Дитя четырёх кровей

Место, похожее на родительский дом… Крыша была всё отчётливее, и когда до столкновения оставались считанные секунды, она закрыла лицо руками…

И тут же с криком подхватилась с кровати!

– Иннис! Наконец-то очнулась.

Девушка насилу оторвала руки от лица и, тяжело дыша, медленно осмотрелась. Тело всё ещё дрожало из-за фантомного падения и приземления, но ясность мысли потихоньку возвращалась, и первое, что Иннис осознала ― она дома, в просторной гостиной. Кто-то уложил её на мягкую тахту, стоящую у раскрытого окна. Ветер колыхал белоснежную тюль, от чего та мягко щекотала кожу предплечья, нос уловил тонкий аромат высаженных в палисаднике лечебных растений. Краешком сознания она понимала, что присевшая на край тахты матушка ей что-то говорит, и, кажется, требует каких-то объяснений, но…

Перед глазами возник образ перепончатых крыльев и золотых когтей, и девушка, с толикой боязни, опустила взгляд на свои ладони, медленно покрутила их. И вздохнула с облегчением. Ничего… хвала Владычице…

Требовательный толчок в плечо заставил её, наконец, сосредоточиться на происходящем вокруг. И первым было весьма недовольное лицо Мадлины Веланор, одного взгляда на которое хватило, чтобы Иннис пожелала вновь провалиться в небытие….

– Надеюсь, твой разум уже достаточно окреп для того, чтобы найти подходящие объяснения произошедшему. ― Матушка едва разжимала челюсть, от чего её голос звучал сдавленно, словно хрип пушистой маминой любимицы, которой Иннис часто, по неосторожности, наступала на длинный хвост. Губы девушки весьма некстати дрогнули, что не ускользнуло от внимания и так недовольной матушки. ― Полагаешь, здесь есть, чему забавляться? Ты хотя бы представляешь, кому доставила столько неприятностей? Что на тебя нашло?!

– И помимо ответа на этот вопрос, я хочу знать, как ты сумела сотворить подобное.

Иннис на мгновение прикрыла глаза, после чего повернулась к тому, кто произнёс эти слова. Отец. Дэтмер Веланор вошёл едва слышно и, по обыкновению держа руки за спиной, остановился в нескольких шагах от тахты. Мама тут же подошла к нему, демонстрируя единство мнений. Единство во всём.

Они даже внешне были похожи, несмотря на то, что принадлежали совершенно разным расам. Оба ― темноволосые аристократы, чьи гордый стан, идеальная осанка и неуловимое изящество в каждом движении служили ей извечным напоминанием, что боги послали им не то дитя. Иннис рядом с ними всегда казалась неуместной, неправильной. Ей не хватало плавности в движениях, искры надменности во взгляде, безмятежности… много чего не хватало.

Зато чего было в достатке ― так это умения создавать неприятности для семьи, уж в этом ей равных не сыскать! Впрочем…тут повода для гордости нет.

– Мне бы не хотелось вменять к тебе карающие меры, дочь моя, ― отец чуть наклонил голову, провёл длинными пальцами по гладко выбритому подбородку, ― однако же, ты вынудишь меня, если не пожелаешь объясниться.

– И чем же я прогневала тебя, отец? Чем заслужила наказание?

– Тебе хватает дерзости спрашивать меня об этом? Между мной и лордом-провостом состоялся весьма любопытный и не во всём приятный разговор, и причиной этим двум обстоятельствам стала выходка моей дочери. Поэтому я требую объяснений.

Иннис поднялась на ноги, и пусть стояла на них ещё не достаточно уверенно, это, всё же, было лучше, чем глядеть на них снизу вверх, словно провинившееся нерадивое дитя. Это было не впервой, но… не сегодня. Прохлада деревянного пола словно придала ей трезвости, помогла отбросить то лишнее, что рвалось наружу. Не всем мыслям полезно давать волю.

