Первоградские хроники

Социальные отношения в Истинном мире имели четко выраженное анархическое начало – все жители дна формировали подобие мультисемей гражданских секторов, однако без постоянного вожака, и назывались они ареалами. Никто из онойян не был закреплен пожизненно к своему ареалу, каждая из участниц одного из таких мини-сообществ вполне могла найти больше общего с составом другого ареала и поменять место жительства. Подобная вольность на первых порах удивляла Ныра, но вскоре беглец понял, что мультисемьи обитательниц Дна вполне согласованно управлялись всем коллективом. Несколько ареалов на правах самостоятельных общин входили в тот или иной донный уровень, где решались более сложные вопросы.

Глобальные задачи Донного тсарства решались Теократическим советом во главе с Епископом Истинной церкви Всеблагого, которым на этот момент являлась Орландина Истомухан II. Касательно религиозных аспектов, Епископ наблюдала за верностью пути к Всеблагому, который предусматривал служение ареалу и Истинному миру, доброту к поверженным и слабым, заботу о мире Первограда и ежедневное пятикратное моление. С точки зрения мирских забот донный клир заботился о техническом сохранении участков-ареалов в Первограде, реализации вседонных проектов и обеспечении доступа всех жительниц Тсарства к имеющимся возможностям.

Люди из Верхнего мира (это были представители мужской половины), погрязшие во грехах и ереси, попадали к онойянам достаточно часто. Впадшим в безумие из-за трусости, тем, кто отказывался стать частью ареала, из-за тупой агрессивности или охранителям была уготовлена одна дорога: трансформация в мясно-растения. Остальные выходцы секторов прикреплялись к ареалам, сначала как пленники со свободой передвижения, а затем как полноправные сородичи. Очевидно, таких было не много, потому что в «своем» ареале Ныр видел только уборщика мясоростов.

Для себя Ныр решил, что его схождение в Тсарство онойян в общем-то удача. Однако пока он не мог уяснить очень важный вопрос: каким образом женщины занимаются любовью? Он видел маленьких онойянок, но не понимал самого простого: кто зачинает и рожает этих детей? Пока он довольствовался осторожными умозаключениями, предполагая, что вскоре сможет выяснить это.

Восемнадцатый эпизод. Скромные радости Владыки Иро

Старейшина (или Владыка) был действительно стар. Он не выглядел дряхлым стариком, но производил впечатление уставшего человека, зримо воплощающего миф о Сизифе. Но сейчас его лицо, исчерченное глубокими морщинами, придающими Старейшине властное и жестокое выражение, было умиротворенным. Натогиносубан Иро получал необходимые ему эндорфины. В затылок одному из правителей сектора были вживлены электроканюли, а к ним были подсоединены тонкие, словно капилляры, микрошланги, берущие свое начало из таких же соединений на затылке другого участника этого процесса – жены старого властителя, Хлои Иро.

Все происходило по установленным правилам. Хлои совокуплялась с постоянным фамильным услужителем. Это был молодой человек, которого выкупили у смертопроказниц, – ничтожный обитатель мусорных кварталов. Теперь единственные обязанности слуги заключались в том, чтобы максимально удовлетворять жену Старейшины для того, чтобы она в полной мере смогла передать избыток эндорфинов своему единственному мужу. Услужитель, как и заведено, был ослеплен, но это не мешало выполнять ему свои обязанности.

– Давай, вжаль, еще! Так! – выдыхала Хлои, цепко впиваясь ногтями в спину мужчины.

– Аыр-р-р-р! – нечленораздельно мычал фамильный раб, стараясь заслужить милость высокородного семейства.

Нежная кожа рыжеволосой красавицы (в свое время она тоже была выкуплена у кровожадных девок) покрылась красными пятнами, веснушки на щеках скрыл яркий румянец, глаза словно наполнились слезами. Натогиносубан Иро ощутил поток незамутненной радости, когда личный вычислитель передал запрос о связи. Переключив звук на слуховой интрамодуль, чтобы не отвлекать жену и не обременять ее лишними знаниями, Старейшина ответил.

– Великий патриарх, говорит Первый брат Ассасината, Эквин-один. Было несколько запросов по первоградской сети в отношении нуклеарных установок.

– Кто?

– Члены семьи Елены ПР – Константин Бу и Джон Изопфенофф. Выходили из разных терминалов. Фактов, подтверждающих общий заговор, не получено.

