Инстинкт мастерства и структура промышленного искусства

Далее, уместно отметить в этой связи, что инстинкт мастерства обычно не приводит к страстным излишествам. Под давлением обстоятельств он не удерживает свое место в качестве основного интереса в конкуренции с другими, более элементарными инстинктивными склонностями. Он, скорее, несколько легко уступает место, подвергается подавлению и впадает в бездействие только для того, чтобы вновь заявить о себе, когда ослабевает давление других, неотложных интересов. То, что было сказано выше относительно первостепенного значения инстинкта мастерства для жизни расы, конечно, не изменится от такого признания его характерной умеренной настойчивости. Серьезное значение, которое ему придается, связано с его повсеместным подчинением целям жизни, а не с его остротой.

Чувство мастерства также подвержено особым предрассудкам. Оно обычно не работает на независимую, творческую цель, а скорее связано с путями и средствами, с помощью которых инстинктивно заданные цели должны быть достигнуты. Поэтому, если в жизни общества или в повседневных интересах индивида преобладает тот или иной инстинкт, привычная тенденция чувства мастерства будет склоняться к той или иной черте умения и технического мастерства. В результате кумулятивного привыкания предрассудок такого характера может иметь весьма существенные последствия для диапазона и объема технических знаний, структуры промышленного искусства, а также для темпов и направления роста трудовых идеалов.

Изменения происходят постоянно и непрерывно в институциях, в привычной схеме правил и принципов, регулирующих жизнь сообщества, и не в последнюю очередь в технических способах и средствах, с помощью которых поддерживаются жизнь расы и ее культурное состояние. Но изменения происходят редко – фактически вообще не происходят – в наделении инстинктами, благодаря которым человечество способно использовать эти средства и жить в условиях институтов, создающих в совокупности его привычки жизни. В случае гибридных популяций (таких как народы христианского мира) можно рассчитывать на некоторую заметную адаптацию этого духовного дара к изменяющимся требованиям цивилизации путем создания комплексных чистокровных типов, более близких к более поздним фазам культуры, чем любой из исходных расовых типов, из которых состоит гибридная популяция. Но в таком медленно размножающемся виде, как человек, и с изменениями в условиях жизни, происходящими с заметной скоростью, шанс адекватной адаптации гибридной человеческой природы к новым условиям кажется в лучшем случае сомнительным. Следует также отметить, что неопределенный характер многих человеческих инстинктов дает ощутимый запас адаптации, в пределах которого человеческая природа может приспособиться к новым условиям жизни. Но после всего сказанного остается верным то, что пределы, в которых инстинктивная природа расы может быть эффективно адаптирована к изменяющимся обстоятельствам, относительно узки – узки, по сравнению с диапазоном вариаций в институтах, – а пределы такой адаптации несколько жестки. По существу, раса должна соответствовать изменяющимся условиям жизни, к которым ее относительно неизменные инстинкты, предположительно, не полностью приспособлены, и соответствовать этим условиям, используя технические способы и средства, значительно отличающиеся от тех, которые были в распоряжении расы с самого начала. На начальных этапах жизненной истории расы или любого расового вида требования, которым их духовная (инстинктивная) природа должна была избирательно соответствовать, были требованиями культуры дикарей, как было указано выше, – предположительно, во всех случаях «низкой» или элементарной формы дикости. Этот дикарский образ жизни, который был и остается в некотором смысле исконным для человека, характеризовался бы значительной групповой солидарностью внутри относительно небольшой группы, живущей на своей территории и постоянно зависящей в своей повседневной жизни от работоспособности всех членов группы. Главным условием выживания в этих обстоятельствах была бы склонность к бескорыстному и безличному использованию имеющихся под рукой материальных средств, а также склонность к использованию всех ресурсов знаний и материалов для поддержания жизни группы.

Поэтому в самом начале, когда эта склонность впервые появляется в истории жизни одного или всех расовых видов, которыми занимаются современные исследователи, она будет непосредственно влиять на эффективность работы в простом и очевидном смысле этого слова. Это будет происходить в силу стабильности расового типа, таков его характер, не считая его усложнения привычками и традициями. Инстинкт мастерства перевел жизнь человечества с животного на человеческий уровень, и во всем последующем росте культуры он никогда не переставал пронизывать работу человека. Но обширное усложнение обстоятельств и изменение мировоззрения последующих поколений, вызванное ростом институтов и накоплением знаний, привели к расширению сферы действия этого инстинкта, его канонов и логики на деятельность и конъюнктуру, которые имеют слабо прослеживаемое отношение к средствам существования.

