Пропащие

Мелкие городки близ Юстифи часто щеголяли дорожными знаками и жестяной рекламой с дырами от пуль. Хоть хозяевам заведений такое украшение и не нравилось, оно отпугивало залётных хулиганов и воров, давая знать, что у местных имеется оружие. Одно дело – покорёженный уголок, другое – когда вывеску уже нельзя прочитать, но Эспе, по всей видимости, не волновали подобные вещи. Он даже не попытался взамен ничего написать на опустевшей стене.

Офицеры снова оказались на злополучной площади. Странно было видеть её такой покинутой в славные деньки съестного изобилия, но никому не хотелось топтаться там, где умертвили одного из самых влиятельных людей префектуры. Торговцам грозили расспросы, подозрения, да и праздник был безвозвратно испорчен. Ярмарка разъехалась по иным городам, будто испуганные портнихи вдруг порвали лоскутное одеяло, что старательно шили вдесятером.

На кирпичной кладке длинного дома виднелся прямоугольный след, оставшийся от вывески, под ним темнело закрытое окно. Офицеры зашли в подъезд и попали в тамбур, пахший крутым щёлоком.

Ближайшая дверь приоткрылась, из неё высунулась хозяйка этажа – женщина лет сорока с покоробленным глубокими морщинами лицом и вдовьей седой макушкой.

– Эспе нет дома, – ответила она тоном усталой консьержки на вопрос коронера.

– А куда он делся?

– Ушёл по своим делам. Может, в ущелье к дикарям, может, ещё где. Он мне не докладывает.

– И как давно его нет?

– С позавчерашнего вечера.

– Оп-ля! – обронил Лобо.

– Вообще-то Эспе никогда ещё не пропадал так надолго, я и сама удивлена, – она пожала костистыми плечами.

Феликс сменил тон на более любезный:

– У вас ведь есть ключи от его комнаты?

– Разумеется.

– А не могли бы вы открыть её?

– У нас нет разрешения от судьи, – напомнил Лобо.

– На обыск? Разумеется, но на осмотр разрешения не нужно, – доверительно навис Феликс над ухом капитана. – Мы ведь не собираемся всё перетряхивать и вскрывать пол. Комната принадлежит хозяйке, она имеет полное право нас впустить. Эспе – важный свидетель. Более того, с ним могло что-то случиться, и чем быстрее мы выручим шамана, тем лучше.

Рассуждения коронера вполне устраивали Лобо, но царапали его самолюбие. Он и не подумал бы так играть с уставом стражей порядка.

– Вы-то сами где находились в тот день, когда на площади убили Гиля Амьеро? – спросил Феликс, пока хозяйка близоруко целилась ключом в скважину ржавого навесного замка.

– Здесь, дома, где же ещё?

– Обещаю не таскать вас в участок. Скажите правду.

Женщина, не таясь, закатила глаза.

– В шестом часу я купила морковь для супа, но ведь всё произошло куда позже. Больше не выходила.

– Вам известен Инкриз, глава маленького передвижного цирка?

– Лично мы не знакомы, я лишь однажды имела разговор с его женой. Она показалась мне воспитанной особой и неплохой матерью. Наверное, какие-то личные счёты были у Амьеро и Инкриза. Но я ничего о них не знаю.

Возле входа в комнату снаружи стояла пара скамеек, как в присутственном месте. Лобо спросил себя: стал бы сумасшедший бродяга думать об удобстве посетителей? Впрочем, принести скамейки могли они сами или хозяйка.

Скрипучая дверь плохо совпадала с косяком. Было такое впечатление, что сделали её для другого проёма, либо доски чудовищно рассохлись. Жильцу она могла дать только относительную приватность, о защите речи не шло. Чешуйки охристой краски с неё явно не первый день осыпались на пол, где по ним равнодушно прохаживались туда-сюда, втаптывая в утлые коврики.

Грязной маленькая комната не казалась, если не считать мусором травяную труху и стебельки полыни, раскиданные, будто с умыслом, у двери и совсем узкой кровати. Вместо занавески на окне висел распоротый овощной мешок. Вещей и мебели было так мало, что просматривался каждый угол. Стол украшали кости животных, кипы бумаг с рисунками и записями да захватанные склянки с расслоившейся жижей. Трогать всё это решительно не хотелось, однако взгляд капитана зацепился за нечто до боли знакомое.

– А вот и запрещёнка, – пропел Лобо, вытряхивая из глиняной кубышки на лист бумаги сушёные грибы.

