На Вулкане

Проходя внутрь, я был готов к чему угодно. Столь Богатый фасад эпохи Эдо мог скрывать додзе домашнего храма, или ультрасовременный деловой кабинет. Но действительность оказалась еще интереснее. Внутри, в большом зале, видимо, занимающем три четверти всего дома, стояло несколько столов полукругом. На них пять раскладных планшетов последней модели, демонстрирующих потоки быстро меняющихся цифр и разноцветную инфографику. А также здоровенный серверный системник, подсоединенный к голопроэктору. В самом центре зала столб голопроектора рисовал схематичное изображение острова с огромным количеством линий и непонятных мне пометок. Более-менее узнаваемо выглядел вулкан со склонами, отель и дороги, среди которых я нашел ту, по которой мы так лихо спустились. Трехмерная модель не заканчивалась уровнем океана, уходя контурами значительно глубже, если верить взятому оператором масштабу. Я подобную технику несколько раз вживую видел. Но чтобы наблюдать работу вблизи… Несмотря на текущее положение, захотелось проверить, насколько реклама соответствует реальности. Действительно ли чудо машина, успевает отображать объемное моделирование в реальном времени, когда в голограмму руками залезаешь. Увы, оператор, сидящий за клавиатурой, и еще несколько человек, суетящихся вокруг воспроизводимого голопроектором изображения, корректировать картинку вручную не торопились. Людей было немного. Три японца. Пожилой, еще не дряхлый, седой старик в темно-коричневом костюме, идеально накрахмаленной белой рубашке, пальцы автоматически перебирают поблескивающие гранями алые четки. Телохранитель, вставший у плеча старика и тем обозначивший его статус, и сорокалетний обладатель пышной слегка вьющейся шевелюры и круглых очков, в полевой полувоенной форме, колдующий над одним из планшетов. Также трое европейцев мужеского полу, один из которых постоянно вводил новые данные, корректируя картинку, создаваемую проектором, двое других перебегали от одного экрана к другому, видимо, сверяя некие неизвестные мне параметры. В стороне от центра происходящего, взирая на суету с неодобрением, стояла темнокожая женщина средних лет с большой сумкой через плечо. Довершал экспозицию невысокий смуглый индус в уже знакомом голубом «костюме спасателей», стоящий рядом со стариком. Он держал перед глазами спутниковый телефон и торопливо что-то набирал.

– Уважаемый Нео Танки, не будете ли вы столь любезны подсказать скромному гостю, как можно связаться с кораблем вооруженных сил Российской Федерации, находящимся сейчас на рейде?

Пожилой японец посмотрел на Артема, затем перевел взгляд на индуса, тот, прервал свое занятие, и отрицательно покрутил головой.

– Увы, ничем помочь не смогу. Вы опоздали, сейчас работают лишь проводные телефоны, иной исправной связи на острове не осталось. Впрочем, если вы поспешите, то возможно успеете выйти на пристань и помахать своим друзьям рукой.

Артем несколько смутился, услышав такое предложение. А я решил уточнить текущую ситуацию.

– Скажите, уважаемый, неужели все так плохо? Мне доводилось присутствовать при извержении вулкана, до нас несколько километров, да и лава придет не моментально. Конечно, вулканические бомбы не дадут скучать, но это лишь фактор везения, а не приговор. В конце концов, до стоящих на рейде кораблей можно добраться вплавь.

Пожилой японец посмотрел на меня спокойным слегка сочувствующим взглядом, а оторвавшийся от планшета обладатель маленьких круглых очков, обычно присутствующих в большинстве китайско-японских фильмов «про карате» у мудрых дедушек сенсеев, поинтересовался:

– На каком извержении были?

– В феврале на Ключевском. И до этого, год назад там же.

– Авадай Левченский?

– Авдей Левченко, это наш главный в той экспедиции, вы знакомы?

– Конечно, не так много тех, кто общается со стихией лицом к лицу. Мы друг друга знаем по именам, к слову, для друга Авадая я Тоши Асакава.

Я перешел на японский.

– Андрей Исаев к вашим услугам.

– Вы владеете языком Нации… Очень редко можно встретить гайдзина, понимающего в этикете.

– Я рад стать причиной вашего приятного изумления, но все же давайте вернемся с благословенного нихонго на английский. Понимающих японский здесь вряд ли больше четырех, а желающих узнать причину столь пессимистического прогноза много.

