Лилия

Вернувшись домой, обнаружила сидящих за столом в гостиной отца и графа. Мужчины что-то увлечённо обсуждали.

Незаметно проскользнула в свою комнату, переоделась, причесала растрёпанные волосы. В дверь постучала служанка, сообщила, что отец ждёт к ужину.

Улыбнувшись своему отражению в зеркале, я выпорхнула из комнаты и, легко сбежав по лестнице, затормозила у дверей гостиной. Перевела дух. Всё же взрослой леди не к лицу бегать, хохотать в голос и краснеть. Хмыкнула, осознав, что для меня это неотъемлемые составляющие счастья. Ну да ладно. Наверняка у счастья много других обличий. Например, широкие плечи и чёрные глаза…

Чинно вошла в гостиную, ища глазами графа. Не найдя, остановилась, чувствуя, как уголки губ ползут вниз. Счастье стремительно покидало меня.

– Лилия, малышка моя, – улыбнулся отец, закрыл газету и отложил в сторону.

– А где граф? – упавшим голос спросила я, прошла к столу и теперь усаживалась на своё место, напротив отца.

– Должно быть, уже поднялся на борт корабля. – посмотрев на часы, беспечно отозвался папа, с интересом рассматривая блюдо, стоящее перед ним на столе.

– Какого корабля? – округлив глаза, громче, чем хотелось, спросила я.

– «Отважного», конечно, – обеспокоенно посмотрев на меня, ответил отец. – Ты чего, моя милая? Побледнела… А, волнуешься за своего жениха. – Отец одобрительно покачал головой. – Не стоит. Ты же знаешь, «Отважный» – один из самых надёжных кораблей Светлого Королевства! Он за несколько дней домчит твоего графа до Дэверраха…

– Граф снова уехал в столицу? Зачем? – раздражённо отодвинув от себя тарелку, буркнула я.

– А он тебе не сказал? – удивился папа. – Ну конечно, письмо короля застало его врасплох. Тут уж не до любезностей с наречённой. Даже любовь отходит на второй план, когда дело касается короля. Но ты не переживай. Граф вернётся, не успеешь и соскучиться. Хотя для возлюбленных иногда бывает полезно поскучать. – Папа расплылся в довольной улыбке. – Да и, я уверен, тебе будет некогда томиться в ожидании. Предсвадебные хлопоты займут всё твоё свободное время. Сколько всего нужно подготовить! Я слышал, только выбор тканей для свадебного платья у некоторых невест занимает недели, – округлив глаза, поведал отец. – Давай скорее есть. Всё такое аппетитное! – Ухватив вилку с ножом, отец с энтузиазмом принялся нарезать лежащий перед ним на тарелке кусок запечённой говядины.

– Нет аппетита, – рассеянно кинула я и, потянувшись, взяла тонконогий бокал, наполненный шампанским.

– И это абсолютно нормально, – не отрываясь от блюда, довольно сообщил папа. – Девушкам свойственно терять аппетит перед столь волнительным событием… м-м-м… объеденье, – протянул отец и запил съеденное шампанским. – Кстати, это подарок графа. Говорит, что такое пьёт сам король. Надо же, подумать только, сам король! – Отец зарделся от осознания того, что пьёт вино, которое пришлось по вкусу столь влиятельной особе. – Эх, знал бы отец, как высоко взлетит фамилия Мищетцких. Породниться с древним родом графов…

– Папа, я, пожалуй, поднимусь в комнату, – вставая из-за стола, прервала я отцовские витания в облаках.

– Что? Почему? – забеспокоился отец.

– Подумаю, насколько длинную фату выбрать, – без зазрения совести соврала я.

– Понимаю, да, это дело важное, – расслабился отец.

По дороге в комнату взглядом наткнулась на деревянные ящики, стоящие под лестницей. У одного из ящиков была сдвинута крышка. Оттуда торчала солома и виднелись запечатанные пробками стеклянные горлышки.