– Откуда ты знаешь? От обычных припасов их не отличить, – отозвался коронер, высовываясь в окно. – Помни всё-таки о презумпции невиновности.

Егерский капитан имел своё мнение на этот счёт и не самое демократическое, но решил, что спора с Феликсом он с честью не выдержит.

Он вернулся к своей находке. Эльтай был мелко раскрошен, как и тот, что продавали на улицах. Шаман зачем-то хранил откровенную дешёвку, хотя сам мог собирать грибы и сушить их как полагается – разрезав пополам – и не вылезать из сладких грёз. Товар такого качества в город не попадал, а вот бродяги и беста могли его себе позволить.

Лобо всё же начал осторожно сворачивать лист кульком, пока коронер изучал вид из окна. Глупо было надеяться, что тот подслеповат и не заметит демарша, даже если внезапно обернётся. Когда грибы уже были почти запечатаны, егерский капитан дёрнулся от тихого сухого стука. Должно быть, Феликс просто изучал щеколду, но капитан тут же отбросил затею и отошёл от стола.

Ничего занимательного так и не нашли: ни записок, ни следов сопротивления. Трудно было сказать, пропала ли верхняя одежда и походные сумки, если они вообще имелись.

– Зайдём в другой раз, – сказал хозяйке Феликс. – Надеюсь на вашу сознательность: через два дня, если Эспе не вернётся, вы должны сообщить в участок. Задам вам заключительный вопрос: это вы закрывали комнату?

– Нет, я не трогала замок, – повела она плечами.

– Стало быть, его не увели насильно.

– Исключено! Я бы знала.

Затворив за собой тяжёлую входную дверь, Лобо прорычал:

– Два шарлатана. На свете не сыщешь более пропащих, чем шаман и гадалкин муж. Они отщепенцы даже среди своих же артистов да прочих ханыг. Уж не сбежали ли они вместе? Вдруг это сговор?

Феликс лукаво покосился на напарника.

– Было бы отлично. Первый допрос – и в яблочко. Готов встряхнуть ущелье?

Давать задний ход не хотелось. Но посылать в такое опасное место егерей, многие из которых ещё как следует не облетались, вообще смахивало на преступление. Лобо нехотя ответил:

– В участке мало народу. Боюсь, после поездки в резервацию дикарей будет ещё меньше.

– Вот именно. Сначала поработаем с другими предположениями, – заключил коронер.

У цоколей домов то и дело мелькали зелёные рубашки – егеря опрашивали тех, чьи окна выходили на площадь. Подозвав одного, Лобо поинтересовался, как идёт дознание, но ничего путного не услышал.

Феликс достал кисет и проговорил:

– Ожидаемо. Никто не хочет ввязываться в судебную тяжбу. Кроме того, учитывая статус Гиля Амьеро, Инкриз всё ещё на хорошем счету у горожан.

– Не у всех, господин коронер, – осторожно вставил младший егерь.

Щепотка табака зависла в воздухе. С неё не упало ни крупинки.

– В соседнем квартале, в бараке, – продолжил тот, – я слышал, как его назвали ублюдком. Женщина так и не открыла дверь, вламываться мы не уполномочены.

Коронер скривился. Плохая, хилая зацепка. Всё же он попросил:

– Проводишь к ней, сынок?

– Как прикажете. Боюсь, она и вам не откроет.

Феликс понимающе кивнул. Наконец аккуратно отправил табак в ноздрю, коротко вдохнул и прижал её тыльной стороной ладони, пробормотав:

– Может, хоть башка заработает.

Широкими шагами они с Лобо приблизились к бараку с торца и отпустили егеря. К нужной двери подошли, стараясь не мелькать в окнах и не топать.

Из-за косяка со ржавыми петлями просачивался крепкий запах кошачьей мочи. Коронер вздохнул, чуть нагнулся и стал царапать фанерную обивку над порогом. Для верности он тихо и виновато мяукнул.

– Вернулся… засранец… – послышалось басовитое ворчание.

Обитательница комнаты распахнула дверь и, увидев двоих мужчин в форме, поспешила её захлопнуть, но не тут-то было: Феликс крепко схватился за полотно.

– Мадам! – медоточиво обратился он. – На пару слов. Без вас нам, боюсь, не справиться.

– Я ничего не знаю! – крикнула она, нырнув в темноту прихожей. – Я не выхожу из дома!

Голос её звучал панически. Лобо подумал, что если не она лично зарезала Амьеро, то у домоседки сильные проблемы с головой. Впрочем, одно не мешало другому, да и вонь в её норе говорила о многом.

