Научись любить, если сможешь

– Эй, вы что творите?

– Беру тебя на руки. Разве не понятно?

– Зачем?

– Чтобы ты свои ноги не порезала и не подхватила какую-нибудь заразу. Например, столбняк.

В итоге Миша победил и несёт меня как принцессу до самой двери.

– Спасибо ещё раз, – благодарю “рыцаря” и вдруг хихикаю, представляя, как Женька снова будет ржать надо мной. – До завтра, “мой парень”, – решаю пошутить.

Гора, который до этого уже подошёл к лифту, вдруг разворачивается и сверлит меня взглядом. Видимо, шутку не оценил. У него с юмором совсем беда. Затем делает шаг, неотрывно глядя в мои глаза, склоняется и говорит:

– Оставь свои шуточки для Толиков и других Лёликов.

– Не то, что? – также, не отводя глаз, спрашиваю тихим шёпотом.

Миша втягивает носом воздух, затем выдыхает через рот, заводит руку мне за лопатки, резко дёргает на себя и впивается в мой рот обжигающим поцелуем.

Моим первым в жизни поцелуем…

__________

Серпентин (серпентинит, змеевик) – минерал, который имеет необычный уникальный окрас, схожий с кожей змеи. Он имеет зеленоватый оттенок с желтыми вкраплениями и темными прожилками.

Глава 8

Лара

Миша осторожно отрывается от меня, и на секунду мне кажется, что в его глазах мелькает страх. Затем его лицо принимает обыкновенное выражение – нагловатое с нотками безразличия.

Сглатываю слюну, которая пропитана им. Его каким-то индивидуальным вкусом. И мне… нравится. Безумно нравится! Но вместе с тем, в теле из самых глубин зарождается маленький торнадо, который жаждет снести всё с лица земли. Разрушить до основания.

– Это… – чуть не сказала, что это был мой первый поцелуй. – Было противно.

Его глаза немного расширяются, мышцы на шее напрягаются, губы поджимаются в струнку.

– Вот как.

Миша проводит большим пальцем по уголку своих губ, а затем впивается в мои губы повторно. Жарко, остервенело, грубо и вместе с тем дурманяще.

Пока окончательно не опьянела от Миши, упираюсь кулаками в его грудь и с силой пытаюсь оттолкнуть. Но куда там. Вот “Гора”, а вот я, маленькая как блошка. Повторяю попытку намба ту – безрезультатно. И тогда остаётся только один выход. Втягиваю носом воздух и с силой кусаю его за верхнюю губу. Миша издаёт грубый рык и отстраняется, проводит тыльной стороной кисти по окровавленной губе. Ухмыляется, качая головой.

– Англичанка, ты совсем, что ли, дикая?

– Завтра даже не смей заговаривать со мной. Как только откроешь свой поганый рот, я тут же уйду! – вновь не заметила, как перешла на “ты”. Ой, да к черту уже!

Дрожащими руками открываю дверь, залетаю в квартиру и с оглушающим грохотом хлопаю ею.

“Женечка, прости”, – мысленно прошу прощения у подруги за возможные трещины на штукатурке.

Касаюсь пальцами губ. Горят огнём. Набухли. И кажется, я до сих пор ощущаю фантомный поцелуй Миши. Как он шарил у меня во рту языком, сминал мои губы своими, царапал кожу щетиной, забивал рецепторы своей информацией, своим кодом, чтобы я не забыла его никогда.

–А-а-а, да чтоб, тебя Миша! – кричу в порыве эмоций, запускаю руки в волосы и взлохмачиваю их.

Всю ночь, ловлю вертолёты из мыслей и засыпаю только ближе к утру.

Просыпаюсь, с полным осознанием того, что мир жесток, а я в нём глупая панда. Плетусь в ванную и принимаю прохладный, насколько это терпимо, душ. Долго умываюсь ледяной водой, но синие круги под глазами упорно не сдаются. Ну хорошо, применим жёсткую артиллерию! Где моя косметичка?

Через час удовлетворённо смотрю на себя в зеркало. Идеально! Боже, храни всю бьюти-индустрию, с их базами, ВВ кремами, корректорами, консилерами и другими штучками-дрючками. Делаю высокий хвост и затем заплетаю его в косу.

