Простая жизнь

– Но почему? Разве ты сделал что-то не так? – не понимала я.

– Всё так, но капитан обязан любой ценой не допустить возгорания на нефтяном танкере.

– Ты, наверное, тоскуешь по морю? – посочувствовала я.

– Тоскую. Сейчас работаю рулевым на речном прогулочном судне. А ещё хожу в бассейн, бываю в аквапарке, каждое лето на море летаю, книги о моряках читаю… «Грейхаунд», или Добрый пастырь» Форестера читала?

– Нет, а о чём эта книга?

– Историческая драма, Атлантика, Вторая мировая война. О мужестве капитана, когда от твоих решений зависят жизни людей и сохранность груза. Сильная книга, советую прочитать.

– Спасибо, прочитаю.

Внутри меня всколыхнулась волна нежности, захотелось приласкать Степана, и я провела рукой по его седым волосам. Он перехватил мою руку и прижался губами к ладони. Посмотрев друг на друга, мы поняли, что теперь будем вместе.

Месяц активных встреч подтвердил наши чувства: вдвоём нам было хорошо, спокойно, легко и просто.

Степан оказался любителем футбола и пива, но ни одному из клубов не отдавал предпочтения. Ему нравилась сама игра, подкаты, фолы, пенальти… Мы приходили на стадион и уже там вместе решали за какую команду будем болеть. В свою очередь я приобщала Степана к театрам, выставкам и классической музыке.

– Полинушка, – ласково обращался он ко мне.

– Стёпушка, – отвечала я.

– Так меня никто в жизни не называл, – говорил Степан, улыбаясь. – А тебя кто-нибудь звал: Полинушка?

– Нет. Ты первый.

– У меня просьба: даже если мы расстанемся, никому не разрешай так звать себя. Пусть это будет только моё – навсегда!

Степан снял однокомнатную квартиру в Москве и предложил переехать к нему. Я колебалась месяц, а потом всё-таки согласилась, и он торжественно вручил мне ключи от съёмной квартиры.

Подруги были в недоумении:

– Ты его не знаешь. Он ещё себя покажет. К тому же вместе вы выглядите, как папа с дочкой.

– Но мне хорошо с ним. Он такой нежный и ласковый, ничего не требует от меня, не пытается учить жизни, ни в чём не упрекает, всё мне разрешает, говорит: «Полинушка, жизнь быстро проходит, живи так, как тебе хочется, проще живи».

– Ну, как знаешь, – подруги махнули на меня рукой.

И вот в пятницу после работы я заехала домой, собрала сумку, вызвала такси и поехала на съёмную квартиру. Я хотела приготовить для нас праздничный ужин, пока Стёпа был на работе. Конечно, я и раньше бывала в этой квартире и уже имела представление об аккуратности Стёпушки. Но то, что я увидела в этот раз, повергло меня в состояние шока.

Кругом стояли пивные бутылки, валялись разорванные пакетики из-под снеков, в раковине грязная посуда, полы липкие, везде крошки и объедки …

Как же так? Я неделю назад здесь прибиралась, а сейчас тут такой беспорядок, как будто год никто не убирался. Он ведь знал, что я сегодня приеду. Мне стало неприятно и обидно.

«Вот что мне теперь делать: ужин готовить или уборкой заниматься?» – с раздражением подумала я и позвонила Степану.

Он не ответил, но через две минуты перезвонил:

– Что случилось, Полинушка?

– Стёпушка, я у тебя дома. Тут такой бардак! Что происходит? Ты же знал, что я сегодня приеду. Почему не прибрался? Вот что мне сейчас делать: ужин готовить или квартиру убирать?

– Конечно, ужин готовить! – ответил Степан. – Не загоняйся! Ну, да, небольшой беспорядок, вчера не успел прибраться. Но ничего трагичного в этом не вижу. Это простая жизнь, Полинушка!