– Скажите только, чем вас обидел гадкий клоун Инкриз? – проникновенно попросил Феликс.

– Меня? Он человека убил!

– Откуда вы знаете?

– Весь город уже знает. Мне дворничиха рассказала. Он и её чуть не прирезал, еле ноги унесла!

– Да что вы говорите! Покушение на жизнь – не шутки. А где же нам найти госпожу дворничиху?

– За вашей спиной проволочный забор. Вон там, там. За ним будка.

– Премного благодарен! – Феликс приподнял шляпу и деликатно закрыл дверь.

Долго искать дворничиху не пришлось. Потревоженная голосами, она сама открыла калитку и заковыляла навстречу офицерам.

– Здравствуйте! Здрас-те! – улыбнулась она воспалёнными дёснами, в которых почти не осталось зубов.

Коронер начал очередную сцену спектакля:

– Мадам! Вас послало само небо!

– Я шла в участок, вот, собралась идти в участок, вот… рассказать всё как на духу! Всё как было! – зашамкала она.

– Участок пришёл к вам сам, – криво усмехнулся Лобо и взял под козырёк.

В адрес обеих горемык он проявил неожиданное для самого себя почтение. Обычно хватало тычка или лёгкой пощёчины для начала хорошей, правильной беседы, но Феликс заходил с тыла и зачем-то позволял каждой из них почувствовать себя в безопасности. Вежливость оказалась заразной.

– Вы, может, зайдёте? – она подняла подагрический палец в сторону своей будки.

– Нет, спасибо! – хором ответили офицеры.

– Я вот что хотела сказать… доложить…

Коронер устало покивал и переступил с ноги на ногу, приготовившись к длинной отповеди.

– Я ведь была артисткой, да. В самом Юстифи выступала, ещё при Самоуправлении. Ну и жила, да. Инкриз меня сразу в толпе подметил. Такое, знаете ли, не уходит. Талант не пропьёшь, да, – она хрипло захихикала и хотела коснуться Лобо, но тот отшатнулся. – И вот, значит, я совсем рядом стояла. За руку меня – хвать! И суёт мне этот… ну этот… Из цветов, на голову.

– Венок, что ли? – удивился Феликс.

– Венок! С бумажными розами и лилиями, и… Я ей помогала.

– Кому?

– Девушке. Нинель.

– Что ещё за Нинель?

– В сказке была Нинель.

– Вы помните сказку?

– С того момента, как венок мне дали.

Пошуршав в планшете, Феликс вынул чистый лист бумаги, записал на нём пару слов.

– Я была лесной нимфой. Вот, возьми этот эликсир, он любого лишит магических оков! – нараспев произнесла дворничиха.

– Для кого он предназначался?

– Для Нинель.

– Её заколдовали?

– Вроде бы нет… – сбилась дворничиха и замотала головой. – Не её… Или её…

– Ладно, бог с ней, со сказкой, – отмахнулся Лобо, – вы видели момент убийства?

– Да! Самое главное! Он вынул нож, – дряхлая нимфа покачала в воздухе ладонью, будто взвешивая орудие убийства, – вот такой, метательный, для фокусов. И уколол им в самую шею того знатного мужчину. А потом ко мне повернулся, зыркнул своими дикими глазами, я и бежать!

– Именно уколол?

– Истинно так!

Поджав губы, коронер вздохнул.

– Ясно. А кто ещё из ваших знакомых был рядом и мог всё видеть?

– Никого. Наверное, никого.

– А Эспе? Шаман, с косами и в тёмной куртке с бахромой? Где он был?

– Э… не помню!

– Стало быть, вы хотели доложить, что видели, как Инкриз вынул нож и убил им Гиля Амьеро. Других свидетелей вы не помните, всё верно?

– Я… нет! Я… тогда, знаете ли, уже вечер был, я капельку приняла, ну, как лекарство…

Не было никаких сомнений в том, что дворничиха в момент расправы едва стояла на ногах. От неё разило кислятиной и спиртом, видимо, пьяной она ходила с самого утра, ну а вечером её приканчивала неполная рюмка.

Коронер осмотрелся. Затем перевёл взгляд на свидетельницу и с полминуты молча буравил её глазами. Лобо оставалось только наблюдать за очередным причудливым методом дознания. Дворничиха переменилась в лице.

– Вас заставили это сказать. Никто на свете никогда не спутает удар ножом с порезом, если видел воочию. Так вот, на трупе порез, – сказал он едва слышно. – Вас запугали или подкупили?