– Королевское вино, – раздражённо фыркнула я, не зная, куда деться от разрастающегося чувства досады и ощущения собственной глупости. Постояла пару мгновений в нерешительности, кусая губы и хмурясь, а затем достала одну из бутылок и уверенно направилась в свою комнату. Ну уж теперь-то я достаточно взрослая, чтобы впервые в своей жизни остаться наедине с бутылкой алкоголя.

Ворвавшись в комнату, раздражённо пнула ногой стоящий у кровати пуфик. Заходила из угла в угол, пытаясь понять: что же так меня злит?

Очевидно, после сегодняшнего такого откровенного разговора с графом я ожидала… чего? Вот чего я ожидала? Что граф и дальше будет относиться ко мне с уважением? Будет посвящать в свои планы? Поставит меня в известность, если вдруг захочет уехать… Я вновь пнула пуфик.

– Глупая, глупая, глупая! – на одном дыхании выпалила я и топнула ногой, закрыла глаза, сжав голову руками. – Ты ничего не смыслящая в жизни дурочка, – прошептала я, изо всех сил стараясь успокоиться.

Но душевное равновесие упорно отказывалось восстанавливаться. Поэтому, прихватив бутылку, я прошла к открытому окну и уселась на широкий подоконник.

Здесь было уютно. С моря долетал лёгкий тёплый бриз. Верхушки деревьев качались и шелестели листьями. С тёмно-синего безмятежного неба мерцали первые звёзды. Над обозначившимся горизонтом показался краешек восходящей луны. Полнолуние. Я ноготками подцепила пробку бутылки. Она поддалась, но не до конца. Пришлось пустить в ход зубы. Бутылка с лёгким хлопком откупорилась. В нос ударил приятный фруктовый аромат.

«А это вино действительно особенное, – подумала я, сделав несколько глотков. – Но лучше бы он всё-таки сказал мне…»

К середине бутылки луна поднялась в зенит и теперь лила свой пропитанный магией свет на сад, окружающий мой дом, на крыши городских домов и на море. Мир вокруг приобрёл необычайный ореол таинственности. Во всём: в плавном движении листвы, в хлопанье не закрытых где-то ставень, в отдалённом лае бездомных собак, а особенно в мерцании лунной дорожки, убегающей сейчас от берега к горизонту, – чувствовалась какая-то неразгаданная тайна, какое-то послание, которое должно было быть прочитанным, но оставалось невидимым, хоть и лежало на поверхности…

Губы мои вдруг растянулись в плавной улыбке.

– Да ладно? – протянула я, впервые услышав свой пьяный голос. От этого стало ещё веселее. – Конечно, прям-таки любишь? Вот осёл. – Припомнив первую встречу с блондином, я вновь приложилась к бутылке. – Наверное, пришёл в город, спросил у первого попавшегося, какая семья здесь самая богатая и нет ли у главы этой семьи дочери на выданье? И решил попытать счастья. Думает, стоит заявить, что любит, и любая сразу растает. Конечно, ищи дуру! Знаем мы таких… Хотя… А чем тогда граф отличается от всех этих охотников за приданым? Ах, нет. Конечно, отличается. Он даже и не пытался врать, что любит. – Икнув, я досадно шикнула сама на себя, – Тише. Не надо сейчас об этом. Не порти такой заме-е-ечшательныйший вечер. А вино хорошо…

Так, глупо улыбаясь, я сидела на подоконнике в своей спальне и вглядывалась в ночь, вдыхая ароматы, приносимые ветром. И даже не заметила, как начала подпевать неслыханной доселе песне, которую, казалось, пела сама ночь, пели звёзды и луна, и небо тоже пело, и особенно море. И так было от этой песни хорошо и в то же время очень грустно…

Я надула губы, хлюпнула носом. Подтянув колени, обняла их, опустила голову. Перед глазами вставали неведомые дали, пенилось море, волны разбивались о скалы, и солнце сменяло луну много раз…

– Нет, надо ложиться. – Заставила себя спуститься с подоконника, помедлила пару мгновений и всё же не стала закрывать окно.

