Лилия

– Извините, мадам Стольмская, где у вас тут можно носик попудрить? – выпалила я, устремив взгляд на графиню.

– О, дорогая. Это туда, – указала она рукой.

– Прошу прощения, – отрывисто бросила я и, развернувшись на месте, рванула в указанном направлении.

– Что это?

Я стояла напротив огромного зеркала и с упрёком смотрела на своё нелепое отражение. Отражение выглядело взрослой и немного растерянной девушкой, которой я себя совершенно не ощущала. Я с вызовом уставилась в свои лихорадочно сверкающие глаза.

– Что это такое было?

Но отражение не спешило отвечать. А только растерянно моргало длинными ресницами и часто вздыхало, так что белоснежные от пудры холмики грудей вздымались над обшитым тюлем корсетом.

Немного собравшись с мыслями и решив, что мои ощущения – это результат ношения неудобной одежды, я собралась возвращаться. Вряд ли отец обрадуется, если я весь вечер проведу в туалете. А с ним сейчас лучше отношения не портить, не хватало ещё месяц просидеть в комнате…

Кое-как протиснувшись в слишком узкую дверь и благополучно вытащив за собой все свои юбки, уже думала выдохнуть с облегчением, но от стены уютного коридора отделился силуэт. Я вздрогнула.

– Играете в Золушку, мисс Лили?

Это был Августос. В руках держал мои атласные туфли.

– Боже, – прошептала я, смутившись. – Извините.

Протянула руку, чтобы забрать своё, но глазами поймала его взгляд и поняла, что так просто мне не отделаться.

– Думаете, пару раз улыбнётесь, сбежите, оставив туфли, и молодой человек уже у ваших ног? – Лукавая улыбка дрогнула на мужских губах, но что-то недоброе смотрело на меня из глубины пристальных чёрных глаз.

– Я не… – растерянно начала я, возмущённая высказанным предположением.

– Мне просто интересно, мисс Лили, неужели вы так уверены в красоте своих ног?

– Моих ног? – глупо повторила я, не в силах отвести взгляд от чёрных гипнотизирующих глаз молодого графа.

– Ваших ног, – повторил мужчина. – Что ж. Давайте проверим, – вдруг предложил он, а затем опустился передо мной на колено.

Я словно онемела и молча смотрела на то, как мужская рука пропадает под пышными юбками моего платья. Вздрогнула от прикосновения горячих пальцев к щиколотке. Пальцы на секунду замерли, затем заскользили вверх и остановились на середине голени, обхватили и сжали, заставляя меня ойкнуть. Он приподнял мою ногу, словно ногу безвольной фарфоровой куклы, затем надел туфлю. То же проделал с другой ногой. А я так и не проронила ни слова. Лишь заворожённо наблюдала, словно всё, что происходило, происходило не со мной. Мужчина закончил и, оправив мои юбки, выпрямился и навис надо мной. Его глаза смотрели серьёзно, даже пугающе, а губы вновь улыбались.

– Крайне любопытно, – наклонившись, прошептал он у моего уха и, развернувшись, ушёл.

Я осталась одна. С бешено бьющимся где-то в районе головы сердцем и пылающим розовым ухом.

Вернувшись наконец в зал, сказала отцу, что плохо себя чувствую. Его нетрудно было в этом убедить, поскольку лицо моё покрылось лихорадочным румянцем, а руки дрожали.

Мы покинули бал, даже не дождавшись его середины. Я так и не встретилась с Бони.

Всю дорогу до дома отец верещал о том, что нельзя ходить босиком по каменному полу. И что по приезде велит мадам Шногл сделать для меня горячее молоко с чесноком.

Этот «живительный», по словам моего отца, напиток я отчаянно ненавидела с детства, но сейчас только рассеянно кивнула. Всё, что меня в данный момент беспокоило, так это шторм мыслей и эмоций, разрушающих меня изнутри.

