bannerbanner
Научись любить, если сможешь
Научись любить, если сможешь

Полная версия

Научись любить, если сможешь

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 6

– Ещё! – рычу зверем.

– Чего? – рвано шепчет.

– Ещё хочу твои губы!

Глаза Мурашки начинают расширяться. Ну а я, впечатываюсь в её хрупкое тело, обхватываю руками лицо по обе стороны и вновь ворую её поцелуй.


Глава 14

Лара


– Миша, хватит, у меня уже губы щиплет – говорю на выдохе, как только наш поцелуй разрывается.

Он медленно и очень нежно, облизывает мои губы и тут же втягивает их вновь. Удивительно, но это не слюняво, не противно. Это… возбуждающе, томительно, тягуче, до саднящей тяжести внизу живота.

– Миш, ну хватит, – вставляю между нами руку, упираясь в его раскалённую, мускулистую грудь и непроизвольно сжимаю пальцы. – По всем принципам я должна врезать тебе пощёчину, – говорю утвердительным тоном.

– Но тебе понравилось самой, так, англичанка? – смотрит на меня масляным, поплывшим взглядом.

– Нормально. Пойдёт, – киваю, а в мыслях несётся: “Да какое там нормально – бомбезно!”.

– Хах, Мурашка, а ты не обманываешь? Сама же чуть ли не растеклась от удовольствия! – выпаливает, а я ловлю в фокус то, как он меня назвал.

“Мурашка” – что это?

– Как ты меня назвал?

– Как? – делается серьёзным, но я замечаю, как на микроскопическую миллисекунду он выдал испуг.

– Ты сказал – Мурашка.

– Разве?

– Да.

– Тебе показалось.

Спорить с Горой бесполезняк. Поэтому просто тяжко вздыхаю и с силой растираю лицо рукой, как будто это поможет мне протрезветь. Миша вновь прижимается ко мне, и я вдруг отчётливо чувствую, как в меня упирается что-то твёрдое, и я тут же вскидываю на него разъярённый взгляд.

– Извращенец! Убери от меня свою дубину березовую! – толкаю в грудь, что есть сил и каким-то чудом умудряюсь выскользнуть из его плена.

– А по чьей вине она такая, не знаешь, случайно? – ухмыляется он.

Но я уже направляюсь к входу. Не оборачиваясь на него, задираю руку вверх и машу ему на прощание.

На самом деле, в душе мне даже польстила его реакция на меня, но в то же время и возмутило! Что он себе позволяет? Мужики себя совсем не могут контролировать? Нет, он же ещё и гордится этим! Можно, конечно, списать на то, что Гора тоже пьян, но всё равно. Я зла.

Возвращаюсь к своей компании и стараюсь не вертеть головой по сторонам, дабы не столкнуться с Мишей взглядом.

– Ну и кто этот брутальный громила? – придвигается Настя и с пожаром в глазах, ждёт пищи, чтобы насытить своё любопытство.

– Красавчик, кстати, мне такие нравятся. Крепкий, подкачанный, жёсткий. Одним словом – самец, – щебечет Алина.

– Эй, вы же готовы были разорвать его, а теперь комплиментами осыпаете, – поднимаю домиком вверх левую бровь.

– Ну, мы-то думали, это какой-то быдлан незнакомый, а он, оказывается твой парнишка. Ну давай же, говори, кто он? – всё не унимается Настя.

Одна лишь Женька тихо хихикает на диванчике, прижимая руку к животу.

– Это “Мистер Фаберже”! – и еще пуще заливается смехом.

– Дурында, – буркаю, вспомнив, как чуть не лишила Мишу “хозяйства”, влетев своей деревянной башкой ему в пах. – Кстати, а где те парни? – только сейчас спрашиваю, заметив их отсутствие.

– Кажется, мальчики решили ретироваться после того, как вы с “Фаберже” придались тут страсти, – поясняет Настя. – Кстати, а может, пригласим его с друзьями за наш столик? – выпаливает она и вскакивает с места.

