На службе империи 2

– Кораблик хорошо подремонтирован, но это же "Морж".

– И что? Я честно приобрёл его у капитана на берегу Берингова моря. Теперь корабль мой и приписан к Ново-Архангельску.

– И куда делся капитан Грог?

– Он и команда сели на корабль напарников с названием "Вельзевул" и отправились в своё последнее плавание. Так он сказал при расставании. С тех пор я их не видел. А в чём дело?

– Это паршиво! Грог должен мне прилично денег. Боюсь, что уже не увижу их.

– Он сильно торопился, и вообще, у него оказались слишком резкие ребята.

– Они тяжёлые люди. Удивляюсь, что вы с ними поладили.

– Мы тоже не подарок, если нас разозлить. Но с Грогом все трения разрешились к обоюдному удовлетворению. Так что я лично помахал рукой обеим командам, когда они ушли в море. А много он должен?

– Семь тысяч долларов.

– Много. А чем занимаешься, капитан Тапс?

– Морского зверя бью. Рассчитывал на эти деньги.

– Кораблик у тебя грязный, в том смысле, что кровь, жир в трюме и на палубе.

– Есть маленько, хотя почище того же "Моржа" будет, а про "Вельзевула" даже не говорю. Думал подлатать кораблик, пока не сезон, да не на что.

– Пару рейсов совершишь на Аляску, отобьёшь семь тысяч.

– А что везти?

– Коров, птицу, зерно, шанцевый инструмент.

– Два рейса за месяц… Что ж, по рукам. Когда уходим?

– В первый рейс пойдёшь за мной в кильватере, а второй с моими парнями совершишь. Расчёт сразу по прибытию в Ситку.

Чтобы при покупке правильно выбрать животину и обихаживать её в пути, на время рейсов были наняты две семейные пары молодых крестьян. Они же обучали парней и индейцев правилам ухода за коровами и птицей. Живность сгружали в поселении племени вождя Алеуты. Тапс получил заработанные 3,5 тысячи долларов.

– Мик, с тобой приятно иметь дело.

– Ник, я буду иметь тебя в виду. Если что, то первый фрахт для тебя.

Капитан не обманул, честно доставив вторым рейсом новую живность, а Боб с ним честно расплатился.

– Бобби, обращайся, когда надо. Я бью котиков у Командорских и Курильских островов. Так что в сезон меня можно найти там, а остальное время ошиваюсь во Фриско.

Больше этим летом Тапса парни не видели, а осенью он ушёл на промысел. Я повёл кораблик с купленными коровами и курами, провизией, инструментом, паровым двигателем для лесопилки и углём морским путём. Калан также сформировал пеший караван на фургонах. Они должны были сгрузить имущество у порогов Белой лошади, поставить небольшой домик, оставить охрану и возвращаться домой. Я же на корабле, если успею до морозов, либо на собаках, должен был подойти к Уайтхорсу и забрать имущество.

Тапс плыл вдоль Курильской гряды. Ещё хотелось осмотреть пару островов и можно возвращаться в Штаты, чтобы сдать товар. Рядом стоял рулевой и его помощники Дойч Дегтар и Поул Пронк. Погода портилась, ожидался шторм, который мог испортить планы капитана, поэтому требовалось решить, что делать дальше – уходить к берегу и отсидеться в бухте, или встретить шторм в открытом море. Предпочтение отдавалось первому варианту. Моросил дождь, когда из тумана показался корабль с порванными парусами, которого волны несли в океан.

Дойч поднял трубу, приставив окуляр к глазу, и прохрипел.

– Ник, разрази меня гром, но это же "Вельзевул"! Ник, возьми трубу, ты должен это видеть.

Ник приложил трубу к глазу и прошептал: «Бог мой! Вот, значит, в какое последнее плавание ты отправился, капитан Грог!»

Он передал трубу Пронку, и перед глазами третьего моряка появился заброшенный корабль. У его бортов и на мостике стояли привязанными, а на реях болтались целые и разломанные скелеты.

– «Летучий голландец»! Кэп, это плохой знак, он отрезает нам путь в море!

– Дойч, поворачивай к острову, уйдём на подветренную сторону и переждём шторм за ним.

В голове капитана до мельчайших подробностей вспомнился разговор с Миком Кирком, который сказал, что помахал рукой Грогу, когда тот отправился в последний путь.