С неожиданным проворством старуха рванулась назад в свою будку, но не тут-то было, коронер схватил её за шиворот. Потеряв равновесие, она села на сухую траву. Лобо вздохнул свободно: допрос продолжился известным ему способом.

– Так и было всё, клянусь! Я женщина слабая, одинокая, пожалейте меня!

– Кто? – не унимался Феликс. – Просто скажите, кто это сделал. Наказание за ложь дознавателям – полгода в тюрьме-яме.

Вдалеке послышались возгласы детей, высыпавших во двор, и коронер поспешил вернуть неразборчиво скулившую дворничиху в вертикальное положение.

– Я не знаю! – проговорила она, скорчив плаксивую гримасу. – Ничего не знаю!

Вытащить из неё связные показания надежды не осталось. Феликс отпустил старуху, чтобы она пришла в себя до нового допроса, раз уж назвалась свидетельницей, и та со внезапным проворством шмыгнула к себе в будку.

– Жаль, не могу разорваться, – проворчал он, повернувшись назад к площади. – Но ей несдобровать, если мы так и не отыщем циркачей.

– Н-да. Зацепки мы лишились, – вздохнул Лобо.

– Наоборот, нашли сразу две. Свидетельница и сам факт, что её одновременно подкупили и угрожали для закрепления эффекта. Она уверена, что мы не дадим больше, а полномочия не позволят нам сделать с ней совсем уж суровые вещи. Классика мелкого шантажа. Ч-щ-щёрт! – Феликс вдруг досадливо сунул руки в карманы. – Лет десять назад я бы за день-два раскусил эту задачку. Но сегодня меня хватит только на то, чтобы все факты собрать воедино и записать рабочие версии. Завтра мы должны выдвинуться в путь, если Инкриз не явится с повинной.

– Завтра?.. – Лобо забеспокоился.

– Эта ночь ничего не изменит, – ответил Феликс. – Только кости зря отдавим об землю. Доклад по другим опросам состоится вечером, он нам нужен. Не выезжать же на закате.

– А я бы попёрся хоть ради престижа что ли…

– О престиже поговорим, когда поймаем циркача.

– Кстати, куда едем в первую очередь?

Задумчиво цокнув, коронер проговорил:

– Здесь повсюду пустоши, на которых лагерь как на ладони. Инкриз вряд ли планирует скрыться где-то на природе. В городе удобнее, безопаснее. Бьюсь об заклад, он двигается к Юстифи или пытается залечь на дно где-то в этом направлении.

Слегка обескураженный, егерский капитан снова поплёлся домой.

У квартиры с южными окнами страшно нагревалась стена, и с середины дня до самой ночи там почти невозможно было находиться. Лобо лил на пол воду, заворачивался в мокрую простыню, но освежиться всё никак не мог. Нужно было обмозговывать дело, а голова объявила забастовку.

Поужинать он снова забрёл в «Чертовник», в тайне надеясь встретить Феликса, но тот, видимо, уехал в свой дом на отшибе города, где селились одни снобы. Лобо заметил, что коронер окончательно выпал из жизни городка: никого не знал, ни с кем не общался и редко прогуливался. Видимо, старик за жизнь здорово набегался и наговорился со всяким отребьем до оскомины, вот и спрятался за пресловутой белой изгородью собственного дома, о каком многим приходилось лишь мечтать.

***

Только забрезжил рассвет, Лобо, спавший после полбутылки дешёвого бренди плохо и чутко, вскинулся от стука копыт. Он рывком поднялся, открыл окно и тут же увидел Феликса в солидного вида старомодном седле.

– Едем? – спросил тот без приветствия.

– Я не думал, что так рано, – просипел капитан. – Могу я хотя бы кофе тебя угостить?

Любовь коронера к перекусам и перерывам победила деловой настрой и в этот раз:

– Хоть я и завтракал – не откажусь. Но у тебя четверть часа на то, чтобы очнуться, не больше.

Кофе из жареного ячменя был очень кстати очередным неприятно душным утром. Лобо держал чашку в одной руке, а другой хватал вещи, которые решил добавить в поклажу, и бросал их в седельные сумки. Краем глаза он наблюдал за Феликсом: тот растёкся в кресле и, казалось, вот-вот задремлет. Коронер, однако, просто берёг силы и щурился, как кот на солнцепёке.

Лобо, наконец, запрыгнул в седло своей замечательной лошади и с наслаждением толкнул её вперёд. Молодая кобыла застоялась в деннике, на улицах разглядывала всё вокруг, дёргалась от любого шума.