– Настя, не вздумай! – рявкаю, но подруга уже вовсю машет рукой. Я оборачиваюсь и вижу, как компания Миши со смешками зеркалят подругу и тоже машут нам руками. Затем встают и направляются к нашему столику.

Ну, что за напасть!

– Привет, девчонки! Меня зовут Дамир, это Артур или Арт, как вам удобнее, а Мишу вы уже знаете, – говорит красивый крепкий парень с необыкновенно серыми или серо-зелёными глазами, так сразу и не определишь оттенок его радужки. Но одно я могу отметить точно, эти глаза будто принадлежат не человеку, а зверю.

– Артур, – представляется сам второй парень. Он моложе Миши и того, что заговорил первым, и не такой крепкий, как те здоровяки, но его энергетика, просто сумасшедшая. Весь его вид и аура вокруг, будто кричат о том, как ему похер на всех. Да, он считает себя королём. Этот парень определённо красив. Жгучий брюнет с карими глазами и до невозможности надменным взглядом, пухлыми губами, красиво очерченными скулами. “Такие мужчины, разбивают доверчивым девушкам сердца”, – моментально проносится в голове.

Чувствую на себе пристальный взгляд и замечаю, что Миша смотрит на меня так, будто я ему сто рублей уже лет пять должна.

– Что? – кивком спрашиваю у него.

Гора подходит ко мне ближе, склоняется и обжигает мне ухо своим дыханием:

– Мопсик, слюнки подбери. Могу платочек одолжить.

Меня тут же отбрасывает в сторону на полметра, и все разом смотрят на меня с недоумением, и я, не придумав ничего лучше, начинаю лепетать:

– Меня зовут Лариса, это Женя, Настя и Алина, – перечисляю имена подруг.

– Ну вот и познакомились, – радостно оглашает Дамир. – Предлагаю выпить за такое дело!

Само собой это предложение все поддержали, и парни сразу же удалились к бару.

– Лорик, офигеть! Вот это красавчики, один другого краше! – в восхищении трещит Алина.

– Я знакома только с Мишей, но да, они все, как будто с обложки журнала Men's Health.

– Угу, – с тоскующим видом, соглашается Настя, подпирая подбородок ладонью. – Кажется, я влюбилась.

– В кого? – ошарашенно выпучиваю глаза на подругу.

– В того, чёрненького. Я б ему отдалась… – мечтательно вздыхает она.

– О нет, такие слишком избирательны Настюш, ему нужна кукла, – поучительно говорит Женя. – Ты у нас красотка, но не Барби, понимаешь?

– И что? Если у меня сиськи, губы не надутые, у меня сразу нет шансов?

– Думаю, нет. А вот у нашей Лорочки шансы почти стопроцентные, этот здоровяк с неё глаз вообще не спускает.

– Я тоже заметила, – соглашается Алина. – Он тебя глазами уже трахнул раз пять, – хохочет она, и подруги тут же подхватывают её смех.

Я осторожно кошусь в сторону Миши и, конечно же, по закону жанра сталкиваюсь с его взглядом. Резко отворачиваюсь, а когда парни возвращаются к нашему столику, демонстративно встаю и утаскиваю за собой Женьку на танцпол.

– Ох, Лорик, доиграешься ты с “Фаберже”!

– Хватит его так называть, – шиплю коброй. Он Миша! Ми-ша!

– Ты меня звала? – режет воздух, знакомый до скрежета в зубах, голос. А в следующее мгновение Гора притягивает меня к себе. Руки замком замирают под моим пупком, отчего по телу разливается густая смола и тяжёлым грузом оседает в тазовой области. Подруга сразу же удаляется, весело подмигнув мне на прощание. Она ещё получит своё, за то, что оставила меня.


Я чувствую горячее дыхание Миши около уха. Он прижимается к моим волосам, тянет воздух. И от этих его действий я превращаюсь в жёсткую струну, а соски до боли сжимаются в ожидании мужской ласки. Кошмар! Что он творит со мной, с моим телом, с моим разумом? Мы медленно начинаем покачиваться в танце. Я всё ещё спиной к Мише. Прикрываю глаза и растворяюсь в своих ощущениях. Чувствую, как вся кровь прилила вниз, клитор напряжён до тянущей боли, которую может ослабить только оргазм. Руки Миши очень медленно опускаются ещё чуть ниже, а голова склоняется, и он сладко прижимается к моей шее, целуя её, несильно втягивая кожу.