Быт северного поселения налаживался. Несмотря на то, что вместе с индейцами из девяти племён нас стало почти три тысячи человек, правда, живущих отдельным стойбищами, окромя добычи золота мне пришлось организовывать совместное хозяйство. Старики, женщины, подростки и даже дети были разбиты по бригадам: крестьяне, золотодобытчики, охотники, воины из охраны и строители. По необходимости, все могли быть привлечены к другим работам.

С мая по октябрь население хутора Эльдорадо и союзных племён занималось сельским хозяйством с заготовкой продуктов на зиму: солили красную икру, рыбу и грибы, наладили коптильню для приготовления копчёных мяса и рыбы, сушили ягоды и полезные травы, собрали урожай картофеля и пшеницы, на зиму заготавливали сено для коров и коз, делали самогон двойной перегонки, который шёл на целебные нужды. Бывало, соберёмся после трудового дня и, лечась, толпой всю дневную перегонку выпьем. Нет, пили мы мало и по праздникам, а самогон оставался на зиму для согрева и как дезинфицирующее средство.

Была собрана водяная лесопилка, на которой заготовленные зимой стволы сосен распиливались на доски и брус. Зимой основное время уделялось строительству, заготовке брёвен и досок. Из них делался форт, способный выдержать кавалерийский наскок: возводились склады, в промёрзшей земле были вырублены погреба-холодильники для хранения продуктов, а также хранилище для золота и мехов. Собаки ладили с двумя домашними медведями, которые обосновались в берлогах неподалёку от хутора.

Но главное, индейские воины посменно проходили боевую подготовку, корабелы осваивали кораблик, а бригады старателей добывали серебро и намывали золото. У каждого племени была своя зона добычи. Так что за каждый сезон собирали три тонны золота.

Зимой охотники уходили на промысел пушного зверя. Ферма пушного зверя, которая создалась из пойманных маленьких зверят, чьи родители были убиты охотниками или другими зверьми, набирала обороты. В душе я был противником всех этих ферм, где хорошеньких животных выращивали, а затем убивали. Однако все мужчины отряда, а тем более, индейцы, никакими сомнениями не терзались – зверь создан для пропитания человека или выделки одежды. Вот и приходилось прятать своё зверолюбие.

Корабль стал играть важную роль в цепочке снабжения поселения продуктами питания и быта. Набрав местных индейцев на вторую команду, я собрался отправиться во Фриско, чтобы купить ещё один корабль. Первым рейсом в Ново-Архангельск прибыли Мадлен, Кора и Дженни, остановившись у Богатыревой. Затем они присоединились ко мне в плаванье в Сан-Франциско. Там барышни спокойно жили в лучшем отеле, купались в океане, прокатились в Сакраменто и Сан-Хосе, занимаясь покупкой модных платьев, костюмов, шуб и прочих полезных вещей. Я же с помощниками решал вопросы с поиском и приобретением второй шхуны.

Мы нашли довольно свежий кораблик, выставленный на продажу. Цена было очень большой, поэтому шхуна никем не покупалась. Я приобрёл её, зато не было нужды в ремонте. Мы назвали судно «Клондайк». Половина бывалой команды вместе с половиной новичков перешли на «Клондайк», капитаном которой стал Олли. Нэд стал чифом у него, а Сит на «Аляске». Вернувшись в Ситку, я передал в полицию привезённые для них карабины и револьверы с боеприпасом, выполнив своё обещание. Совместного бизнеса с жандармом и полицейским не получилось, они держались на расстоянии, а мне он вообще не нужен был.

Объединение Павла и Коры в одну семью было практически решённым вопросом, тем более, они уже жили вместе. В Ново-Архангельске в конце августа Кора крестилась, стал православной Екатериной, а через пару недель в той же церкви обвенчалась с Павлом. Мы отпраздновали свадьбу в доме у Богатыревых. Вскоре у Кати появился «лишний» животик. Глядя на них, я тоже задумался о продолжении рода, так что мы с Дженни целенаправленно приступили к этому делу. Я предложил женщинам пожить зиму и весну у Ольги, пока она будет на Клондайке, но услышал ответ: «Мик, куда ты, туда и мы».

– Увы, пока идёт наладка нашего предприятия, спокойной жизни у меня не будет.