– Вы правы.

Тоши вновь заговорил на английском, а я поймал на себе очередной любопытный взгляд лейтенанта.

– Итак, господа, мы сейчас занимаемся документированием и передачей данных со всех сейсмодатчиков, закрепленных в сети отводных туннелей и вспомогательных шахт. Это нужно, чтобы учесть на будущее все возможно допущенные нами ошибки, суть которых для нас сейчас неясна. Пред вами модель острова с отмеченными тоннелями и исследованными лавовыми коридорами. Вот здесь, прямо сейчас.

Асакава указал на голопроекцию вулкана, на которой внутри горы по сети толстых и тонких нитей, видимо, обозначающих трещины и колодцы в жерле кратера, поднималась красная волна.

– Начнется извержение нашей «огненной горы». И если бы опасность исходила лишь от неё, я бы сходил за пивом, расставил шезлонги и пригласил бы уважаемых гостей наблюдать редкое природное явление. Но здесь мы имеем дело с чем-то непознанным.

– Чего уж тут не познанного, докопались до второй глубинной кальдеры, и хорошо, если супервулкан не подымем.

Высказавшись, один из парней, корректирующих картинку по данным с планшетов, нервно захихикал.

– Стефан, держите себя в руках, все знали, на что шли. К тому же, никаких предпосылок к подобному не было. Столь быстрое распространение лавы до этого не фиксировалось нигде. Да и ваша теория по глубинной кальдере тоже не безупречна.

– Продолжайте пожалуйста, если извержение для нас не представляет опасности, отчего же тогда уважаемый Нео Танки не предпринимает усилий для спасения своей жизни и полагает невозможным спасение для остальных?

– Ну, не то чтобы совсем никакой опасности, до нас, в теории, могут долететь лавовые бомбы. Да и «снег» из перегретого пепла не доставит особого комфорта. Но это все, как вы справедливо заметили, не смертельно. А вот то, что отправит нас на встречу с предками.

Тоши указал на сеть горизонтальных линий разной толщины расходящихся из центра острова под вулканом. Одна из этих линий, самая большая из увиденных, проходила непосредственно под отелем и выходила в море, заканчиваясь где-то за рейдом.

– Это технические тоннели. Как только лава в кратере вырвется наружу и начнет подстывать, перегретая магма, рвущаяся из глубины, пойдет по проложенным нами путям.

– Как же вы додумались проложить тоннель прямо под отелем?

Ответил мне Нео Танаки.

– Изначально вся эта затея имела очень далекий от рекреации замысел. Идея поставить отель пришла не сразу, отличная, к слову, была мысль.

Присоединившийся к беседе старик меня удивил. Его голос звучал четко и уверенно, ни следа подавленности или близости нервного срыва, как у того же Стефана.

– Постройка отеля решала множество вопросов, в том числе главный, «а что же здесь делают все эти люди?». Система отводных шахт и трубопроводов ничего общего с обеспечением сейсмоустойчивости аттракциона не имела. Ставились совсем иные цели. И они были практически выполнены. Катастрофа, разворачивающаяся сейчас, рассматривалась нами следующей в списке после прицельного попадания метеорита. Но природа рассудила иначе, и нам теперь остается лишь фиксировать ситуацию и передавать данные, пока будет такая возможность.

Теперь и я слегка опешил от подобного фатализма.

– Но что же мешает оставить здесь аппаратуру, прийти на пристань, сесть в лодку и отправится на круизный лайнер или, к примеру, на Невский, там уж точно на всех места хватит.

Артем с недоумением переводил взгляд с Тоши на Нео Танаки.

– Смотрите сюда, уважаемый.

Тоши вновь указал рукой на объемную модель острова.

– Тибо, разверни, пожалуйста, к нам линию транспортного тоннеля.

Голограмма развернулась к нам немного правее, и мы в более детально увидели схематично отображённую «трубу», идущую под уровнем моря. Пройдя под отелем, она уходила под морской шельф рядом с пирсом и заканчивалась в море метрах в пятистах от берега.

– Этот недостроенный транспортный тоннель в ближайшие минут десять, если верить нашим расчётам…

Стефан опять нервно хихикнул, но тут же взял себя в руки, поймав на себе неодобрительные взгляды большей части присутствующих.

– Да, Стефан, именно расчётам, мы не допустили ошибку, модель ведет себя именно так, как и было запланировано. Прорыв глубинной магмы здесь и сейчас к расчётам не относится, это к прорицателям и гадалкам.

