Железо внутри, железо снаружи

Alex Coder

Железо внутри, железо снаружи

Глава 1: Зелёный Прилив

Визг сирены был ржавым, мучительным, как и все остальное на борту Рукфанга. Он прорезал вечный мрак рабского трюма, словно зазубренный клинок, прорезая дымку страданий и дешевого, переработанного воздуха. Для большинства это было нежеланное вторжение, еще один слой жестокости, добавленный к их и без того невыносимому существованию. Но для избранных, тех, кто сжался в тенях, это был другой вид тревоги. Кусочек возможности в мрачной тьме.

"WAAAGH!"

Рев не был звуком, не совсем. Это была физическая сила. Он пробивался сквозь залатанную обшивку Рукфанга, сотрясая корабль до основания, дрожь, которая могла сломить решимость самого выносливого существа. Металлические пластины застонали в знак протеста. Заклепки лопались, как гнойники, и густая маслянистая пыль падала с низкого изогнутого потолка. Грохот снаружи был не только грохотом их орков-повелителей, празднующих очередной бой, но и множеством сигналов тревоги и рева на максимальной громкости, когда орки сражались с орками с одинаковым рвением, без уважения, только кровь.

Рабы, пестрое собрание потерянных и проклятых, были в основном людьми, но включали в себя и многие другие виды. Некоторые были свернутыми в позы эмбрионов, стонали, пытаясь заглушить ужасающие звуки. Другие были просто сломаны, их глаза были пустыми, их дух давно угас. Они были собственностью Сквигфейс Бойз, печально известного нестабильного и неприятного клана орков, даже по меркам своего вида. Теперь все их существование заключалось в поддержании боевых машин орков, пока они, наконец, не умирали и не превращались в еду, еще больше грога или что-то еще, что требовалось их зеленокожим хозяевам.

Но в одном темном углу группа оставалась настороже, их страх был окрашен отчаянной, зарождающейся надеждой.

«Кости императора», – выдохнул Гракх, его голос был грубым, как гравий. Он все еще двигался с дисциплинированной экономией солдата, хотя гордая форма Кадианского 88-го теперь висела клочьями на его изможденном теле. Его лицо, дорожная карта старых шрамов, было запечатлено в мрачной решимости. Империя забыл его много десятилетий назад, когда его корабль был захвачен. Он никогда не забудет его учения, потому что они – то, что поддерживает его жизнь.

«Что это за новый ад?» – пробормотала сестра Серафина, ее голос был чуть громче шепота. Когда-то она была послушницей Ордена Леди-Мученицы, ее белые одежды теперь были коричневыми от грязи и, что еще хуже, теперь они были слабым, болезненным напоминанием о жизни, посвященной Императору. Ее бритая голова, когда-то символ чистоты, теперь была испорчена сетью жестоких орочьих клейм. Однако в ее глазах, когда-то ярких от праведного рвения, мерцали угли их прежнего пламени. «Эти мерзкие ксеносы не наслаждались своим кровавым развлечением?» – спросила она о бое.

«Это не охотничий рог, человечишка», – прохрипел голос из глубины теней. Скив, ратлинг, маленький и жилистый даже для своего вида, появился, его острые черты растянулись в нервную ухмылку, обнажившую слишком много зубов. «Это драка. Гнаши Гортага здесь, и они не пришли на чай».

«Другой клан?» – голос Серафины был полон замешательства и страха. Насколько хуже это может быть после многих месяцев без надежды, выживания только ради долга.

«Гортаг да Скуллкрака», – поправил Скив, странный блеск волнения в его глазах-бусинках. Он был мусорщиком, пока его не поймала банда орков и не обращалась с ним как с отбросом, которым он и был, вечно голодным и напуганным, пока он не оказался с этими пришельцами. «Самый подлый, самый уродливый мерзавец во всем этом секторе. Заставляет Сквигфейсов выглядеть, ну…» он замолчал, подыскивая сравнение, которое не оскорбило бы, затем сдался. «Как гретчины на свадьбе».

Гракх хмыкнул. Он знал Гортуга. Любой имперец, который провел время в этом проклятом уголке галактики, знал. Само название было синонимом бессмысленного разрушения и жестокости, и даже имперская пропаганда мало что сделала, чтобы смягчить настоящий ужас, который он имел в виду.

