Рождественский (не) подарок

Виктория Лайонесс

Рождественский (не) подарок

Пролог

Сорок восемь часов до наступления Рождества…

– Ты уже такая взрослая, девочка моя, – мамина речь понемногу замедляется, и голос звучит уже тише, после сделанного сиделкой укола.

Сидя на краю ее кровати, проглатываю очередной ком в горле, видя, как с каждым днем она становится все слабее. Мама права, я уже достаточно повзрослела, чтобы понимать, к чему все это ведет.

– Через месяц тебе уже исполнится целых десять лет, Ванесса, – замираю, когда она с трудом отрывает руку от матраса и проводит по моим темно-каштановым волосам, отросшим уже ниже лопаток. – И волосы стали такие красивые. У меня никогда не было таких шелковистых волос. Ты пошла в свою бабушку. Вырастешь настоящей красавицей.

– Ты тоже очень красивая, – тепло улыбаюсь ей, рассматривая бледное осунувшееся лицо с темными кругами под глазами, которое действительно когда-то было прекрасным.

– Моя красота давно канула в лету, доченька. И все равно я всегда мечтала быть похожей на твою бабушку. Но пошла в папу.

– Мы ведь поедем к ба на Рождество? – беру ее руку в свою, нежно поглаживая тыльную сторону ладони.

– Кх-кх-кх… – мама заходится сильным кашлем, и ее лицо искажается гримасой боли. – К-конечно, родная, – голос звучит сипло.

– Она будет очень рада нам.

– Доченька, пообещай мне одну вещь, – на меня устремляется серьезный взгляд потухших карих глаз.

– Какую?

– Сначала дай слово, что никогда не забудешь выполнить обещание.

– Даю слово, мамочка.

– Что бы ни происходило в твоей жизни. Какие бы неудачи тебя ни преследовали. Я хочу, чтобы ты отмечала каждое Рождество. Чтобы наряжала елку и проводила этот день в компании добрых людей.

– Хорошо.

– А если тебе в этот день будет грустно, я подам тебе знак, чтобы ты начала улыбаться.

– Ты будешь рядом?

– Я всегда буду рядом с тобой, Ванесса, – карие глаза начинают медленно закрываться. – Я люблю тебя, моя птичка, – последнее, что она произносит, перед тем как уснуть.

Прежде чем выйти из комнаты, в последний раз кидаю взгляд на маму, ощущая, как сердце сжимается в груди.

– Я тоже тебя люблю, мама, – закрываю дверь и еще какое-то время стою, держась за ручку.

Если бы я только знала, что больше никогда не смогу взглянуть в любимые глаза и услышать нежный мелодичный голос, то загадала бы на прошлое Рождество совсем другое желание.

Глава 1

Семнадцать лет спустя…

– Ванесса, прости, но я решил вернуться к бывшей жене, – как раскат грома посреди кухни раздается голос моего бойфренда, и лопатка, которой я перемешивала омлет, выпадает из рук.

Резко разворачиваюсь к нему и устремляю взгляд на высокую, широкоплечую фигуру, стоящую по ту сторону мраморного острова.

– Ч-что? – шепчу, не веря в услышанное.

– Мне очень жаль, – засовывает руки в карманы спортивных штанов, и отводит взгляд в сторону.

– Еще две недели назад, когда я пыталась поговорить с тобой, и ты сказал, что все хорошо. А сейчас накануне Рождества ты заявляешь мне такое? – внутри закипает бешеная злость.

Я заметила перемены со стороны Эша уже давно, но каждый раз он отрицал и говорил, что я все себе накручиваю. Вот только из наших отношений почти исчез секс, и слишком часто он начал задерживаться на работе. А ведь мы вместе всего год и полгода как съехались. Когда я впервые с ним познакомилась, он уже развелся с женой, но продолжал поддерживать общение из-за дочери. По крайней мере, так было сказано с его слов.