Глава 2

Контаминация инстинктов в примитивной технологии

Любое инстинктивное поведение подвержено развитию и, следовательно, изменению под влиянием привычки[36]. Такие импульсивные действия, которые ни в какой степени не являются разумными и не подвергаются адаптации в результате привычного использования, не следует называть инстинктивными; их скорее следует отнести к тропизму. В человеческом поведении влияние привычки в этом отношении особенно глубоко. У человека инстинкты предполагают меньше детерминированную последовательность действий и поэтому оставляют более открытое поле для адаптации поведения к обстоятельствам. Когда инстинкт предписывает лишь конечную цель усилий, оставляя последовательность действий, с помощью которых эта цель должна быть достигнута, в некоторой степени вопросом открытых альтернатив, доля размышлений, благоразумия и сознательной адаптации будет соответственно велика. В соответствии с этим расширяются и диапазон, и разнообразие привыкания.

У человека, в силу того же факта, привычка приобретает более кумулятивный характер, поскольку привычные приобретения расы передаются от одного поколения к другому посредством традиции, обучения, воспитания или любого другого общего термина, который лучше всего обозначает порядок привыкания, посредством которого молодые приобретают то, чему научились их предшественники. Аналогичным образом элементы привычного поведения переносятся из одного сообщества или одной культуры в другую, что приводит к дальнейшим осложнениям. Таким образом, в совокупности привычка создает обычаи, традиции, условности, предубеждения, сложные принципы поведения, которые лишь косвенно восходят к исконным инстинктам расы, но могут повлиять на разработку любого конкретного направления деятельности точно так же, как если бы эти привычные элементы носили характер исконного предрассудка.

Вместе с этим сводом производных стандартов и канонов поведения, передаваемых тем же путем привыкания, идет совокупность знаний, состоящая частично из фактического знакомства с явлениями, а в большей степени из общепринятой мудрости, воплощающей определенные приобретенные пристрастия и предубеждения, существующие в обществе. Трудовая деятельность опирается на знания, накопленные и текущие, и использует их в работе с материальными средствами жизни. Все, что передается таким образом в виде фактов, учитывается, насколько это возможно, и превращается в привычную схему путей и средств, систему технологии, в которую включаются новые элементы информации или знания природы, а также знания, усваиваемые по мере их поступления.

Технологическая схема, разработанная таким образом и применяемая в повседневной жизни, пригодна для текущего использования и имеет существенную ценность для дальнейшего повышения технологической эффективности в той мере, в какой знания, воплощенные в технологической практике, будут иметь характер фактов. Бóльшая часть информации, полученной из опыта работы в промышленности, вероятно, будет иметь материальный характер; но бóльшая часть знаний, используемых в технологических целях, также имеет характер условностей, умозаключений и достоверных мнений, полученных на совершенно иных основаниях, нежели опыт работы. Эта чужеродная информация или псевдоинформация входит в общий объем человеческого знания так же свободно, как и любой факт, и поэтому она также обязательно принимается и ассимилируется в том технологическом аппарате знаний и умений, с помощью которого должна быть выполнена работа.

Но опыт, дающий эти полезные и псевдополезные знания, приобретается под влиянием и руководством одного или другого инстинкта, которым наделен человек, и принимает форму и оттенок, придаваемые ему инстинктивным предрассудком, в ходе реализации которого он приобретается. В то же время, каково бы ни было происхождение опыта, приобретенные знания входят в совокупность информации, собираемой для определения способов и средств труда. Поэтому привычки, сформировавшиеся в ходе любого опыта, под руководством любой инстинктивной склонности, будут оказывать влияние на поведение и цели рабочего во всех его действиях; так что прогресс в технологических вопросах отнюдь не является результатом одного лишь чувства мастерства.

Из этого следует, что во всех своих действиях человеческие инстинкты непрерывно подвергаются взаимному «загрязнению», в результате которого на работу любого из них оказывают случайное влияние предрасположенности и склонности, присущие всем остальным. В той мере, в какой эти текущие привычки и обычаи усиливают предрасположенности, заложенные в каком-либо одном инстинкте или любой группе инстинктов, основной предрассудок проникает в привычки мышления всех членов сообщества и придает соответствующую косность[37]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Тропизм – непроизвольная реакция клетки на внешний раздражитель и рост организма относительно него. – Примеч. пер.