Иннис сложила руки на груди и заявила:

– Если ты говоришь о том, что я сделала с экипажем, то мне не о чем сожалеть! Я была учтивой, когда попросила кучера переставить карету, но этот высокомерный болван отказался! Ещё и оскорбил меня…

– Иннис! Как смеешь ты так говорить? ― возмутилась мама, схватившись за сердце. ― Мы тебя не так воспитывали…

– Этот, как ты выразилась, высокомерный болван ― брат лорда-про́воста! ― рявкнул отец, и девушка неосознанно вжала голову в плечи. ― И ты лишь потому ещё не в казематах, что я однажды излечил его от тяжелейшей хвори. Прекрати дерзить, Иннис, прекрати оговариваться!

– Он практически уничтожил растения! Я не собираюсь извиняться за то, что проучила болвана, каким бы высокородным он не был, который не умеет ездить по проложенной дороге, и который, к тому же, не способен признать свою оплошность! ― Иннис в сердцах стукнула кулаком по раскрытой ладони. ― Сделай он так, как я просила, и не было бы этой ситуации!

– И раз уж мы об этом вспомнили, объясни, откуда в тебе появилось столько сил.

– Я не знаю! Я просто очень сильно разозлилась! ― Иннис всплеснула руками и, принялась расхаживать туда-сюда. ― Меня безумно сильно разозлило это его высокомерие, он вёл себя, как наглец, сказал, что меня поднимут на смех, если я пожалуюсь в ратушу, ― протараторила она и поджала губы. Нестерпимо болела голова. Вот бы снова прилечь… Иннис повернулась к родителям. ― Я будто знала, что делать, и воспользовалась этим знанием. И в любом случае… я спасла растения и поставила выскочку на место. Так что поступай, как знаешь, отец.

Иннис поклонилась и пошла мимо, но тут мама сказала нечто, что покоробило девушку и заставило обернуться.

– И это всё из-за какой-то травы…

– Не верится, что это говоришь именно ты, матушка.

На мгновение женщина показалась растерянной, но тут же вся подобралась, расправила плечи и сказала:

– Я имела в виду, что исцелить её можно было бы и потом, или же…

– …или просто заменить на здоровую, не так ли? ― Ей не требовалось слышать ответ матери, всё читалось на её лице. Отчего-то стало неприятно находиться с ней в одной комнате. ― Хотя чему я удивляюсь, ты уже давно отринула всё своё наследие, открестилась от всего, что единило тебя с дриадами.

– Не смей так говорить со мной!

– А в чём я ошиблась? Как же исцеление? Спасение жизни? Как же моя честь, в конце концов? Вы, мои родители, даже не возмутились, узнав, что кучер оскорбил меня…

– Меня возмущает лишь твоя твёрдая решимость дерзить нам, девчонка! Марш в свою комнату! У тебя есть время до вечера, чтобы осознать всю глубину своего проступка, а также ― глубину раны от обиды, которую ты нанесла матери своими резкими словами!

Целая вереница неуместных слов так и просилась на язык, словно копившемуся негодованию, наконец, достало храбрости выплеснуться наружу. Их возмущение, мамина обида…. Иннис нашла в себе силы промолчать. Какой толк говорить, если услышанной всё равно не будешь?.. Поэтому, дабы поставить точку в этом разговоре, задала вопрос, которого от неё ждали. Вопрос, ответ на который её совершенно не интересовал:

– А что случится вечером?

Отец изящно повёл пальцами, и между ними появились три прямоугольных листа бумаги, украшенных золотыми рукописными вензелями.

– Приглашения на ужин к лорду-провосту в честь его выздоровления. Нас ожидают к семи. Так что хоть вечером не оплошай!