«Значит, собаки Сквигфейсов оказались между двух огней», – размышлял он. Его рука инстинктивно потянулась к грубому шилу, спрятанному в лохмотьях. Бесполезно против полностью вооруженного орка, но может быть, просто может быть…

Корабль резко качнулся. Рев снаружи усилился. Это был не просто рейд; это было полномасштабное нападение, с оглушительным шумом, который прекращался только тогда, когда взрыв, более громкий, чем все остальное, напоминал, что что-то было взорвано, и несколько несчастных орков уже на орбите. Гнаши Гортуга атаковали с яростью, граничащей с безумием.

"Вот оно", – заявил Скив, его голос был пронзительным писком. «Это наш шанс. Они будут слишком заняты, разбивая каждую увву, чтобы беспокоиться о нас».

Серафина выглядела сомнительной. Надежда была опасной вещью в этом месте, мерцающей свечой в урагане, чем-то, что она потеряла давным-давно в варпе и не собиралась следовать за ней снова. Она убивала тебя быстрее, чем отчаяние. И все же она обнаружила, что пленена его голосом.

Но Гракх тоже это видел. Шанс. Слабый, почти несуществующий, но все же шанс. Впервые за много лет, Искра неповиновения вспыхнула в его груди. Он не умрет, съежившись в темноте, как многие здесь. Он падет, сражаясь, даже если это будет означать сражение бок о бок с существами, которых он был рожден считать своими врагами.

"Скив прав", – сказал он, его голос был полон вновь обретенной власти. "Это наш шанс. Император защищает, но сегодня он предлагает хаос. А в хаосе из его огня может родиться возможность". Он обратился к остальным, сгрудившимся поблизости. "Все, кто хочет жить, следуйте за мной. Все, кто хочет умереть как скот, оставайтесь здесь". Он не дал никаких других обещаний, потому что ему нечего было давать.

Раздались ропоты согласия, кивки во мраке. Другие, слишком сломленные или напуганные, чтобы ответить, просто смотрели. Теперь их судьба зависит от других, которые хотят большего, которые ищут чего-то за пределами этих цепей, даже если их тела ничего не имеют, сердце все еще ищет этого, его свободы от мира, который давно его покинул.

Пока Руккфанг продолжал содрогаться и стонать под натиском Гнаша Гортуга, горстка рабов, связанных не цепями, а общей волей к выживанию, начала двигаться. Их пункт назначения был неизвестен, их шансы были мрачны. Но в самом сердце зеленого прилива началась отчаянная игра. Ведь им нечего было терять, кроме возможности умереть в бою. Они все еще могут что-то сделать, прежде чем свет погаснет.

Глава 2: Железо и ужас

Руккфанг взбрыкивал, как дикий зверь, его стоны становились все более неистовыми. Каждый удар, сотрясавший судно, был ударом молота по хрупкой надежде, которая начала расцветать в сердцах рабов. Они привыкли к стонам и тряске корабля, но не до такой степени, заставляя их страх достигать невиданных высот и ломая то самообладание, которое оставалось после неожиданности. Воздух, густой от смрада немытых тел, пота и металлического привкуса крови, стал тяжелым от нового запаха: озонового запаха горящего металла и едкого угля прометия. Это сочетание вони насторожило, что даже худшее из вообразимых – всего лишь вторник для такой галактики, как эта.

Еще один взрыв, на этот раз ближе, разорвал помещения рабов. Часть изогнутого потолка отвалилась, открыв ужасающую панораму закручивающейся пустоты за ее пределами. Зубчатые металлические зубы обрамляли сцену абсолютной бойни: корабли орков, грубые и жестокие, сцепились в смертельном объятии, их оружие изрыгало огонь и разрушение, их размер был способен покрыть все, что угодно, через дыру, поскольку все теперь казалось ближе.

Вспыхнула паника. Рабы кричали, толкались и пихались, их глаза были широко раскрыты от ужаса. Некоторые царапали стены, ища спасения там, где его не было, отчаянно пытаясь убежать. Другие просто рухнули, их дух окончательно сломлен всепоглощающим хаосом, и их гибель теперь казалась единственным логичным выбором, учитывая проявленное насилие. Несколько человек, ободренные отчаянием, попытались броситься на оставшиеся нетронутыми участки стены, тщетный жест против жестокой мощи орочьей техники, созданной больше для войны, чем для комфорта.