Через несколько дней после свадьбы «Аляска» и «Клондайк» увозили из Ново-Архангельска в Эльдорадо ребят из нашего отряда. Кроме нас, на прииск отправились все семейства Богатыревых: Ольга, Елена, супруга Ивана, Арина, супруга Игоря, а так же Светлана и Глафира. Естественно, что с собой были взяты все дети. Молодёжи было от 12 до 18 лет, так что тайны хранить умели. Тряхнуть стариной решили тётушка Надя с мужем Ерофеем, тем более ему очень хотелось вспомнить молодость и поохотиться на зверушек из нового карабина, который я подарил ему. А лучше всего сделать это было в нетронутых цивилизацией лесах. Смотреть за домами и готовить вместе с Каланом новые караваны по очереди оставались Митрий и Евгений.

Путешествие по морю для большинства Богатыревых было в диковинку. По пути мы видели тюленей, дельфинов и даже китов с касатками. Под вечер, войдя в устье Юкона, решили повидать наших знакомых в Александровском остроге. Причалив к берегу, вся толпа, кроме вахтенных, направилась к крепости, а пятеро эскимосов отправились в свой посёлок. Эскимосы последовали моему совету и переехали поближе к острогу, спрятав стойбище за холмами у реки.

За ужином беседовали со старостой острога.

– Как идут дела, Нил Нилыч?

– Коптим небо помаленьку. Ты, смотрю, новых ребяток набрал – ладные все, цепкие. А женский караван-сарай куда везёшь?

– Тренируемся, учимся плавать. С профи не сравнимся, но от нашего посёлка на Юконе до Ново-Александровска доплывём.

– Ты, Ламбертыч, поосторожнее в море. У хозяев кораблика знакомцы были, а нет, так ныне пираты лютуют. Окромя нормальных промысловиков много шушеры плавает.

– Спасибо, Нилыч, «будем поглядеть». Ты мне вот что скажи. Все эти рыболовы-любители в наших водах охотятся и зверя бьют, поди, беспошлинно?

– Конечно, беспошлинно. Мало нас тут живёт, чтобы охрану организовать, да налоги брать. Да оружие у нас, сам знаешь какое. Одни браконьеры шкуры и жир в Ново-Архангельск везут, своим компаниям сдают, а кто-то добычу сразу в Англию или Штаты тащит. Там ещё больше зарабатывают. Так что грабят здесь всё «под чистую».

– Ничего, прорвёмся. Как и обещал, привёз вам десяток карабинов Шарпса. Принимай товар, а я покажу, как им правильно управляться, да чистить после стрельбы.

На следующий день мы отметили встречу с местными совместной трапезой, а затем продолжили путь по Юкону.

Глава 3. Жестокий Север

По приезду в Эльдорадо, объединили празднование Катиной свадьбы с бракосочетанием индианок с нашими парнями и вообще всех индейских семей, объединившихся в этом году. Гуляли большим коллективом. После праздника с вождями обходил все дружественные племена, вручая там молодожёнам подарки: мужчинам – оружие, а жёнам предметы быта: металлические сковородки, посуду, ножницы, наборы металлических игл, необходимых для шитья из звериных шкур одежды и мокасин. К этому времени у всех моих юных товарищей, даже у 38-летней Жозефины с Биллом, появилось пополнение в семействе. Так что пришлось мне заводить книгу бракосочетаний и регистрировать семьи и новых жителей нашего анклава.

Я привёз православные иконы и церковные книги, и вместе с Доком забрали себе комнату на складе, где организовали «красный уголок», затем, основываясь на своих знаниях и описании в церковных книгах порядка проведения служб, проводили ритуалы венчания и крещения. Вера у нас была одна, христианская, хотя каждый крестился, как был научен – русские по православному обычаю, а американцы по католическому или протестантскому. Индейских жён окрестили в соответствии с верой мужа, а у кого её не было, тех я сделал православными.

После празднования свадеб начались работы и тренировки. Как говорится, повторенье – мать ученья. Индейские наставники учили нас и свою молодёжь премудростям нахождения в лесу, а я учил тактике партизанской войны с использованием огнестрельного оружия и взрывчатки. Индейцев я отучил бегать в атаку, показав возможности современного оружия. Понимание принципов ведения тайной войны делало их очень опасными противниками в любой обстановке: в лесу, в степях, в горах и даже в городах. Вооружены воины были луками и частично карабинами Шарпса. Это на открытых местностях карабины выигрывали за счёт дальности, а в условиях ограниченной видимости скорость зарядки карабина 3 пули в минуту проигрывала 20 выстрелам из лука или арбалета.