– Я понимаю, это не самое подходящее время, но я просто не хочу больше лгать тебе.

– Значит, ты мне изменял? – испепеляю мужчину взглядом, но он так и продолжает смотреть куда угодно, только не на меня.

– Она моя бывшая жена, – зарывается рукой в волосы.

– А я твоя девушка, черт возьми! – срываюсь на крик от окутывающей все нутро обиды. – Ты предал меня и обманывал!

– Я этого не хотел.

– О господи…лучше замолчи, Эш, – кривлюсь, не в силах выносить его грязную ложь. – Я даже слышать не хочу, как тебе бесконечно жаль. И знаешь что?

– Что? – решается посмотреть мне в глаза.

– Проваливай к своей жене прямо сейчас.

– Чтооо? – голубые глаза округляются.

– Я сказала, пошел вон! – впервые позволяю себе так громко кричать на кого-то.

– Ладно. Я не хотел расставаться на такой ноте.

Ничего не отвечаю и отворачиваюсь, обхватив себя руками. Внезапно выступившие слезы застилают глаза, но я не хочу, чтобы он видел их.

– Ты ведь все равно не любила меня, Ванесса, – мрачно произносит и грудную клетку сдавливает, будто на нее положили стокилограммовую гирю.

Я хотела бы возразить, но слова застревают в горле. А может, в какой-то степени он прав. Я никогда не говорила ему, что люблю. Я всегда думала, что просто не готова произнести это вслух. Но все гораздо серьезнее. Возможно, вся причина в том, что глубоко внутри меня засел страх сильной привязанности. Я боюсь однажды снова потерять дорогого человека, как это случилось с мамой.

Так и не дождавшись от меня ответа, Эш уходит, и я остаюсь стоять в тишине кухни. Меня окутывает странное чувство. Кажется, в моей жизни так будет всегда. Это ведь не первое мое расставание и снова внутри нет ощущения большой потери. Я не боюсь оставаться одна.

Спустя полчаса хлопает входная дверь и становится совсем тихо. Оставляю затею с завтраком и на пустой желудок, направляюсь в душ. Быстро приведя себя в порядок, сажусь в машину и еду на работу. Единственное место, где я точно смогу отвлечься.

Сразу с порога меня встречает сотрудница, отвечающая за закупки в моем ателье.

– Ванесса, десять минут назад со мной связался поставщик итальянского шелка и сообщил, что ткань снова задерживается из-за погодных условий над Европой. Их накрыл сильнейший снегопад, все вылеты отменили.

– Но он обещал привести его еще на прошлой неделе. Мы и так совсем не успеваем отшить коллекцию для шоу.

Месяц назад к нам поступил крупный заказ на пошив вечерних платьев для участниц одного реалити-шоу, и мне пришлось наспех придумать коллекцию и согласовать ее с организаторами. Я с большим энтузиазмом взялась за этот заказ и хочу, чтобы нашими работами восхищались. К тому же это будет отличной рекламой для ателье.

– Я знаю. Я пыталась отыскать другие варианты, но к праздникам все распродано и нужно долго ждать новых поставок.

– Черт… – ругнувшись, провожу рукой по волосам. – Мне нужно подумать, что с этим можно сделать, – иду в сторону своего кабинета, который сложно назвать таковым. Скорее это больше личная мастерская. Вместо стандартного офисного стола посреди комнаты расположился большой удобный раскроечный стол с разложенными на нем рисунками нарисованных мной эскизов и образцами тканей. У правой стены огромный белый стеллаж с полками, тянущийся до самого потолка. Часть его отведена на награды и дипломы, полученные мной за участие в различных показах, модных конкурсах, соревнованиях молодых дизайнеров и модельеров. А другая заполнена рулонами тканей, недошитыми вещами и другими предметами для шитья. У стены напротив, на специальной стойке с перекладиной развешаны поглаженные и законченные вещи.