– М-м-м… – сама не осознаю, как издаю стон и веду бёдрами назад, прижимаясь к его паху. Покачиваюсь из стороны в сторону.

– Пиздец, Мурашка, – выдаёт он севшим голосом.

Опять “Мурашка”. Как это… мило звучит.

Одна рука Горы остаётся на прежнем месте, чуть выше лобка, а вторая плывёт вверх и останавливается под грудью. Он поглаживает меня и продолжает целовать в шею, за ушком, в мочку уха, в висок.

Кажется, словно мы провалились во времени и это длится целую вечность. Но вдруг меня выбрасывает на поверхность, глаза резко распахиваются и расширяются, а по телу проносится гигантская волна, оставляя после себя мелкую дрожь в теле и сокращение мышц влагалища.

Что? Разве так бывает?

Я испытала оргазм всего лишь от одних прикосновений?


Глава 15

Лара

Резко дёргаюсь вперёд, выскальзывая из рук Миши, который просто не ожидал от меня такого смелого рывка. Не оборачиваясь, на реактивных скоростях, несусь в туалет, залетаю в кабинку, задираю платье вверх, трусики вниз, судорожно отматываю бесконечное количество туалетной бумаги, которое в моей руке теперь напоминает бумажное облако, и начинаю с остервенением оттирать с себя и с белья следы моего “мокрого кайфа”.

– Долбанный Миша! Как это вообще возможно? Ка-а-ак? – в гневе дышу, как паровоз.

Натягиваю обратно свои влажные трусики. Противно, мокро, холодно. Вот что я ощущаю в данный момент. Приваливаюсь к стене спиной и прикрываю глаза. И одновременно, мне до одури хорошо, кажется, что отголоски оргазма до сих пор отдаются по всему телу. Я впервые в жизни испытала такой огромный спектр внутренних ощущений и эмоций. Казалось, что от его прикосновений я задохнусь, что мою грудную клетку разорвёт или я описаюсь на потеху всем. Но потом это странное состояние внезапно сменилось на бешеный выброс энергии. Внутренняя детонация. И все мышцы в моей интимной зоне начали ритмично сокращаться, будто исполняя какой-то странный танец.

– Как же стыдно! Лариса, ну какая же ты несуразная, – страдаю вслух и не понимаю, как теперь выйти из туалета, как встретиться с Мишей взглядом, ведь он определённо всё понял.

Хорошо быть мужчиной. Если стояк, то это чуть ли не повод для гордости, а ещё всегда можно сказать девушке, что это такая реакция на неё. Типа воспринимай, как комплимент. А девушки что? Они так не могут, с лёгкостью и невозмутимым видом, вышагивать в мокрых трусах.

Когда убиваться и страдать, откровенно надоедает, решаю, что пора выползать из укрытия. Не сидеть же тут до закрытия, в самом деле. Осторожно открываю кабинку, мою руки, сушу их и покидаю туалет. Выхожу и первым делом начинаю осматриваться. Вся компания сидит за столиком, что-то бурно обсуждают и смеются. Гора торчит там же, сидит со скучающим видом и потягивает рокс с виски.

Я не смогу вернуться, не хватит духу. Понимаю это и двигаюсь вдоль по стеночке к выходу. И только на улице начинаю адекватно дышать, сразу достаю телефон и набираю сообщение в наш чатик с подругами. Приходится бессовестно соврать, что мне поплохело и я решила вызвать такси, чтобы уехать домой.

Время ожидания такси – пять минут. А что не двадцать сразу?

И я как игрушка на заводном ключике начинаю без остановки нарезать круги, мысленно подгоняя водителя, что выехал ко мне.