Засыпая в ту ночь в своей кровати, я слушала странную песню. И будь я тогда трезвой, я бы, наверное, задалась вопросом: кто это поёт и кому? Но когда в твоей крови замешаны пузырьки золотого шампанского, всё намного проще, волшебство логично, а ты настолько великодушен, что можешь позволить ему существовать, не задавая лишних убивающих магию вопросов.

ГЛАВА 6. ТЫ СЛОВНО ВЕТЕР

Первое, что утром вспомнила, едва разлепив глаза, – граф уплыл. Затем навалилась головная боль. Стало так тошно, что места для обиды на жениха просто не осталось. Провалялась в кровати до обеда. Пока няня Шногл не догадалась сварить острый куриный бульон. А там вдруг доставили письмо, подписанное красивым ровным почерком «Августос Стольмский», и маленькую бархатную коробочку, которую я сразу же открыла.

И да! В ней лежало золотое кольцо, увенчанное сверкающим камешком!

Я поражённо выдохнула, вглядываясь в переливающиеся грани. Затем поспешно вскрыла конверт. Письмо гласило следующее:

«…Моя маленькая леди, вы, наверное, будете злиться и, возможно, снова отправитесь гулять с распущенными волосами и в лёгком ситцевом платье, которое с трудом скрывает все прелести вашей юной фигуры. От одной только мысли об этом я начинаю сомневаться, что приказ короля – такая уж важная штука, стоящая того, чтобы оставлять свою невесту одну в суматохе предсвадебной подготовки. Но, леди Лилия, к сожалению, я вынужден торопиться. Поэтому пишу вам из капитанской каюты «Отважного». Ваш отец, господин Трауф Мищетцкий, любезно предложил мне воспользоваться этим прекрасным кораблём. И я не смог отказаться. Очень надеюсь, что дела не задержат меня слишком долго в Дэверрахе. Обещаю вам заглянуть в королевскую библиотеку и привезти что-нибудь захватывающее. А что касается кольца… Наденьте его. Я лишь надеюсь, что его наличие на вашем пальце предостережёт многие мужские взгляды.

Ваш граф,

Августос Стольмский»

Боже… Как это… ми-и-и-и-ило-о-о-о-о!

Я, конечно, надела кольцо. Оно легко прохладным металлом скользнуло на безымянный палец и осталось там поблёскивать маленьким напоминанием о нашем договоре с графом.

После я прочитала письмо, наверное, ещё раз двадцать. Крутилась на кровати, переворачиваясь с живота на спину и обратно. То прижимала бумагу, вкусно пахнущую табаком и нагретой на солнце сосной, к груди, то вытягивала руки вверх и вглядывалась в завитки букв, которые говорили со мной голосом графа.

Стало гораздо лучше. Настолько, что я встала, оделась и приняла, на мой взгляд, очень взрослое решение – пока граф в отъезде, я со своей стороны сделаю всё от себя зависящее, чтобы подготовка к свадьбе шла по плану!

– Мадам Шногл! – закричала я, бегом спускаясь по лестнице в гостиную.

– Боже! Мисс Лили! Что-то случилось? Вам плохо? – выбежала из кухни перемазанная мукой няня.

– Собирайтесь! Заглянем к портному, – лучезарно улыбнувшись, объявила я.

Но, видят небеса, я и наполовину не догадывалась о том, насколько это утомительно! Почему существует так много видов тюля?! Причём если особо не вглядываться, все эти виды почти ничем не отличаются… А ведь кроме платья ещё нужно обсудить меню с поваром, решить, какими цветами оформлять залы, с цветочником, посетить городскую конюшню, чтобы выбрать коней и карету. Также необходимо обговорить со священником время венчания, псалмы, которые будет исполнять церковный хор, определиться с количеством голубей, которых выпустят из окон церквушки, когда таинство свершится…

Прошло дней десять. Или больше? Я потерялась. А ещё и половины дел не было сделано! Наоборот, чем глубже я погружалась в заботы, тем больше их становилось.

Я стояла на рынке возле какой-то лавки, рассеянно слушая монотонный стрёкот мадам Шногл по поводу недостаточного изящества серебряных подсвечников.