Дав эмоциональную отповедь явно нервничающему Стефану, Аскава вновь вернулся к лекторскому тону.

– Вернемся к ситуации. Тоннель превратится в боковой кратер. Сам тоннель прекрасно укреплен от давления снаружи, от проникновения воды, теплоизолирован. Но его величина такова, что перегретая магма пролетит его, практически не снижая скорости. Дойдя до «кессонной» камеры, в которой собственно и велись работы по прокладке, магма устремится туда, где наименьшее сопротивление. Естественные грунты там хлипкие и, стало быть, будет прорыв вверх. Надеяться, что вода остудит расплав достаточно, увы, не приходится. Слишком большая температура и объем. Будет гигантский паровой гейзер, вслед за которым полетит лава. Мы полагаем, что на этом месте возникнет новый полноценный кратер, и вскоре, возможно, остров увеличится в размере, прирастив себе еще одну вулканическую гору. Но ни мы, ни экипажи кораблей этого уже не увидят.

– По какой же причине?

В вопросе Артема сквозил скепсис.

– Уважаемый, даже если ваш корабль рассчитан идти в кипятке, и замечу, этот кипяток будет очень сильно штормить, цунами, находясь возле берега, ему не пережить.

– Нужно было предупредить корабли, чтобы немедленно уходили в море.

– Конечно, мы предупредили. С «Жемчужины морей» нам ответили, что пока не примут на борт всех терпящих бедствие, не уйдут, а непосредственной опасности для корабля они не видят. А с вашего крейсера, после того как я с ними связался и передал предупреждение, у меня поинтересовались, какие именно законы они нарушают. Узнав, что никаких, посоветовали мне не лезть с советами. Наверное, вас ждут. Но, по сути, это уже не важно. Обратите внимание на графики. Все разрешится в течение ближайших десяти минут.

Красное марево понемногу затягивало подземную паутину на голограмме. Плотно подступив к краю кратера, краснота, обозначавшая перегретую быстротекучую лаву, устремилась по горизонтальным проходам, заполняя весь остров и продвигаясь по пробитому под водой тоннелю. За ней изображение гасло. Датчики выходили из строя. Голограмму изнутри, от основания вулкана, поглощала тьма.

– Артем, ну его, здесь сидеть, давай к морю двинем, и правда, а то от тоски раньше помрем, чем от этой напасти.

Переводивший краткое содержание беседы для Сереги, Артем кивнул, и мы пошли на выход. С нами двинулись не только спасатели, ставшие за короткое время уже почти своими, но и местные вулканологи.

Как только мы покинули территорию поместья, Артем решил уточнить ситуацию у главного спасателя.

– Джей, а ты чего меня к боссу потащил, у вас же вроде как какой-то, центр наблюдений был, неужели там связи нет.

– Арти, когда мы сверху звонили, в том центре народа уже не осталось, мне из резиденции Танаки Юзеф ответил. Ты его там видел, с телефоном спутниковым.

Ну и меня тоже без внимания не оставили.

– Ясно. Андрей скажи, а может все не так уж и страшно, спрячемся где-нибудь под кустом. Или вон на катамаране до Невского догребем, а там уж и цунами пересидим как-нибудь.

Артем задумчиво глянул на сваленные в кучу явно не рабочие пляжные катамараны.

– Именно что под кустом.

Я посмотрел на идущего рядом японского вулканолога.

– Тоши скажите, а есть шансы у военного корабля, если, к примеру, он прямо в жерло не попадет?

Японец пожал плечами.

– Откуда я знаю, Эндрю, мы впервые сталкиваемся с подобным. Если сейчас просыпается супервулкан, то вопрос выживания будет стоять в планетарном масштабе. Мы создавали уникальную систему безопасности. Только слабый шанс выжить не дает мне возможности рассказать вам истинную подоплеку происходящего здесь. И то, что слепой рок сейчас уничтожит наработки многих лет напряженных исследований, повергает меня в смятение.

Обогнув административный корпус, мы вновь оказались в прямой видимости причала. Пепел пока давал возможность рассмотреть происходящее. Возле причала собралась огромная толпа. Вдали виднелись пять перегруженных шлюпок, медленно плывущих в сторону круизного лайнера. К причалу кормой подходил «Невский». Хоть бы с глубиной угадали. Среди стоящих на причале у самой воды Виталий разглядел моряков, вышедших с ними на экскурсию к вулкану.