С наступлением холодов на берег были вытащены корабли и каноэ, и коллектив приступил к зимним видам деятельности – строительству посёлка и промыслу пушнины.

Большим коллективом встретили 1853 год. После рождественских и новогодних праздников анклав снова погрузился в дела. Митрий, Павел, Кореец с индейцами, врачи Игорь или Док каждые два месяца ходили на собачьих упряжках к Чилкуту. С той стороны Евгений, Калан, Винт, Болт и Вжик формировали на мои деньги новые караваны, привозя заказанное.

За зиму многое было сделано по строительству посёлка – уже высились деревянные избы, склады и забор вокруг них. Вдоль всего ограждения с внутренней стороны проходил помост, а в самом заборе через определённые расстояния были проделаны бойницы.

А ещё Мод, Жози, Дженни, Гайка, Кора и прибывшие дамы нянчились с полуиндейскими детишками наших американцев, включая первенцев Боба и Пита. Своим жёнам, детям, ближайшим родственникам и боевым товарищам я рассказал о следующем этапе развития нашего золотого предприятия. Этим я собирался заняться, как только отроется вода и можно будет добраться в Ново-Архангельск.

В воскресный мартовский день мужчины закончили выводить стены очередной бревенчатой избы, собравшись на обеденный перерыв. Я поинтересовался у народа, почему за столом нет Мадлен.

– Что-то давно не вижу Мод. Кора, где мама?

– Не знаю, с утра она отправилась смотреть капканы. Получается, что до сих пор не вернулась.

– Плохо дело, слишком долго её нет. Мужики, прошу отложить обед, и всем отправиться на поиски моей супруги.

Парами мы разошлись в разные стороны, где на звериных тропах ставили капканы. Следов было много, одни были старыми, другие были более свежими. Наконец, мы наткнулись на новый след небольших по размеру унт.

По следам мы с Корой проходили мимо небольшого обрыва, когда увидели на снегу след, который бывает, если человек съехал по нему. Я осторожно подошёл к краю, ухватился за ветки растущего рядом дерева и заглянул вниз. В снегу возле валуна лежала женщина.

– Кора, вот она! Зови народ, я поищу, как можно спуститься вниз.

Метрах в двадцати был пологий склон, по которому я сбежал вниз. Добежав к Мадлен, пощупал пульс – бьётся. Я попытался взять её на руки, но Мод открыла глаза.

– Не надо, Мик, мне больно. Я поскользнулась и упала спиной на этот камень. Я дождалась тебя. Дай же посмотрю в последний раз.

– Что болит?

– Грудь, и я не чувствую ничего от живота и ниже.

– Перебит позвоночник…

– Наверное.

Прибежал народ. Мы смотрели на близкого человека и ничем не могли ей помочь. Я не любил её, но совместно прожитые годы и испытания очень нас сблизили. Она собралась с силами и произнесла: «Дженни, я ухожу, а ты остаёшься. Ты молода. Сейчас Мик силён и здоров, но годы бегут. Заботься о нем, когда он станет старым, не бросай его в поисках более юных мужчин. Останься с ним, как он остался со мной и детьми, когда встретил тебя. Обещай мне это».

– Обещаю, Мод…

– А сейчас отойдите все, я хочу поговорить с детьми.

Мы отошли, а мама стала разговаривать с Бобом, Питом и Корой.

– Роберт и Питер, вы стали взрослыми, сильными и образованными юношами – настоящими мужчинами и главами семейств. Кора, а ты из милого бутона расцвела в настоящую розу – красивая, образованная, умеешь писать картины, нашла свою любовь и скоро станешь матерью. Все вы станете очень богатыми – я верю Мику, а он всегда знает, что говорит и делает. Прежде, чем я умру, хочу открыть вам одну тайну, которую храню уже несколько лет. Вы тоже должны хранить её до тех пор, пока Мик сам не расскажет вам о ней, как когда-то рассказал мне. Вы – мои дети, поэтому я должна вам её открыть.

– Мама, ты исцелишься, папа сможет тебе помочь.

– Нет. Наверное, это судьба. Когда человек стоит перед чем-то новым, она всегда освобождает его от того, что тянет назад. Так и я ухожу, потому что Мик должен идти вперёд. Слушайте и не перебивайте, мне тяжело говорить. Ваш отец, Михель Кирк, умер на боксёрском ринге в тот день, когда его ударил Бизон Тайгерт. В этот момент в его тело вселилась душа совершенно другого человека по имени Александр Королев, русского из 1970 года. Он прожил много жизней, во время которых был пиратом, золотодобытчиком, бизнесменом и даже правителем, воевал в войнах, которые по своей кровожадности нам даже не снились. Именно поэтому он столько знает и умеет.