Кидаю сумку на стол и подхожу к окну, наблюдая, как на фоне городского пейзажа медленно кружатся крупные снежинки, постепенно накрывая белым покрывалом асфальт. Выглядит очень завораживающе и волшебно. Этот декабрь вышел совсем не снежным, и хотелось бы, чтобы в Рождественский сочельник город погрузился в настоящую зимнюю атмосферу.

От размышлений меня отвлекает звонок мобильного и, достав его из сумки, отвечаю на звонок своего менеджера по работе с клиентами.

– Да, Мэгги?

– Ванесса, у меня плохие новости.

– Я слушаю? – настораживаюсь.

– Мне позвонил менеджер проекта и отменил заказ платьев.

– Как это? – тело напрягается.

– Я пыталась узнать причину, но он так и не сказал.

– Но в таком случае мы не сможем вернуть им аванс, он весь ушел на закупку тканей. Ты сказала им об этом?

– Сказала. Он очень извинялся и сказал, что аванс возвращать не нужно.

– Это очень странно. Я ничего не понимаю.

– Я тоже. Я сейчас пытаюсь договориться с бутиками, кто согласиться продавать у себя уже отшитые наряды.

– Хорошо. Держи меня в курсе.

– Конечно.

Отключаюсь и облокачиваюсь ладонями о стол, тяжело дыша. Кажется, канун Рождества обещает быть веселым.

Выхожу из кабинета и останавливаюсь, окинув взглядом швей, работающих за своими швейными машинками.

– Девушки, отвлекитесь на минуту, – громко произношу, и на меня устремляются взгляды. – Мне только, что сообщили, что организаторы шоу отказались от заказа.

– Чтоо?

– Но как?

– Мы ведь почти до ночи работали, чтобы успеть, – звучат возмущения от сотрудниц, и я их очень понимаю.

Когда-то я сама работала обычной швеей и ощущала всю эту тяжесть на себе. Вечно исколотые и изрезанные пальцы. Постоянная боль в спине и шее часто не давали спать нормально. Недосыпы, недоедания и еще много всего, чем пришлось жертвовать, чтобы быть там, где я сейчас.

– Мне очень жаль сообщать вам это. Поэтому пока откладываем работу над этой коллекцией и беремся за наряды для новогоднего благотворительного показа.

– Это какое-то издевательство, – не выдерживает одна из девушек, поднимаясь со стула.

– Я тебя очень понимаю, Аманда. И я обещаю каждой из вас доплатить за этот месяц, – придется придумать что-то.

Вижу, как лицо девушки сразу смягчается, и она возвращается на свое место.

– У нас много работы, девушки. Принимайтесь за дело, – разворачиваюсь и возвращаюсь в кабинет.

Как только оказываюсь за дверью, звучно выдыхаю, чувствуя гулкие удары сердца в груди. Главное – не паниковать и просто делать свое дело. Я должна держать себя в руках и быть бесстрастной. Если начну паниковать я, это коснется и моих сотрудниц. Тогда начнется полный хаос.

Как всегда, работа отлично помогает отвлечься. Раскладываю на столе блузку с ручной вышивкой на рукавах, которую сделала своими руками и остаюсь полностью довольна. С самого детства я начала увлекаться вышиванием и шитьем. Этому меня научила мама. На тот момент она была одним из востребованных в нашем городе художников-модельеров. Я мечтала пойти по ее стопам, и на шестилетие она даже подарила мне детскую швейную машинку.

Я очень любила свое детство. Всегда напрашивалась с мамой к ней на работу, чтобы видеть все процессы изнутри. Вечно крутилась у нее под ногами, мешая и отвлекая, но она никогда не ругала меня за это. У меня была самая лучшая мама. И я до сих пор очень тоскую по ней.

Мелодия мобильного на столе, нарушает тишину, и на экране высвечивается входящий от лучшей подруги.

– Да, Кейт?