Затем произошло чудо – или, возможно, замаскированное проклятие. Серия резких электрических тресков раздалась из панели управления, которая управляла их рабскими ошейниками. Тяжелые металлические полосы, предназначенные для нанесения изнуряющих ударов при малейшем намеке на неповиновение, искрились, мерцали и отключались, делая их практически бесполезными и предоставляя неожиданную степень свободы.

Прежде чем кто-либо смог полностью осознать последствия, дальняя переборка рабских помещений была разорвана, как будто кулаком гиганта. Это был не взрыв, а что-то гораздо хуже. Толпа орков с дикими глазами, с телами, раскрашенными в грубую иконографию Гнашаса Гортуга, хлынула в трюм, ревущих боевые кличи и ища новых орков из другого клана. Они были вихрем зеленых мускулов, ржавого металла и ярости, давая любой возможный шанс присутствующим, поскольку их гибель была самой очевидной вещью прямо сейчас.

Последовавшая бойня была быстрой и жестокой. Гнаши в своей кровожадности не делали различий между орками-сквигфейсами и рабами. Для них все внутри этого корабля, что не имело четких признаков их собственной группы, заслуживало убийства. Они все были врагами. Все одинаково бесполезны, все были топливом для их WAAAGH!

Орк, чье лицо было маской шрамов, взмахнул огромным, похожим на тесак оружием, обезглавив человека-раба, который пытался уползти, все во имя их борьбы, не заботясь об этом человеке. Другой орк, владеющий грубо сделанным огнеметом, выпустил поток огня, поглотив группу сбившихся в кучу фигур в кричащем аду. Их тела извивались и танцевали в жутком представлении, пока пламя превращало их в черные фигуры, прежде чем обратиться в пепел. Сцена повторялась снова и снова, крики становились все более интенсивными и многочисленными, их боль игнорировалась убийцами, которых больше заботило то, чтобы найти их соперников в их ярости, показывая, насколько незначительны их жизни для этого конфликта и орков.

Гракх, с бледным, но решительным лицом, потянул Серафину и Скива за упавшую часть потолка. «Оставайтесь внизу!» – прошипел он, его голос был едва слышен из-за шума, «оставайтесь вместе и будьте в безопасности!» Это событие сделало лидерские черты Гракха еще более важными, призывая своих товарищей не поддаваться страху и оставаться настолько сильными, насколько они могут, чтобы иметь возможность уйти отсюда далеко, даже несмотря на все шансы и без своих силовых ошейников, делая возможность побега реальной для всех.

Из своего скудного укрытия они стали свидетелями всего ужаса нападения орков. Они увидели молодую женщину с широко раскрытыми от ужаса глазами, разорванную на части двумя орками, сражающимися за нее, как за кусок металлолома, они хотели показать, у кого больше власти. Они увидели старика, на лице которого были следы сотен лишений, раздавленного ногой орка-гиганта. Они увидели наемника-крута, привезенного сюда, чтобы сражаться с орочьими боевыми зверями, ревущего яростным боевым кличем, сдерживающего часть зеленокожих солдат и храбро сражающегося, казалось, в последний раз, демонстрируя неповиновение, которое длилось всего несколько мгновений, демонстрацию великой храбрости и, возможно, последний отчаянный акт свободы, который дал им всем второе дыхание, очень хорошее отвлечение, чтобы пока оставаться в укрытии, пока эти зеленокожие сосредоточили свое насилие и усилия на крутах.

Звуки битвы бушевали снаружи рабского трюма. Еще больше взрывов сотрясло корабль. Крики, как человеческие, так и инопланетные и орочьи, разносились по коридорам, сливаясь с ревом двигателей и лязгом металла о металл, их страдания игнорировались этой расой, желающей только сражаться и уничтожать друг друга в своем вечном поиске.