– Так вот, что ты подразумеваешь под «простой жизнью», – раздражённо ответила я и повесила трубку. Появилось острое желание уехать домой, но немного подумав, я решила, что, действительно, ничего страшного не произошло, и приступила к уборке. Потом запекла в фольге форель со специями и овощами, открыла белое вино «Шардоне», зажгла свечи и стала ждать Степана.

Вскоре приехал Степан, он был в восторге от чистоты и уюта, но больше всего от ужина и от того, что его ждали и были ему рады.

Теперь моя жизнь превратилась в постоянную уборку. Степан, как ребёнок: бросал вещи, где попало, не мыл посуду, не вытирал стол, полы мыл строго один раз в неделю, даже, если что-то пролил или рассыпал…

Через несколько дней Степан сообщил, что с пятницы на субботу приедет его флотский друг.

– А где он будет спать? – спросила я. – У нас ведь одна комната.

– А мы спать не будем, посидим на кухне, – Степан радостно улыбался.

– Нужно ли мне что-нибудь приготовить для вас?

– Нет, Полинушка, спасибо. Я сам приготовлю.

– Может, мне уехать домой, чтобы не мешать вам?

– Нет, я хочу вас познакомить, – ответил Степан.

В пятницу вечером приехал друг: низкорослый, худощавый, чрезмерно подвижный и очень весёлый.

– Андрюха! – закричал Степан и обнял друга. – А это моя Полинушка.

Мы обменялись дежурным: «очень приятно», и сели за стол.

Степан поставил на середину стола огромную сковородку, полную жареной картошки со свининой. Разбросал вокруг пакетики с пивными снеками и выставил несколько банок портера. Я привстала, чтобы достать тарелки и бокалы, но Степан остановил меня:

– Никаких тарелок, только вилки. Бокалы тоже не нужны, пить будем из банок.

Мне было всё это непривычно, но Степан, подмигнул и сказал:

– Простая жизнь! Правда, Андрюха?

– Так точно, капитан, – ответил тот.

Они вспоминали, как когда-то вместе ходили по Ледовитому океану, хлопали друг друга по плечу и смеялись.

– А помнишь, Стёпка, нашего кока-азиата? Камширай, кажется?

– Нет, Калдыбай. У него на шее было родимое пятно. Он ещё говорил, что его имя переводится, как «человек с родинкой».

– Точно! Помнишь, как он морковь любил, во все блюда её пихал! Сколько раз мы ему говорили: «Хватит, команда стонет, уже жёлтые все ходим от твоей морковки!»

А он улыбается, глаза узкие щурит и только и слышно от него: «Каращё, каращё».

На завтрак: морковная запеканка.

На обед: салат из моркови; суп из моркови; в финале – компот… морковный!

А на ужин: котлеты, и тоже морковные! Еле выдержали тогда!

– А что других продуктов не было? – спросила я.

– Всё было, только этот стервец умудрялся в каждом порту наши запасы из камбуза населению продавать.

Иногда Андрей обращался ко мне с каким-либо вопросом, но только я начинала отвечать, он тут же перебивал меня и говорил на другую тему. Степан больше молчал и кивал головой в знак согласия.

Мужчины быстро пьянели, постоянно выбегали в «гальюн», общая беседа превратилась в несвязный монолог Андрея.

– Вот так и живём, – не понятно к чему, то и дело вставлял Степан. – Проще надо жить, проще!

Мне стало скучно, и я решила лечь спать.

Войдя в ванную перед сном, обычным движением руки открыла холодную воду, и тут душ сорвался с держателя. Струя ледяной воды обдала меня с головы до ног – кто-то не переключил воду с душа на кран. Раздражённая, а скорее даже злая, насухо вытерла полы и пошла в комнату переодеваться. Надев вместо мокрых тапочек тонкие носочки, вернулась в ванную, и тут же около унитаза наступила в жёлтую лужу. Стало невыносимо противно. Во второй раз принялась протирать пол, а потом стирать носочки. Закончив с этим, босая, злобно сверкая глазами, пошла на кухню, но высказывать возмущение было некому – моряки крепко спали, привалившись друг к другу.