– Привет. Не отвлекаю?

– Привет. Нет. Как ты?

– Отлично. Закупилась очередной партией подарков и спешу домой.

У тебя как дела? Снова вся в работе?

– Снова, – выдыхаю.

– У тебя какой-то расстроенный голос. Что-то случилось?

– Чего только не случилось, дорогая. Все разом навалилось.

– Рассказывай. Я не отстану, ты же знаешь.

– Утро началось с того, что я рассталась с Эшем.

– Чтооо?

– Да, он заявил, что решил вернуться к бывшей жене. А я ведь чувствовала в нем перемены.

– Эм… – подруга запинается и слышу какое-то шуршание в трубке.

– Кейт?

– Да…я здесь…кхм… – откашливается. – Ванесса, если честно, как-то я видела Эша на улице с какой-то женщиной. Они…в общем…они целовались.

– Что ты такое говоришь? – непроизвольно сжимаю ткань блузки в кулаке.

– Да. Прости, что только сейчас говорю тебе об этом.

– Какого черта, Кейт? – не выдерживаю. – Почему ты не сказала мне сразу?

– Я думала, что не стоит лезть не в свое дело.

– Ты моя единственная подруга и промолчала о таком? А он все это время обманывал и изменял мне, уверяя, что я себя накручиваю. И я ведь действительно думала, что слишком мнительная. Как я, по-твоему, сейчас должна себя чувствовать?

– Я не хотела, чтобы ваш разрыв произошел из-за меня. Я корила бы себя за это.

– А сейчас ты не коришь себя за то, что выставила меня полной дурой?

– Я никем тебя не выставляла.

– Ошибаешься, Кейт! Я думала, что подруги должны все рассказывать друг другу!

– Ванесса, давай поговорим спокойно.

– Знаешь, я не желаю с тобой разговаривать ни о чем и видеть тоже! – сбрасываю звонок и швыряю телефон на стол.

Внутри все горит огнем. Ощущение, что я сгораю изнутри. Не могу поверить, что Кейт так поступила со мной. Это самое настоящее предательство. Я никогда бы не промолчала, если бы застукала ее мужа с какой-то женщиной. Совесть не позволила бы мне этого. Я бы не спала ночами, думая об этом. Хочется рвать и метать. Выпустить куда-то злость и обиду. Но все, что я себе позволяю это тихо расплакаться, так, чтобы никто не видел.

Глава 2

Задерживаюсь на работе допоздна, когда в мастерской уже никого нет. Не вижу смысла спешить сегодня домой. Меня там все равно никто не ждет. Накатывает тоска по хорошим моментам, что у нас были с Эшем. Их было немало за прошедший год. Я даже не могу толком вспомнить, когда все пошло не так. Я слишком сильно погрязла в своем детище, что просто не заметила. Но я живу своим ателье. Это всегда была моя самая заветная мечта.

Выключаю свет и закрываю дверь, только сейчас поняв, что в этом году мы даже не украсили помещение к Рождеству. Мама бы точно не порадовалась этому. Я не забываю про данное слово, и каждое Рождество отмечаю с обязательным наличием наряженной ели. Всегда, когда время подходит к полуночи, меня переполняют эмоции. В эти моменты каждой клеточкой я ощущаю мамино незримое присутствие и сразу вспоминаю ее теплую улыбку.

Выхожу на улицу и непроизвольно охаю, любуясь на занесенный снегом город в свете ночных фонарей. Редкие прохожие идут мимо, спеша по своим делам, а я же замираю на месте.

Снег до сих пор не закончился, и я поднимаю голову к темному небу, широко улыбнувшись. Крупные белоснежные хлопья опускаются на мое лицо и сразу тают, оставляя после себя мокрые следы.

– Волшебно… – шепчу, на мгновенье закрыв глаза.