– Живы бродяги.

– Вот и славно, только не ори громко, если кто из них сейчас к нам прорываться попробует, стопчут, на пирсе народу, не продохнуть.

В воздухе что-то заструилось, заиграло на падающем пепле фиолетово серебряными всполохами. Волосы разлетелись по кругу, превратив головы особо заросших в эдакие здоровенные одуваны. Изящное личико Энни в обрамлении фиолетовых всполохов смотрелось абсолютно мультяшно. Искорки летали всюду, потрескивая в волосах, с легким покалыванием лопаясь на кончиках пальцев.

– Это что за нафиг такой?

Серега пытался огромными ручищами отгонять от себя фиолетовых «мотыльков», они лопались об его руки и одежду веселыми серебряными огоньками и появлялись снова.

– Серега, да не маши ты своими граблями, вроде не кусаются, расслабься и получи удовольствие, когда еще такое увидишь.

Я, с интересом изучая фиолетовый росчерк малюсенького пламени, облюбовавший кончик моего носа, обратился к вулканологу:

– И правда, уважаемый Тоши, растолкуйте нам, что за природный феномен мы сейчас наблюдаем.

– Это великое чудо, очень немногим довелось наблюдать подобное и остаться в живых, это статика. Огромный статический заряд, частью которого мы, так или иначе, являемся. Сейчас под нами на большой скорости мчится лавовая река. Именно она и производит такой статический эффект. Жаль, записать на видео его практически невозможно. Я сам такое впервые вижу, до этого только слышал о подобном. Осталось совсем недолго, как только лава выбьет «кессонную» камеру в конце тоннеля, на нас обрушится Ад.

Я оглянулся, картинка была до того нереальной, сказочной, абсолютно не подходящей к ситуации, что переводить сказанное не хотелось. Аккуратно присев на красивый «дикий» камень, украшающий набережную, я расслабился. Серая гранитная разогретая солнцем каменюка, запах близкого моря и это искрящееся чудо, ну какое сейчас может быть извержение…. Фиолетовый «мотылек» вспорхнул с моего, уже достаточно наэлектризованного носа, и полетел дальше. Слегка прикрыв глаза, наблюдая за мельтешением статических искорок, я вдруг подумал, что сейчас почва, под которой течет лава, и статические искры, представляют собой огромный компьютерный «процессор», кристалл, пронизанный миллиардами электрических соединений, возникающих и распадающихся в следующий миг, «пишущих» только им известную программу на неизвестном нам языке. С другой стороны, отчего же на неизвестном, мы сейчас сами часть этого статического потока. Глупость конечно, но не все ли равно? Особенно сейчас. Я полностью прикрыл глаза, устроился поудобнее «для созерцания», как учил меня один «Йог» из Рязани. И изо всех сил пожелал оказаться отсюда как можно дальше, и не одному, а вместе со всеми, гулять, так гулять. Ждать, когда нас накроет волной кипятка или размажет лавовой бомбой…, зачем. И я весь отдался приятному ощущению покалывающего в кончиках пальцев статического электричества. Покалывание начало нарастать, ощущение легких статических разрядов гуляло по сомкнутым векам, в волосах, будто бенгальские огни жгли. Я подумал, это как раз перед взрывом, мощность нарастает, решил глаза не открывать. И через несколько мгновений шарахнуло, оглушительно и ярко. Но отчего-то не в море, а прямо надо мной. Пахнуло озоном. Сквозь плотно сомкнутые веки, я вполне четко увидел красивую ветвистую молнию, уходящую вверх. Всю в мелких колючках разрядов, как будто в голубом искрящемся меху. А после этого меня скрутила чудовищной силы судорога. На секунду казалось, остановилось сердце, может, так оно и было. Но движение, оно, как известно, жизнь, и сквозь дико болящее всё, мышцы болели даже там, где я их вовсе не предполагал, я дернулся, вздохнул. Заорал. Сердце забилось, как сумасшедшее, в глазах по-прежнему стояла та самая хвостатая молния. Я, скорее всего, «нахватался зайчиков», как сказал бы один знакомый сварщик, как-то взявшийся обучать меня азам своей хитрой науки. Дышать становилось все проще, сердце билось в нормальном ритме, а зрение никак не возвращалось.

– Андрюха, ты как?