Глава 4

Дом Эрнандуса Тиббота возвышался в конце центральной улицы, и неизменно привлекал к себе внимание всех прохожих. Отец лорда-про́воста переоборудовал его из старого храма древнему божеству, чей культ уже давно исчез из памяти жителей Романдитора. Немногочисленные староверы не оставляли попыток помешать застройщикам, однако им это не удалось, и таким образом появился красивейший дом в округе!

Четырёхэтажное здание было возведено из светло-серого камня, многочисленные квадратные окошки с витражами по вечерам источали тёплый мерцающий свет. Дом был обнесён кованым забором, казавшимся слишком маленьким в сравнении с таким исполином. Круглый фонтан во дворе огибала мощёная брусчаткой дорога, всё остальное же пространство было плотно засажено деревьями, от чего складывалось впечатление, будто во дворе лорда-про́воста растёт собственный, принадлежащий лишь ему одному, лес.

Но даже не это так нравилось Иннис, хотя душа её трепыхалась всякий раз, стоило ей пройти мимо этого места. Пристроенная к дому квадратная башня одновременно восхищала и ужасала её. Говорят, её пристроили по просьбе одного из сыновей нового владельца. Интересно, кто в итоге обосновался там: лорд-про́вост, или же тот выскочка в маске и шляпе?..

Иннис передёрнуло, эта мысль окончательно испортила и без того подавленное настроение. Родители настояли на том, чтобы прибыть на ужин в карете, что по её мнению было необязательно, ведь жили они рядом. Но положение обязывало соблюдать определённые ритуалы, и один из них ― торжественный выход из экипажа в строгой очерёдности, под звуки оркестра. Правда, сегодня оркестра не было…. Отец, как глава семьи, вышел первым и, поклонившись семье лорда-про́воста, отступил в сторону и протянул руку появившейся следом матушке.

Каждое её движение было отточено многолетней практикой. Она знала, с каким вниманием за ней наблюдают, и показывала окружающим ровно то, что хотела показать. Её движения, речь, внешность ― всё, как всегда, было безукоризненно!

Наблюдая за выходом родителей, Иннис, понимая, что теперь её черёд, на мгновение прикрыла глаза, мечтая, чтобы о ней забыли. Но спрятаться не удастся, увы. Поэтому девушка поднялась и, придерживая юбку, ступила на первую ступеньку, надеясь не упасть…

Одна ступенька, вторая…а вот уже и земля. Иннис встала на полшага позади родителей и почтительно поклонилась стоявшим перед ними людям, и когда разогнулась, с невероятным облегчением убедилась, что среди них не было того типа…

– Дэтмер, мой друг. ― Лорд-про́вост, раскинув руки, широко улыбнулся и вышел вперёд. Они обменялись тёплыми объятиями. ― Счастлив приветствовать тебя и твою семью. ― Взгляд мужчины переместился на них. ― Мадлен, Иннис, вы восхитительны.

– Благодарим, миэйр, ― учтиво сказала матушка и незаметно для чужого глаза коснулась локтём руки дочери.

А Иннис ничего не оставалось, кроме как сказать то, чего от неё все ждали:

– Приношу свои извинения за тот… инцидент, миэйр Тиббот. Уверяю, эта недозволительная оплошность больше не повторится.

Миэйра Лилиан Тиббот, супруга лорда-про́воста, подобрала юбки светло-сиреневого платья и, с искусственной улыбкой на лице, подошла к мужу и спросила:

– О чём идёт речь?

И судя по испугу, мелькнувшему в его глазах, эта информация была совершенно лишней. Иннис поняла: по какой-то причине Эрнандус Тиббот не рассказал первой леди Халдиреи о том, что произошло с его экипажем. Очевидно, он и сейчас не горел желанием делиться этим….

Возможно, она сделает лишь хуже, но… вдруг нет?

Иннис выступила вперёд и, сделав неглубокий книксен, приложила руку к груди.