– Странно. А Жуанзубан Хо?

– Его активность в информационных модулях не зафиксирована.

– Не спускайте с них глаз. Поставьте задание вашим людям среди охранителей, чтобы отслеживали и сообщали вам о всех перемещениях Хо. Информируйте меня по мере поступления новых сведений. Ничего не предпринимайте! Пока не предпринимайте. Все.

– Будет исполнено, Великий патриарх.

Натогиносубан несколько расстроился из-за того, что не в полной мере насладился эндорфиновой волной.

– Попробуйте еще раз, – обратился он к единственной супруге.

– Да, мой прекраснейший, – Зои улыбнулась мужу и легко укусила слепого услужителя за ухо. Как хорошо обученный ручной зверек, он понял, чего от него ждут…

«Да, в гипофизарной блокаде есть свои неудобства», – рассеянно подумал Натогиносубан Иро.

Все двенадцать Старейшин четырех зон Первограда находились в таком же положении. Когда совет решал, что ребенок вправе унаследовать пост, ему к совершеннолетию надстраивали искусственно выращенную дополнительную кору головного мозга. Подобная манипуляция расширяла возможности Старейшин. В частности, они обретали полное видение систем жизнеобеспечения мегастанции, интуитивно могли фиксировать сбои в работе механизмов и ментально контактировать со Старейшинами других секторов. Однако экзокортекс фактически редуцировал выработку гипофизом бета-эндорфина, в котором властители, работающие фактически без отдыха, нуждались больше других граждан космического города. Наилучшим выходом для этого уже долгое время оставался импорт родственных эндорфинов – ритуал, заповеданный пророками Всеблагого.

Девятнадцатый эпизод. Неприятности Го

Охранитель посмотрел на ребенка, заступившего ему дорогу с некоторым удивлением. Никто не смеет так вести себя со стражниками. Однако настырный мальчишка, не дав опомниться Недобурею Го, уже два дня вспоминающего свою встречу с Угой, затараторил:

– Уважаемый охранитель, все мои родители увезены на работу в другую часть сектора, я один присматриваю за домом. Сейчас перед нашим жилищем дерется голытьба, не из местных, очень страшно. Помогите мне войти в дом.

Го сначала неодобрительно посмотрел на двенадцатилетнего заморыша, но затем плотоядно улыбнулся.

– Конечно, я отведу тебя домой. Ничего не бойся. Как тебя зовут? Ты голодный?

– Да, уважаемый. Спасибо, уважаемый. А кличут меня Уно.

Недобурей, задумчиво глядя на семенившего впереди него мальчишку, не заметил, как они подошли к ветхому блоку, примыкавшему к Мусорному кварталу.

– Наверное, убежали, – сказал мальчик, оглядев пустой двор. – Но они могут толкаться внутри блока. Вы не подымитесь со мной, глубокоуважаемый страж?

– Конечно! – Взводный охранителей сглотнул и двинулся вслед за маленьким голодранцем…

…Недобурей Го попытался сфокусировать взгляд на низких фигурках, стоящих перед ним, однако сразу у него не получилось. В голове гудело так, словно он выпил отвратной дурняковки, а тело было неподатливо и болело так, как будто его обработал патруль коллег-стражей. Наконец ему удалось достаточно четко разглядеть сумрачное помещение, в котором обычно жили представители голодранских сословий. Двухъярусные лежаки для мужчин с рундуками у изголовья, все барахло окраинца за все его жизнь вполне помещалось в такой сундук. Вход в крошечную, но отдельную спальню жены. Такой же компактный детский отсек. Посредине длинный стол на все случаи жизни. На стене бережно расправленный гибкий видеотранслятор, очевидно не новый, сморщенный, как кожа древнего старика. У длинного стола вдоль мужской части стояли трое детей одинакового возраста – белокурая девочка, чернявый крепыш и его недавний знакомый, Уно.

Охранитель попытался встать, но тут же свалился навзничь, поняв, что он стреножен металлопластиковым тросом, каким обычно связывали приговоренных к снятию плоти. Это не придало оптимизма Недобурею Го, но он, собрав остатки воли, начал с угроз.

– Ах вы, голодранские выродки, сраный прикорм углобоков, да вы знаете…

– Знаем, – прервала его белокурая нищебродка, подошла ближе и, присев на корточки, поднесла к его глазу почти невидимый в сумерках карбоновый стилет. – Если ты еще раз откроешь свою пасть без моего приказа, клянусь небом Всеблагого и космосом Неблагого, я вырежу тебе глаз!