ГЛАВА 3. ЭТО ЛЮБОВЬ ИЛИ ПРОСТО ВЕСНА?

В ту ночь я не смогла уснуть. А наутро в мою комнату маленьким вихрем из розового атласа влетела Бони.

– Как ты могла??! – возопила подруга, кидаясь ко мне и норовя наотмашь выписать пощёчину.

– Как я могла что? – уворачиваясь от оплеухи, спросила я.

Бониэль осталась стоять в полушаге от меня, видимо, решив испепелить гневным взглядом.

– Лилия Мищетцкая, – выдавила она из себя моё имя, – ты флиртовала с Августосом! – закончила она зловещим шёпотом.

– Нет, – замотала я головой.

– А почему тогда ты покраснела? – словно уличив меня во вранье, торжественно вопросила Бони и упёрла в мою сторону свой дрожащий тонкий палец.

– Я? – Прижав ладони к щекам, я судорожно пыталась понять: а действительно, чего это я?

– Не стоит отпираться, мне всё рассказали. Томилия и Анита видели, как… – Тут Бони сама покраснела и прикрыла нижнюю половину лица ладошкой.

– Так, значит, они видели… – ещё гуще краснея, едва слышно произнесла я. – Хорошо, тогда они могут подтвердить, что это произошло не по моей инициативе! Я сама до сих пор в шоке! – злясь на что-то, гневно выпалила я.

– Но ты бы могла помешать ему сделать то, что он сделал! – чуть не плача выкрикнула подруга.

– Я была сбита с толку! – прокричала я в ответ, вот теперь злясь на саму себя за то, что действительно вместо того, чтобы залепить этому нахалу пощёчину, стояла там столбом.

Мы стояли обе красные как помидоры. Одна к тому же, уже совсем не сдерживаясь, плакала и хлюпала опухшим носом. Я вздёрнула руку, нервно поправляя выбившиеся из хвоста волосы.

– Ладно, это же ничего не значит. Ты говорила, что ваши родители уже сговорились о приданом…

– Ничего не будет! Ничего… – проревела Бони и, взвыв, как раненое животное, пронеслась мимо меня и, рухнув на мою кровать, уже не стесняясь, предалась своему отчаянию.

– Как это? – рассеянно прошептала я, садясь рядом с подругой. Девушка судорожно всхлипнула и, судя по звукам, вытерла слёзы и сопли о моё одеяло.

– Он отказался от сговора! Он полюбил тебя! – Тут снова раздались приглушённые одеялом всхлипы и невнятное «Как ты могла?».

– Но я ничего не делала… И разве можно так быстро влюбиться? – искренне не понимая, что всё-таки произошло, спросила я.

К моему великому счастью, после расторжения помолвки с Бони злосчастный граф не заявился в мой родной дом с предложением. Ни в день после бала, ни в последующие… Потом выяснилось, что молодой граф снова уехал в Дэвверах.

Я, само собой, делала вид, что исключительно рада этому, но что-то внутри заставляло меня тоскливо вздыхать. Я злилась на эту неведомую доселе поселившуюся во мне тоску и, пытаясь отвлечь себя, часто гуляла с Бони, которая переживала, по её словам, неземные страдания, причиняемые ей её на осколочки разбитым сердцем, и безудержно заедала их конфетами, эклерами и прочими сладостями. Благо, видя, что Августос не спешит предлагать мне свои руку и сердце, подруга перестала обижаться, и мы снова могли проводить время вместе.

Так прошли три месяца белёсой морозной зимы, и вот в Шторм ворвалась весна со своим прозрачным небом, радужными дождями, цветением слив и лёгкими платьями.

Выбежав на улицу, я со всех ног рванула в сторону порта. Сегодня должен был вернуться папа из своего двухнедельного плавания! Как и обещал, папа больше не брал меня на борт «Отважного», поэтому всё, что мне оставалось во время его отсутствия, – это с завистью смотреть на море.