Эспе снова не было видно на привычном месте.

– Засранец, он точно знает что-то, – проговорил капитан. – Идея с проверкой ущелья не так плоха, как казалась вчера. Может, пока не уехали, возьмём в участке ещё ребят?

– Сдаётся мне, в ущелье ты ещё никогда не был, – покосился Феликс. – Там не просто мелкий лагерь, это процветающая деревня, в которой спят на топорах. Им безразлично, десять незваных гостей прикончить или двадцать. Никто не знает, сколько там огнестрельного оружия. Вот что, – он остановил лошадь и сложил руки на рожок седла, – съезжу-ка я один. А ты жди меня у ручья, который по дороге в Хопс, где фермы. Оттуда двинемся в Грейс, искать торговцев, которые точно были на площади в момент преступления. Маршал дал адреса.

– Подожди, как это один?

– Ну, – коронер наморщил лоб, – а что такого? Во-первых, я не представлю никакой опасности, во-вторых, я обучен беседовать с самыми разными персонами. И в-третьих, на вкус я наверняка уже напоминаю шкуру дохлого суслика и не гожусь в пищу.

– Ну уж нет, – заупрямился Лобо, – вдвоём будет та же история, никакой разницы. Едем вместе. При всём уважении, ты не можешь мне приказывать.

– Я не пытался. Ни в коем случае, – кротко пожал плечами коронер. – Только вот переговоры со старостой могут свернуть не в то русло, предупреждаю.

– Ай! Чему быть, того не миновать! – капитан понукнул лошадь и заставил догонять себя.

Через полчаса город растаял вдали. Лобо меланхолично провожал взглядом кусты колючек всех мастей, костяки животных, валявшихся в пыли, и думал о том, что Эспе да и Инкриз где-то рядом, найти их через разговоры – раз плюнуть, но вот загвоздка: никто не станет помогать офицерам. Едва ли найдётся мазурик, согласный рассказать правду. Причина необщительности была в дурной славе, которую снискали егеря. Несмотря на пользу от отстрела зверей, они несли и поругание, и мелкие грабежи, а незначительное для горожанина бережливому фермеру кажется очень даже весомым. Красношеие кормильцы городов на своей территории делали вид, что егерей не существует, но иной раз случались крупные драки и пропажи без вести. Злая тихая война шла уже с десяток лет и включала в себя наказания для своих же. Болтали, что весной девушку, тайно путавшуюся с кем-то из егерей, встретили с гулянки и облили с головы до ног дёгтем прямо в той нарядной одёжке, какую она нацепила на свидание.

Когда лошади пошли тяжелее, а дорога нацелилась в безоблачное блёклое небо, Лобо стал замечать в пыли гильзы. Позже к ним присоединились обломки крупных костей, и он надеялся, что в округе просто частенько пируют волки.

– Они сваливают здесь останки специально, чтобы никому не пришло в голову заехать в гости без приглашения, – прокомментировал Феликс, – вон какие круглые куски черепов. Ясно, чьих.

– Кошмар какой-то. Приличный город всего в паре миль.

– Эти ребята только одним хороши: не трогают, если к ним не лезть. Так что город в безопасности.

– Да я о другом, – скривился Лобо, – У нас смерть – трагедия, а для них это возможность пожрать…

– Тс-с-с! Нас заметил стрелок, – оборвал Феликс.

Коронер поднял руки и держал их на виду, пока не подъехал ближе к охранявшему проезд.

– Что вы тут забыли? – спросил заросший по глаза мужик с двустволкой за спиной.

– Не хворай, беста, – спокойно отозвался Феликс. – Мы ищем шамана Эспе, он пропал во время ярмарки.

– Какое вам дело до Эспе?

– Исчезновение гражданина – дело серьёзное, – приосанился Лобо. – Вдруг он в беде?

Мужик скривился, кусая щёку, и отвёл взгляд.

– Сюда он не приходил уже месяц. А от гражданства сам давно отказался. Шарить в деревне вам не дадут, занесёте ещё какую-нибудь хворь. Но если вы видели его недавно…

– Мы бы просто со старостой перекинулись парой слов, если бы ты нас проводил. Пачка патронов ведь не порвёт тебе карман?

– И табак! – сверкнули из-под шляпы вороватые тёмные глаза. – От вас табаком пахнет.