– Боюсь, это моя вина, миэйра Тиббот. Сегодня я была излишне неуклюжа. Я ненарочно нанесла увечье лорду-провосту, ― проговорила она полным раскаянья голосом. Миэйра Тиббот ахнула и прижала пальцы ко рту, но Иннис продолжила: ― Я по невнимательности открыла дверь в тот момент, когда миэйр Тиббот заканчивал свой визит в нашем доме и находился по ту сторону. Мне очень жаль, ― добавила она тише и поклонилась.

Миэйра разом побледнела. Иннис испугалась: неужели она переборщила? Что, если первая леди сейчас хлопнется в обморок аккурат к её ногам?.. Тогда родители точно со свету её сживут…

Но женщина, отбросив свою искусственную улыбку, развернула мужа за плечи и принялась его критически осматривать, ощупывать лицо, как если бы его голова была расколота надвое.

– Это чудовищно, просто ужасно! Почему же ты мне ничего не рассказал, Эрнандус?

– Не хотел волновать тебя, моя магнолия, ― медленно проговорил он елейным голоском, который плохо сочетался с видом статного, серьёзного пятидесятилетнего политика. ― Стараниями Мадлины и Дэтмера, от небольшой шишки не осталось и следа, поэтому призываю всех забыть об этой оплошности и проследовать в дом, где нас ждёт горячий ужин!

Первая леди кивнула и, окатив Иннис ледяным взглядом, надела снова свою радушную улыбку и сделала приглашающий жест:

– Прошу вас, дорогие гости, входите!

Когда миэйра скрылась за дверью, лорд-про́вост на мгновение задержался и, слегка наклонившись, проговорил:

– Будем считать конфликт исчерпанным. Своими словами ты немного усложнила то, ради чего мы сегодня собрались, но было бы хуже, гораздо хуже, скажи мы ей правду. Благодарю за находчивость, Иннис. Не волнуйся, с братом я всё улажу.

Руки матушки легли на плечи девушки, и вот её уже ведут, как ягнёнка на закланье, в дом. Иннис шла на негнущихся ногах, и с каждым шагом всё яснее ощущала биение собственного сердца. Кровь отхлынула от лица, внезапно вернулась слабость, одолевавшая с утра. Она во все глаза глядела на приближающийся дверной проём, и в голове, сквозь шум и нахлынувшую панику, словно птица в клетке билась лишь одна мысль:

«Владычица Вирява, во что меня втягивают?..»

***

Оказавшись внутри, Иннис вновь обрела способность двигаться самостоятельно, и львиную долю времени, пока они направлялись в банкетный зал, была занята тем, что разглядывала весьма любопытное помещение.

Первое, что привлекало внимание ― высокий потолок. Он уходил далеко вверх, оставляя открытыми все четыре этажа здания. По обе стороны просторного холла стояли резные лестницы из тёмного дерева и, присмотревшись, Иннис увидела, что такие же лестницы связывали все последующие этажи всё также по обе стороны дома.

Каждый их шаг эхом отражался от практически пустых стен, единственными украшениями которых являлись немногочисленные картины ― портреты жильцов и их предков. Ещё Иннис обратила внимания, что здесь практически не было цветов: ни в вазах, ни в подвесных корзинах ― ни единого зелёного пятна, не считая круглого ковра чудовищного болотного оттенка, лежавшего у самого камина.

Лакеи потянули тяжёлые раздвижные двери, и они, наконец, попали в просторный банкетный зал.

– Прошу вас, рассаживайтесь!

Миэйра с её неизменной искусственной улыбкой пригласила всех за стол, но прежде сообщила, что за каждым закреплено его место. Иннис едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Вечер только начинался, а уже нестерпимо хотелось, чтобы он поскорей закончился!