– Быстрее, ну, давай же, мужик, педаль в пол и сюда ракетой, – бормочу себе под нос уже как мантру. – Быстрее, быстрее…

– И куда ты решила одна свалить? – Мишин голос за спиной заставляет подпрыгнуть на месте. Быстро оборачиваюсь и вижу его недовольную физиономию.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю, и Миша молча демонстрирует в своей руке зажигалку и пачку сигарет.

– А ты? – делает шаг ближе, и я тотчас покрываюсь мурашками по всему телу, он это замечает, медленно ведёт горячей ладонью по моему плечу и смотрит совершенно пьяным взглядом. – Замёрзла?

– Нет, – отстраняюсь и начинаю растирать то место, которого касалась его рука. Смотрю на Мишу с подозрением. – Не вздумай мне свою одежду дать, чтобы согреться.

– Чего? – выдаёт он, выпучив глаза, а затем начинает смеяться. – Ну, даже не подумал о таком, соррян, я так себе джентльмен.

– Ага, я и вижу, – бухчу и отворачиваю своё покрасневшее лицо в сторону.

Не удобненько вышло.

Телефон оживает. Такси на месте. Начинаю вертеть головой в поисках своего “спасательного круга”.

– Ладно, до свидания, Михаил! – машу ручкой и собираюсь стартануть к машине, но Гора ловким движением хватает меня за запястье.

– Я же серьёзно, ты куда одна-то собралась?

– Домой, – глупо смотрю на него и хлопаю длинными ресничками. – Если так беспокоишься, можешь проводить, – выпаливаю неожиданно для самой себя.

Миша, не говоря ни слова, кивает, и мы вместе, реально идём к машине такси. Садимся и точно так же молча всю дорогу едем до моего дома.

Что за сюр?

Выходим из автомобиля. Ну как, выходим. Я и правда более менее вышла, а вот Миша, кажется, вывалился. В тёплом салоне такси, судя по всему, его ещё больше развезло с алкоголя.

– Ну ты и надрался, – ехидно посмеиваюсь над ним. – Это не ты… вы, а да какая уже разница! Короче, это тебя Михрютка надо было провожать, а не меня. Ошибочка вышла, – и захожусь в ехидном смехе.

– Ржёшь, как злая ведьма, – бухтит он и тут же получает от меня пинок под колено.

– Ты чё творишь, англичанка?

– Это за ведьму, – бросаю и топаю к подъезду, открываю дверь и всё же оборачиваюсь. Миша стоит на том же месте. – Ну и? Уезжать не планируешь?

– Это что за место? – только сейчас удивляется смене моего места жительства и осматривается по сторонам.

– Мой дом.

– Переехала, что ли? К себе не пригласишь? – вставляет руки в карманы джинсов и, покачиваясь, смотрит на меня с улыбкой. Пьяной, наглой улыбкой.

– Нет!

– А если я такой бухой сейчас попаду в беду? Один.

– Миша, ну какой адекватный хулиган посмеет рыпаться на такой Эверест, как ты? Самому то не смешно? – вздыхаю и качаю в безнадёге головой.

– Адекватный хулиган? Смешно, – отбивает он, делает шаг в сторону, но каким-то образом его ноги заплетаются, и он падает.

Я честно пыталась сдержать смех, но это невозможно. Подхожу к нему, хотя моя помощь в итоге не потребовалась. Гора лёгким рывком возвращает своё тело в вертикальное положение.

Смотрю на него оценивающим взглядом, и внезапно, мне в голову приходит мысль. Я же могу припугнуть Толика этим здоровяком, и тогда, может, он будет меньше ко мне докапываться.

– Пойдём большой парень, но не рассчитывай на царские хоромы. Мы люди скромные, живём небогато, если брезгуешь, идти со мной не советую.

Миша внезапно приободряется.

– Нормально, идём.

Заходим в квартиру, и я делаю знак “молчать”, приложив указательный палец к губам. Гора послушно кивает с глупым видом и начинает разуваться, а затем аккуратно ставит свою обувь, кажется, сорок пятого размера, не меньше, в уголок, чтобы она не мешалась. Крадемся на носочках мимо спальни Толика и мамы, сквозь щель под дверью замечаю, что у них включён телевизор, но, скорее всего, они спят под него. Проходим дальше и попадаем в мою комнату. Закрываю за Мишей дверь на старенький шпингалет, разворачиваюсь к нему лицом, и теперь мы стоим друг напротив друга в полной темноте. Только глаза блестят и слышно, как мы дышим.