Проблема настигает меня в конце сборов. У меня нет обуви!

– Женя, хэлп ми! – складываю вместе ладони. – Одолжи свои кеды, я вечером обязательно куплю себе обувь и верну твои.

– Тьфу ты, мне ж не жалко. Но тебя не смущает, что у меня размер ноги меньше?

– Да подумаешь на один размер, я и не замечу.

– Тогда бери.

В итоге выбираю белые спортивные штаны, голубой свитшот и кеды подруги.

Когда телефон разрывается от звонка Миши, палец замирает над зелёным значком, но в последний момент смахивает по красному кругляшку, и рингтон затихает. Быстренько подбегаю к зеркалу, ещё раз осматриваю себя с ног до головы и удовлетворённо кивнув, бегу обуваться. Открываю дверь и нос к носу сталкиваюсь с “Горой”.

– Какого, ты скинула звонок? – давит недовольным голосом.

– Михаил, вы, кажется, забыли: не разговаривайте со мной. На первый раз сделаю вид, что не заметила, но второго раза не будет.

– Да ты… – начинает он закипать, но я тут же делаю шаг назад в квартиру, и он замолкает. Выбрасывает руку вперёд и дёргает меня на себя. Выпучивает глаза и кивает в сторону двери, мол, закрывай врата.

Пока закрываю дверь, мысленно ликую, от своих способностей дрессировщика. И даже украдкой давлю улыбку, пока он не видит.

В машине нас уже ждёт Юля. Сажусь к ней на заднее сидение, и малышка сразу же тянется ко мне обниматься.

– Ура, Лариса! Привет!

– Привет, милейшая принцесса. Ты сегодня просто бесподобна в этом персиковом платье. Впрочем, как и всегда. Вау, а кто тебе такие красивые косы заплел?

– Папа!

– Серьезно? Вот этот папа? – смешно кривлю лицо и спрашиваю с сомнением.

– Да-а-а!

– Ну надо же, какой у тебя папа молодец! – радостно восклицаю, а сама с издевкой кошусь на Горыныча.

Позже уже в наглую разглядываю Мишу и отмечаю, что выглядит он шикарно. Тёмно-синие джинсы, которые обтягивают верх его накачанных бёдер, а ещё хорошо так подчёркивают и то, что скрывается за ширинкой. Белая рубашка, с закатанными до локтей рукавами и такие же белоснежные кеды известного бренда. Идеальная стрижка, щетина кажется сегодня чуть короче.

Хмыкаю, и тут же переключаю своё внимание обратно на ребёнка.

– Ну что с какой станции ты бы хотела начать?

– Я, я не знаю… – растерянно хлопает она глазами.

– Хм-м, может, тогда с самой первой и самой старой?

– Да! – Восклицает девочка.

– Только нам придётся немного прокатиться до неё, ты не против?

– Да!

– Ну, – хлопаю Мишу по плечу. – Давай, кучер, гони!

Гора резко поворачивается и разве что дым из ноздрей не пускает, приоткрывает рот, чтобы сказать что-то мне в ответ, но затем отворачивается и заводит двигатель своего железного коня.

В итоге на метро мы катаемся часа полтора, плюс гуляем по разным переходам. И поначалу всё шло гладенько, но чем больше я ходила пешком, тем больше мои ноженьки кричали о дискомфорте.

В кедах Женьки было тесно, и они начали мне натирать стопы. Но само собой, я продолжала радоваться и не подавать виду.

– Я думаю, с прогулками по метро можно закругляться? Девочки, может, вы уже проголодались? – обращается Миша, но на меня не смотрит, только на дочь.

– Да! – щебечет малышка.

На удивление он привозит нас не в какое-то брутальное место, где подают только мясо, а в семейное кафе европейской кухни.

Юля заказывает себе пиццу и десерт с молочным коктейлем, а я с Мишей выбираем себе пасту и салат.

– Если папа разрешит, ты придёшь ко мне в гости?

– А… эм-м, наверное, – кротко улыбаюсь и стараюсь даже не смотреть в сторону её отца, хотя боковым зрением вижу, как он сверлит меня взглядом.