Досада и раздражение сменились усталостью и печалью. Захотелось немедленно оказаться дома, в своей маленькой чистой уютной квартирке. Я собрала вещи и уехала домой.

Однозначно, это конец совместному проживанию! С одной стороны – у нас тёплые человеческие отношения, с другой – перспектива стать "вечной уборщицей".

– Значит, не любила, – язвительно скажет кто-нибудь из знакомых.

– А разве я говорила, что люблю? Мне было хорошо, пока я не переехала к Степану. Можно продолжать общаться так же, как неделю назад, но жить в разных квартирах.

Утром позвонил Стёпа:

– Ты где, Полинушка?

– Дома.

– Почему? Что случилось?

– Ничего.

– Я сейчас приеду к тебе!

– Нет, прошу не надо, я не выдержу превращения своей квартиры в судно, во всех смыслах этого слова.

Мы продолжили встречаться, но уже на нейтральной территории, в основном, это были спа-отели.

Однажды вечером без предупреждения ко мне приехал Степан. Он был одет как-то слишком торжественно: пиджак, белая рубашка и даже галстук. В руках он держал огромный букет белых роз и бутылку «Абрау-Дюрсо».

– Что случилось, Стёпушка? Почему так внезапно?

– Полинушка, у меня к тебе серьёзный разговор.

Мы прошли в комнату. Пока я ставила цветы в вазу, Стёпа открыл шампанское и разлил по бокалам.

– Полинушка, – начал он. – Мы не так давно вместе, но я уже прикипел к тебе всей своей морской душой. Выходи за меня замуж!

От неожиданности я поперхнулась шампанским.

– Стёпушка, ты тоже дорог мне, но, думаю, в большей степени, как друг, а не как муж, извини.

– Но почему?

– Видимо, для меня слишком сложной оказалась твоя «простая жизнь».

Степа вытер рукавом пиджака капельки пота, выступившие на лбу.

– Полинушка, я чувствовал и боялся, что ты так ответишь, но всё же надеялся. Я люблю тебя. Готов ждать, сколько угодно. Ты, пожалуйста, подумай ещё.

– Милый мой, Стёпушка, – у меня защипало в носу и захотелось плакать от трогательности момента, – я обязательно подумаю ещё, но сейчас я не готова ответить тебе согласием.

– Я понимаю, – опустив голову, проговорил Стёпа. – Завтра утром я уеду в Северодвинск, мне предложили работу капитаном на буксировочном судне и обещали дать служебную квартиру. Я буду ждать тебя там.

Мне стало очень грустно, слёзы выступили на глазах.

Стёпа был особенно нежен в эту ночь, но мы оба чувствовали, что это наша последняя встреча.

Утром я проводила Стёпу до Ярославского вокзала. Мы стояли около поезда, обнявшись. По моему лицу текли слёзы. Стёпа нежно целовал моё солёное лицо, ласково шепча:

– Полинушка, Полинушка… Я буду ждать тебя, родная моя…

Когда Стёпа уехал, мне стало очень тоскливо и одиноко. Но ведь ничего же не потеряно! Я же могу бросить свою работу, квартиру, круг общения, развлечения, Москву, … и уехать к нему на Белое море – так сказать, всё начать сначала.

Долгие годы мы будем жить в тесной служебной квартирке. Зарплата капитана буксира не слишком высокая, поэтому вряд ли мы сможем купить себе жильё. Я буду искать какую-нибудь работу, а потом у нас родятся дети, и я погрязну в домашней рутине…

Зато буду жить на море, на холодном Белом море. Там семь месяцев в году пасмурно, сыро и дуют сильные ветра…

Наверное, про это место писал Соломон Фогельсон:

«Берег северный – сплошь гранит,

Здесь до осени снег лежит.