– Мелочи не будет? – прокуренный хриплый мужской голос портит весь момент, и я открываю глаза, увидев перед собой невысокого бродягу в рваной и далеко не чистой одежде.

Засунув руку в карман шубы, нащупываю пару монет и протягиваю их мужчине.

– И это все? – смотрит на скромное «богатство», лежащее в ладони, спрятанной в перчатку с дырками на пальцах.

Щупаю другой карман, на счастье бродяги, находя два бакса. Протягиваю их ему, и он быстро забирает деньги.

– Вот это уже лучше. Счастливого Рождества, принцесса, – уходит дальше по улице, прихрамывая на одну ногу.

Сев в салон машины, завожу двигатель и кидаю взгляд на украшенные витрины маленьких магазинчиков и кафе, за окнами которых горит свет. Еловые ветки с висящими на них золотистыми и красными шарами, разбавляются колокольчиками и бантами. И вся эта красота подсвечивается огоньками теплого света. На выходе одного из кафе установили фигурки Санта Клауса и оленей, запряженных в сани.

Даже несмотря на события сегодняшнего дня, я, как всё еще маленькая девятилетняя девочка проникаюсь праздничным настроением.

Из кафе выходит смеющаяся влюбленная пара с бумажными стаканчиками кофе в руках и, остановившись, начинает целоваться. Отвожу взгляд, не желая быть застуканной за подглядыванием. В груди как-то странно щемит, но я стараюсь не обращать внимания.

Завожу двигатель и выезжаю на дорогу, желая, как можно скорее оказаться дома и лечь спать, чтобы поскорей наступил следующий день, который обязательно принесет мне что-то хорошее.

Какое-то неведомое чутье подсказывает, что это Рождество будет особенным для меня…

***

Проснувшись рано утром, быстро завтракаю и еще раз проверяю собранный чемодан, чтобы ничего не забыть для маленького путешествия. Всего через несколько часов я окажусь в Нью-Йорке – городе, просто созданном для Рождества. По сложившейся традиции последние четыре года я езжу в гости к отцу и его новой семье, чтобы отметить праздник вместе. Отец женился через шесть лет после маминой кончины на замечательной женщине, которая родила ему мою сводную сестренку Стейси. Ей недавно уже исполнилось десять. Сейчас они вместе живут в Нью-Йорке.

В этом году я должна была приехать с Эшем, но не успела сообщить папе, что мы разошлись.

Внизу уже ждет такси в аэропорт и обув теплые рыжие угги на ноги, надеваю пуховик с большим капюшоном, решив ехать без шапки. Спустившись вниз, тащу за собой тяжелый чемодан, наполовину набитый подарками. На улице снова идет снег, но уже с пронизывающим ветром, из-за которого приходится придерживать капюшон, норовящий слететь с головы.

В кармане куртки звонит телефон, и я достаю его, отвечая на звонок от папы.

– Ванесса, милая. Праздник отменяется. Стейси сломала ногу, катаясь на коньках. Утром она не сказала мне и пошла одна на каток.

– О боже…пап. Как она?

– Мы в больнице. Перелом очень серьезный. Скорей всего нужна будет операция. Врачи не отпустят нас сегодня домой.

– Ей очень больно?

– Она беспрерывно плачет. Дэйзи старается успокоить ее.

– Я все равно приеду, – переполняет сочувствие к младшей сестре.

– Нет. Не порти себе праздник. Лучше проведи его дома с Эшем. Нам все равно придется проторчать в больнице.

– Но, папа…

– Доченька, я серьезно. Не нужно приезжать.

– Ты уверен?

– Уверен.

– Передай Стейси от меня слова поддержки. Пусть быстрей поправляется.

– Конечно передам, милая.

– Мне очень жаль, пап. Я очень скучаю.

– Я тоже, дорогая. Счастливого Рождества.

– И вам счастливого Рождества. Пока.

– Пока.

– Мисс, вы едете? – водитель, вышедший, чтобы закинуть мой чемодан в багажник, нетерпеливо смотрит на меня.