Только когда страж разглядел трущобного ангела ближе, он понял, что ошибался. Девчонка выглядела как играющая в голытьбу дочь какого-нибудь пана-управителя. В ее глазах не было ни сожаления, ни любопытства. Страшный ребенок смотрел на взводного так же, как сам он иногда рассматривал приговоренных на мясо, с ясным пониманием того, что ожидает этого человека в течение следующих минут.

– Деточка, клянусь! Уно, я же хотел тебе помочь, вспомни!..

– Я предупреждала. – Белокурая коснулась острием верхнего края глазницы так, чтобы тонкое лезвие, на миллиметр проткнув веко, скользнуло над верхней частью глаза, не повредив его. Кровь из неглубокой раны тем не менее залила глаз Недобурея, а здоровый глаз, кажется, самостоятельно решил выскочить из орбиты.

– А-а-а! Я молчу, госпожа! Не убивай!

– Надеюсь, что так и будет. Смотри внимательно.

Она кивнула чернявому, который ловко развернул гибкий вычислитель так, чтобы зрячий глаз пленника мог видеть мелькающие изображения. Охранителю стало еще хуже. На гибком экране он увидел одну из многих кульминаций его последней встречи с Угой. Высокородная девица почти участливо рассматривала сломленного Го.

– По-моему, когда есть очевидные доказательства такого преступления, казнь неминуема. Насколько мне известно, сначала тебя оскопят, а только затем срежут твою гнусную плоть с костей, с живого. Так вот, мы ничего не обсуждаем, просто слушай и запоминай…

Двадцатый эпизод. Предчувствие Жуанзубана Хо

Переодеваться он не стал, его внешность даже в перенаселенном космическом городе выдавала с потрохами, а должность одного из энергетиков с высочайшей степенью допуска позволяла осуществлять задуманное вполне легально. Жуанзубан Хо потратил несколько часов для того, чтобы дойти к Восточному двигателю пешком. Он не стал брать электрический мобиль-самокат, а, проверяя свои чувства, дошел до нуклеарной установки пешим ходом. Интуиция не обманывала: в секторе и, более того, вокруг себя бывший ассасин чувствовал мускусный аромат чьей-то тревоги и пока еще неведомой опасности. Когда охранители, вежливо кивая ему, рефлекторно сжимая шокер или поглаживая дубинку, когда патрули переглядывались, замечая высокопоставленного энергетика, когда старосты окраинных кварталов что-то шептали своим помощникам, пряча глаза в сторону, Хо уже больше задумывался о грядущем: очевидно, все пойдет не так, как он планировал в самом начале.

Чтобы отвлечься, энергетик вспомнил последнюю очередность у Елены ПР. Жуанзубан всегда получал словно инъекцию радости, вспоминая нечастые встречи с женой. Так же, как и с ощущением невидимой угрозы, он ниоткуда знал, что прекрасная женщина, если бы ей пришлось выбирать одного мужа, наверняка предпочла бы его. Это льстило смиренному консультанту Владык и делало нелепым замеченные тревожные признаки, которые он якобы читал в окружающих. Хо вспомнил и о другом, ему показалось, что Елена хотела рассказать о чем-то, впрочем, как и Жу стремился поделиться с женой мыслями, касающимися Primourbem.

Как и предполагал знатный энергетик, двигатель Востока был в норме. Доступ к нему был заблокирован от посторонних, а скрытый коммутатор связи с капитанским мостиком находился в рабочем состоянии. Дополнительно осмотрев коммуникации и зафиксировав в своем вычислителе показания датчиков, Хо осторожно покинул Восточный нуклеар. И вот, наконец, опасность резанула его, словно затупленный керамитовый тесак, – параллельно с ним, по другой стороне улицы в том же направлении, но держась чуть поодаль, разболтанной походкой шел молодой работяга, судя по униформе, из сборщиков конструкций. Он скользил взглядом по всем бредущим, разглядывая всех и никого. Очевидно, в силу возраста этот человек не удосужился изменить движения при ходьбе, возможно, позабыл об этом. Так мог идти пьяный мусорщик или, что более вероятно, брат Ассасината!

«Мне нужно одновременно искать союзников потому, что враги скоро явят себя, и разбираться с техническими деталями моего плана, по-другому не получится», – задумчиво подытожил Жуанзубан.

Весь обратный путь инженер-энергетик размышлял о непосильной задаче, которую ему предстояло разрешить. Но сделать это было необходимо, а свое участие Хо воспринимал как миссию или определенного рода служение не столько Первограду, сколько всем известным и неизвестным ему людям, которые, возможно, и остались только на гигантской станции. Такой подход не оставлял выбора: Жу должен был снять город с орбиты и направить его в сторону Луны.

Около трех земных месяцев назад ведущий энергетик сектора понял, что Первоград ожидает инфраструктурный коллапс. Сначала эта мысль возникла как предположение, а затем, после месяца ревизии всех систем жизнеобеспечения и конкретных расчетов, стало очевидно, что бесперебойная жизнь мегастанции в лучшем случае продлится около года. Решение о том, как предотвратить коллапс и гибель межпланетного поселения, вырисовывалось без каких-либо альтернатив. О посадке на Землю столь гигантского объекта не могло быть и речи, а посадочные модули отсутствовали. Если Primourbem по-прежнему будет двигаться на орбите, то упадок станции неминуем, а население, столкнувшись с проблемами дефицита ресурсов, станет неуправляемым, ввергнув общество в хаос.

В этих условиях путь к естественному спутнику Земли, несмотря на авантюрность, виделся единственной надеждой на спасение. По расчетам Жуанзубана, топлива для нуклеаров должно было хватить для того, чтобы, перешагнув вторую космическую скорость, покорить расстояние в неполные четыре сотни тысяч километров до расчетной точки в перигелии и затормозить при посадке на Луну. Инженеру-энергетику было известно, что на мертвой планете существовала огромная база, созданная для дальнейшего освоения Солнечной системы. Когда грянул кризис, предваряющий Век мглы, дежурная смена покинула объект. Тем не менее добросовестные вахтовики законсервировали лунное сооружение, и мощности для добычи и производства топлива, и геологические роботы для освоения недр, и жилые модули, и космические верфи должны были сохраниться в рабочем состоянии.

Реализация подобной затеи с технической стороны если и выглядела пугающе глобальной, но исчислялась как разрешимая. Гораздо сложнее было вычислить тех первоградских игроков, которые будут способствовать или, наоборот, противодействовать замыслу Хо, и рассчитать траектории движения будущих врагов и союзников. Задачу осложняло и то, что грядущую катастрофу не предвещали никакие видимые признаки, гадатели молчали, а Владыки день за днем старательно укрепляли свое могущество.

То, что он заметил уши Ассасината, говорило о подозрениях Старейшин в отношении его действий. Тем не менее если бы властители заподозрили угрозу, они вряд ли позволили инженеру-энергетику так спокойно бродить по сектору. Попытаться рассказать открывшуюся истину Старейшинам означало замедлить сроки отрыва от орбиты, и это в лучшем случае, в худшем – медленное снятие плоти с живого Хо за заговор против власти. Нет, со Старейшинами необходимо говорить только тогда, когда Primourbem начнет свое путешествие.

«Договориться со стражами и панами-управляющими на первых порах вряд ли удастся, однако затем им можно предлагать расширение власти на Луне. Остаются энергетики, среди которых можно найти помощников, готовых заниматься техническими вопросами, но не интригами и уж тем более боевыми действиями. Можно заручиться поддержкой некоторых профессиональных уний среди голытьбы. Кроме этого, стоит поговорить с рыжими проказницами, но доверять им окончательно не стоит».

Занятый такими размышлениями, Жуанзубан не заметил, как дошел до Энергетического блока.

Двадцать первый эпизод. Совещание на Востоке

Натогиносубан Иро оглядел пару других Старейшин Восточного сектора. Сейчас ему придется оправдываться, а это честолюбивый Владыка ненавидел.

– Разве наш смиренный консультант по энергетике перестал заслуживать доверия, угрожает нам или хочет уничтожить город? Ведь это же ваш питомец, любезный Иро, – спросил дряхлый Гороман Зунолай.

– Да, любезный Зунолай, Жуанзубан Хо мой питомец. Однако в определенной области он может неправильно трактовать служение Первограду…

– А что это за область, из-за которой поднят весь Ассасинат, любезный Иро? – продолжил ковырять уже другой Старейшина, Дорногай Асупх.

«Чтоб ты сдох в донной яме Неблагого!» – от всей души пожелал ему Натогиносубан. Однако, доброжелательно улыбнувшись, ответил:

– Он интересуется ядерными установками всех секторов, любезнейшие соправители.

– Как?! – в едином порыве вскричали Гороман и Дорногай. – Его надо немедленно задержать и допросить с пристрастием!

Иро понял, что не стоит пускаться в объяснения или доказывать необходимость временно оставить инженера-энергетика на свободе для слежки за его действиями и контактами. И тот и другой Владыки были очень стары, глупы и подозрительны. Без должных оснований они могли заподозрить Натогиносубана в попытке найти себе более лояльных молодых коллег.

– Я уже поручил Старшему брату Ассасината, конкретно Гро-пять, задержать и доставить Жуанзубана Хо в канцелярию для выяснения всех обстоятельств. Полагаю, Владык Севера, Запада и Юга пока информировать не стоит, мы не знаем всех деталей.

«Хоть в этом они согласились со мной», – больше с досадой, чем с удовлетворением отметил про себя Иро.

Глава пятая. Обычная жизнь

Двадцать второй эпизод. Советники Константина Бу

Константин Бу неспешно обходил оранжерею № 17 придонного уровня. Не то чтобы у него не было других дел, но растения успокаивали этого замкнутого человека и давали возможность продумать ответы на любые (или почти любые) вопросы. А думал главный агроном о том, что замысел свой осуществить ему будет крайне трудно, даже используя тайное оружие, придуманное им специально для этого случая.

Четвертый муж Елены действительно решился взяться за весьма амбициозную задачу: вернуться на родную планету, направив космический город к Земле. Как полагал Бу, ему удастся организовать посадку, включив нуклеары на полную мощность при торможении, и посадить мегастанцию в безлюдном месте. К тому времени у Константина было много советников, с которыми он обсуждал эту затею. Все участники дискуссий сходились в одном: Первоград находится на пороге хаоса. В нем сгинут люди и, прежде всего, растения. Главный агроном Востока, выслушав мнение своих собеседников, пришел к выводу о том, что Primourbem необходимо вернуть на планету. Мнения о том, как это осуществить, расходились в деталях, однако в целом советники Константина утверждали: надо приземляться.

Обычно биоинженер разговаривал с невоздержанным в суждениях Придонным Вазоратумом, фонтанирующим идеями. К нему он спускался, пренебрегая опасностью, на придонный уровень, склоняя к переезду в оранжереи Восточного сектора. Рассудительная и флегматичная Томатная Агава из Четвертой оранжереи деликатно и рационально приземляла подобные идеи, а несколько истеричная Гигантская Росянка из Семнадцатой оранжереи выдавала неплохие форсайты. Иногда к этим встречам присоединялись экстремистски настроенный Бритволистый Вьюн и Харкающий Паслен – абсолютный социопат, но при этом существо выдающегося интеллекта. Коллегиально друзья Бу сформировали общее мнение: Старейшины утаивают катастрофическое положение мегастанции, Владыки не заинтересованы в переменах из-за боязни потерять власть, в силу этого они не распространяются относительно возможностей приземления космического города.

Двадцать третий эпизод. Побег Жуанзубана Хо

Жуанзубан Хо весело поприветствовал сословных энергетиков и простых работяг, а затем вошел в свой отсек. Отдельное помещение было своеобразным даром ему как личному консультанту Старейшин по вопросам энергетики. Обстановка располагала к интеллектуальной деятельности. Огромный антикварный стол начала XXI века из палисандра давал возможность и неспешно записывать мысли, и читать карты моментального сканирования Первограда скрытокамерами. С правой стороны от двери-переборки располагалась преклонного возраста библиотека из натурального дуба, словно вросшая в потолок, наполненная множеством бумажных книг, невероятно редких и одновременно бесполезных: немногие, как инженер-энергетик, любили архаичное чтение. В остальном кабинет Хо не отличался от других отсеков высокосословного люда: углепластиковая мебель, вычислители, смотровой флекс-экран, наглядно демонстрирующий ничтожность человека перед холодным пространством, которое плавно утекало в Вечность.

Жуанзубан с грустью оглядел кабинет, словно подпитывающий его энергией. События начинали развиваться несколько быстрее, чем он рассчитывал, но тем не менее предсказуемо.

«Если этим заняты убийцы-ищейки, то Старейшины, естественно, в курсе. Однако все или кто-то один? Разнюхал, скорее всего, Натогиносубан Иро. Но если ассасины работали для него, шанс на то, что патриарх скроет личную осведомленность на длительный срок от других Владык, ничтожен. Иро слишком умен. Он поймет, что шила в мешке не утаишь, а старики Зунолай и Асупх могут формально обвинить его в сокрытии информации, предназначенной для всех Старейшин. Похоже, я не отделаюсь слежкой!» – Легким, пружинящим шагом, не соответствующим размерам его тела, Хо подошел к огромному экрану основного вычислителя и скомандовал: «Изображения скрытокамер».

Дальше все стало ясно. В рабочем атриуме толпились вроде бы работники энергетических коммуникаций, но выглядели они слишком фальшиво – здоровые, сытые морды, такие бывают у охранителей. У входа в Энергетический блок стоял человек в строительном комбинезоне, не столь внушительных размеров, который неспешно прохаживался вдоль фронтальной переборки. Раз-два-три – в одну сторону, и раз-два-три – в другую. Жуанзубан без труда узнал походку воспитанника Ассасината. Делая любой шаг, мнимый «строитель» был готов сокрушить любого, кто выйдет из этих отсеков. От общего зала по коридору к его кабинету уверенно ступали брат-ассасин Гро-пять, возглавлявший мероприятие, и еще один неприметный человек, очевидно, брат-два.

К этому, вероятно, уже бывший смиренный консультант Старейшин по вопросам энергетики был готов. Открыв потайной сейф, он задал программу уничтожения содержимого: «Перероют все и наверняка найдут». Затем инженер-энергетик обернул персональный вычислитель на предплечье и закрыл рукавом. Еще раз оглядев кабинет, Жуанзубан Хо резко подпрыгнул вверх на трехметровую высоту и исчез в потолке. Ткань-призрак скрывала вход в техническую шахту одного из множества вспомогательных тоннелей, составляющих лабиринты Первограда. С этого момента он стал изгоем, объектом розыска Ассасината и Канцелярии охранителей.

Двадцать четвертый эпизод. Контратака Изопфеноффа

Джон Изопфенофф шагал нарочито бодро так, как иногда ходят пожилые мужчины, увидев привлекательную женщину. Они, полагая, что скрывают свои немощи, на самом деле лишь подчеркивают свой возраст и ограниченность в физических возможностях. Со стороны горожане видели бодрящегося старичка, который, очевидно пройдя сотню метров, опять скрючится, двигаясь к завершению жизненного пути. Вряд ли кто-нибудь из видевших нелепого человека, нарочито усиленно двигавшего свое изношенное тело, смог представить, что Изопфенофф за день проходит десяток километров по первоградским лабиринтам, что, посещая окраинцев, он с видимым удовольствием участвует в поединках с молодыми соперниками, дружеских, но от этого не ставших менее жесткими. И самое главное, Джона когда-то научили убивать, и этот навык он старался не позабыть.

Надзиратель электросетей Востока спешно шествовал к южной границе. Попытка войти в капитанскую рубку над Центральным нуклеаром не удалась. Уже подходя к центру мегастанции, Джон обратил внимание на избыточное количество охранительных патрулей в этом районе. Кроме них, в толпе сновали цепные псы Старейшин, одетые, как у них заведено, простыми работягами.

«Как иронично!» – Изопфенофф скривил губы в усмешке. Но в душе он не ощутил никакой радости, подумав про себя, что в его возрасте слишком быстрые перемены начинают раздражать. Но старый энергетик знал, что Адам Ройцеховск требует неукоснительного выполнения тех заданий, которые он сам считал архиважными. Необходимость спасения планеты даже от маловероятного, но необратимого ущерба, который могла нанести «посадка» мегастанции на Землю, была очевидна. Кроме этого, все работающие на «Адам Энерджи» знали: подвиг во имя корпорации оплачивается по очень высокому тарифу. Жив был создатель Первограда или нет, соглядатай космического города имел весомый пенсионный счет в «Аум Банке», зарезервированный в виде своеобразной корзины драгоценных и редкоземельных металлов. Ну а пожить Джон Изопфенофф намеревался еще лет пятьдесят-семьдесят. Конечно, здоровье не покупается ни за какие деньги – если имеются средства, оно монтируется заново.