Небо часто затянуто серою хмарью…

…Только скалы здесь и вода, да полярные холода…»

«Полинушка, это простая жизнь, живи так, как тебе хочется», – вспоминала я слова Стёпы.

Он несколько раз звонил из Северодвинска, звал к себе, а потом женился и переехал в Анадырь.

А я всё ещё вспоминаю своего Капитана Стёпушку…

3. Плешивый ангел

Город дышал весной.  Душа просила чего-то светлого, свежего, необыкновенно яркого.  Подруга Ася пригласила меня в театр, но в какой не сказала – это был сюрприз! Мы договорились встретиться на Пушкинской.

Я уже явно опаздывала, но волосы никак не хотели укладываться, они небрежно торчали каждый в своём направлении. Провозившись с причёской, я надела тёмно-синее платье, эффектно подчёркивающее изгибы фигуры, и лакированные туфельки. Схватила светлое кашемировое пальто и помчалась к метро.

Моё продвижение к заветным дверям метрополитена осложнял плотный поток людей, идущих навстречу. Приходилось маневрировать, виртуозно огибая прохожих, заскакивая то и дело на ступеньки и порожки маленьких магазинчиков.

И вдруг на одной из ступенек моя правая нога предательски подвернулась, и я стремительно полетела куда-то вперёд.

В голове табуном лошадей пронеслись мысли: "Всё! Конец!! Никакого спектакля!!!  Сейчас упаду, разобью коленки, порву колготки, испачкаю пальто и…  поковыляю домой».

Но, видимо, небеса сжалились надо мной и послали ангела. Через долю секунды я осознала, что зависла в воздухе. Я не шлёпнулась! Я стоял на ногах, и чьи-то руки крепко держали меня за бока, не давая упасть. Жёсткая щетина больно чиркнула по моей щеке, когда я попыталась отстраниться и разглядеть своего спасителя.

Передо мной стоял невысокий мужчина лет сорока пяти с отчётливой  лысиной. От легкого дуновения ветерка старомодно зачёсанная на лысину жидкая прядка волос приподнялась. Свет от  фонаря прошёл через тонкий веер волос, наполняя его сиянием.

– Вы – мой Ангел-спаситель, – тихо произнесла я, радуясь, что не упала.

– Да, что Вы, – улыбнулся он. – Это же моя работа – спасать девушек. Нимб над его головой засиял ещё отчётливее. Он, не моргая, смотрел прямо в мои глаза.

Мне стало как-то неловко. Я высвободилась из его объятий и поправила чуть перекосившееся платье. Он смотрел на меня прищуренными глазами, ласково улыбаясь. Прохожие недовольно обходили нас с двух сторон. Мы явно всем мешали.

– Вы к метро? Позвольте, я немного провожу Вас? – предложил он, уверенно сжав мой локоть.

– Беспокоитесь, как бы я опять не упала? – засмеялась я.

Он засмеялся в ответ, отпустил мой локоть и протянул правую руку ладонью вверх:

– Давайте знакомиться, я – Вадим.

– Полина, – ответила я и пожала ему руку.

– Куда же Вы так спешите, Полина? Может, прогуляемся немного?

– Я бы с удовольствием, но опаздываю в театр, подруга ждёт на Пушкинской.

Вадим нахмурился, потом внимательно осмотрел меня с головы до ног. В свою очередь я откровенно начала его разглядывать. Коренастый, широкоплечий, невысокий мужчина производил впечатление надёжного человека. Чёрные джинсы и белые кроссовки, на красной спортивной куртке расстёгнута молния, под курткой виднеется бордовый свитер с белой горизонтальной полосой, на щеках трёхдневная щетина и милые ямочки, которые появляются каждый раз, когда Вадим что-то произносит. Глаза светлые, ясные. Нос, кажется, немного крупноват. Я решила, что Вадим – вполне симпатичный мужчина.