Хотя кого она обманывает…. Ей хотелось его скорейшего окончания ещё до того, как карета отъехала от дома…

Стол был длинным, и явно рассчитан на компанию более шести человек. Место во главе отводилось хозяину дома, первая леди расположилась по правую руку, а место слева от него осталось пустующим ― наверняка для младшего братца! И если это так, Иннис не посчастливилось, ведь её стул находился рядом…

Рядом с ней сидела мама, напротив неё ― отец, а место между ним и миэйрой Тиббот занял незнакомый ей молодой мужчина, по внешнему сходству было несложно догадаться: сын правителей Халдиреи.

Нехорошее предчувствие зашевелилось под кожей, но Иннис не оставалось ничего иного, кроме как сидеть смирно и вести себя подобающим образом. Именно это она пообещала себе делать сегодня. Она и так причинила родителям много неудобства…

Между тем один из лакеев наклонился и что-то прошептал хозяину дома, после чего поклонился и поспешил уйти.

Лорд-про́вост поднялся из-за стола и поднял бокал с вином.

– Мне сообщили, что мой брат только что прибыл. Прошу простить его отсутствие, он присоединится к нам позже. Моя младшая дочь сейчас гостит у своей тётки в соседнем городе, она всем шлёт пожелания доброго здравия. А сейчас я хочу сказать несколько слов.

Не осталось таких мест в Романтидоре, где не были бы известны имена Дэтмера и Мадлины Веланор. Об искусных лекарях нашего небольшого, островного королевства ходит громкая молва, вами справедливо восторгаются и отдают почести далеко за пределами нашего города. Немногим в Халдирее известно, что четыре месяца назад меня поразил страшный недуг, который должен был оборвать мою жизнь, и обращаясь к вам за помощью, я, признаться, не особенно рассчитывал на успех. И благодарен тебе, Дэтмер, за то, что ты не обнадёживал меня раньше времени, не позволял зря надеяться на благополучный исход.

Однако вы справились. Вы с Мадлиной сотворили невозможное ― изобрели лекарство, и теперь сможете вернуть радость жизни всем, кто уже и не чаял вновь познать её. Я горд, что могу звать вас своими друзьями. Моя бесконечная благодарность вам обоим.

Иннис дотронулась до ладони матушки, на глаза навернулись слёзы. Её переполняла гордость за родителей, за то, что они делают. И пусть ей не дано так же помогать окружающим, осознание того, что её родители способны на подобное ― бесценно!

Но что-то было не так. Зудящее под кожей предчувствие не давало покоя ни во время речи лорда-про́воста, ни позже, когда они приступили к трапезе. Блюда были прекрасны и источали непередаваемый аромат, но Иннис кусок в горло не лез! За столом велась оживлённая беседа старшего поколения, тогда как сын правящей четы, сидел с таким видом, будто его вот-вот стошнит прямо на тарелки с семейным гербом.

Интересно, а сама-то она так же выглядит?..

Наконец, когда ужин закончился, и они расположились в гостиной, миэйр Тиббот, помешивая янтарный напиток в стеклянном стакане, спросил:

– Обдумал ли ты наше предложение?

Иннис, сидевшая немного поодаль, у широкого окна, настолько погрузилась в свои мысли, что даже вздрогнула, услышав этот вопрос, и не сразу поняла, кому он был адресован. А когда поняла… мурашки на её загривке пустились впляс!..

Отец взглянул на матушку, и когда та кивнула, перевёл взгляд на лорда.

– Твоё предложение заслуживает более взвешенного ответа, мой друг. Поспешные решения тут не союзники. Мы с супругой выступаем за. Но нужно бы обсудить это со всеми сторонами.

Лорд кивнул.

– Разумно. Так почему бы нам не узнать их мнение сейчас? Фэллан, Иннис, поднимитесь.

Девушка сделала, как было велено, то же сделал и сын городских глав. И в его взгляде она прочитала то же понимание ситуации, что пришло к ней самой.

И то же отношение к ней, будь она неладна, коль их догадка подтвердится!

