Укравший тайны

Наама Шер

Укравший тайны

Глава 1

«Папа меня очень любит и постоянно балует, но блин, он относится ко мне скорее, как к коллекционной игрушке, которую защищает ото всех, но хочет повыгодней продать, чтоб заиметь себе в партнёры достойного зятя.

Мать же меня совсем не любит. Но почему? Как можно не любить собственную дочь?

Она с детства мне говорила выглядеть презентабельно и не подводить её семью.

Да, да. Именно её семью, а не нашу.

Но я к этому уже привыкла, даже сама часто так называю нашу «дружную» семейку…»

Я вдруг вспомнила наш с мамой разговор двухмесячной давности:

Она пришла ко мне ночью.

– Папа ведь решил отправить меня заграницу, чтобы пополнить твою семью, но ты настояла на обратном! Почему, мам? – от гнева у меня начали трястись руки, да и голос сорвался из–за криков и слёз. Поэтому, вместо крика, который я ожидала, у меня получилось выдавить только тихий хрип.

Папа загорелся Турецким образованием для меня. У Кифстена Балена и его суперкомпании есть связи почти по всему миру. Турция– это одна из тех стран, где у отца есть множество молодых партнёров, за которых он хотел бы меня сосватать.

Мама весь вечер кричала на отца. Она убеждала его в том, что дочь должна жить рядом с семьёй, иначе с ней может что–то случиться. Эта женщина придумывала на ходу кучу причин, чтоб её дочь осталась в Нью–Йорке. Я её не понимала ровно также, как и папа. Мы всё это время переглядывались грустными взглядами, хоть папа и пытался меня подбодрить, подмигивая мне и натягивая улыбку. Папа был на моей стороне, как и всегда. Хоть и по своим причинам…

– Ты ужасно тупая, раз не понимаешь таких простых вещей. – мама тяжело вздохнула и продолжила отчитывать меня, – Твой отец выдаст тебя за тупого истукана, «Балет» понемногу идёт на дно и нам сейчас не до твоей свадьбы, сначала нужно наладить продажи, а этот идиот не принесёт нам того, что нужно. Ты обязана быть рядом с семьёй, а не шляться с восточными дружками по берегу Босфора! – выплюнула она наконец.

– Но как я выйду потом замуж, если не поеду красоваться перед папиными горячими партнёрами? – я решила играть по её правилам, – Тут то мне ни с кем нельзя встречаться. – с ехидной улыбкой напомнила я.

Мне нравилось выводить Лиссу своими словами и действиями, потому что только так она начинала проявлять эмоции. А плохие или хорошие– мне не столь важно, зато создаётся видимое ощущение, что я разговариваю с человеком, а не со змеёй. Холод мамы обжигал меня куда сильнее, чем её крики. Даже пощёчины, которые я частенько отхватывала за побеги из дома или опоздания были только от её громил. Иногда может показаться, что моя мать довольно агрессивная, раз натравливает двух своих подчинённых на собственную дочь, но это всё моя заслуга– «бесить её» стало моим призванием.

– Я сама выдам тебя замуж. – будто это был совершенно естественный факт, заявила мама, – Ты ведь не думала, что я позволю тебе самой его выбрать и совершить ошибку в таком важном вопросе? – мама с ужасно наигранной нежностью положила руку мне на плечо и, сжав его, улыбнулась.

Ну и оскал! В точности, как у змеи!

Жаль, что эту черту мать не передала мне вместе с цветом глаз.

– Ошибочно рождённые люди созданы, чтоб совершать ошибки всю свою жизнь… – почти прошептала я, убрала мамину руку и ушла к себе на чердак.

«… Папа так и не смог убедить нашу «домашнюю мегеру» и ему пришлось отдать моё место в университете какой–то дочери знакомого. Конечно, это не повлияло на его карьеру так, как могла бы моя задуманная свадьба. Но всё же этот человек познакомил отца с Джеффом Скидменом, приёмная дочь которого, как оказалось, росла в приюте вместе с моей мамой. Однако Мелису удочерили, а Лисса прожила там до своих 18 лет.

Так мне рассказал папа, но мама…

Моя мать, как ей и полагается, не выразила никаких особых эмоций, когда узнала о таком совпадении. Однако она впервые сказала мне:

«Я знала, что не стоит тебе ехать в эту Турцию. Как чувствовала, что произойдёт что–то хорошее… Наконец я увижу сестру…»

Ты можешь себе это представить? Она сказала что–то… !!!нормальное!!!