Но среди бойни Гракх увидел кое-что еще. Он увидел не только смерть, но и неповиновение, те же черты у некоторых, кто боролся за выживание. Группа рабов, вооруженных самодельным оружием – сломанными трубами, кусками металлолома, всем, что могло бы противостоять этому хаосу и их убийцам – сражалась со своими нападающими со свирепостью загнанных в угол животных. Они не победят, не против волны орков, но они заставят их заплатить за каждый дюйм земли, сражаясь бок о бок с крутами, которые сопротивлялись до сих пор. Они сделали один или два последних шага, как последние мгновения пьесы без толпы, но показывая большую важность в ее обстановке и развитии, как отмечает Гракх, зная, на что способны люди и их союзники, если их вытолкнуть за пределы, те самые пределы, которые они сейчас испытывают как вид.

В глазах Гракха загорелась искра решимости. Он повернулся к Серафине и Скиву. «Мы не можем здесь оставаться», – сказал он твердым голосом. «Нам нужно двигаться. Нам нужно отсюда выбираться. Мы не можем сражаться с этими ксеносами вот так, пока нет». Ужасы того, чему он стал свидетелем, только укрепили его решимость, закалили его дух, как лучшую сталь, как старые герои в древнем мифе Терры. «Следуй за мной, я знаю путь, я думаю, я надеюсь… на шанс».

«Но где?» Серафина прошептала дрожащим голосом: «Куда мы можем пойти, чтобы эти твари не буйствовали, как безумные гроты? Это еще один из твоих приказов?» Но в ней осталось мало воли.

«Где угодно, только не здесь», – ответил Гракх, устремив взгляд на дальнюю сторону трюма. «Есть служебные коридоры, пути доступа, которых нет даже в чертежах этого корабля. Скив их знает». Он повернулся к Ратлингу, который подтвердил его гипотезу и которому нужно будет использовать свою хитрость, чтобы компенсировать его слабую физическую комплекцию и дать понять, почему Гракх так ценит его в нынешних условиях.

«Да», – сказал Скив, нервно окидывая взглядом трюм. «Тесно, но я их знаю. Если мы сможем пройти через это», – он указал на бойню вокруг бывшего места расположения переборки и на все эти ужасы внутри. «Я могу заставить нас двигаться. Может быть, мы даже сможем занять вентиляционную шахту поблизости, немного удачи, и эти зеленокожие никогда не узнают, что их ударило…» Он высказал свои соображения и начал показывать, как все это потребует от троих больших усилий.

Гракх кивнул. Он знал риски. Это была отчаянная авантюра, дальний выстрел в темноте. Но это было все, что у них было, все шансы, которые дал им этот сломанный мир и их судьба. Он посмотрел на лица других рабов, которые были еще живы, их глаза были полны смеси страха, отчаяния и слабого проблеска надежды, очень слабые эмоции у тех, кто окружал его сейчас, но его сила не дрогнуть придала мужества не одному из его бывших товарищей в цепях.

«Давай», – сказал он, его голос звенел от вновь обретенной власти. «Нам нужно двигаться. Сейчас! Пока зеленая волна не поглотила нас целиком». Боевой клич старых полков Имперской Гвардии дал ему утешение и силы продолжать, они могут умереть со славой, а не в отчаянии, делая эту память чем-то важным для принятия решения, а Скив готовился сбежать из этого беспорядка, прежде чем кто-либо пожалеет о своем решении.

И вот, среди железа и ужаса натиска орков, небольшая группа выживших начала свой отчаянный побег, их надежда подпитывалась воспоминанием одного человека о службе в другое время, со многими оставшимися испытаниями. Они больше не были просто рабами. Они были чем-то другим, чем-то большим. Чем-то очень похожим на выживших, которые достаточно умерли, и только слезы видели победу вдалеке.

Глава 3: Проблеск надежды

Оборванная группа выживших последовала за Гракхом через разоренные внутренности Руккфанга, разоренные переборки того, что осталось от жилищ работорговцев. Каждый шаг был танцем со смертью, отчаянной игрой против постоянной угрозы орков. Корабль кричал вокруг них, какофония взрывов, скрежет истерзанного металла и леденящий кровь рев зеленокожих захватчиков, которые разрывают своих бывших тюремщиков на куски, их цель не заключенные, а друг друга, но все эти бывшие заключенные попадают под перекрестный огонь.