– Понятно, почему папа так сильно изменился с того дня. Но разве такое бывает?

– Кора, теперь ты знаешь, что такое бывает. Этот человек старается сделать из вас людей, в отличие от того, настоящего. Никому не говорите о том, что я сказала. Помните, в своё время Мик сам скажет вам об этом, и даст советы о будущем. Он сказал мне об этом. А сейчас позовите всех, я хочу проститься с ними.

Мы подошли, я взял руку Мадлен в свою, она пожала её, осмотрела всех нас, прошептала: «Прощайте!» – и умерла.

Все мы сняли шапки, на глазах были слёзы, женщины ревели, а мужики всхлипывали. Проглотив комок в горле, я проговорил

– Всё закономерно. Мы забираем у земли золото, а она у нас наши жизни.

Я перенёс Мадлен на руках в нашу избу, там её раздели, после чего я, Игорь и Мартин осмотрели тело. Вердикт был суров.

– Перелом позвоночника и сломаны ребра. Возможно, пробито лёгкое. Это не лечится, Мик.

– Сейчас это не лечится…

Я заплакал. Вот и у меня в этом мире появились первые потери. Затем Дженни, Игорь и Док обмыли её, одев в чистые одежды, а я провёл ритуал отпевания. Утром в промёрзшей земле мы вырубили яму и похоронили Мадлен Кирк, установив деревянный крест. Чтобы до неё не добрались росомаха или медведь, сверху положили большой камень, выбив на нем опознавательные данные.

Жизнь продолжала идти своим чередом. Нас было много, дни были заняты работой и семьями, поэтому горечь потери потихоньку уходила в прошлое. Правда, нет-нет, но нами произносились восклицания: «Мод или мама, посмотри!» На Клондайке Кора и Дженни стали мамами.

Все сильнее чувствовалось наступление лета. Солнце стало хорошо пригревать, воды Юкона и Клондайка вскрылись, и прошёл ледоход. К середине мая вода очистилась ото льда. Мы ужинали, когда я заявил: «Все, коллектив, надоело это золото. Пора приступать к следующему пункту нашего плана. Пусть теперь другие работают на нас».

– Мы повезём золото в Ново-Архангельск?

– Нет, там для нас пока ничего не изменилось. Нас просто отожмут от него местные бизнесмены-бандиты и чиновники. Поэтому следующим пунктом нашего плана будет получение власти над этим регионом.

– Как?

– Скоро я отправлюсь её добывать. Если не вернусь, небольшими партиями вывезите золото, поделите его и положите в банки США или Англии. А затем можете объявлять о нахождении золота. За эту неделю я напишу подробную инструкцию ваших действий. Она будет той же, что и в случае, если я вернусь ни с чем.

– А в самом лучшем варианте?

– Опять той же самой, но с учётом того, что на нас будут работать власти Аляски.

– Мик, ты боишься, что можешь не вернуться?

– Я обязательно вернусь, потому что ещё не завершил начатое. Да и помочь вам в ваших будущих шагах обязан. Но предусмотреть худший вариант тоже надо.

Через пару недель, чтобы наверняка идти по чистой воде, все Богатыревы женского полу, Дженни, Кора, дети и Ерофей были готовы возвратиться в город. Несмотря на то, что уезжало много людей, за этот год ставших неотъемлемой частью нашего прииска, для всех остальных жителей посёлка Эльдорадо ничего не изменилось. Они так же добывали золото, занимались сельским хозяйством и стройкой. Командиром лагеря был назначен Том Коллинз. Пришлось в помощь Тому оставить начальника по безопасности. Им официально стал Майкл Равен, показавший лучшие способности в этом направлении, пару лет занимаясь организацией охраны караванов и лагеря.

Имея два корабля, и подготовив индейско-бледнолицую команду, последние из которых стали офицерами на кораблях, я решил вспомнить своё бурное прошлое. Нам нужны были корабли, а покупать их оказалось весьма накладным делом. Я посчитал необходимым перед своим отъездом в большой мир помочь парням освоить ещё один аспект морской жизни, а заодно пополнить свой флот по принципу "грабь награбленное".