Наверное, она не хотела мне этого говорить, потому что сразу закрыла тему. Меня вообще удивило, что мама назвала ту Мелису своей сестрой. Ведь это слишком нежно и чувственно – мило для моей привычно–холодной змейки.

Я подозреваю, что у мамы появился какой–то план, связанный с этой семьёй. Она ещё никогда прежде не уговаривала папу позвать кого–то к себе на ужин.

Так вот.

Этот «прекрасный» ужин должен состояться сегодня в семь часов, и мне никаким способом не улизнуть с него.

А мне надо! И очень даже сильно. Я просто обязана пойти сегодня на день рождения Бель.

Хоть я и предупреждала об этом маму, ей плевать. Она сказала, что Бель– не моя подруга, а ещё одна ошибка в жизни. Да как она только посмела? Будь у неё хоть какие–то эмоции, может я бы и смогла её уговорить. Но не бывать этому.

Меня жутко бесит эта ситуация, поэтому я надеюсь на то, что эта пафосная семейка попадёт в аварию и не сможет явиться. Ведь тогда моей матери будет не до меня.

Пожелай мне удачи, мой бумажный друг. Сегодня случится либо «удачная» авария, либо катастрофа всей моей жизни.»

Закончив строчить свои тирады, как говорит моя мать, я спустилась со своего чердака. Его ещё с детства использовала моя мама, как комнату наказаний. Однако сейчас это было похоже на склад моих запретных вещей, библиотеку и в тоже время зону для отдыха. Мой чердак завален моими дневниками, рисунками, старыми игрушками и одеждой. Всё то, что мама почему–то не выбрасывает, когда заходит, было тут. Начиная от кофты, похожую на сетку для ловли рыб, заканчивая сигаретами.

Если бы она только увидела мини–холодильник! Ух! Да ещё и битком забитый колой с алкоголем…

Подумала я и присвистнула.

Да эта змеюка повесила бы меня прямо там же.

Я представила себе эту картину и засмеялась.

Достаточно громко засмеялась, надо бы сказать. Потому что домработница, которая сегодня убиралась усердней обычного, посмотрела на меня с толикой страха и смущения. Она всегда считала меня немного странненькой.

– Ох! Моя милая премилая Бибс, ты случайно никакими новостями со мной поделиться не хочешь? – с улыбкой на лице и театральной мольбой в глазах я повисла у неё на шее.

– Ээ… Нем, Мисс. Что–то должно случиться? Вы ждёте вестей? – начала с обеспокоенным тоном расспрашивать меня Бабетта.

– Конечно жду! Вдруг наши прекрасные гости задержатся или вовсе не приедут? – намекнула я с самой милейшей улыбкой, которая была у меня в арсенале.

– С чего бы такому быть? – лицо у Бабетты стало обеспокоенно.

Я отскочила от неё и взмахнула руками.

– А с того, что машины на дороге имеют свойство врезаться. – сказала я, как маленькому ребёнку, а потом стукнула несколько раз кулаками перед лицом Бабетты, показывая, как врезаются две машины «лоб в лоб» – Вот так! Бум–бум–бум! – прикрикнула я и залилась смехом.

– Мисс Бален, мне не понять ваших шуток. Вы меня пугаете. Что такого Вам сделали Ваши гости? – испугалась Бабетта.

– Это не гости, а Скидмены! Те, что испортят мой вечер и дальнейшую жизнь! Бибс, ну как ты этого не понимаешь?

– Что же они такого сделали, вы же даже не знакомы, на сколько я знаю?

– Лисса…

– Ваша мама – поправила меня домработница.

– Да–да, моя мама. Она к Белке не пускает на день рождение! – начала жаловаться я.

– Мисс Бель простит Вас, вы же подруги. Она поймёт важность ситуации, будьте спокойны. – начала успокаивать меня Бабетта, поглаживая по плечу. – Сходите в душ или покушайте пирог. Я его десять минут назад из духовки вытащила.

– Ох Бибс, ты супер! – я расцеловала женщину в обе щеки и сломя голову побежала вниз.