– Может, завтра встретимся? – с надеждой в голосе спросил он.

«Почему бы и нет»,– хотела ответить я, но тут резко зазвонил его телефон.

Вадим извинился и, отойдя немного в сторону, чуть слышно зашептал в трубку: «Да, Дорогая. Конечно, Дорогая. Я уже иду. Скоро. Не сердись, Любимая. Буду через 5 минут…»

Вадим убрал в боковой карман телефон и виновато взглянул на меня.

– Жена? – догадалась я.

– Да, нет. Это так. Мы уже разводимся, – начал запинаться он.

– Ясно. Ну, я уже опаздываю. Всего хорошего, – быстро проговорила я и, сделав шаг в сторону от Вадима, попыталась уйти.

Но Вадим неожиданно сильно схватил мою руку выше локтя и не дал выполнить задуманный манёвр. Быстро сообразив, что делает что-то неправильное, Вадим ослабил пальцы. Я начала высвобождаться из захвата. Словно в фильме, моя рука медленно скользила по его руке, а когда наши ладони соприкоснулись, Вадим стиснул мои пальцы, удержал несколько секунд и с сожалением отпустил.

– Спасибо, – с улыбкой сказала я и пошла к метро. Через несколько шагов я оглянулась, чтобы ещё раз увидеть Вадима. Он удалялся от меня твёрдой походкой, ветерок по-прежнему раздувал тонкую прядку его волос, открывая лысину, но свет фонаря больше не озарял недавний нимб моего спасителя.

Всю дорогу до Пушкинской я думала о Вадиме. Как же приятно, что есть такие мужчины, которые могут поддержать в трудную минуту, так сказать, не дадут упасть в грязь. И как же противно, что есть такие мужья, готовые закрутить роман за спиной «дорогой» и «любимой».

Ася налетела на меня, как коршун:

– Вот всегда ты опаздываешь! Бежим скорее, нам ещё до МТЮЗа топать!

Пока поднимались на эскалаторе, я рассказала Асе о своём приключении.

– Вот вечно тебе везёт, Поля! – от души смеялась она.

Почему «везёт»? Потому что я легко знакомлюсь? Или «везёт» в обратном смысле, потому что снова мужчина не для меня? Уточнять не хотелось.

В театр мы прибежали с небольшим опозданием, в зале уже начали приглушать свет. На сцене стоял обветшавший дом, больше похожий на барак. Тихо зазвучала музыка.

– А как спектакль называется? – зашептала я.

– Вроде «Плешивый Амур», или «Плешивый Ангел», потом скажу, – Ася хитро подмигнула мне, и мы тихонько захихикали, подумав о Вадиме.

А ведь я почти влюбилась….

«И никто не знал, что по небу полуночи летел голый плешивый мальчик. Его звали Амур. Он был пьян. Он качался в воздухе и терял золотые стрелы. Они падали на землю, косые и вертикальные, как дождь…" (Евгений Попов, пьеса "Плешивый мальчик")

4. Такое правило

В воскресенье меня разбудил телефонный звонок. Неизвестный абонент настойчиво пытался дозвониться. Первые два звонка я пропустила, усиленно заставляя себя открыть глаза в попытке понять, что происходит и сколько сейчас времени. Когда позвонили в третий раз, я даже испугалась: вдруг у кого-то из моих близких что-то случилось.

На часах было 8:00. Я подняла трубку и услышала бодрый мужской голос:

– Доброе утро! Я, наверное, Вас разбудил? Извините.

– Кто Вы? – сонно спросила я.

Голос был мне незнаком. Наверное, ошиблись. Я уже хотела повесить трубку, однако энергия и позитив незнакомца заинтересовали меня.

– Я – Геннадий, – радостно сообщил мужчина. – Вчера вечером Нина Ивановна дала мне Ваш номер телефона. Я еле дождался утра.

– О ком Вы говорите, Геннадий? Думаю, Вы ошиблись номером, – промямлила я, сладко потягиваясь.