Гракх шел впереди, его инстинкты солдата, отточенные годами жестокой войны, взяли верх после первоначальной фазы планирования, чтобы снова начать вести. Он двигался с мрачной целеустремленностью, его глаза постоянно сканировали тени, его рука никогда не отдалялась от грубой заточки, которую он нес. Он уже сражался с орками раньше, на открытых полях сражений сотни миров, под гордыми знаменами Империи. Но это было по-другому, и во многих отношениях более сложно, поскольку он оказался в худшем снаряжении, условиях и сталкивался со все более неопределенной судьбой. Это была борьба за выживание, отчаянная схватка за свободу в чреве умирающего зверя, где нельзя было ожидать победы, а можно было просто получить сладкую передышку от возможности прожить еще один день после всего этого беспорядка.

Они двигались по коридорам, забитым дымом и обломками, мимо комнат, превращенных в искореженные обломки, зная, что этот корабль не выдержит еще большего такого наказания, и стремясь к чему-то большему, чем просто остановиться. Воздух был густым от смрада смерти и разложения, призрачные звуки людей, которые всего несколько минут назад были среди них, можно было услышать из многих мест, заставляя их двигаться в тишине, но зная, что каждый угол таит смерть от рук одного из этих орков, зрелище, которое может вместить только ад. Каждый шаг хрустел на ложе из останков.

Серафина, с бледным, но решительным лицом, держалась рядом с Гракхом. Ее вера, когда-то поколебленная, теперь была мерцающим угольком, возрожденным первобытной потребностью выжить. Она двигалась со спокойным достоинством, ее глаза были устремлены на путь впереди, ее губы двигались в безмолвной молитве единственному Императору, который оставался их спутником в это время, не покидая их.

Скив, ловкий и быстрый, бросился вперед, разведывая путь. Его знание скрытых проходов корабля, почерпнутое за годы рысканий и уклонения от патрулей орков, было их единственным спасательным кругом, самым ценным инструментом, который у них был, помимо любого оружия. Он двигался как тень, его маленькая фигура плавно сливалась с мраком, всегда принося важную информацию.

Другие выжившие, горстка мужчин и женщин из дюжины разных миров, следовали за ними по пятам. Они были разношерстной группой, объединенной только общими страданиями и отчаянным желанием сбежать, очень сильным стимулом поддерживать дисциплину теперь, когда их безопасность зависела от коллектива больше, чем когда-либо. Некоторые были ранены, некоторые явно ослаблены, но все они двигались с новой решимостью, подпитываемой проблеском надежды, которую зажег Гракх, и с еще большей решимостью после того, как они стали свидетелями множества смертей вокруг них.

Когда они продвигались глубже в корабль, Гракх обнаружил, что его тянет к слабой ритмичной пульсации. Это был звук, который он узнал, звук, который когда-то был ему так же знаком, как его собственное сердцебиение: гул двигателей корабля, само его дыхание. Он прижался лицом к участку стены, который казался странно гладким, странно нетронутым окружающим опустошением, и нашел момент, чтобы попытаться получить подсказки о том, куда они направляются.

Это был иллюминатор, потрескавшийся и затуманенный грязью, но все еще предлагающий проблеск пустоты за его пределами, место, где побывали лишь некоторые. Гракх прищурился, его глаза привыкали к темноте, пытаясь разобраться в хаотической сцене снаружи, с его командой, которая становилась все беспокойнее неподалеку, ожидая любой подсказки, которую он может найти, и молясь, чтобы появилась хоть какая-то возможность.

И затем он увидел это.

На дальней стороне корабля орков, вырисовываясь на фоне закручивающейся битвы, было скопление маленьких цилиндрических фигур. Они были едва видны, почти потеряны в водовороте разрушений, но Гракх сразу узнал их.

«Спасательные капсулы», – выдохнул он, его голос был хриплым от смеси благоговения и недоверия, он нашел их великий шанс.

Волна шепота пронеслась по группе. Спасательные капсулы. Слова были словно благословение, обещание спасения посреди полного хаоса и отчаяния, которые правили до сих пор. Для многих из них это был первый проблеск надежды, который они увидели за годы, даже десятилетия безнадежных скитаний и службы.

"Вы уверены?" – спросила Серафина, ее голос слегка дрожал. Она не смела верить, пока нет, не так. Но ее голос выдает ее собственное, отчаянное желание.