Черничный пирог Бабетты, который она пекла по особым случаям, был моим самым любимым блюдом. Я много раз умоляла её приготовить его просто так, на ужин к фильму, но она не соглашалась. Говорит, что мама будет сильно ругаться, ведь вся наша семья следит за фигурой. И никого в этой семье не волнует то, что если я и ем, то только этот чертов черничный пирог!

Спустившись в столовую, я заметила папу, сидящего с опушенной головой, которую он держал руками. Либо отец не спал всю ночь, либо был чем–то расстроен. Мне оставалось это узнать, ибо нужно понимать, как с ним разговаривать весь завтрак. Я стояла в проходе и смотрела на папу, гадая что случилось, когда ко мне сзади подошла мама и обняла меня за талию. Я чуть не взвизгнула от испуга, но вовремя закрыла рот тыльной стороной ладони и слегка прикусила её.

– Если хочешь ему помочь, то будь аккуратна сегодня вечером и не выкинь какой–нибудь из своих приколов. – прошептала мне мама на ухо, как змея, сжимая меня в объятьях.

Брезгливость в её тоне прямо–таки сочилась, как вода из дырявого шарика. Она и обнимала меня так, словно я вшивая уличная собака.

– Когда ты так говоришь, ты похожа на змею – прошептала я маме тем же тоном.

– Ещё одно такое высказывание, и я запру тебя на твоём чертовом чердаке. – пригрозила мне мама, поцеловала в щёку и ушла за стол к папе, я заметила, как она вытерла рот тыльной стороной ладони после этого.

Со стороны может показаться, что мама меня очень любит и мы с ней просто так шутим. Но я знаю правду, и состоит она в том, что мама мне действительно угрожала. Она десятки раз закрывала меня на чердаке, без доступа к воде или еде, за оскорбления в её сторону.

Мама не хотела, чтоб я, как летучая мышь, сидела на чердаке. Поэтому решила, что метод «клин клином вышибают» больше всего мне подойдёт. Однако судьба маму не очень любила, и её попытки обернулись против неё же самой. Я только сильнее привыкла к чердаку.

Сначала я и вправду боялась находиться в тёмном и холодном помещении. Но спустя время, я принесла туда гирлянду, книги и пледы. Это место стало мне роднее комнаты, в которой я должна была жить. Большинство своего свободного времени я проводила на чердаке, но я там была по своей воли. Когда меня там запирала мама, мне всё так же было страшно. Не иметь возможность выйти, быть запертой и отдалённой от мира– меня очень пугает такая ситуация. И мама этим пользуется.

С папой мы так и не обменялись даже парой слов, а после вкусного завтрака я побежала в комнату собираться. Пусть я не сильно ждала гостей, но красиво наряжаться я всегда любила. А если появится шанс попасть на день рождение подруги, то я была бы рада выглядеть, как королева, и не потратить на это кучу времени.

В моём арсенале много платьев и юбок, которые так нравились моей маме, ведь они закрывали мои выпирающие коленки. Брюки и лосины мама терпеть не могла, а именно поэтому мой выбор сегодня пал на них. Я начала примерять разные майки и блузки, которые могли бы подойти к кожаным лосинам, но ничего не получалось. Всё казалось каким–то простым, а поэтому сразу летело на кровать– убирать буду потом или попрошу Бибс.

И вот только спустя минут сорок поиска я всё же нашла ту саму кофту. Мама могла бы меня не только закрыть на чердаке, но и побить конкретно за такой наряд, ведь спина у этой кофты была полностью открыта, а передняя часть висела, словно это была паутинка. Мои плечи оголялись, и подчёркивались костлявые ключицы. Бежевого цвета кофта слегка просвечивалась, поэтому пришлось одевать топик, что меня немного возмутило.

Однако я была бы не я, если бы не нашла топ, который был из крупного кружева, со скрещенными ленточками на спине. Он идеально вписывался в образ и не закрыл ничего «лишнего». Стоя перед зеркалом, я поняла, что мне не хватает украшений, но все они казались тяжёлыми, по сравнению с моим нарядом.

Я нашла только длинные серьги, которые, как крутящиеся струи воды, спускались на плечи. Эти серьги хорошо подчеркнули мою тонкую длинную шею, что мне очень понравилось. Завершив свой образ духами «Магнолия–лав», я покружилась перед зеркалом.

Пушечка!

Собралась я на удивление быстро. Уже к шести я была готова и спустилась помочь Бабетте накрыть на стол. Мы с ней обсуждали Скидменов, параллельно раскладывая посуду. Я представляла, как Скидмены будут говорить, как будут одеты, и кто вообще придёт – мне казалось, что порций как–то много.