– Дети, ― обратился к ним лорд-про́вост, ― мы живём в такое время, когда опасность и неизвестность подстерегают за каждым углом. Твои родители, Иннис, изо дня в день сталкиваются с хворями, борются за каждого пациента, продлевая ему право пожить ещё немного. Через то же прошёл и я. Однако такой опыт не проходит незаметно, поэтому… я бы хотел, чтобы, в случае нашей с их матерью кончины, наши дети не оставались одни. Мечта каждого родителя обеспечить детям уверенную, стабильную и безбедную жизнь. Я хочу, чтобы мой сын стал частью сильной семьи, семьи, которую я уважаю.

Проклятье…

Лорд замолчал, словно собираясь с духом, и в этот момент поднялся отец и сказал:

– Фэллан, Иннис. Мы с лордом-провостом хотим объединить наши семьи посредством вашей женитьбы. Разумеется, нам нужно знать ваше мнение, однако, дабы уберечь вас от необдуманных решений, заявляю: наши семьи горячо выступают за этот союз. И если вы вознамеритесь дать отказ, то знайте, что он будет принят только в случае по-настоящему уважительной причины.

Глава 5

Иннис решительным шагом пересекала коридор дома лорда-про́воста, игнорируя сдержанные оклики матушки, семенившей следом. Чушь! Вздор! Вздумали замуж выдать? Как бы не так! Пора заканчивать это лицедейство, и она сделает это немедленно! Соберёт пожитки ― благо, на бытовое колдовство её скудных умений хватит, и переберётся в старый бабушкин дом. И отыщет самого искусного мага, который наложит на её жилище такое количество оградительных чар, что будет воздух рябить! Но чтобы она ещё хотя бы раз позволила кому-то даже допустить мысль о том, что её можно насильно выдать замуж!..

Впрочем, судя по лицу её «жениха», и по тому, с какой скоростью он вылетел из гостиной мгновением раньше неё, можно сделать вывод, что он тоже не в восторге, какой бы ни была тому причина.

Значит, либо они одинаково умны и независимы, либо же оба ― неблагодарные психопаты, но схожесть на этой почве не даёт повода связывать их узами брака, демон их всех побери!

Лакей, чинно пересекавший коридор, отпрянул с её пути, видно, опасаясь быть снесённым этим ураганом, и девушка, не церемонясь, распахнула дверь и вылетела во двор. Прочь, прочь отсюда, от всех этих людей с их чудачествами…

– Остановись, Иннис! ― нагнавшая её матушка перехватила запястье нерадивой дочери и развернула её к себе, но девушка с силой вырвалась.

– Зачем? Мне предстоит знакомство ещё с несколькими претендентами в ваши зятья? Вы с отцом так отчаялись сделать из меня свою преемницу, что теперь задались целью…

– Какой? Ты вознамерилась дерзить и порочить нас с отцом? Видно, это всё, что ты можешь делать, дабы компенсировать свою несостоятельность. ― Матушка поджала губы и подняла палец, отчего стала походить на свирепую гарпию, готовую нанести удар. ― Мало нам было утреннего унижения, так ещё и сейчас ты повела себя, как пустоголовая, неотёсанная деревенщина! В доме таких людей! Людей, которые хотят принять тебя в свою семью! В каком свете ты себя выставила?

Иннис зло прыснула.

– Себя? Во всей этой ситуации обо мне вообще речь не идёт! Как и о том парне. Разве мы выглядели счастливыми из-за вашей новой прихоти? Или хотя бы смиренными? Нет, вы и правители заигрались в свои игры, забыли, что в жизни есть нечто большее, чем ваши желания! А вот я ― нет! Для вас существует только вы и положение в обществе, которое неизменно укрепится, если этот брак случится.

– Не если, Иннис, а когда, ― процедила матушка сквозь сжатые зубы. Очевидно, ей дорогого стоило держать себя в руках. ― Можешь брыкаться, сколько пожелаешь, но ваша женитьба ― вопрос решённый.

Девушка прищурилась.