2

Автор имеет в виду тропизм в соционике, изменение поведения живого организма. – Примеч. пер.

3

Ср.: Loeb J. Comparative Physiology of the Brain and Comparative Psychology. New York, 1900. Ch. I.

4

Телеологично – направлено на определенную цель. Телеология – онтологическое учение об объяснении развития в мире с помощью конечных, целевых причин. – Примеч. пер.

5

Таксис – двигательные реакции в ответ на односторонне действующий стимул, свойственные свободно передвигающимся организмам, некоторым клеткам и органоидам. – Примеч. пер.

6

Ср.: James W. The Principles of Psychology. New York, 1890. Ch. XXIV, XXV (здесь, однако, разница между тропизмом и инстинктом не очень хорошо прослеживается, – тропизмы в то время не подвергались исследованию и определению, как это происходит с тех пор); McDougall W. Introduction to Social Psychology. London, 1908. Ch. I.

7

Ср.: Loeb J. Comparative Physiology… Р. 177–178.

8

Ср.: Wallas G. Human Nature in Politics. London, 1908. Особенно Ch. I.

9

Ср., например: James W. The Principles of Psychology. Ch. XXIV; McDougall W. Introduction to Social Psychology. Ch. III.

10

Дискретность – прерывность, противоположность непрерывности. – Примеч. пер.

11

Ср.: Loeb J. Comparative Physiology… Особенно Ch. XIII.

12

Интактно – нетронуто, неизменно. – Примеч. пер.

13

Разумеется, только в качестве физиологических признаков тропизмы не должны пересекаться, смешиваться или мешать друг другу, и точно так же только в отношении их физиологического разрыва аналогичный аргумент применим к инстинктам. В отношении их выражения, в виде ориентации, движения, роста, секреции и т. д., тропизматическая реакция на различные стимулы часто настолько очевидно идентична, что эксперты порой оказывались в растерянности, решая, к какой из двух или нескольких признанных тропизматических чувствительностей следует отнести данную двигательную реакцию. Но в отношении их конечного физиологического характера, интимного физиологического процесса, посредством которого данная чувствительность вступает в действие, реакция, вызванная различными тропизматическими чувствительностями, в каждом случае оказывается отличительной и не смешивается с любой другой реакцией на другой стимул, с которым она может синхронизироваться.

14

Раздельные. – Примеч. пер.

15

Ср., например: McDougall W. Introduction to Social Psychology. Ch. I–III.

16

Грегор Иоганн Мендель (1822–1884) – австрийский ученый, основоположник учения о наследственности. – Примеч. пер.

17

«Конвенциональность» – термин, употребляемый в культурологии и обозначающий неотъемлемое качество культурного объекта, приобретаемое им в результате признания за ним определенного набора устойчивых характеристик. – Примеч. пер.

18

Дихотомия – постепенное разделение целого на две части. – Примеч. пер.

19

Коалесценция – слияние частиц внутри подвижной среды или на поверхности тела. – Примеч. пер.

20

Интерференция – явление, появляющееся при обучении, когда происходит взаимодействие между новым материалом и уже имеющимися воспоминаниями. – Примеч. пер.

21

Ср., например: Ammon O. Die Gesellschaftsordnung und ihre Natürlichen Grundlagen. Jena, 1900; Vacher de Lapouge G. Les Sélections Sociales. Paris, 1896; Vacher de Lapouge G. Race et Milieu Social. Paris, 1909, особенно Les Lois fondamentales de l’Anthroposociologie.

22

Кумулятивный – накопленный, совокупный; нарастающий. – Примеч. пер.

23

Пролиферативный – разрастающийся путем деления. – Примеч. пер.

24

Элиминация – процесс вымирания отдельных особей, групп особей или целых популяций. – Примеч. пер.

25

Физиогномика – метод определения типа личности человека, его душевных качеств и состояния здоровья, исходя из анализа внешних черт лица и его выражения. – Примеч. пер.

26

Аллеломорфные – наследственные взаимоисключающие друг друга. – Примеч. пер.