Бони я встретила на торговой улице. Там она беззастенчиво флиртовала со своим новым поклонником – сыном местного пекаря Томом Гельбио.

Паренёк был невысокого роста, но очень плечистый и такой коренастый, что скорее напоминал гнома, нежели человека. Но в отличие от гномов, лицо у паренька было весьма симпатичным. Широкий слегка расплющенный нос соседствовал с живыми искрящимися синющими глазищами, которые с такой любовью и нежностью смотрели на Бони, что я ни разу не упрекнула подругу в том, что она променяла дружбу на какую-то там любовь.

Любовь… Я с завистью посмотрела на счастливую Бони, которая как раз заливисто смеялась над очередной несуразной шуткой покрасневшего смущённого Тома.

– Лили, мы собираемся пойти на берег покормить чаек, – сообщила Бони. – Ты как, с нами?

– Я боюсь пропустить возвращение «Отважного», – ответила я, прощая забывчивость подруги.

– Ой, точно! Что-то я стала такой рассеянной, – хихикнула Бони и локотком толкнула стоящего рядом Тома. Тот снова покраснел.

– Ладно, пожалуй, я пойду, – махнув в сторону портовых ворот, сообщила я.

– Да, кстати, Лили, приходи сегодня вечером на чай. Мама печёт яблочный пирог, – прокричала мне вслед Бони.

Я развернулась и, не останавливаясь, сложила рупором руки и прокричала:

– Хорошо! Приду!

И тут же ойкнула, почувствовав, что врезалась спиной в кого-то…

– Прости… – оборачиваясь, попыталась извиниться я. – …те, – растерянно выдохнула последний слог, встретившись со знакомыми чёрными глазами.

– Леди Лилия, – улыбнулся мужчина и едва заметно склонился, приветствуя меня. – Сегодня вы выглядите иначе.

Я отступила на шаг, не уверенная в том, стоит ли приседать в реверансе, никогда не была в этом хороша. А в голове звучало отчаянное «Это он! Это ОН!». Захотелось трусливо сбежать, но из-за спины слишком пристально смотрящего на меня графа неожиданно вышел мой отец.

– Радость моя, ты здесь! – воскликнул он и сгрёб меня в объятия. Потрепав меня по плечу, отец обернулся к графу и довольно произнёс: – Значит, вы уже встретились. Очень интересно. Я ни на что не намекаю, но очень похоже на судьбу. – Он довольно улыбнулся. – Видишь ли, Лили, в этот раз на обратном пути мы заехали в один из портов Дэверраха и по счастливой случайности повстречали молодого графа Стольмского. Он как раз собирался отплывать на одном из кораблей, идущих мимо Шторма. Так что я любезно предложил молодому графу оказать мне честь и прокатиться на «Отважном».

– Этот корабль, пожалуй, самое быстрое судно, на котором я плавал, – произнёс Августос.

Отец мгновенно расплылся в благодушной улыбке, словно наевшийся сметаны кот.

– Да, его проект я заказывал у лучших мастеров Светлого Королевства, – раздувшись от гордости, сообщил он.

– Оно и видно, – кивнул молодой граф. Он вроде говорил серьёзно, но что-то в его взгляде кричало об обратном. Где-то в самой глубине завораживающей темноты плескалась едва уловимая насмешка. Это сбивало с толку. Я рассеянно моргнула, приходя в себя, когда граф уже говорил: – …Сейчас я должен спешить, есть пара срочных писем, которые нужно отправить как можно быстрее. Но вечером приглашаю вас на ужин. Думаю, родители будут более чем рады такому приятному обществу.

– О, конечно! Всенепременно заглянем! – радостно согласился отец.

Молодой граф раскланялся и ушёл. А отец ещё долго смотрел ему вслед и довольно причмокивал.