– Простите, нет.

– И стоило мне столько ждать, – высказывает недовольство и скрывается в машине.

Стою посреди улицы, едва не сдуваемая порывистым ветром, и чувствую, как слезы скатываются по щекам. Я так рассчитывала на эту поездку. Думала, что смогу отвлечься. Невезение преследует меня два последних дня, и это уже похоже на какой-то злой рок.

Поддаюсь порыву и звоню человеку, который точно сможет утешить и вселить уверенность в завтрашнем дне.

– Да, Ванесса? – на той стороне раздается родной голос, и по телу мгновенно разливается тепло.

– Бабушка… – всхлипываю, не сумев сдержать эмоции.

– Что случилось, солнышко? Ты что плачешь? – голос звучит взволнованно.

– Можно я приеду отметить Рождество к тебе? – шмыгаю носом, стирая слезы со щек.

– Зачем ты спрашиваешь? Конечно можно, дорогая. Приезжай, я буду ждать тебя. Приготовлю праздничный ужин и твой любимый яблочный пирог.

– Хорошо.

– Только будь осторожна на дороге. Снег начинает усиливаться.

– Я буду осторожна, ба.

– До встречи, солнышко.

– До встречи.

Прячу телефон в карман и с трудом тащу чемодан за собой по заснеженной дорожке, ведущей к парковке, где я оставила свою машину.

Дорога до бабушки при хорошей погоде занимает не больше полутора часов, но скорей всего сегодня нужно прибавлять еще час. Похоже, циклон накрыл весь штат.

Глава 3

Третий час в пути уже порядком начинает нервировать. Из-за занесенных дорог я плетусь как настоящая черепаха. К тому же ветер со снегом усилился, и теперь я с трудом разбираю дорогу.

Как назло, интернет перестал ловить, и я не могу посмотреть по навигатору, сколько мне еще осталось до бабушки.

Еще час проходит, и за лобовым стеклом видна одна белая мгла. Даже сотовая связь уже не ловит, чтобы позвонить бабушке и предупредить, что я задерживаюсь. Наверняка она будет переживать, что ее внучки долго нет.

От перенапряжения зрения глаза начинают слезиться и болеть. Держусь за руль двумя руками, ощущая, как сильно устала.

Внезапно на дороге возникает чей-то силуэт, и я резко давлю на педаль тормоза. К счастью, шипованная резина, которую я поменяла за две недели до этого, отлично справляется со своей задачей, и я успеваю затормозить вовремя.

Распахиваю дверь и выхожу из машины.

– Вам что жить надоело? – кричу сквозь порывы ветра, пытаясь через метель разглядеть кто там.

– Простите. Мне просто очень нужно попасть домой, – раздается тонкий женский голос, и я едва различаю силуэт миниатюрной светловолосой женщины в белоснежной шубе. В ней она почти полностью сливается с пейзажем.

– Вы заблудились? – запахиваю куртку, держа капюшон рукой.

– Я хотела прогуляться, и внезапно начался снегопад, – она выглядит какой-то потерянной. А еще невероятно бледной, несмотря на морозный ветер.

– Где вы живете?

– Несколько километров в ту сторону, – показывает туда, куда я ехала.

– Садитесь в машину, я подвезу вас.

– Спасибо вам, – девушка спешит в теплый салон.

Возвращаюсь за руль и кидаю взгляд на девушку, наконец имея возможность разглядеть ее лицо. Даже несмотря на неестественную бледность, она невероятно красивая. Правильные черты лица с высокими скулами и прямым аккуратным носом. Длинные пшеничные локоны, немного растрепавшиеся от ветра, лежат на плечах блестящими прядями. Большие голубые глаза светятся каким-то необычным светом, и на пухлых бледно-розовых губах застыла теплая улыбка.

Жму на газ, и машина трогается, немного пробуксовывая на снегу.