Семь порций, одна из которых во главе стола. Мне было интересно, кто туда сядет– мама или папа. Отец сидел там только когда приходили деловые партнёры. Мама, же– когда приглашала своих друзей. Я стала пародировать свою мать, представляя, как она командует Джеффом Скидменом – Бабетту это немного развеселило. Такой вариант событий для меня был бы естественным явлением. Хоть остальным это может показаться странным.

За пол часа до прихода гостей, мама уже была, как на иголках. Бегала по дому, проверяя его на чистоту. Давала папе указания, как и где нужно сидеть. Всё–таки папу посадили напротив меня, а мама заняла то самое место, чтобы обозначить– это семейный, а не деловой ужин.

На папе был его самый… обычный костюм, который он носил на все свои совещания. Тёмно–синий костюм тройка и галстук и серыми полосками. Мама же умудрилась найти запонки с изумрудами и заставила папу надеть их. Сама она нарядилась в своё самое красивое платье, тёмно–виноградного цвета. Мать стала похожа на фиолетовую гадюку или даже королевскую кобру.

Я не поняла, на кого она больше смахивала. Эта змея решила выделиться всем, что у неё есть: кольца с камнями, серьги, браслеты, туфли. Ожерелья мама терпеть не могла, говорила, что они похожи на ошейник, в чём я с ней почти согласна. Исключением для меня были тоненькие цепочки – мне они всегда очень нравились.

Без пяти минут семь мы уже стояли у входа. Папа и я со смешками переглядывались. Нам не был так интересен приход Скидменов. Папа должен был и так встретиться с Джеффом в офисе на презентации, а мне хотелось побыстрее уйти к подруге. Мама же волновалась очень сильно– поглядывала в зеркало, то и дело поправляя своё платье.

– Может ей плохо? Давай ветеринару позвоним? – прошептала я отцу на ухо.

Папа, смеясь, стукнул меня плечом и приложил палец к своим губам, показывая, что надо говорить тише, дабы мама не заметила. Но всё же сам себя этим рассмешил, и мама, обернувшись, шикнула на нас.

– Отец и дочь. Один другую краше…–вздохнула мама и почти закатила глаза, – Только для меня одной эта встреча так важна? К тебе возможный партнёр вот–вот придёт. Состоятельный, между прочим! – обратилась она к отцу и поправила его галстук.

– Для меня– важная встреча будет завтра, а сегодня– бессмысленный ужин. – рыкнул папа и добавил чуть тише, подняв глаза кверху. – Вот бы в шоу не превратилось.

Маме не нравилось, когда с ней кто–то так говорил. Никто в её семье не может делать ей замечания или осуждать её действия. За этим всегда что–то следует. И в основном, это «что–то»– плохое. Поэтому мама моментально вскипела, но, не успев что–то сказать, резко обернулась и вытянулась по струнке. Я же придвинулась к окну.

Приехали гости.

– Значит катастрофа… – пробубнила я себе под нос, смотря на черный кортеж.

Три дорогих машины заехали в наш двор, потом вышли водители с охраной и начали открывать двери. Первыми вышли две женщины. Одна была похожа на милую, но элегантную бабушку, а вторая– на подростка. Только лицо выдавало её возраст– она была ровесницей моей мамы. Однако больше сходств у них не было, и я уже подумала, что должна появиться третья девушка. Ведь не зря одна порция показалась мне лишней. Но эта девушка должна быть точно похожа на мою мать. Другая просто никак не смогла бы ей понравиться.

– Мелиса… – протянула моя мама шёпотом, не отводя глаз от окна.

По восхищённому и немного тоскливому взгляду матери я поняла, что эта девушка– простая, как типичный американский подросток– и есть та самая «сестра».

И как они только поладили?

Следом за женщинами, но уже у другой машины открылись ещё две двери. Из первой вышел до ужаса высокий мужчина, футов шесть, не меньше. Я успела заметить только седину на его голове и длинную белую бороду, потому что меня привлекло то, что было на другой стороне машины – водитель протянул кому–то руку, видимо предлагая помощь, но резко её убрал и отошёл на три шага назад.

– Может ворчливый… – «Старик» хотела сказать я, но оборвала себя на полуслове.