– Помяни моё слово, если не сегодня, то в ближайшее время жители Шторма будут отмечать новую помолвку.

Я только раздражённо тряхнула волосами. Что, конечно, не ушло от внимания отца.

– Почему ты опять растрёпанная? Где мадам Шногл?! Как может молодая леди бродить по портовым улочкам в таком непристойном виде…

– Папа, я так соскучилась, что, едва узнав о скором твоём возвращении, тут же помчалась встречать, – невинно захлопав ресницами, затянула я привычную песню. Действовало безотказно. Отец растаял.

– Ладно. Пойдём домой, покажу тебе, какие книги удалось раздобыть…

Да, мы сходили на ужин к Стольмским. Как оказалось, на ужин были приглашены не мы одни, но энтузиазм отца по поводу заветной помолвки, кажется, только усилился.

На ужине присутствовали и Бони с Томом. Так что на этот раз мне было с кем поговорить. И я с удовольствием выслушивала рассказы подруги о том, как они кормили сегодня чаек, а потом пробрались в заброшенные сады, где… собирали яблоки. Вид Бони, говорившей об этом, совершено очевидно давал понять, что собиранием яблок дело там не кончилось. Я снова тоскливо вздохнула и кинула взгляд в сторону молодого графа, который весь вечер был занят разговорами с гостями и ни разу не подошёл ко мне… И с чего бы ему это делать? Но всё же…

Я сама противоречила себе. Мне хотелось внимания графа, и в то же время мне претила сама мысль, что я, возможно…

– …Влюбилась! – выдохнула рядом раскрасневшаяся Бони. – По уши влюбилась в Джесси Вапита! Каково? Эта дурочка думает, что её отец пойдёт на это. А у того Джесси ни гроша за душой… – Подруга возмущённо закатила глаза.

– Прости, о ком ты? – рассеянно спросила я.

– Боже, Лили, ты меня совсем не слушаешь, – возмутилась девушка. – Ладно, пойду проверю, как там Томми. Он хотел поговорить с моим отцом, – заговорщицки понизив голос, сообщила мне подруга.

– О, поздравляю! – догадавшись, о чём она, радостно произнесла я.

– Да ещё же ничего не случилось. Поздравишь завтра, – отмахнулась Бони и пошла в сторону центра залы, судя по всему, где-то там и должен был состояться самый важный разговор.

Я тяжело вздохнула, неожиданно поняв, что болтовня подруги меня утомила.

Голоса вокруг вдруг усилились, стало душно, захотелось вырваться из этой сверкающей мешанины платьев, украшений и излишне крикливых смешков и ужимок. На глаза попалась стеклянная дверь, ведущая на балкон.

Попытавшись взглядом отыскать отца, почти сразу поняла, что это бессмысленная затея. Слишком одинаковые парики и камзолы были у присутствующих пожилых мужчин.

Подумав, что ничего страшного не случится, если я одна на несколько минут выйду на балкон, прошла к стеклянной двери и, отодвинув свисающий с потолка тюль, выскользнула в открытые двери.

Уже стемнело. Воздух был свеж и приятен. Дыхание ветра, замешанное на едва уловимом аромате цветущих сливовых деревьев, мгновенно наполняло лёгкостью, освобождая от ненужных мыслей. Облокотившись на перила, я с наслаждением вдохнула чистый воздух. Где-то там, в пряной темноте, сонно накатывало на песочный берег море. Я помнила, насколько оно бывает безумным, и оттого меня сильно умиляла эта его напускная безобидность. Словно дикий зверь, спрятавший до поры свои когти…

– Вас утомил щебет беззаботных подружек? – На секунду показалось, что сама ночь вдруг заговорила голосом графа.

– Вы? – Я повернулась. Мужчина стоял в шаге от меня.

– Неужели напугал? Не думал, что вас так просто испугать. – Я не видела, но знала, что мужчина усмехнулся.