Так что вместе с возвращающимся домой семейством Богатыревых на палубу кораблей взошла индейская абордажная команда из сотни подготовленных скальпорезов. Доставив тех, кого требовалось, в Ново-Архангельск, мы отвезли во Фриско пушнину, сдав её нашему компаньону Джонсу, а оттуда повернули к Алеутским островам.

Пушек у нас не было, так что в баталии вступать мы не могли. Я планировал применить другой метод ведения войны. На палубе у нас стояла митральеза, индейцы были вооружены луками, ножами и томагавками, а белые офицеры карабинами, револьверами и ножами. Для бесшумной стрельбы у каждого белого бойца в рюкзаке имелся арбалет из партии, когда-то купленной в Нью-Йорке.

Я не собирался выяснять честный перед нами промысловик или нет. Многие моряки обирали американских эскимосов и русских чукчей, а более порядочные просто браконьерствовали в российских водах, охотясь на морского зверя. По большому счету честных капитанов здесь не было, все грабили более слабого – самоедов или Российское государство. Меня поражали столичные чиновники во главе с императором, которые не могли перебросить сюда из Центральной России тысяч сто крестьян, армейскую дивизию и эскадру военных кораблей, чтобы освоить Приамурье и хоть как-то оберегать богатейшие запасы северного края для страны, а правильнее сказать – для себя.

Наши суда вышли на охоту за охотниками. Время уходило много, потому что мы шли под парусами, экономя уголь и тренируя экипажи в управлении кораблём. Путь лежал к Камчатке. Корабли пересекли Берингово море, направляясь к острову Святого Лаврентия. Так мы и плыли вдоль российского берега, высматривая тюленьи пляжи и корабли добытчиков. Зверя было много. На небольших галечных пляжах располагались большие лежбища тюленей.

Марсовый в подзорную трубу увидел парусник на горизонте, идущий к острову. Я отдал команду, уже капитан Сит продублировал её и рулевой довернул штурвал, положив судно на новый курс. Капитан «Клондайка» Олли Гулль повторил манёвр.

Проходя одну из многочисленных бухт, изрезавших берег, мы увидели машущих нам бегающих по пляжу промысловиков.

– Сит, правь в бухту.

Рулевой повернул к берегу. Подойдя поближе, я прокричал в рупор на русском, затем на английском: «Кто вы такие?»

Мне по-русски ответили.

– Потерпевшие.

– Что случилось?

– Мы со Свято-Михайловска. Котика здесь промышляли. Увидели лежбище, бросили якорь и на шлюпках к берегу. Пока причалили, да занялись добычей, нашу шняву захватил появившийся из-за острова голландский бриг. Оставшийся на судне экипаж захватили и столкнули в море. В одежде насилу доплыли до берега. Развели костёр, обсохли и кукуем тут сутки.

– Гребите сюда, поплывём следом. Пушки у голландца есть?

– Есть.

На борт взобралось десятка два промысловиков. Осмотревшись, старший произнёс.

– Эко вас тут сколько. Чай, не на промысел идёте?

– Патруль мы.

Дело шло к вечеру. В сгущающихся сумерках мы двинулись вдоль берега в сторону, куда уплыл «голландец». Прошло часа три, когда мы увидели огонёк – горящий сигнальный фонарь, установленный на мостике. Пройдя мимо бухты, чтобы по нам не засадили из пушек, спустили четыре шлюпки с диверсантами, которые отправились к кораблям. Летнее море было спокойным, катя свои волны к берегу. Парни гребли размеренно, практически не хлюпая вёслами, держа ориентир на чёрные пятна, слегка покачивающиеся на волнах. Подойдя к корме, заякорились верёвкой с кошкой за руль корабля. Вторую кошку закинули, зацепив за деревянный борт. Первым полез я, привязав к лееру и скинув штормтрап, по которому взобрались Кобра и пара индейцев. Зарезав обходящего палубу вахтенного, мы осмотрели её и дали сигнал. Один за другим на борт взобралось ещё семнадцать индейцев, оставив в шлюпках по одному бойцу. Заблокировав рубку, где находилось двое моряков, по корабельной лесенке диверсанты спустились к кубрику и каютам начальства. Команда явно согревалась спиртным, потому как в кубрике стоял сильный запах дешёвого ямайского рома.

Мы вязали голландцев. Некоторые попытались оказать сопротивление, но были зарублены томагавками. В своей каюте капитан что-то обсуждал вместе со своим помощником. Когда постучались в дверь, он грубо выругался.