Включаю печку погорячей, чтобы девушка согрелась, пусть даже она не выглядит замерзшей.

– Я буду ехать небыстро, думаю вы сможете разглядеть где вас высадить.

– Да, смогу.

– Хорошо.

Мы почти не говорим. Лишь перекидываемся парой фраз и быстро замолкаем. Не знаю почему, но слова совершенно застревают в горле. От нее веет какой-то странной аурой, и в ее присутствии мне даже становится немного не по себе.

– Остановите вот здесь, – раздается спустя пятнадцать минут.

Сворачиваю на обочину, которая оказывается сугробом, и останавливаюсь. – Спасибо, – девушка поворачивается ко мне и неожиданно протягивает на раскрытой ладони потрясающе изящное ожерелье из мелких радужных опалов.

– Зачем это? – кидаю взгляд то на нее, то на ожерелье.

– Это вам за мое спасение. Возьмите, пожалуйста.

Растерянно хлопаю глазами, но все-таки протягиваю руку, в которую она вкладывает украшение. Она едва касается моей руки длинными пальцами, и я ощущаю насколько ледяная у нее кожа.

Девушка открывает дверь и в последний раз взглянув на меня, произносит:

– Счастливого Рождества, Ванесса, – выходит из машины и закрывает дверь за собой, почти мгновенно скрываясь в снегопаде.

Постепенно до меня начинает доходить, что я не называла ей своего имени, и от этого по спине бежит холодок.

Мотаю головой, сбрасывая с себя странное наваждение, и давлю на педаль газа. Вот только колеса начинают буксовать, увязнув в снегу. Пытаюсь еще и еще раз, но все безрезультатно. Выхожу из машины, чтобы посмотреть, и понимаю, что я слишком сильно увязла. И, как назло, дальше дороги вообще уже не видно. Все занесло парой десятков сантиметров снега. Если даже я выберусь, то далеко точно не уеду.

Снегопад совершенно не собирается заканчиваться. Кажется, наоборот – с каждой минутой он только усиливается, сопровождаясь порывами ледяного ветра. Вся дрожу от холода и плотней застегиваю куртку на себе. Осматриваюсь вокруг, пытаясь понять, куда ушла девушка, чтобы попросить позвонить бабушке из городского телефона, но совсем ничего не вижу. Куда же она могла пойти, если здесь лес, занесенный снегом.

Присмотревшись получше, замечаю между деревьев едва различимые металлические ворота и тянущийся от них кирпичный забор.

Иду в том направлении, и ноги проваливаются в снег почти по самую голень. Снег попадает в угги, и носки моментально становятся мокрыми. Останавливаюсь перед воротами и пытаюсь открыть их, но они оказываются запертыми.

Замечаю сбоку звонок и чуть не завалившись в сугроб, подхожу и нажимая кнопку. К счастью, не проходит и минуты, как ворота открываются, и я вижу просторный участок с припорошенными снегом кустами и деревьями, в дальней части которого виднеется большой двухэтажный загородный дом, больше похожий на замок.

Едва передвигая ногами, иду к дому, не различая под слоем снега тропинки. Ветер дует прямо в лицо, и ледяные снежинки болезненно впиваются в кожу, попадая в глаза и ноздри. Становится тяжело дышать. А когда я открываю рот, чтобы не задохнуться от нехватки воздуха, снежинки залетает туда. Все тело окутано дрожью. Нос, губы, как и ноги онемели. Кожа рук, держащих капюшон, горит огнем и пальцы начинают болеть.

Чем ближе приближаюсь к дому, обращаю внимание на необычный стиль постройки с широким парадным входом, украшенным колоннами. Серый цвет фасада и темные решетчатые окна со ставнями окунают в какую-то мрачную атмосферу. С большой трубы, возвышающейся над коричневой треугольной крышей, поднимается черный дым, сразу сдуваемый ветром.