– Да. То есть… нет, – выпалила я и вдруг поняла, что лучше, наверное, молчать.

– А здесь и правда спокойно, – не то о балконе, не то о родном городке произнёс Августос. – Хотя долго здесь не вытерпишь… Вы бывали где-то, кроме Шторма? – неожиданно обратился ко мне молодой граф.

– Да, – на этот раз стараясь не торопиться, кивнула я. Избегая смотреть на стоящего рядом мужчину, устремила свой взгляд в ночь, туда, где дышало море. – Я люблю путешествовать на папином корабле. Раньше я часто плавала с ним…

– Молодая девушка на корабле среди неотёсанных грубиянов матросов… – В словах графа вновь послышалась насмешка. Но сердце моё сжалось от бархатных ноток, звучащих в мужском голосе, и эту насмешку я с лёгкостью списала на неверие графа в то, что я говорю правду.

– Это правда! Мама умерла сразу после моего рождения. Отец так больше и не женился и сам растил меня. Когда я научилась читать, он начал брать меня с собой в долгие плавания. Я побывала почти во всех портовых городах Светлого Королевства… – Вспоминая эти полные впечатлений деньки, я постепенно расслабилась и даже улыбнулась.

– Так, значит, вы любите читать и путешествовать, – произнёс совсем рядом граф. Его рука легла на мою талию, мужчина властно развернул меня к себе. – Что ещё вам нравится, маленькая леди?

Его глаза снова загипнотизировали меня. Я как-то читала про огромную змею, живущую в Вечных лесах. Так вот, у неё был интересный способ охотиться на тамошних мартышек. Змея незаметно подползала к жертве, а затем просто выныривала перед лицом несчастного зверька, который от такой ужасающей неожиданности впадал в ступор и вместо того, чтобы бежать, как загипнотизированный пристально смотрел в глаза смерти, безропотно ожидая своей участи. И змея просто проглатывала зверька.

Так вот… кажется, сейчас я была в роли той самой мартышки…

Судорожно сглотнув слюну, я с ужасом наблюдала, как губы мужчины неумолимо приближаются к моим…

– Чайки! – почти проорала я прямо в лицо графа. Тот явно не был готов к такому, а я, воспользовавшись его замешательством, быстро выбралась из ослабевшего капкана мужских рук. – Я люблю кормить чаек рано утром. На берегу есть небольшой залив, где разбросаны отломившиеся от скал каменные валуны. Я прихожу туда и кормлю чаек. На рассвете, – добавила я, встретившись с недовольным взглядом чёрных глаз.

– Интересно, – произнёс граф.

А я решила не тянуть и поспешила скрыться с места преступления. Хотя в чём я была виновата, это ещё стоило выяснить.

– Ладно. Я, пожалуй, пойду… Скорее всего, мой папа уже добрался до стола с десертами. Лучше ему не переедать эклеров на ночь. Метеоризм. Если вы, конечно, понимаете… – Не переставая нести полную околесицу, я сбежала с балкона обратно в освещённую залу. Господи, как же билось сердце в моей груди! Теперь я совершенно уверилась в том, что граф меня любит и папа прав, наша помолвка не за горами.

– Возможно, завтра, – пытаясь не улыбаться от уха до уха от переполняющего меня счастья, прошептала я.

ГЛАВА 4. ЖЕМЧУЖИНЫ В КОГТИСТОЙ РУКЕ

Я опять не спала всю ночь. Я металась по комнате, то открывая окно, то закрывая. То тушила свет, то вновь зажигала. Мне было то слишком жарко, то вновь отчаянно холодно. Я три раза посылала служанку за горячим чаем и с полсотни раз – за льдом. Я заламывала руки и, закрывая глаза, вновь представляла, как граф целует меня. Только это непременно должно произойти в церкви под восторженные вздохи гостей и громогласное «Ура!», грянувшее сразу после того, как священник объявит нас мужем и женой…

Но, конечно, сначала предложение руки и сердца… Куда же без формальностей.