Миша выглядит в моей комнате настолько необычно, неправильно, ошибочно, потому что он… другой, что ли.

– Мурашка, подойди ко мне, – протягивает руки.

– Миша, что ещё за Мурашка?

– Ну, ты же Мурашкина, а это сокращение, – невозмутимо поясняет и вновь тянет ко мне свои лапы.

Приподнимаю вверх брови, но оставляю это без комментариев. Окей, пусть будет Мурашка, почему-то в его исполнении это звучит менее раздражающе, чем “англичанка”. Даже мило.

– Ты спишь на полу, понял? – шепчу командным тоном и тыкаю пальцем в пол.

– Понял я, понял. Подойди.

Делаю вперёд два шага и оказываюсь прямо перед ним. Поднимаю вверх голову, и Гора тут же срывается. Прижимает меня к своему телу, покрывает сотнями поцелуев, а наша одежда в ночной тишине так откровенно шелестит, что мне от всего этого безумия башню кренит к чертям собачьим.

Его рука скользит по моей спине, нащупывает маленькую молнию и уверенно тянет её вниз. И тут меня словно ледяной водой окатывает. Начинаю панически хапать ртом воздух, руками прижимаю платье к груди и выворачиваюсь из крепких мужских рук.

– Миша, руки! Контролируй себя, пожалуйста, – пячусь назад и упираюсь спиной в холодный бетон, отчего тут же вздрагиваю. – На пол!

Он начинает пыхтеть, как настоящий медведь.

– Да ты реально издеваешься! – свирепеет.

Стаскивает с себя рубашку, джинсы и остаётся в одних боксерах. А я стою и ошалело наблюдаю за всеми его действиями, не в силах и слова вымолвить.

– Прям так спать на коврике? – недовольно бухтит он.

– А? Нет, конечно, подожди. И отвернись, пожалуйста, я переодену платье.

– Что я женских тел не видел, – поднимает вверх брови.

– Моё, не видел! Так что отвернись, дурной.

Миша снова недовольно фыркает, но повинуется, и я быстренько открываю шкаф, ищу свою пижаму, молниеносно переодеваюсь, постоянно косясь в его сторону. Затем достаю с верхней полки зимнее толстое одеяло, стелю его на пол, сверху ещё одно одеяло, делюсь одной подушкой и выдаю свежую простыню, чтобы он мог укрыться.

– Готово! – довольная, упираю руки в бока. – Ну как тебе? Ты рад такой царской перине?

– Ага, просто писаюсь от счастья, – бросает он, плюхается на импровизированное ложе ко мне спиной.

Я следом упала на свою кровать и на удивление, мгновенно провалилась в сон, а когда утром открыла глаза, меня ждал большой, нет, ОГРОМНЫЙ сюрприз…


Глава 16

Лара

Начинаю ворочаться в кровати, пробуждаясь от сна. Тоненький лучик солнца пробивается сквозь шторы, ослепляет мои глаза, и я вновь их прикрываю. А затем в моей голове щёлкает выключатель, и начинаю осознавать, что в кровати я не одна. Более того, на моей груди лежит чья-то рука. Да-да, прямо под майкой, прямо на груди. А что-то каменное упирается в поясницу. Медленно поворачиваю голову и вижу Мишу.

Этот громила, лежит с самым невинным видом на моей кровати и спокойно спит, тихонько посапывая.


Какого… тут происходит? Как он оказался со мной рядом? Быстро запускаю руку под одеяло и проверяю, надеты ли на мне шортики. На месте. Минимально, но уже радует.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

А затем я срываюсь и начинаю извергаться гневом, словно вулкан Этна. Резко скидываю с себя руку Миши, подлетаю в кровати и со всей силы толкаю его ногами, отчего он кубарем летит на пол с оглушающим грохотом. Мгновенно проснувшись, он ошарашенно смотрит на меня.