Я очень устала от этих бесконечных разговоров на темы, которые по большей части мне были абсолютно безразличны. Не отдавая себе отчёта в том, я пошла прочь от няни, надеясь, видимо, хоть ненадолго затеряться среди толпящихся покупателей, побыть наедине с собой и перевести дух.

Я была настолько рассеянной, что не заметила банановую кожуру, лежащую на мостовой. Нога моя поскользнулась, а я, вскрикнув, словно раненая чайка, начала заваливаться назад, зажмурившись, обречённо ожидая неизбежного удара о каменную мостовую.

Но меня поймали, ловко подхватив под поясницу. Облегчённо выдохнув, открыла глаза, собираясь поблагодарить спасителя, а вместо этого лишь поражённо уставилась в невозможно зелёные глаза.

Ветер раздувал белёсые сухие волосы, трепал ворот расстёгнутой рубашки. Я жадно разглядывала вытатуированные на мужской шее три тонкие синие полосы. Они начинались почти под мочкой уха и спускались вниз, пересекая ключицу, а дальше… А дальше не видно было за рубашкой. Интересно, что там? Никогда не видела метку пути вживую, только на страницах книг. Боже! Неужели он действительно пересекал Грань?

С трудом заставила себя прекратить попытки заглянуть за ворот рубашки, взглядом вернулась к лицу мужчины. Тот, в свою очередь, с интересом смотрел на меня, хмурился и еле заметно улыбался, но почему-то одними губами. Во взгляде плескалась тоска. Только осознала, что мужские руки всё ещё обнимают меня, а я стою непозволительно близко к мужчине и мои ладони совершенно бессовестно лежат на его груди.

– Отпустите, – буркнула я, пытаясь выбраться из кольца рук.

– Что это? – явно не торопясь подчиняться моей просьбе, спросил он.

Я отстранённо отметила, что блондин говорит уже почти без акцента, а сама попыталась понять, о чём он. Впрочем, это не составило труда, очень уж красноречиво зелёные глаза прожигали кольцо на моей руке, всё ещё прижатой к его груди.

– Я выхожу замуж, – с вызовом, испытав некое подобие ликования, бросила я. И снова попыталась высвободиться. Но вместо того чтобы отпустить, блондин тихо произнёс:

– Не смеши.

– Что?! – возмутилась я. – Я люблю его…

– Кого?

– Графа…

– Ой ли? – даже не пытаясь скрыть усмешку, усомнился он.

– Это не ваше дело, – обиженно выпалила я.

Пришелец нахмурился, слова потекли медленно, хрипло, так, будто причиняли ему боль:

– Так глупо идти против своего сердца. Кому и что ты хочешь доказать?

– Пусти! – уже не сдерживаясь, зло шикнула я.

Вокруг было слишком жарко, пыльно, душно. Хотела вдохнуть полной грудью, но у меня не получалось. Перед глазами всё размылось, только бледное лицо незнакомца и его словно горящие изнутри призрачным невиданным доселе светом глаза сохраняли чёткость в этом вдруг утратившем чёткие границы мире. Нужно от него сбежать, как можно быстрее сбежать…

– Сама звала, а теперь гонишь? Ты словно ветер, Лили, – медленно, едва слышно произносит он.

– Никого я не звала, – выкрикиваю я, а сама отстранённо понимаю: он знает моё имя?

Меж тем руки мужчины ослабевают, разжимаются, опадают. Я, обретя наконец столь желанную свободу, отступаю на шаг и вижу эти его руки, безвольно висящие вдоль тела. На правом запястье кроваво-красная атласная ленточка… В груди что-то щемит. Невыносимо смотреть. Отворачиваюсь, чтобы сбежать, и снова слышу это его:

– До первых осенних листьев…

Да какая кому разница?! Какая кому разница…

Забыв про оставленную на рынке няню Тафиту, прибегаю домой. Закрываюсь в комнате. Почему-то хочется плакать. Прижимаю тыльную сторону ладони к губам. Дышу, но дышать больно. И всё-таки срываюсь в плач. Уже не в силах сдерживаться, бросаюсь на кровать и вою в подушку как тяжело, нет, пожалуй, даже смертельно раненное животное.