– С ночёвкой! – неожиданно выпаливает Юля и встаёт со своего места. – И у нас будет настоящая пижамная вечеринка! Кру-у-уть!

– Юля, ты где такое вообще увидела? – заливаясь краской, спрашиваю её.

– В мультике. Там подружки устроили пижамную вечеринку. Играли, ели вкусняшки и дрались подушками. Мы также быдем делать с тобой.

– Ха-ха, прикольно, но…

– Хорошая идея, малышок, – вдруг оживает Миша, который до этого накручивал пасту на вилку со скучающим видом.

– Можно? – открывает она рот в удивлении. – Правда, можно?

– Ну, если это Лариса, то можно. Ты же сама сказала, Лариса – твоя подруга, – Гора подхалимно улыбается и бросает на меня паскудный взгляд.

Вот же. Скотина!

Когда мы заканчиваем обед, Миша подзывает официанта и просит счёт.

– Можно мне отдельный счёт, пожалуйста, – врываюсь я со своим феминизмом, который, кажется, никто не оценил.

Официант, крякнув, вдруг замолкает и пялится на Михаила, а тот по виду, готов сию секунду свернуть мне шею, но сдерживая свои бушующие эмоции, переводит взгляд на официанта и, немного подняв уголки губ, говорит:

– Она просто решила так пошутить: один счёт, пожалуйста.

– Хорошо, я понял, – парень ловит небольшой нервячок и спешно уносится в зал, а через минуту материализуется с терминалом. Гора оплачивает счёт и насыпает верху щедрые чаевые.

– Благодарим вас за посещение нашего заведения! Надеюсь, вам, вашей супруге и вашей очаровательной дочери понравилось у нас! Будем ждать вашу прекрасную семью снова! – радостно щебечет паренёк, а мы от его слов застываем с каменными лицами…

Глава 9

Лара

– Простите, мы просто знакомые, – отшучиваюсь, как только обретаю дар речи.

– О, да? Прошу прощения за мою оплошность, – тут же извиняется официант и, уткнув взгляд в пол, покидает нас с видом побитой собаки.

Да уж, не удобненько вышло. Кстати, интересно, а где всё время пропадает мама Юли. И тут я моментально получаю укол в самое основание сердца, вспомнив поцелуй с Мишей. Вскидываю на него взгляд и замираю. После ухода официанта, ни он, ни малышка так и не сказали ни слова. Юля с грустью смотрит на свои ручки, которыми теребит на коленях салфетку. Кончик её носа приобрёл розоватый оттенок. А Горыныч гладит её по спинке и смотрит на меня так, будто я только что явилась виновницей всех их бед.

– Юлёк, ну что в парк? – заглядывая в лицо дочке, спрашивает он мягким голосом.

Но она только мотает головой.

– Устала? Поедем домой?

Девочка бросает на меня затравленный взгляд, и я понимаю, что она на грани того, чтобы расплакаться, но что делать, как поступить совершенно не знаю.

Подхожу к ней и сажусь рядышком.

– Э-эй, маленькая принцесса, ну ты чего? – тяну руку и ласково глажу её по голове, а потом и вовсе утыкаюсь носом ей в макушку и коротко целую. Сама не знаю, как так вышло. Просто порыв чувств.

– Пап, я хочу домой, – заикаясь произносит Юля, и из её глаз всё-таки падает слезинка.

– Конечно, солнышко, – Миша усаживает дочь себе на колени, второй рукой достаёт портмоне, пальцами извлекает несколько купюр и бросает на стол. – Домой сама доберёшься, – встаёт вместе с Юлей на руках и уходит, оставив меня в полнейшем непонимании происходящего, но с осадком вины, что я где-то допустила ошибку.

Перевожу взгляд на купюры и в душе становится ещё паршивее. Встаю и ухожу, оставив деньги на столе не тронутыми.

Оказалось, что я нахожусь в противоположной части города от дома подруги, поэтому дорога занимает не меньше двух с половиной часов с учётом одной пересадки и небольших заторов на дороге. Ноги в край отекли от обуви не по размеру, а мозоли уже не позволяли идти ровно, поэтому путь от остановки занимает добрых пятнадцать минут. Ко всему прочему, каждые пять метров останавливаюсь, чтобы перевести дух.