– Ты! – тычу во взъерошенного Мишку пальцем. – Извращенец! – шиплю как анаконда.

– Ты чё шизанулась совсем? – выдаёт он с офигевшей, по всем фронтам, физиономией.

– Это я-то шизанулась? Какого хрена ты залез ко мне в кровать, лапал меня за грудь своими извращенскими лапами, да ещё и своей… своей, этой! – пальцем показываю на его “добро”. – этой базукой в меня упёрся! – хватаю подушку и бросаю её в наглую рожу.

Миша тут же её откидывает, встаёт с пола, вырастая надо мной. С несколько секунд смотрит на меня, а затем поднимает с пола бедную подушку и запускает в меня.

– Идиотка! – рявкает он.

Я, не ожидая от него такого поведения, прихожу в ещё большую ярость. Снова хватаю подушку и бросаю в него. Он в меня. Я в него.

– Да, как ты заколебала, англичанка! – разворачивается, забрасывает подушку на шкаф, хватает одеяло и закутывает меня в него, словно в рулет, и наваливается сверху.

– Осадись! И выдохни чуток, а то покраснела вся, как свёкла.

Воздух забивает всё пространство моих лёгких, а затем, выходит, с какой-то режущей болью. Сердце бешено пляшет за грудной клеткой, а со стороны я и вовсе напоминаю сейчас гусеницу, которая бьётся в предсмертной агонии.

– Отпусти меня, придурок конченный! Я сейчас заору, и мои родственники вызовут полицию.

– Ага, давай, устрой тут цирк! Это в твоём стиле, – с сарказмом бросает он и начинает оглядываться по сторонам, кривя физиономию, будто кислый лимон съел.

Проходит не меньше нескольких минут, прежде чем он разрывает тишину.

– Это реально твой дом?

– Представь себе, да.

– Серьёзно?

– Миша, похоже, что я шучу? Я понять не могу, что тебя не устраивает?

– Ну, этот затхлый клоповник… интерьерчик, и в целом, – обводит мою комнату глазами. – пиздец какой-то. Ты тут с предками живёшь? Этот, как его, Толик, тоже тут? Почему не свалишь из этого жуткого хоррора?

– Обязательно свалю, как только богатенького папика найду себе, который будет меня обеспечивать, – выпускаю наружу свою язву, потому что его слова больно полоснули по мне, оставив болезненную царапину.

Миша, смотрит на меня не моргая, переваривая сказанное.

– Ты же не шкура какая-то, чтоб за мягкую кровать и полную тарелку харчей папиков ублажать или я ошибаюсь? – внимательно смотрит.

– Миша, отпусти меня, пожалуйста, и уходи, а то подцепишь ещё что-нибудь в этом клоповнике. И да, иди осторожнее, не наступи на тараканов, мы их бережём, как священный тотем.

Ещё минута в молчании и Гора наконец-то выпускает меня из плена. Берёт свои вещи и начинает одеваться. А я забиваюсь в угол кровати, борясь со жгучим желанием разрыдаться от обиды, но я не могу доставить ему такого удовольствия.

– Если хочешь отсюда поскорее свалить, я могу тебе платить за… – начинает он.

Во мне вновь что-то щёлкает и поднимается к горлу, раздирая по пути мои внутренности.

– Миша, заткни, свой, рот! – произношу чётко по слову. – И покинь как можно скорее эту квартиру.

– Мураш…

– Нет! – выставляю вперёд руку. – Замолчи и уйди. Я думаю, ты уже многое сказал, поэтому лучше остановись.

Он шумно выдыхает воздух из лёгких и идёт к двери, открывает её, выходит в коридор. Я безвольно плетусь следом. Проходим мимо спальни мамы и Толика, мимо кухни, на которой они в данный момент сидят и пьют обычный растворимый кофе и поедают бутерброды с докторской колбасой и сметанковым сыром. Замечая нас, мои родственнички подвисают и сидят в гипнотическом состоянии, не смея шелохнуться.