– Вы не знаете Нину Ивановну? Вы – Полина?! – он был в замешательстве.

– Да, Полина. А Нина Ивановна – это кто? – я никак не могла понять, зачем меня так рано разбудили.

– Это сваха из агентства знакомств, – пояснил Геннадий.

– Интересно, я ведь забрала оттуда анкету почти год назад, – очень сильно удивилась я.

– Вы уже нашли свою вторую половинку? – настороженно поинтересовался Геннадий.

– К сожалению, нет. Всё ещё в поиске, – вздохнула я.

– Так давайте сегодня встретимся. Я всю ночь не спал. Нина Ивановна сказала, что, возможно, Вы уже не в поиске, нужно позвонить и всё узнать.

У меня на воскресенье были другие планы. Выходить из дома совсем не хотелось. Скажу больше: не хотелось вылезать из тёплой уютной постели.

На улице пасмурно, холодно и сыро. Небо затянуло рваной серой пеленой. Ветер срывал жёлтые кленовые листья, крутил их в воздухе и бесцеремонно швырял на мокрый асфальт. Осенний дождь пребывал в сомнениях: усилиться или так сойдёт. Хотелось тепла и света, но солнце спряталось за тяжёлыми тучами, не желая принимать участие в этом безобразии.

А что же я? Планов на сегодня не было. Почему бы не сходить куда-нибудь ближе к вечеру?

– Геннадий, Вам будет удобно встретиться в 17 часов на Римской? – для меня это было максимально комфортное время и место встречи. – Погода не располагает к прогулке, но мы могли бы зайти в кафе «Шуар» около метро. Там уютно, подают отличный Эль Грей и пахлаву.

– Да, можно, – как-то неуверенно ответил Геннадий.

К обеду погода улучшилась. Дождь устал моросить. Ветер наигрался с осенними листьями и красиво разложил их на мокром асфальте. Солнце нерешительно выглянуло из-за ватных туч, полюбоваться своим отражением в мелких лужах.

Я собрала волосы на затылке в небрежный пучок, надела бежевое трикотажное платье-мини с элегантной кружевной отделкой на подоле, лёгкий плащ с капюшоном кофейно-молочного цвета и классические туфли-лодочки.

У метро уже ждал Геннадий. На нём был старомодный коричневый вельветовый костюм.

«Цветовая гамма у нас совпала, а вот стиль – нет», – мысленно отметила я.

На вид Геннадию было больше сорока лет. Волосы тёмные с лёгкой проседью. Осунувшееся лицо с глубокими продольными вмятинами на щеках, как будто он долго и продолжительно болел. Я заметила, что мы одного роста.

«Хорошо, что не надела туфли на высоких каблуках», – мелькнуло у меня в голове.

– Геннадий, – представился он и протянул правую руку.

– Полина, – я тоже в ответ протянула руку.

– Очень приятно, – сказал Геннадий и поцеловал мою руку, низко согнувшись в поклоне.

Я увидела изрядно поредевшую макушку и тонкую, как у ребёнка, шею.

– Вы – такой галантный мужчина, Геннадий, – похвалила я его.

– Благодарю Вас, Полина. Спасибо, что согласились прийти на встречу, – церемонно сказал он.

– Мы сейчас в кафе идём? – поинтересовалась я.

Геннадий нахмурился и твёрдо сказал:

– Нет, сегодня мы пойдём гулять в сквер около метро.

«Жаль, – подумала я, но вслух ничего не сказала. – На улице будет неудобно разговаривать. Хотелось бы сесть напротив друг друга, изучать лицо собеседника, наблюдать за его эмоциями».

Геннадий выставил локоть, предлагая взять его под руку. Медленно и степенно мы двинулись в сторону сквера.

– Полина, позвольте поинтересоваться, были ли Вы замужем и есть ли у Вас дети?

– Была, детей нет. А Вы?