У подъезда, замечаю уже знакомую мне машину, из которой появляется Миша, как только я равняюсь с ней. Подходит и молча сканирует меня хмурым взглядом.

– Ты пешком из Китая шла?

Разговаривать сейчас абсолютно нет ни сил, ни желания, всё, о чём мечтаю, засунуть свои ноги, которые больше напоминают мясные ошмётки, в таз с холодной водой.

Коротко киваю и, обходя его сбоку, продолжаю идти к подъезду, но Миша не позволяет уйти, грубо дёргает за руку, и я вскрикиваю от резкой боли в ногах.

– Ай, больно! Ты что творишь?

– Послушай ты, идиотка! Из-за твоей тупости мой ребёнок плачет уже два часа, поэтому ты сейчас же едешь со мной и исправляешь свой косяк!

– Что? Какой ещё косяк? Михаил, вы совсем двинулись умом? – вновь перехожу в общении с ним на "вы". – Что я такого сделала?

Он с шумом выдыхает и прочёсывает рукой свои идеальные волосы, лохматит их, придавая новую, непослушную форму.

– У Юли нет матери. Да, представь себе, и такое бывает, – говорит он, заметив, мою вытянувшуюся от удивления моську. – Из-за этого она часто грустит, ведь у всех девочек вокруг неё мама есть. В садике, на кружках, во дворе, на детской площадке, в магазине, да везде! А ты, появившись, как ураган в нашей жизни, каким-то образом запала ей в душу. Моя маленькая дочь считала тебя подругой, может, и больше, я не знаю… А ты, безмозглая курица, просто сказала, что мы знакомые. А теперь пораскинь мозгами, что почувствовал после этого маленький ребёнок? – выхаркивает он каждое слово со звериным рыком.

Сердце пропускает несколько ударов, а затем начинает отстукивать, словно старый поломанный механизм. В голове сразу проносятся и мои собственные детские чувства, когда не стало отца. Когда мне казалось, что во всём мире папы нет только у меня. Когда каждый день я отчаянно мечтала, о полной семье. Представляла, как отец и мать держат меня за ручки и мы счастливым трио идём гулять. Как я радовалась, когда у нас на пороге появился Анатолий, мой будущий отчим и как мои мечты разбились вдребезги, когда он оказался настоящим уродом.

Всё так. Миша прав. Детские чувства очень тонкие, словно лакмусовая бумага. Они могут окрашиваться в яркие цвета от счастья и в тёмные, мрачные, от грусти, печали и боли. И кажется, сегодня источником чёрной краски стала я…

Не могу поднять взгляд, чтобы посмотреть на Мишу, не могу раскрыть рот, чтобы сказать хоть одно слово.

– В машину, – толкает меня в спину, и я безжизненной марионеткой повинуюсь его воле.

За окном мелькают дома, люди, деревья, кажется, что там кипит жизнь, а здесь, в этой бездушной металлической коробке, жизни нет. Царит до удушения тяжёлая атмосфера, и я уже не думаю о боли в ногах, а лишь о том, чтобы как можно скорее вывалиться на воздух, а еще увидеть малышку, которая грустит, и попытаться, как-то исправить ситуацию.

Чёрт! Я ведь даже не знала, что у неё нет мамы. Теперь многое становится понятным.

К счастью, дорога занимает всего пятнадцать минут. Останавливаемся около большого офисного здания. Неожиданно.

– Где мы? – решаюсь, наконец, задать вопрос.

– За Юлей приехали, идём, – бросает, не глядя на меня.

Это задевает.

Успеваю мазнуть глазами по вывеске на фасаде. Здание какого-то охранного предприятия. Но попав внутрь, я засомневалась и подумала, что возможно неправильно прочла вывеску. Ведь перед моими глазами открывается современная организация, с крутым и однозначно дорогущим ремонтом, постоянно снующими людьми, одетыми строго по дресс-коду. А ещё здесь много, много, очень много мужчин. Красивых, крепких, и каждый, замечая меня, обязательно задерживал недоумевающий и вместе с тем, заинтересованный взгляд, как на чужеродный организм, попавший в идеальный мир. Но что самое удивительное, долго их взгляд не задерживался, быстро перетекая на Мишу.