Сдавленный голос Сергея был лучшим, что я мог себе сейчас пожелать.

– Вроде живой, только не вижу ни черта.

– Оно и понятно, тебя тут знатно закоротило, жив остался, и то счастье.

– То все ерунда, скажи, как там вулкан, бахнуло уже, или еще нет?

– А с этим совсем беда, нету вулкана, то есть гора вулканья есть, а дыма и всего такого, нет.

– Серега, не гони, блин, я хочу это видеть, можешь мне хоть морской воды в горсти зачерпнуть, попробую глаза промыть.

– Оставайся на месте, наши-то к кораблю отбежали, а я того, остался подождать, что с тобой станется. Ты покруче елочки новогодней светился.

Сергей потопал в сторону пляжа. А я остался сидеть в полном непонимании ситуации.

Дивный новый мир.

Я вертел головой, тер глаза указательными пальцам. Молния сменилась черными кругами, но зрение восстанавливаться не торопилось.

– Андрюха, ладошки давай лодочкой подставь, я тебе туда воды налью.

– Из чего же ты мне нальешь, неужто сам в ладошках принес?

– Нет, блин, тельняшку выжму.

– Серьезно, что ли?

– Да бутылку я на пляже из-под сока подобрал, давай уже руки подставляй, не капризничай.

В сведенные горстью ладони полилась слегка прохладная вода. Плеснув себе в глаза, я сразу понял, что вода соленая, и что глаза у меня все же есть, ну не может отсутствующий орган так жутко щипать и болеть, как будто мне в открытый глаз красного перца сыпанули. Как-то в молодости из перцового баллончика в лицо струю получил. Вообще «ни о чем», по сравнению с ощущениями от соленой водички. Когда боль потеряла остроту, я расслышал часть Серёгиной фразы.

– Сюда тащит, ща тебя с двух рук лечить возьмутся, точнее с четырех.

– Кто кого тащит, и куда?

Рядом раздался приятный бодрый голосок миниатюрной спасательницы.

– Ну? Кто говорил, что я не пригожусь? Руки от глаз уберите, мистер шпион. У вас сильное покраснение, сейчас я найду аптечку и сделаю вам компресс. И не вздумайте в ближайшие два часа руками лезть и глаза открывать.

– Энни, ну что я вам плохого сделал? Жизнь спас, на машине прокатил, за что вы меня так?

Я попытался мягко отстранить от себя, внезапно ставшую заботливой, юную леди. Делать это вслепую было неудобно, но открывать только что промытые соленой водой и ужасно щипавшие глаза хотелось еще меньше. Вытянув руки вперед, я почувствовал, как кто-то поймал их одной рукой, а второй ухватил меня за подбородок.

– Не дергаемся.

Я рефлекторно подался назад, захват усилился.

– Ну-ну, свои. Не верти башкой. Вижу ожог века, «вангую»*6, ожог роговицы, то ли будет, то ли нет. Мелкая дело говорит, сейчас салфетки с мазюкой тебе к глазам примотаю, посидишь часика два, там, глядишь, и оклемаешься. Начнешь дергаться сейчас, есть шанс насовсем без обзора остаться.

– А ты что офтальмолог невдолбезный?

Я попытался вывернуться из захвата, по возможности не причинив вреда специалисту неизвестного профиля. Он, не мешая мне двигать руками, продолжал придерживать то за одну то за другую конечность, хорошо хоть подбородок в покое оставил.

– Я сейчас тебя аккуратно отпущу, а ты перестань вертеться. Офтальмолог из меня так себе, но, думаю, все же получше, чем из тебя. Доводилось как-то ожог роговицы в полевых условиях пользовать. Меня сюда Фадеев направил, сказал, что в тебя молнией шандарахнуло, и что ты его с его морпехами прямо из жерла вулкана вынул и на пристань принес.

– Угу, в клювике.

– Ну, раз юмор прорезался, жить будешь, а что это за голубая блондинка рядом с тобой трется, и уши греет. По аглицки шпарит, прям огонь, а сейчас вот глаза пучит, не понимает вроде бы.

– Тоже из кратера в клюве вынес. Если интересно в подробностях, у неё и спроси, фельдшерица местных спасателей, хотя их парамедик может оказаться как медсестрой, так и полевым хирургом. А ты врач с Невского?