"Я бы узнал эти формы где угодно", – ответил Гракх, его глаза все еще были прикованы к иллюминатору. "Имперский дизайн, измененный орками каким-то грубым образом, но функциональный". Его опыт Он наделил его способностью находить некоторое сходство в их форме и составе. «Они предназначены для запуска небольших кораблей, шаттлов… но корабли орков часто используют их в качестве спасательных капсул. Они просто набивают их таким количеством своих собратьев, которое может поместиться, если нас будет достаточно много, то может произойти то же самое…»

«Но они все далеко на той стороне корабля», – указал Скив, его голос был смесью волнения и опасения. Он оценивал расстояние и то, какие опасности могут существовать между их текущим местоположением и капсулами, которые они ищут. «И эта ванна разваливается по швам. Нам повезет, если мы доберемся до половины». Он указал на стонущий металл и множество дыр, которые они могли видеть, осознавая, насколько это сложно, поскольку даже выжить до этого момента было довольно трудной задачей само по себе.

«Мы должны попытаться», – сказал Гракх, поворачиваясь лицом к остальным. Его глаза горели яростной решимостью. «Это наш единственный шанс, это великий момент, которого они ждали».

Остальные посмотрели на него, на их лицах была смесь страха, сомнения и зарождающейся надежды. Они зашли так далеко. Они пережили первоначальный натиск. Могли ли они осмелиться мечтать о реальном побеге? Возможно ли это? Гракхус продолжал повторять им это слово, побег.

«Скив», – сказал Гракхус, поворачиваясь к Ратлингу. «Ты знаешь этот корабль лучше, чем кто-либо из нас. Есть ли способ? Путь, который мог бы дать нам хоть какой-то прогресс через эти туннели к нашей цели?» Все упиралось в Скива и возможность того, что их планы переживут контакт с реальностью следующего момента, делая очевидным, кто должен принять следующее важное решение и насколько это важно для всех выживших, поскольку многие орки уже заметили их побег.

Глаза Скива метались по сторонам, его мысли лихорадочно работали, подсчитывая. Он был мусорщиком, выжившим, а не героем, и далеко не воином, который может оказаться незаменимым, если он сделает неправильный выбор или ошибется в расположении орков. Но он также знал, что это был их лучший шанс, возможно, единственный шанс, поскольку ситуация была такой, какой она есть, и не о чем было долго думать. Он уже видел спасательные капсулы, спрятанные в пусковом отсеке, который обычно использовался для абордажных кораблей. Он даже мечтал украсть одну, когда-то очень хорошо представляя себе все расчеты и риски, связанные с этим.

"Есть способ", – сказал он наконец, и на его лице медленно расплылась ухмылка, – "Может быть, это и не так уж много. Но есть туннели, старые каналы технического обслуживания, которые проходят через внутренности корабля. Тесные, опасные… даже для меня. Но они могут, просто могут, приблизить нас к пусковому отсеку по ту сторону этого беспорядка и вдали от любой зеленой кожи".

Искра надежды вспыхнула в груди Гракха. «Тогда это наш путь», – заявил он. «Мы пройдем по туннелям. Мы доберемся до этих капсул. Мы найдем любой путь через этот ад, зная ставки. Мы сбежим с этого забытого Императором корабля». Его глаза бросили вызов остальным, всем, кто начал сомневаться в их побеге, вызов, который большинство приняло с гордостью.

Выжившие посмотрели друг на друга, молчаливое понимание прошло между ними. Они были разрозненной группой, сведенной вместе судьбой и обстоятельствами, было много риска, и многие не знали друг друга до этого самого момента. Но в тот момент их объединила общая цель, их собственная коллективная мечта: побег, неважно, что их ждет впереди, неважно, как они должны были достичь этого для себя.

И так, с новым чувством цели, небольшая группа выживших повернулась спиной к иллюминатору и битве, бушующей снаружи. Они последовали за Скивом в лабиринтные глубины Руккфанга, их сердца колотились от смеси страха и надежды. Проблеск свободы, пусть и слабый, теперь освещал их путь, подталкивая их вперед с большой энергией, показывая, что в их единстве осталось много силы. Они знают, что могут сделать это, даже несмотря на то, насколько слабым шансом это можно было бы оценить на первый взгляд со стороны.

Глава 4: Туннели