Поэтому, едва рассвело, я уселась у окна и принялась пристально следить за коваными воротами, через которые вот-вот должна была проехать карета графа.

Но солнце встало, прокричали все здешние петухи, даже самые ленивые, попросыпались все горожане, затопили печи, в небо потянулись невесомые струйки дыма, а графа всё не было…

Вот зашла служанка Мэри и, зевнув, сообщила, что стол накрыт и папа уже ждёт меня к завтраку. Я нехотя спустилась в гостиную. Хотя… Наверное, будет совсем неплохо, если я встречу графа именно здесь!

Воодушевлённая пришедшей в голову мыслью, я успокоилась и с неподдельным интересом (кто бы мог подумать?) принялась выслушивать папины восторженные разговоры о том, насколько ему повезло с дочкой, что граф в меня обязательно влюбится, что у нас будет самая шикарная свадьба и что детки у нас непременно получатся красивые и умные.

Боже, как же мне хотелось прокричать отцу о том, что граф в меня уже влюбился! Но я держалась. С трудом сохраняла спокойствие, стараясь не вздрагивать каждый раз, когда из сада раздавался заливистый лай собак.

Но граф не пришёл. Ни после завтрака, ни после обеда.

В моём разочарованном сердечке закипала злость. Что могло задержать мужчину, спешившего к своей возлюбленной?

Часа в три дня я не выдержала. Обидевшись и на графа, и на весь свет, я решила прогуляться. Схожу покормлю чаек, тем более что сегодня мои питомцы остались без завтрака, так как на рассвете я была занята любовными грёзами… Господи, как низко я пала!

Шагая по рокочущим людским говором улочкам приморского базара, вдруг вспомнила прошлую себя. Ведь я даже и не думала никогда про эти все девчачьи глупости. Мне казалось, что я другая, что всегда буду думать о чём-то настоящем, стоящем.

Заметив лавку с оружием, остановилась напротив. Мечи, стрелы, щиты, кольчуга. Я тонкими пальцами прикоснулась к металлическому кружеву. Холодно.

Когда-то я мечтала о том, что вырасту и, раздобыв себе оружие, отправлюсь по морю Лиха отвоёвывать Тёмные Земли… Как давно это было? Казалось, что с тех пор прошла целая вечность.

Отвернувшись, пошла прочь от своих воспоминаний, слишком жалкой я сейчас себе казалась. Так просто отказаться от своей мечты! Неужели всё это было враньём?

Мои глаза, блуждающие по людской толпе, вдруг натолкнулись на диковинный изумрудный взгляд стоящего чуть поодаль незнакомца. Мужчина смотрел в мою сторону… он смотрел на меня!

Я смутилась, захотела отвернуться. Но он словно это почувствовал и, махнув мне рукой, заспешил в мою сторону.

Конечно, было не по себе, но уйти сейчас казалось слишком грубым. Что он хочет от меня?

Через пару мгновений незнакомец остановился в паре шагов. Он был высоким и худым, с широкими плечами. Острые черты, бледность, тёмные тени под удивительными изумрудными слегка раскосыми глазами – всё это выдавало в нём приезжего. Я попыталась припомнить, к какому народу может принадлежать обладатель столь неординарной внешности.

Он что-то сказал, плохо выговаривая слова.

Кажется, он говорил что-то о моей красоте. Я нервно поправила волосы, почувствовав, как на щеках выступил предательский румянец. Снова отчаянно захотелось сбежать. Но я стояла, словно приклеенная к покрытой сухой пылью рыночной дороге, и всё пыталась понять: что же он хочет? Возможно, ему нужна помощь? Помимо моей воли мой заинтригованный разум продолжал отмечать странности во внешности незнакомца: одежда пыльная и изрядно изношенная, на брюках даже дыра в районе правого колена, ботинки очень старые, на левом нет шнурка, обычная холщовая сумка перекинута через плечо… Кожа бледная, с лёгким синеватым оттенком, вид крайне измождённый. Путешественник? Должно быть, пришёл издалека…

Вновь взглянула в лицо незнакомца и с удивлением заметила, что форма его ушей слегка отличается от привычной, но что меня действительно поразило – от его правого уха по шее и вниз за ворот рубашки спускались три тонкие синие линии. Нить?? Неужели он из тех, кто может пересекать Грань?!