27

Дивергенция – расхождение признаков и свойств у первоначально близких групп организмов в ходе эволюции. – Примеч. пер.

28

Всепроникающий современный институт частной собственности, по-видимому, имеет именно такое происхождение, он вырос из эгоистической предвзятости людей в их надзоре за материальными интересами общества.

29

Ср.: McDougall W. Introduction to Social Psychology. Ch. X.

30

Ферментного. – Примеч. пер.

31

В последнее время вопрос об инстинктах стал предметом довольно широкого обсуждения среди специалистов, изучающих поведение животных, и на протяжении всего этого обсуждения аргументация обычно велась на неврологической или в крайнем случае на физиологической основе. Эта линия аргументации хорошо и доходчиво представлена в недавно опубликованном томе «Наука о человеческом поведении» (Нью-Йорк, 1913) г-на Мориса Пармали. В книге предлагается острая критическая дискуссия о природе инстинкта (гл. XI) с конкретной ссылкой на инстинкт мастерства (с. 252). Обсуждение ведется на неврологической почве, достоверно и компетентно, и достигает результата, которого следует ожидать при попытке свести инстинкт к неврологическим (или физиологическим) терминам. Как обычно бывает в подобных попытках, результат, по сути, отрицательный, поскольку «инстинкт» не столько объясняется, сколько отбрасывается. Причина такого результата достаточно очевидна: «инстинкт», не являясь неврологическим или физиологическим понятием, не может быть сформулирован в неврологических или физиологических терминах. Инстинкт мастерства, как и любая другая инстинктивная склонность, является изолируемой, дискретной нейронной функцией, что, однако, не затрагивает вопроса о его статусе как психологического элемента. Эффект такого анализа, как предлагает г-н Пармали, заключается не в том, чтобы придать терминологическую точность понятию «инстинкт» в том смысле, который ему придается в современном употреблении, а в том, чтобы обойтись без него; это является нежелательным шагом, поскольку лишает специалиста возможности свободно использовать этот знакомый термин в его привычном смысле и, следовательно, вынуждает его снова скрытно вводить необходимое понятие инстинкта под прикрытием какого-то незнакомого термина или какого-то терминологического иносказания. Современный механистический анализ поведения животных имеет большую и несомненную ценность для любого исследования человеческого поведения, но эта ценность не заключается в попытке заставить его вытеснить те психологические явления, которые он призван объяснить. То, что такое вытеснение психологических феноменов механистическими формулировками не следует и не должно следовать, видно, например, из такой работы, как упомянутая выше: Loeb J. Comparative Physiology…

32

Бесконечное в том смысле, что эффекты такого стечения не ведут к заключительному этапу в любом направлении.

33

Многие исследователи поведения животных все еще, как когда-то психологи, склонны противопоставлять инстинкт интеллекту и ограничивать этот термин таким автоматически детерминированным действием, которое происходит без обдумывания или разумного контроля. Такая точка зрения представляется пережитком более ранней теоретической позиции, согласно которой все функции интеллекта относились к отдельной нематериальной сущности, энтелехии, связанной в симбиозе с физическим организмом. Если отказаться от всех подобных представлений о существенной дихотомии между физиологической и психологической активностью, то станет само собой разумеющимся, что сами интеллектуальные функции осуществляются только по инициативе инстинктивных склонностей и под их контролем, и, следовательно, антитеза между инстинктом и интеллектом отпадет. К каким терминологическим и дискриминационным приемам можно прибегнуть при изучении тех животных инстинктов, которые включают в себя минимум интеллекта, – это, конечно, вопрос для сравнительных психологов. Ср.: Lloyd Morgan C. Introduction to Comparative Psychology. 2nd edn. London, 1906. Ch. XII. P. 206–209; Lloyd Morgan C. Habit and Instinct. London, 1896. Ch. I, VI.

34

Ср.: Jennings H.S. Behavior of the Lower Animals. New York, 1906. Ch. XII, XX, XXI.

35

См.: McDougall W. Introduction to Social Psychology. Ch. III, X.

36

Ср.: Washburn M.F. The Animal Mind. New York, 1908. Ch. X, XI. Здесь простые факты привыкания представлены в наглядной форме в соответствии с современными взглядами эмпирической психологии.

37

Косность – невосприимчивость к новому, закоренелость в привычках. – Примеч. пер.