Из машины вышел высокий, черный как ночь и широкий в плечах силуэт.

Ты дьявольская тень или сам дьявол?

Восхищаясь приближающейся тенью, на которую, как на зло, не попадал нормально ни один луч от фонарей, я не увидела мамину реакцию. Появление этого человека явно не обрадовало маму так сильно, что я услышала, как папа говорит ей «тише–тише». А когда повернулась, увидела, что он вообще гладит её по плечу!

Ты мой герой номер один, если моя мать тебя так ненавидит!

Охрана открыла двери, и мы наконец увидели всех Скидменов при свете. Вблизи я даже заметила веснушки у милой Аннет. Я знала имена трёх Скидменов: Отец семейства– Джефф, мать– Аннет, а их приёмная дочь– Мелиса. Но вот четвёртый гость оставался для меня загадкой.

Ты, блин, уже в доме, подними свою грёбанную голову и сними эти чертовые очки! Дай мне увидеть тебя, необычный человек!

Однако, как бы громко я ни кричала у себя в мыслях, вслух я ничего не сказала. В отличии от матери, которая уже была готова серенаду запеть перед пришедшими.

– Добрый вечер! Аннет, дорогая, Вы всё такая же красавица, как я Вас помню. Джефф… – мама слегка опустила голову, в знак приветствия, – Мел… Мелиса… здравствуй, родная, ты ничуть не изменилась, такая же молодая и прекрасная, я так скучала по тебе. – она взяла гостью за руки и улыбнулась.

– Коул, здравствуй. – ледяным голосом сказал отец.

Я проследила за его взглядом и наткнулась на ту самую, большую тень. Только вот сейчас я уже видела, что у этой тени – Коула, как назвал его папа – чёрная рубашка, расстёгнутая на неприличные четыре пуговицы. Под ней я заметила орнамент татуировки, который, видимо от самой груди, тянулся по шее. На нём всё было чёрное – брюки, туфли. Даже часы на левой руке были из чёрного металла, словно тяжёлая цепь. От мужчины, словно жар от печки, исходила тьма, будто это был опасный зверь.

Коул поднял голову и его черные волосы сложились в нелепую укладку, которая, вдобавок к рубашке, прибавляла ему дерзкой сексуальности и какой–то… опасности. Парень снял свои очки, и я увидела его черный, озлобленный взгляд.

Не это я хотела первым увидеть в его глазах, конечно.

Казалось, что он вот–вот сожжёт моего отца одним взглядом.

Внешний вид этого мужчины была настолько мрачным, что создалось впечатление, будто это тени кружат вокруг него. Высокий рост и крупное телосложение только добавляли ему мрачности. А ещё этот взгляд… он меня напугал, и я сделал шаг назад, чем привлекла его внимание.

Увидев меня, Коул почему–то не сразу отвернулся, а пристально всматривался в меня. Будто изучал, как маленькую куколку. Но я не была бы собой, если бы не ответила на это. Я не привыкла к тому, что меня так пристально разглядывают, поэтому решила показать всем своим видом, что я его не боюсь и ничуть не стесняюсь– я неотрывно смотрела на его симпатичное лицо.

Надеюсь, он не умеет читать мысли, иначе узнает, как, где и в каких позах я представляю нас

Я, как дура, смотрела на него, вместо того чтобы что–то высказать этому нахалу – в прочем, в своей глупости я никогда и не сомневалась, но достаточно быстро смогла взять себя в руки. Нельзя таять от какого–то мужика, как ледышка в духовке. Пусть он ничего и не сказал ещё, но я уже чувствую что–то неладное. Не просто же так маме так не понравился его приход.

Ты смотри, смотри, красавчик. А мама пока тебе глаза выколет.

Эти мысли вызвали у меня улыбку, которая спугнула Коула.

– Что же мы стоим? Проходите за стол! – резко пришла в себя мама и повела гостей в столовую.

Расположение за столом не понравилось не только мне – всё, потому что Коул сел почти напротив меня, рядом с папой. Джефф тоже был не в восторге. Хотя скорее всего он был в ярости. Старшего Скидмена посадили в конец стола и, тем самым, очень рискнули, ведь таким расположением за столом мама проявила высшую степень неуважения к старшему. И речь идёт не только о возрасте, но ещё и о статусе.