– Добрый день, Михаил Александрович, – подходит к нам молодой мужчина, микросекунду смотрит на меня и затем его внимание перетекает к Горе. – Все отчёты по тренировочным готовы. Мне передать вам на проверку или обсудим уже на планёрке?

– Не надо отнимать время на планёрке и мучать коллег ненужной для них информацией. Передай моему секретарю, потом посмотрю.

– Понял. Будет сделано, – рапортует он. Мужчины пожимают руки, и мы продолжаем движение дальше. Точнее, Миша идёт, а я словно старая хромая кляча волочусь за ним.

– Ты долго? – оборачивается, стоя около лифта.

– Иду, – бурчу в ответ.

Поднимаясь на самый верхний этаж, выходим и направляемся по просторному холлу, пока не упираемся в стеклянные двери. Миша прислоняет ключ-карту к электронному замку и открывает дверь. Проходит первым. Да уж. Манеры джентльмена ему точно чужды.

Проходим мимо секретаря, наконец-то это женщина. На вид ей около сорока лет, и она точно знает, как правильно подать себя. Сдержанный естественный макияж, идеально уложенное каре, лёгкий, ненавязчивый аромат парфюма. Одета в строгое платье-футляр бордового цвета. Сексуальненько.

– Михаил Александрович, – кивает она, и Миша кивает в ответ.

Двигаемся дальше до тех пор, пока не подходим к двери, которую он без стука открывает.

– Глеб, а где? – Миша обращается к мужчине, который сидит за столом и внимательно читает какие-то документы.

Он поднимает на нас свой взгляд, и по моей коже бежит морозный холодок. Ещё никогда в жизни я не видела человека с такими тёмным и ледяными глазами, от которых становится не по себе. Первая мысль, мелькающая в моей голове, это то, что такие люди опасны, и ради своих целей пойдут на всё. Перевожу взгляд на Мишу и прячусь за его спину. Кажется, что рядом с этим мужчинами я становлюсь ниже ростом. Так некомфортно.

– Старик заходил и украл Юльку. Короче, не парься, Антоныч решил поиграть в деда и нянчится с твоей, – привстаёт и заглядывает за спину Мише. – Ты кого там привёл? Что за трусливый кролик? – со смешком выдаёт и садится обратно.

– Это англичанка. То есть Лариса, она Юлин учитель английского.

– А почему прячется?

Михаил, делает шаг в сторону, и теперь я стою прямо напротив стола, за которым находится “хозяин кабинета”.

– Ну, здравствуй, Лариса.

– Добрый день, – сиплю едва различимым голосом.

– Николай Антонович у себя? – вставляет свой вопрос Миша.

– Нет, они пошли в сквер, есть мороженое, так что или подождите их, или можете прогуляться и найти самостоятельно.

– Понял. Ладно, давай, брат.

– Стоп. Лариса, да? – вновь обращает на меня внимание мужчина. Встаёт из-за стола и подходит совсем близко, устремляя взгляд на мои ноги.

– Д-да, Лариса…

– Давай-ка ты, Лариса, для начала посетишь наш медпункт.

– Что? Нет, спасибо, всё хорошо, – заливаясь краской, щебечу, как загнанная в клетку пташка.

– Какое там хорошо! Миша, ты почему девушку сразу не отвёл? – обращается он к Горе строгим тоном, взметнув брови вверх, а затем, сдвинув к переносице. – Хотя кого я спрашиваю. Всё, веди её.

Миша пялится на мои ноги и громко сопит. Похоже, он и правда не особо замечал моё состояние или только сейчас понял, что мне действительно очень больно.

– Почему молчала, что ноги натёрла?

– Ничего я не натёрла, нормально всё. И не нужен мне врач. Давайте скорее найдём вашу дочь, – нервничаю, испытывая вселенский стыд. Снова рядом с ним я попадаю в дурацкие ситуации, где чувствую себя хуже некуда.