Гора даже не обращает на них внимания. Идет ровным шагом в прихожую. Надевает ботинки, открывает сам старую дверь, обитую дермантином, который уже изрядно потрепался, делает шаг на выход, но всё же оборачивается, с намерением что-то мне сказать.

– Всего доброго! – киваю, подталкиваю его двумя руками за порог и тяну на себя дверь.

Поворот замка, щелчок. Закрыто.

Держась за ручку двери, опускаю голову и всё-таки всхлипываю. Обидно-то как, слов не подобрать. Я понимаю, что тут не дворец, но то, как он смотрел, какие слова говорил… Он будто на меня мусорное ведро, полное до краёв, высыпал.

– Это что за блядушник ты тут устроила? – слышу за спиной голос Толика.

– Ах, ты ж потаскуха, такая, – подлетает ко мне мать и лупит со всей силы по спине полотенцем, обжигая мою кожу. – Совсем уже совесть потеряла? – и новый шлепок полотенцем. – Я тебе быстро мозги на место поставлю, похотливая дрянь! – ещё шлёпок.

Поворачиваюсь к ним лицом с глазами полными слёз и спокойно говорю:

– Да пошли вы. Оба, – и, расталкивая их плечами, возвращаюсь в свою комнату. Хлопаю дверью так, что штукатурка осыпается от опанелки. Приваливаюсь спиной и устало выдыхаю.

Я точно была очень пьяной, раз додумалась привести Мишу сюда. Хотя ночью, мне казалось, что я вполне себе в адеквате и припугнуть Толика – это хорошая идея. Видимо, нет. План провалился и стало только хуже.

Прохожу вперёд и принимаюсь за уборку, чтобы меньше размазывать в своих мыслях эту омерзительную ситуацию. Как я вчера подумала? Ах да: "Миша выглядит в моей комнате настолько необычно, неправильно, ошибочно, потому что он… другой, что ли". Вот именно, он другой. А я просто дура. И в этот самый момент меня пробивает на слёзы.


Складываю одеяла, ощущая, как от них исходит аромат Горы (грейпфрут и что-то перечное), прижимаюсь носом и тяну его в себя. Забиваю в свою память. Вот только для чего? Сама не знаю. Потом психую и, злясь на себя, запихиваю оба одеяла обратно в шкаф, придвигаю к нему стул и достаю сверху подушку, которую Гора закинул на самый верх. Конечно же, она вся в пыли. Выдёргиваю её из наволочки, которую теперь только в стирку. Заправляю свою постель. Только сейчас раскрываю шторы, полностью открываю окно и сажусь на подоконник. Вставляю в уши наушники, включаю музыку для медитаций и прикрываю глаза, из которых до сих пор струятся слёзы.

– Какой же ты придурок, Миша… – говорю вслух и сжимаю в руке зажигалку, которая, судя по всему, выпала из его кармана. – Ну, теперь-то мы точно больше никогда не встретимся! – выбрасываю со злостью, прижимаю зажигалку к губам и тихонько поскуливаю.


Глава 17

Лара

Увы, но тех денег, которые мне удаётся заработать в месяц, совершенно не хватит на аренду жилья, а ведь надо и себя как-то прокормить, одеть и обуть.

По сути, то, что я сейчас зарабатываю, уходит на еду и какую-никакую одежду, мелкие расходы по учёбе, да проезды. Да, для кого-то это покажется дикостью, но как только мне исполнилось восемнадцать лет, мать жёстко сказала, что Толик из квартиры меня, конечно, не выкинет по доброте душевной, но обеспечивать, я теперь должна себя сама. В принципе, я была не удивлена. Проблема была лишь в том, что поступила я на очное отделение и найти более менее подходящую подработку оказалось не так уж и просто. Но я не жалуюсь, потому что в принципе у меня получалось себя обеспечивать, но, конечно, позволить себе аренду, я не смогу. Пробовала пробиться в наше университетское общежитие, но потерпела фиаско. Не положено. На комнату может претендовать только иногородний студент. У меня же, прописка городская. То чувство, когда я впервые пожалела, что не приехала из посёлка.

На страницу:
5 из 6