Незнакомец наконец замолчал, как-то неуверенно улыбнулся, нервно сжимая руками ремень сумки. Я не без испуга рассмотрела на его пальцах вместо привычных ногтей чёрные острые когти.

– Простите, но я вас не понимаю, – замахала руками я и отступила на шаг. – Попробуйте обратиться к кому-то из торговцев, может, кто-то из них сможет вам помочь…

Я попыталась уйти. Но мужчина шагнул в ту же сторону, преграждая мне путь. Его рука потянулась к моей. Краем сознания отметила, как тогда показалось, ерунду – на его неестественно бледной тонкой кисти была повязана красная атласная ленточка.

Я испуганно отшатнулась, не позволив ему к себе прикоснуться.

Незнакомец нахмурился. Заправил за острое ухо обрезанные по плечи белёсые, почти прозрачные волосы и, страшно коверкая слова, неожиданно произнёс:

– Я тебя люблю.

– …Э-э-э…

Пару минут я просто стояла с открытым ртом и пялилась на явно свихнувшегося человека. Наконец дар речи ко мне вернулся, и я возмущённо выпалила:

– Это что, шутка?! – возмутилась я, подметив, как особенно в изумрудных глазах отражается солнечный свет. От этого всего моя голова пошла кругом. Я посмотрела по сторонам в поисках помощи…

– Нет, вот это… – Незнакомец, всё ещё пытавшийся мне что-то объяснить, размотал с запястья атласную ленточку и почему-то протянул её мне.

– Что это… – Но я не успела договорить. Меня кто-то схватил за локоть и дёрнул назад. Больно! Не понимая, что, собственно, происходит, испуганно посмотрела на того, кто сейчас крайне бесцеремонно прижимал меня к себе, и с удивлением поняла, что это граф.

Взгляд потемневших глаз не предвещал ничего хорошего. Августос отцепил от пояса кошель и, развязав его, швырнул в сторону незнакомца. По каменной мостовой со звоном в разные стороны покатились золотые.

– Вот. Забери и исчезни! – отрывисто выплюнул Августос.

Незнакомец хмуро посмотрел на лежащие у его ног монеты. А мне почему-то стало гадко и стыдно. Просто сквозь землю захотелось провалиться.

Но незнакомец молча снял с плеча свой холщовый мешок, что-то достал оттуда и протянул руку в нашу сторону. Пальцы его были сжаты, и меж них проступили капли крови.

…Что? Почему кровь? Сердце в моей груди неприятно защемило, это чувство заставило меня поморщиться, словно от боли.

А блондин как ни в чём не бывало разжал руку, и зеваки, успевшие столпиться вокруг и следившие, раскрыв рты, за происходящим, как за диковинным представлением, дружно ахнули, разглядев пригоршню крупных розовых жемчужин.

В наступившей абсолютной тишине незнакомец медленно наклонил ладонь, и драгоценные жемчужины скатились с неё, падая на мостовую.

Люди с восторженными криками принялись ловить невиданное сокровище.

Блондин улыбнулся мне, и почему-то эта его улыбка пахла морем и прогретым солнцем солёным песком.

– Каждый раз при полной луне я небу пою о тебе, – прошептав это, он грустно добавил: – До первых жёлтых листьев я буду здесь.

Сказал и, отвернувшись, пошёл прочь и скоро затерялся в возбуждённо горланящей толпе.