– Очевидно, что наши решения не совпадают, матушка. И вам с отцом придётся принять это.

– Ну нет у тебя иного варианта, как ты не понимаешь! ― Матушка всплеснула руками. И лицо её враз перестало быть суровым, и надменность покинула взор. Она смотрела умоляюще, с болью. С материнской любовью. И её собственный гнев отступил, впустив пустоту, боль от которой была сильнее, чем от нанесённой обиды. ― Иннис, детка, мы ведь любим тебя. Да, ты не во всём с нами согласна, и возможно, порой мы делаем не то, чего бы ты хотела. Не скрою, мы мечтали, что с твоим рождением сможем продолжить династию целителей, закрепим своё влияние в обществе. Но всё вышло не так. Ты не оправдала наших надежд, но ведь любить тебя мы не перестали! Поэтому…. Поэтому мы хотим позаботиться о твоём будущем…

– Отдав мужу, который взамен на сытую жизнь тешил бы своё эго на фоне бесполезной жены.

– Что ты, Иннис, Фэллан совсем не…

– Мне плевать, какой он, ― тихо, но отчётливо сказала девушка, глядя матери в глаза. ― Вы рано списали меня, мама. И я уж точно заслуживаю большего, чем того, чтобы меня под благородным предлогом передали из рук в руки, как старый чемодан!

– Иннис…

– Нет! ― отрезала девушка и демонстративно отступила. ― Я ухожу, и не желаю говорить ни с кем из вас до первой зари. А завтра я надеюсь услышать, что этот безумный договор расторгнут, а иначе, мама, я уйду, и, клянусь, ноги моей больше в вашем доме не будет.

Девушка развернулась и ринулась прочь, однако слова матери набатом стучали в её висках. Не оправдала ожиданий, как же! Будто она прежде этого не знала! А ведь в школе при ратуше она не была безнадёжной! Звёзд с неба не хватала, но теоретические науки усваивала на лету, ей достало способностей освоить бытовую магию, научиться концентрировать свои врождённые способности… В Романдиторе проживает так много простых людей, и все при деле! И она с голоду не помрёт!

Когда Иннис подошла к родительскому дому, сразу опустила взгляд на повреждённые растения. Её губы тронула улыбка: раздавленные лютинии источали едва заметное сияние, которое, по мере их выздоровления, будет становиться всё ярче. Хоть в чём-то она преуспела…. Не зря всё было, не зря.

В дом заходить не хотелось, и девушка прошла вглубь двора, где в тени раскидистой листвы старого древа стояли широкие качели. Лавка на них была длинной и крепкой, могла выдержать троих. Матушка застилала её сшитым мягким покрывалом, от чего сидеть или даже лежать на ней было очень удобно.

И сейчас Иннис остро нуждалась в этом комфорте. Она опустилась на мягкое сидение, скинула ненавистные башмаки, и, освободив несчастные стопы, закинула их на качели и легла, согнув ноги в коленях. Она слушала возню ночных насекомых, лёжа практически в полной темноте, гоня прочь из головы все мысли, все волнения.

Однако один образ всё возвращался. Руки, покрытые чешуёй, перепончатые крылья… и чувство всепоглощающей свободы в полёте! В том сне ей было хорошо…вот бы и в жизни так!..

В следующий момент она уже стояла в центре тускло освещённой комнаты. Железные изогнутые бра с маленькими масляными фонарями мягко освещали светло-серые стены, нос щекотал приятный пряный аромат благовоний. Большую часть комнаты занимало широкое ложе, застеленное расшитым золотыми узорами покрывалом, но всё внимание привлекало на себя стёганое изголовье светло-зелёного цвета. Длинный ворс круглого ковра мягко ласкал её голые ступни, и девушка уже хотела было наклониться, чтобы провести по нему рукой, однако дверь позади неё отворилась, а последовавший за этим мужской возглас заставил её вздрогнуть: