Рубиновая ведьма

В кибитке пахнет сыростью. Пока Григорий укладывает женщину на лавку, я нахожу вязаное покрывало, которое тут же накидываю на раненную. Увидев, как я начинаю поднимать пропитанный кровью подол платья, Григорий отворачивается.

– Нужно ее согреть.– Стягиваю с себя теплый платок, укрываю им женщину. – Григорий, разведи огонь. – Командую я ему, не отрывая взгляд от своей работы. – Нужно растопить снег.

– Слушаюсь, госпожа.

Я нахожу свой багаж и покрывало. К моей радости, чемодан с провизией и лекарствами остался нетронутым. Очевидно, того кто напал на разбойников, вещи не интересовали. Их интересовал маг или что-то еще. Но я все же склоняюсь к первому варианту. Маги в Черногорье не приветствовались. Люди считали их порождением самого дьявола. Поэтому либо убивали… Либо… Либо маги прятались в Мавридии, граничащей с Черногорьем. Другое дело знахари и волхвары, их знания считались проверенными временем и дарованные самим создателем.

Несколько минут, а возле наших саней уже тлеет огонь в переносной железной печи, которую придумал мой отец. Григорий использует железную трубу, позволяя горячему воздуху проникнуть в кибитку. Путешествуя и исследуя мерзлые земли Белогорья, это изобретение дало самый настоящий прорыв и позволило продвинуться вперед в экспедициях!

– Держи. – Я вытаскиваю из своего чемодана белую простынку и отдаю ее Малому. – Используй свой чудо нож, чтобы разрезать на куски. Раны нужно будет перевязать.

Ткань рвется с противным треском. Я использую талый снег, чтобы смочить тряпку и очищаю ею запекшуюся на виске женщины кровь. Затем делаю то же самое на бедре, которая, к моему спокойствия, кажется поверхностной. Женщина стонет, когда я прикасаюсь к ране, но кровь уже остановилась, мороз сделал свое дело.

– Нужно промыть рану отваром, – говорю я, доставая из внутреннего кармана маленький мешочек с травами. – Григорий, снег растаял?

– Почти, госпожа.

Достаю щепотку сухих листьев, бросаю в котелок. Запах мяты и зверобоя наполняет воздух. Мирко принюхивается, его плечи немного расслабляются.

– Ты знаешь эти травы? – спрашиваю я, помешивая отвар.

– Мама… она тоже лечит травами, – шепчет он. – Когда-то давно она была знахаркой в деревне.

– Прижми здесь. – приказываю мальчишке, сразу после того, как смазываю раны особой мазью, приготовленной Волхваром. Малой, поджав губы, усердно выполняет просьбу.

Мои пальцы двигаются быстро – годы обучения у верховного знахаря Белогорья не прошли даром. Накладываю повязку, туго затягиваю узлы. Женщина вздрагивает, но не приходит в сознание.

Малой не отходит от матери ни на шаг. Его глаза следят за каждым моим движением.

– Кто на вас напал? – спрашиваю я, протягивая мальчишке леденец.

Малой молчит, сжимает губы. В его взгляде мелькает страх., как будто он вновь смотрит в глаза нападающим.

– Это были те же люди, что я видела сегодня с вами? Где тот, что управляет снегом?

– Нет, – качает головой мальчик и шмыгает носом. – Другие. Они были в форме черногорского войска…

– Что же вы такого натворили, что они за вами в такую глушь пришли? – Вырывается у меня, и я ловлю себя на мысли, что даже будь он магом, вряд ли бы охотники Черногорья отправились в такую даль.

– Мы… Я не могу сказать. Я поклялся, что никому ничего не расскажу.

Конечно… Этот бессовестный разбойник взял клятву с наивного мальчишки! А затем, бросил его умирать с матерью! Что за человек! Мне нисколечко его не жаль, и даже если его казнят на главной площади Черновска, я не пророню ни слезинки.

Григорий хлопает дверцей, и залезает погреться в кибитку. Пока мы без лошадей, это единственное место где мы можем согреться.

– Как она? – спрашивает одноглазый воин.

– Пока дышит. Она вне опасности. Раны поверхностные. Думаю, скоро придет в себя.

– Я нашел след лошадей. Разбежались. Иду за ними, пока их зверь не сожрал.

Я киваю Григорию.

– Куда они пошли? – продолжаю расспрашивать я мальчика. – В какую сторону?

– На юг. – отвечает он. – К черным холмам.

– Малой, – обращаюсь к мальчику. – Как тебя на самом деле зовут?

– Мирко, – отвечает он тихо.

– Мирко, твоя мать будет жить. Я обещаю.

Я смотрю на лицо Мирко – осунувшееся, грязное, с темными кругами под глазами. Он двумя руками держит леденец и робко подносит его к губам, пробуя на вкус, затем, я замечаю улыбку. Ему понравилось. Сколько же им пришлось пережить? В его взгляде читается недоверие, но он больше не напрягается, когда я прикасаюсь к его матери.

Женщина на лавке стонет, её веки дрожат. Мирко подскакивает, хватает её за руку.

– Мама! Мамочка!

– Тише, – я кладу руку ему на плечо. – Дай ей прийти в себя.

Глаза женщины медленно открываются. Она смотрит каким-то мутным взглядом.

– Мирко… – её голос едва слышен.

– Я здесь, мама! – мальчик прижимается к её руке.

– Не двигайтесь. Вам нужен покой. – предупреждаю я женщину.

Она поворачивает голову, вроде смотрит на меня, но ее взгляд как будто проходит меня насквозь.

– Кто…

– Я Ясна, дочь Белогорского Чертожца. Не бойтесь, вы в безопасности, и я уже забыла, что ваш сын пытался мне угрожать и помог обокрасть.

Она пытается приподняться, но я мягко удерживаю её.

– Лежите спокойно. Рана не серьёзная, жить будете. Но пока не делайте резких движений.

– Спасибо, – шепчет она, снова закрывая глаза. – Он… Он просто хотел доставить меня к Черновск. Я перестала видеть.

Я заглядываю в глаза женщине наконец-то осознав, что меня в ней так смущало. Неопределенность и туманность во взгляде, вот что…

– Мне жаль… Вы могли бы просто сказать, мы бы вам не отказали. Не стоило воровать.

Я замечаю легкую улыбку на лице женщины.

– Меня зовут Агата. Очень приятно познакомиться с дочерью самого чертожца, однако тебе не стоит говорить это каждому, кого встречаешь на своем пути.

Женщина ощупывает лавку кибитки и прислушивается.

– Почему я не слышу остальных? – спрашивает женщина, но я понимаю – она обращается не ко мне.

– Их забрали с Соколом. – Вновь шмыгает носом паренек.

С лица Агаты тут же сползает улыбка. Она мрачнеет.

– Сокол… Мы должны их спасти… – Теперь, как мне кажется, Агата обращается ко мне.

– Исключено. – буркаю я. – Ваш Сокол меня обокрал, да еще и с Григорием так обошелся! Чуть ли не превратил в сугроб! Если его поймали, то пусть судят. Наверняка он наделал дел. А остальные… Остальные тоже хороши. А вам, Агата, нужен покой. Кого вы собрались спасать? Да еще и с ребенком под боком! – Ловлю себя на том, что сильно жестикулирую. Как будто нахал-разбойник стоит прямо передо мной, а я своими руками его наказываю. Это был напряженный день, впереди ночь. И еще непонятно в каком составе мы доберемся до ближайшего поселения, чтобы попросить помощи.

– Сколько насчитал их, Мирко? – спрашивает Агата сына.

– Дюжина. Все крепкие. Они точно из отряда Чертожца. Два зуба даю. Я видел их черные эмблемы.

– Они забрали остальных? Или… – Женщина запинается, словно подавившись неприятным словом.

– Когда их повязали, они были живы. – спешит успокоить ее сын.

Дальше, Малой в подробностях и периодически шмыгая носом, рассказывает, как все произошло. Я молча привожу в порядок кибитку, подбивая покрывало под бок женщины и слушаю. Досталось же ребятам. В Белогорье ходят слухи, что отряд нового Чертожца собран из числа отмороженных головорезов, похоже так оно и есть. Сокола, по словам Мирко, повязали особым кнутом, чтобы тот не смог использовать против них свою магию. Даже не знала, что такие существуют.

– Не знаю. Я слышал только… Что они искали наследника Чертожия. – мальчик украдкой бросает на меня взгляд.

– Что ты сказал? Повтори. – узнаю я свой голос.

– Они искали наследника Чертожия.

Я глубоко вздыхаю и присаживаюсь рядом с парнишкой.

– Ты ничего не перепутал?

– Нет! Они искали тебя! Ты сама сказала, что ты дочь Чертожца! Из-за тебя они ранили мою мать и забрали наших близких!

– Успокойся. – Приказываю я ему, стараясь держать тон ровным, хотя у самой в груди нещадно запрыгало сердце.

Во-первых, Агата права, и мне не стоило так просто раскрывать свою личность. А во-вторых… Белогорье не противилось новому чертожцу Черногорья. И наоборот, отец, первым что сделал, это поговорил с посланником и утвердил приказ, по которому все предыдущие соглашения с Черногорьем оставались в силе…

Но тогда… Почему же они напали на нашу кибитку? И их не интересовали наши вещи, провизия. Они не тронули ничего.

Внезапно моя голова закружилась.

– Они не могли напасть на меня.

– Ясна, ты сказала, что ты дочь чертожца. А у него, как я знаю, кроме одной единственной дочери больше нет наследников. – рассуждает Агата, и ее тон задевает меня за больное. Не потому, что я сама себя раскрыла, а потому что я не одна дочь! Есть еще Икси.

– Хорошо. – устало вздыхает женщина. – Как ты думаешь, чем может быть выгодно похищение дочери чертожца Белогорья?

В голове забурлило. Чем? Потребовать выкуп? Вряд ли. Новый чертожец богат настолько, чтобы иметь свое собственное войско. Вариант со свадьбой я сразу отметаю, пусть и в древности кто-то пользовался таким способом – воровать невест, все это было слишком давно. Да и сам чертожец довольно староват, я ему гожусь разве что в дочери. Принудить отца к сотрудничеству? Это может быть. Узнать про наше путешествие с Григорием не составило бы труда. Отец послал дипломатическое предупреждение, что я прибуду в Черновск. И все же… Не верится, что новый правитель Черногорья смог пойти на подобное! Это же как объявить нам войну!

Фырканье лошадей прерывает мои раздумывания и пристальный взгляд Малого.

– Нашел. – Открывает дверь в кибитку Григорий. – Как она? – Кивает на женщину.

– Она себя чувствует лучше. – сухо отвечаю.

Рассказать телохранителю о своих и не только подозрениях? О том, что если бы у нас не своровали сани, досталось бы нам с Григорием? Да он меня насильно обратно в Светлогорск потащит! Я больше никогда не смогу выбраться из чертожия, и не смогу продолжить поиски сестры.

Григорий поправляет трубу, по которой в кибитку направляется тепло.

– Нам нужно двигаться вперед. – твердо сообщаю.

Мирко вскидывает на меня глаза, в них я читаю непонимание и сомнение, не сошла ли я с ума. Я тоже задаю себе этот вопрос. Ехать к тому, кто так хочет меня похитить и даже напал на мой экипаж.

– Я довезу вас до Черновска и даже оплачу лечение. – Я говорю с Агатой. – Но никто не должен знать, что я дочь Чертожца.

Глава 6

Ясна

Полозья саней скрипят по снегу. Малой прижимается к матери, укутанной в мой меховой плащ. Несмотря на несерьезную рану, у женщины начался жар, она бредит во сне, а мальчик – бледнеет при виде того, как она мотает головой из стороны в сторону с закрытыми глазами. Тени, отбрасываемые экипажными фонарями, свисающими по бокам повозки, делают эту картину зловещей и волнительной.

– Не переживай, – шепчу я, заметив его беспокойство, пытаясь подбодрить паренька, растирая озябшие ладони под теплой шалью. Ночной воздух пронизывает холодом, хотя и не таким суровым, как в Светлогорске. Значит, петляя по извилистому пути, мы постепенно приближаемся к Черногорью.

Григорий правит лошадьми, всматриваясь в темноту между деревьями. Учитывая предыдущую часть пути, нападение разбойников, появление Агаты и Мирко – наше путешествие проходит спокойно. Остается только добраться до ближайшего поселения, чтобы дать женщине необходимое лечение. Я не смогу оставить посреди дороги больную мать с ребенком. Сначала их нужно пристроить. А дальше…

Я бросаю взгляд в застекленное узкое окно кибитки, как раз в тот момент, когда сани начинают тормозить. Луна едва пробивается сквозь голые ветви.