– Так точно. Сейчас матрос сумку дотащит, поставлю перевязку, и через часа полтора, а лучше два, в темной комнате с минимальным освещением надо будет попробовать глазки разлепить, смекаешь?

– Вполне, можешь на телефоне будильник на полтора часа выставить?

– Не вопрос, давай трубу.

Корабельный доктор вытащил телефон из моих трясущихся рук.

– Ты вообще в курсе, что за хрень вокруг творится?

– Пока нет, я после близкого знакомства с молнией немного потерялся.

– Вулкан выключили, причем в один момент. Как молния бахнула, грохот, вспышка неслабая, и все, нет дыма, нет пепла, не то чтобы совсем нет, тот который нападал, валяется, никуда не делся, а вот небо чистое.

– Нифига себе реакция на ионизацию.

– Ты о чем?

– Видел в небе фиолетовое свечение.

– Еще бы, интересный эффект, он что, с извержением связан?

– Напрямую, мне тут одно вулканическое светило мирового уровня, разъяснило, что это статика была.

– Ну и?

– Молния статический разряд «заземлила», наверное. Только я вот не слышал, чтобы ионизацией атмосферы вулканы гасили.

– Однако.., Ладно, я тут тебя сейчас перевяжу и с твоей подружайкой и Малышом оставлю, он, как я понял, за тобой приглядывает. Пойду, посмотрю, что с остальными.

– Малыш, это который Серега?

– Он самый, познакомились уже?

– Да уж, свели знакомство, Малыш, стало быть, что ж, предсказуемо.

– Задери-ка голову вверх.

Я поднял голову и почувствовал как на зудящие и припекающие одновременно веки, ложатся ледяные, по ощущениям, марлевые салфетки. Через мгновение давящая боль отпустила, и наступило блаженство, если бы еще глаза открыть, но это подождет. Сильная у корабельного дока мазь. После на салфетки положили еще какую-то ткань, и перемотали все бинтом. Вид наверно у меня сейчас донельзя героический и нелепый.

– Ну что, временно «слепой Пью», хорошо бы конечно тебе повязку под наблюдением врача снимать, вдруг роговица повреждена. Но это уж как получится. Если будешь сидеть на месте, то постараюсь подойти.

– И на этом спасибо, как хоть к тебе обращаться?

– Старший лейтенант Леонид Михайлович Александров, а так-то Док. Думаю, если на Невском Дока попросишь найти, не ошибутся. А тебя как звать?

– Андрей Исаев, путешественник и журналист в одном флаконе.

– Блогер что ли?

– Я вот тебя лепилой называл? Или может быть ты Сенекевича из клуба кинопутешествий «блогером» считаешь? Я конечно не столь крут, но все же.

– Ой, да ладно, не парься, стало быть, журналист-путешественник, так и запишем.

– Иди уже, тебя пациенты заждались.

– Будут мне всякие блогеры указывать.

– Иди-иди, а то тапком на звук метну.

Негромкое хихиканье вместе с шагами удалялось в сторону пирса, надо думать, вместе с корабельным доктором славного фрегата тихоокеанского флота России. Сидеть полтора часа на одном месте перспектива крайне печальная, но пока особой альтернативы нет.

– Серега, а ты здесь вообще?

– Да здесь я, только вот пойду сейчас на пирс, там какая-то фигня начинается, посиди пока здесь с Анькой.

И Серега от меня утопал.

– Энни, вы меня слышите?

– И даже вижу, интересно, у вас так принято, зная язык собеседника, говорить на своем?

– Это ты о корабельном медике?

– Конечно, то, что ваш огромный друг не знает английского, я сразу заметила.

– Видишь ли, у него, кроме меня, видимо, еще дел хватает, и заводить знакомство сейчас точно не время и не место. Хотя, он о тебе спрашивал.

– А Серж обо мне спрашивал?

– Конечно, ты девушка симпатичная, тобой интересуются.

– Он мне жизнь спас.

– Я видел. Лучше скажи мне, а что еще интересного ты видишь вокруг, мне с повязкой больше часа сидеть.

– Люди на пристани ругаются, орут друг на друга. Дядя наших собирает отдельно. Ваш Арти переоделся. Важный такой, с автоматом, прям как наши из охраны, и Витас с ним, тоже переодетый, и другие. Шлюпки от «Жемчужины морей» к пирсу плывут. В них люди. Больше, чем надо для управления лодкой. Доктор кого-то на военный корабль унес.

– Прям таки сам и унес?