ГЛАВА 7. ЗЕЛЁНЫЕ ГЛАЗА

Утро наваливается бескомпромиссно, протискивается в открытые окна, вдавливается в закрытые веки, горит красным у самого зрачка и наконец врывается в мою голову, взрывая вялую мешанину мыслей и остатков тревожных снов фейерверком звуков, запахов и красок.

Проснулась. Тяжело вздохнув, как после долгих рыданий, открыла глаза. И, не предпринимая попыток встать или хотя бы двинуться, осталась смотреть в абсолютно белый потолок.

Сейчас на относительно свежую голову было абсолютно непонятно, что именно меня так взволновало в этой вчерашней случайной встрече. От этого становилось тревожно. Нужно было выяснить, в чём дело. На ум приходил только один человек, который смог бы выслушать и дать совет, – Бони.

Подруга встретила меня на летней веранде их небольшого, но уютного дома. Она сидела в плетёном кресле и лучезарно улыбалась, протягивая мне навстречу бледные руки. При виде неё у меня внутри вдруг зашевелилось беспокойство.

– Бони, милая Бони, ты не заболела? – подбежав к девушке, обняв и поцеловав её в тёплую щёку, спросила я.

– Лилия, – протяжно произнесла она моё имя, тепло улыбаясь. В её глазах искрился лукавый огонёк. Она поцеловала меня в ответ и попросила: – Сядь, дорогая. У меня есть что тебе рассказать.

Подруга жестом подозвала молодую служанку. Та разлила чай по тонким фарфоровым чашкам. Солнечные блики радостно заискрились на позолоченных краях, когда Бони принялась отливать горячий чай в блюдце.

– В последнее время мы так мало видимся с тобой, – вздохнула девушка, поднесла блюдце к губам и громко втянула в себя пахнущий апельсином напиток.

– И правда. – Я смутилась, осознав вдруг, что за своими любовными переживаниями совсем забыла про лучшую подругу.

– Лили, я всё понимаю. Предсвадебные хлопоты. – Многозначительно вздохнув, Бони усмехнулась своим мыслям. – Как ваши отношения с графом? Я слышала, он уехал? – Спрашивая это, Бони перестала улыбаться и обеспокоенно взглянула на меня.

– Да, но он обещал вскоре вернуться. – Желая спрятать свои истинные чувства, я поспешила поднести к лицу чашку. Обожглась.

Бони вскочила с кресла, подала мне платок и стакан прохладной воды. Она неловко пошатнулась, а я разглядела выпирающий из-под пышного украшенного рюшами платья заметно округлившийся живот.

– Бони?? – поражённо воскликнула я, не в силах отвести глаз от своего открытия.

– Да. Мы поэтому и спешим с венчанием, – накрыв живот рукой, просто призналась девушка.

– Но… как? – пытаясь справиться с эмоциями, продолжала удивляться я.

– Лили, ну неужели ты думаешь, что дети появляются строго после того, как парень и девушка заключат священный союз и подпишут бумаги у нотариуса? – снисходительно усмехнулась Бони, смотря на меня сейчас, как смотрят на неразумного ребёнка, только узнавшего, что хлеб не растёт на деревьях.

– Да нет. Про процесс я знаю, но… Как вы могли? Почему не подождали? – накинулась я на подругу чуть ли не с обвинениями в несоблюдении целомудренности.

– Боже, Лилия, – Бони закатила глаза и уселась обратно в кресло. – Ну как тебе объяснить… – Она пожала плечами. – Мы не смогли удержаться. Слишком велико было наше чувство.

– То есть если люди друг друга любят, то они не могут удержаться? – Задумавшись, я попыталась выстроить причинно-следственную связь. – А у нас с графом такого не было. То есть, ну… – Я замолчала, силясь подобрать слова, и направила беспомощный взгляд на подругу. – Это значит, что мы друг друга не любим?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.