– Там! – Григорий указывает кнутом вперёд. Сквозь снежную пелену мерцают жёлтые огни.

Я подношу карту к фонарю и сверяю с маршрутом. Застава. Небольшое пограничное поселение, рядом с Туманной рекой. Возможно, там у нас будет возможность переночевать в тепле. Я облегченно вздыхаю. Дорога в ночи среди заснеженного леса могла преподнести нам и другие, не совсем приятные сюрпризы. Да и тот факт, что у меня есть надежда поспать на кровати, а не на лавке холодеющей с каждым часом кибитки – радует. Интересно, а как бы мы ночевали с Григорием в лесу, если бы не набрели на утерянную повозку? Наверняка мы разожгли бы костер. Телохранитель заставил бы меня залезть на дерево, перед этим смастерив что-то похожее на прикрытие. Хорошо, что об этом нам не пришлось заботиться.

Сани съезжают с лесной тропы на утоптанную дорогу. Я уже слышу лай собак и чей-то разговор. Мы останавливаемся, чтобы спросить про ночлег и местного знахаря. И за тем, и за другим, нас отсылают в местный трактир.

В тишине маленького поселению нам не составляет труда найти указанное заведение, которое своим шумом подсказывает нам направление. Задний двор, на который мы заезжаем, чтобы оставить повозку и накормить лошадей – заполнен лошадьми, и не простыми – а сильными и выносливыми. Таких мой отец набирает для своего военного отряда. Слуга помогает нам отыскать место под навесом, а также загнать лошадей и сани внутрь. Меня радует его скорость и сноровка, поэтому я достаю несколько медных монет, в благодарность за работу и предоставленное место.

Множество громких и опьяневших мужских голосов, доносящихся их двери трактира, открытой довольным слугой, заставляет мои зубы сжаться. Хорошо, что с нами Григорий. С ним я чувствую себя в безопасности, особенно после того, как увидела своими глазами этого мужчину в действии. Он был беспощаден. Я даже засомневалась, а не прикрытие ли эта его повязка на глазу? Может, он прекрасно видит и слышит? Я в который раз благодарю отца, за то, что приставил ко мне телохранителя. Одной бы мне, и правда, было сложно справиться.

Я выхожу из-под навеса и направляюсь внутрь трактира, чтобы выведать, есть ли свободные комнаты. Но даже если их не будет – провести ночь в конюшне – лучше, чем в снегу среди диких животных.

– Подожди! – окликает меня Григорий. – Там…

– Там полно пьяных мужиков. Знаю. Но смотри, я прикроюсь шалью так, что они на пьяную голову примут меня за старушку. – Я подмигиваю телохранителю и укутываюсь в платок, чтобы была видна лишь маленькая часть моего лица и грозно хмурю брови.

Григорий хлопает одним глазом, анализируя мой внешний вид, и махает рукой, мол, иди давай!

Я сжимаю в кулак спрятанный в кармане дорожной юбки кошелек и прохожу внутрь. Мой взгляд сразу упирается в громадные столы, придвинутые друг к другу, с пирующими за ними мужчинами.

Я замираю у входа, разглядывая их. Одежда – не похожа ни на одну из тех, что я видела раньше в Белогорье. Черная кожа, украшенная серебряными заклепками, плотно облегает их мощные плечи. На груди – странный символ: три изогнутых линии, напоминающих следы от когтей.

Они пьют и едят с какой-то звериной жадностью. Один из них разрывает зубами мясо прямо с кости, другой залпом осушает огромную кружку. Их движения – резкие, хищные. Даже сидя за столом, они словно готовы в любой момент сорваться в атаку.

У каждого на поясе висит короткий меч с черной рукоятью. На запястьях – широкие браслеты с острыми шипами. Некоторые носят перчатки со стальными пластинами на костяшках.

Во главе стола – высокий мужчина с седой прядью в черных волосах. Его лицо пересекает длинный шрам, а в глазах застыл холод северной ночи.

Меня передергивает после очередной брошенной шутки одного из мужчин. Кажется, что от их хохота дребезжат стаканы на столе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.