– У меня тоже нет детей, и я никогда не был женат.

– А не официально у Вас были отношения?

– Были, но совсем непродолжительные, – Геннадий скривил лицо, как от острой зубной боли.

– Вы в поиске серьёзных отношений? Ищите жену, правильно я понимаю?

– Да, но современные женщины такие избалованные, я бы даже сказал – ненасытные. Они совершенно не приспособлены к совместному проживанию с мужчиной. Требуют к себе внимания, ждут полного обеспечения своих потребностей, а взамен не хотят и не могут элементарный борщ сварить для мужа. Быть женой – это, знаете ли, не каждая сумеет. Они все думают, что я для них должен всё: ноги мыть и воду пить, всенепременно ублажать по полной программе. А где элементарное человеческое сочувствие к проблемам мужа? Где сопереживание и самопожертвование?

– Думаю, многие женщины сказали бы тоже самое о современных мужчинах, – парировала я. – А Вы хотели бы иметь детей?

– Нет, дети – это зло! – Геннадий так разволновался, что почти перешёл на крик.

– А я бы очень хотела родить мальчика и девочку. Я мечтаю найти заботливого мужчину, готового к созданию полноценной семьи.

– Зачем?! Зачем Вам нужны дети? Только два взрослых человека могут создать гармоничные отношения. Дети врываются в мир и взрывают его, уничтожая покой и благолепие, – лицо Геннадия стало злым, в голосе появились истерические нотки.

– А что Вы думаете об основном инстинкте – о желании продолжить свой род. Он отсутствует у Вас?

– Это отсталое примитивное мышление. Сейчас не первобытно-общинный строй. Цивилизованное общество давно отказалось от рождения детей. Только глупцы взваливают на себя эту обузу.

– Непонятная для меня точка зрения. А как Вы представляете семейную жизнь? Какие обязанности присущи мужу, а какие жене?

– Муж берёт на себя материальную часть. Хозяйственные вопросы – это прерогатива жены.

– На каком материальном уровне Вы готовы поддерживать свою семью?

– На нормальном. Еда, жильё, одежда – всё, как у всех.

– Но Вы же знаете поговорку: у кого-то щи пустые, а у кого-то жемчуг мелкий? У каждого свой уровень притязаний. На что способны лично Вы?

Геннадий нервно дёрнулся, злобно сверкнул на меня глазами и прошипел, еле сдерживаясь от злости:

– А вас всех только это и интересует!

– Кого Вы имеете в виду?

– Женщин. Вы – бездонные прорвы, вам всегда всего мало! А попробуйте-ка прожить на то, что вам хотят и могут дать.

– А что лично Вы можете дать? – спросила я, рискуя навлечь на себя гнев Геннадия.

– У меня двухкомнатная квартира в Ховрино. Что ещё надо? – злился Геннадий

– Мне ничего не надо, – я улыбнулась. – И мне пора домой.

– Я провожу Вас до метро, – предложил Геннадий.

– Спасибо, но до моего дома ближе от сквера, чем от метро, – улыбнулась я.

– Приятно было познакомиться, Полина!

– Взаимно, Геннадий, – проявила я вежливость, хотя думала совсем иначе.

«Сложный человек. Его высказывания излишне агрессивны, чувствуется в них неудовлетворённость жизнью, одиночество, озлобленность, особенно на женщин», – рассуждала я пока шла домой, полная уверенности, что встреч с Геннадием больше не будет.

Через неделю от Геннадия пришло сообщение:

«Здравствуйте, Полина! Приглашаю Вас в субботу на выставку советского конструктивизма в Центр современного искусства на Цветном бульваре».

Встречаться с Геннадием не хотелось, но сходить на выставку было бы интересно.

«Совсем не обязательно разговаривать с ним на личные темы. Походим по выставке, обменяемся впечатлениями», – я приняла его приглашение.

Надела узкие укороченные джинсы, белый жакет и туфли на высоких каблуках.