Коронер безропотно отдал и то и другое. Офицерам велели спешиться, и вскоре они вышли на широкую чистую улицу. Дома по обе стороны были приземисты, но все новые и из хорошего леса. Уют и тишина деревни, тем не менее, отдавали угрозой.

– Не смейте никуда метнуться, – предупредил провожатый, который шёл позади.

Перед входом в постройку с пологой камышовой крышей им велели ждать. Лобо бросил на напарника короткий взгляд. Феликс, как обычно, оставался невозмутим и медленно осматривался, раз уж предоставилась возможность. Назревали хорошие темы для путевых бесед. Зимуют ли дикари прямо здесь, в этих домах? Откуда у них деньги и оружие? Как с ними быть, чего от них ждать?..

– Проходите, вас ждёт староста, – бросил охранник и поспешил обратно на пост.

Под притолокой полутьма на секунду заволокла зрение капитана, и он беспомощно потупился прямо на того, кто сидел за длинным столом у противоположной стены. Феликс стянул шляпу и снова заговорил первым:

– В добрый час, уважаемый…

– Кеф. Это не имя. Моё имя вам без надобности, – сипло отозвался староста, – Кто вы такие, я уже понял.

Это был рослый и смуглый мужчина с недобрым рубленым лицом. Руки, испещренной татуировками, он не протянул, только кивнул, указав место напротив себя на длинной лавке.

Помещение, по всей видимости, было смесью ратуши, кафе и игорного дома. Стены украшали рисунки и светописи, планы окрестностей, на полках лежали безделушки, стопки карт, кости, а количество рогов, шкур и черепов по стенам посрамило бы любой скотомогильник.

– Вы пришли за Эспе, – продолжил кеф, дабы гости меньше глазели по сторонам, – Но я до сих пор не понимаю, что он делает в Экзеси и не живёт здесь, у нас, как положено мудрому вольному беста. Если вы изволите мне объяснить, на ваш главный вопрос я тоже отвечу.

«Если изволите! Ничего себе изъясняется дикарь! – подумал Лобо, – Только бы не прочухал, что шамана мы ищем для допроса. А если выманим, то точно арестуем».

– Вероятно, у него в городе больше клиентов, – сказал Феликс.

– И больше проблем, судя по всему, – кеф склонил голову к плечу, – Шамана не было уже давно, и он не явился на растущем месяце провести свои обряды. Мы не знаем, где он, когда так нужен деревне. Довольны? Теперь моя очередь спрашивать. Кто заявил о пропаже?

Лобо пришлось напрячь все силы, чтобы не выдать смятения.

– Клиенты, – ответил Феликс, не моргнув глазом.

Кеф замер на пару секунд, но возражать не стал.

– Выходит, его дело и правда процветает. Глядите-ка, даже наняли служивых. Я удивлён. Если, конечно… – его взгляд под нависшими веками маятником перемещался между гостями, – вы не скрыли каких-нибудь важных деталей.

С самого начала разговора староста крутил что-то блестящее в тонких пальцах. Теперь Лобо присмотрелся и увидел крошечные песочные часы, мелькавшие между наколок-перстней.

Пришло время закинуть главную удочку, и коронер осторожно спросил:

– У вас на этой неделе, случайно, не было гостей? Никто извне не просил помощи?

– Мы не помогаем, – меланхолично мотнул головой староста. – И гостей у нас не бывает. Вас бы тоже не пустили на порог, если бы вы не назвали нужного имени. Вы тащите за собой грязь, которую порой не смыть. Сейчас я рискнул ради Эспе. Думаю, разговор окончен. Ступайте.

В дверях капитан попрощался и заметил, как кеф осторожно поставил часы на стол, песок полился на дно струйкой не толще иглы.

Идти хотелось быстро, не оборачиваясь, будто от этого зависит хрупкое перемирие. Когда до коновязи осталось полпути, раздался лязг железа. Сразу несколько женщин выбежали из домов и старательно засыпали следы золой, поднимая в воздух облака пыли.

– Инкриза здесь точно нет, – проговорил капитан, – раз они так боятся чужаков. Глянь. То ли ритуал, то ли дезинфекция такая.

– Набожные язычники эти понятия не разделяют. Выходит, циркачей здесь не было, а Эспе и правда пропал либо незадолго до убийства, либо сразу после. Осталось понять, как он связан с происшествием.

Только офицеры оказались в сёдлах, Феликс внезапно рванул с места, кинув через плечо:

– Уходим! Кеф зачем-то засёк время, чую, это не к добру.

– Думал, я один заметил! – крикнул Лобо и дал в галоп.