Однако, недовольство Джеффа можно было заметить только по его глазам. В точности также, по его глазам я быстро поняла отношение этого человека к нашей семье. На маму Джефф смотрел с презрением, на папу– с интересом и уважением. На меня же этот старик смотрел и с интересом, и с презрением. Наверное, так смотрят на глупых детей или обезьянок в зоопарке. Но почему–то его взгляд меня пугал, а не раздражал. Я будто пыталась не разочаровать своего строгого дедушку, хотя обычно мне плевать, что обо мне думают чужие люди.

Какой бы напряжённый не был ужин– да и весь день по сути– он меня не сильно тревожил. Делая вид, что я удовольствием поглощаю еду, я на самом деле мысленно себя успокаивала.

Потом будет легче… потом еды не будет… никто не заметит…

Как мантру повторяла я у себя в голове.

Может быть я была сильно погружена в свои мысли – мне начало казаться, что все вокруг понимают, о чём я думаю. Особенно Коул… Он как–то подозрительно часто и подолгу смотрел то на меня, то на мою тарелку. Может он думает, что я какая–то странненькая, потому что в тарелку положила черничный пирог и обложила его зеленью.

Странное сочетание– но не для меня, ведь я всё хорошо продумала: Маленький кусок пирога способен насытить меня ещё и на завтрашний день– но на крайний случай от него можно легко избавиться. А вот зелень – в моём случае это салат «Айсберг» – поможет ненадолго забить желудок «пустыми калориями». Ну и довольно заметный объём порции делает, что даёт несомненный плюс в его сторону.

Каждый приём пищи я планирую заранее. Это своего рода ритуал. У меня даже есть шаблоны по наполнению тарелки:

в гостях

когда никто и не заметит

когда рядом чьи–то любопытные глаза

на лечении

при родных.

Долгий и неотрывный взгляд Коула из–под опущенной головы создал для меня не очень уютную атмосферу. Мне хотелось не только уйти из–за стола, но и уехать из города в принципе. Это напомнило мне о Бель. Моя «Белка», рыжая сумасшедшая, даже не знает, что её подруга– другими словами, слабачка перед своей мамашей– тут, и я никак не смогу к ней прийти.

Взгляд Коула был, несомненно, пугающий, но в то же время очень завораживающий – весь вечер меня завораживал и завораживал, чертов красавчик. Тёмно–карие глаза, длинные ресницы и густые брови, а ещё этот нос с лёгкой и неидеальной горбинкой. Это всё постепенно сводило меня с ума. Тяжело было не смотреть на них, но возможно. А вот от сильных рук, с закатанными рукавами, локти которых Коул предпочёл положить на край стола, было куда сложнее оторваться. Орнаменты татуировок интересовали меня также сильно, как и прекрасные мышцы, которые были натянуты, словно жгуты.

Всё оставшееся время, проведённое за столом в том же напряжении, мама решила украсить пинками по моей ноге и убийственным взглядом. А когда все начали перебираться в гостиную, она и вовсе схватила меня за руку и повела на кухню. И только убедившись в отсутствии любопытных глаз и ушей, начала отчитывать меня.

– Когда ты успела стать такой распущенной? Что, не можешь глаз оторвать от этой твари, которая называет себя «мужчиной»?

– Мам, мне просто было интересно, что это за человек! – громким шёпотом я попыталась защитить себя.

– Да тебе и в штанах у него было бы интересно! Что он…

Моментально вспыхнув от злости, я выдернула руку из цепкой хватки матери, тем самым перебив её.

– Что за бред ты несёшь? Ты себя вообще слышишь? Ну хоть иногда, мам? – пискнула я, – Что с того, что я посматривала на молодого парня? – добавила я чуть тише, потерев запястье, которое ныло от такого сжатия.

– Молодого? – мама засмеялась в голос. – Этому молодому парню скоро 33 исполнится! Чтоб больше я не видела тебя рядом с ним! Поняла меня?

С этими словами мама схватила меня за вторую руку и угрожающе не сводила с меня взгляда.

Ему 33? Вот чёрт! А выглядит ничего так.

Спустя секунды две, которые показались мне целой вечностью, она отпустила меня. И это только благодаря Мелисе, которой было мало разговоров с ней, и которая отчаянно нуждалась в своей подруге детства. Я даже стала благодарна этой девушке, ведь она спасла меня. Даже представить страшно, на что была готова моя мать, чтобы отомстить мне за такой проступок.