

Цепкий взгляд следователя скользнул по найденным Глебом понятым. Оба – молодые парни, один – темноволосый, в очках и спортивном костюме, второй – с явно крашенными, слишком яркими рыжими волосами и размалёванным косметикой лицом, в светлом пальто нараспашку, шляпе и шарфе из перьев. Тим сразу отметил особые приметы – родинка под правым глазом у первого и проколотые уши у второго – профдеформация сказывалась.

– Капитан Липин, – в одно движение он высветил перед парнями голограмму должностного листа и, дав пару секунд на рассмотрение, прикрыл смартлет рукавом. – Также присутствуют капитан Вечный, старший лейтенант Мрачный, сержант Чистая и наш эксперт.

Оперативник также поочерёдно предъявили должностные листы, и только Кощеев молча отсалютовал прибывшим. Те же, не сговариваясь, но почти синхронно показали свои социальные аккаунты3, позволяя скопировать нужные данные.

– Дмитрий Даров, в восьмом доме живу, это рядом, – прощебетал рыжий.

– Семён Кольт, в шестой дом. – Второй отозвался куда спокойнее.

Дождавшись, пока Софья закончит – много времени это не заняло – Тим удовлетворённо кивнул.

– Мгм, с этим порешали. Сегодня осматриваем дом Акулова Андрея Романовича, вы будете понятыми: смотреть и ничего не трогать. Потом подтвердите достоверность протокола осмотра. Всё ясно?

– Прошу прощения. Разве хозяин дома не должен присутствовать при осмотре? – Кольт не выдержал и засунул озябшие руки в глубокие карманы фиолетового спортивного костюма, переводя взгляд с дома на следователя и обратно.

– Гражданин Акулов не сможет присутствовать при осмотре в связи со своей вероятной смертью.

– Вот те на, дядя Дюша помер… – в голосе Дарова смешались удивление и явная грусть. – А вообще-то бодрый такой был, с детворой всё возился!

– Смею предположить, что не помер, а убили. Иначе бы тут наша доблестная полиция не наблюдалась и дом бы не осматривали. Да и не в том Андрей Романович был возрасте, чтобы от старости умирать, – Кольт хмуро покосился на Дарова и поправил очки на переносице.

Оперативники переглянулись, Тим едва заметно махнул рукой, пресекая возможные вопросы с их стороны.

– Я смотрю, вы оба с Акуловым были знакомы. Значится, побеседуем маляс после осмотра.

Подошедший Кощеев раздал перчатки Глебу, Яну и Тиму. Софа недовольно буркнула что-то неразборчивое под нос, но вслух возмущаться при посторонних не стала и вместо этого открыла программу для фиксации.

Калитка высокого кованого забора действительно была лишь прикрыта, да и то не плотно, будто намеренно зазывала в гости. Во дворе – открытый гараж, небольшая спортивная площадка с турниками и маленький огородик, который выдавали самодельные теплицы. Всё на виду.

К крыльцу вела прямая забетонированная дорожка, подметённая, к сожалению оперативников – следов на ней не было.

– Снег вчера днём шёл, значит, подметали уже после, – Глеб сказал в воздух, не обращаясь ни к кому конкретному.

– Может, гостей ждал? Снега было мало, отчищена только прямая дорожка до крыльца, – Ян скользнул цепким взглядом по остальному участку, припорошенному снегом, и явно не только вчерашним снежком – тот бы не намёл больших сугробов.

– Возможно. К нему гости часто захаживали? – Тим обернулся на понятых.

– Да к нему весь частный сектор бегал, – Кольт пожал плечами.