– А если у тебя заражение будет?

– Да какое заражение, это всего лишь мозоль.

Миша морщится с отвращением на лице, чем доводит меня до белого каления ещё больше.

– П-ф-ф, вы так смотрите, будто я сибирской язвой больна!

– Ребята! – взрывается смехом пугающий мужчина. – Всё, идите уже! Не отвлекайте от работы.

Хапаю ртом воздух, готовясь провалиться сквозь землю, за устроенную сцену перед незнакомым человеком.

Миша, вздрагивает и как-то неуклюже подхватывает меня на руки.

– Вы чего творите?!

– Несу тебя в медпункт, – спокойно бросает и идёт к двери.

Когда мы практически покидаем кабинет, за спиной слышу тихое “Пссс”, Миша оборачивается, и тот мужчина шёпотом ему говорит:

– Она крутая!

“Гора” крепче прижимает моё тело к себе, а я медленно умираю в своём позоре…

Глава 10

Лара

– Девушка, как же вы так умудрились? – качает головой врач. – Новая обувь?

– Н-не совсем, – стыдливо понижаю голос, потому что Миша сидит на стуле в углу кабинета. – Просто эта обувь мне немного мала, – перехожу на шёпот.

– Простите, но в таком случае вам категорически нельзя сейчас надевать их вновь, тем более, если они вам не по размеру, – женщина строго говорит, повышая на последней фразе голос и выразительно поглядывает на меня поверх очков.

– Что там у неё? – Миша поднимается со стула и направляется к нам.

– Всё хорошо, Михаил! Обычные мозоли, – перевожу умоляющий взгляд на медика. – Я же могу идти?

Женщина непонимающе хлопает глазами, а затем её лицо приобретает воинственное выражение.

– Вообще-то, нет! Михаил Александрович, как оказалось, у вашей спутницы обувь не по размеру. Я категорически против, чтобы девушка с такими травмами вновь…

Миша выбрасывает руку вперёд, в подобии забора и говорит:

– Я понял. Эту обувь она больше не наденет.

– Чего? – тяну, представляя, как буду идти домой босиком.

– Лена, вы можете оставить нас ненадолго?

– Конечно, в целом, моя помощь больше не требуется. Если понадоблюсь, я буду в комнате отдыха на втором этаже. На столе лежит лист осмотра с назначениями, – вновь бросает на меня строгий взгляд и выходит из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.

Миша садится в кресло врача, подкатывает вперёд и упирается локтями в широко расставленные ноги, смотрит в пол, затем поднимает на меня взгляд.

– И ты с самого утра так ходила?

– Как, так? – фыркаю с недовольством.

– Где вообще, твоя обувь? Почему ходишь в той, что тебе явно мала?

– Это моя обувь, понятно вам! – рявкаю, злясь на всё и всех вокруг, встаю, чтобы уже обуться и пойти к Юле. Хватаю кеды, но Миша в режиме кобры, выхватывает их из моих рук.

– Осадись англичанка! Куда ты собралась в них? – внезапно гаркает так, что я вздрагиваю.

– Михаил, прекратите вести себя, как быдло! Вы разговариваете очень грубо, но я напомню вам, что мы с вами не друзья и не родственники, – гневно рычу в ответ. – Я что, по-вашему, босиком должна ходить? Отдайте мою обувь!

– Да мне плевать на твои умные речи, ты никуда не пойдёшь в этом! Скорее босиком будешь ходить! – пренебрежительным взглядом указывает на бедные Женькины кеды.

– Отлично! Босиком, так босиком! – выкрикиваю, что есть сил, устремляюсь вперёд, дёргаю на себя ручку двери и выхожу в холл.

– Ты… Ты совсем ненормальная? – Миша вываливается следом, и теперь он не просто зол, а разъярён.

Но я и сама словила приличную дозу адреналина, ускоряюсь и не сразу замечаю пожилого мужчину, что двигается мне навстречу, в результате чего с силой врезаюсь в него.

– Ой, простите! Я не специально, – лепечу и с беспокойством, осматривая мужчину. Выглядит крепким, значит, не должен рассыпаться, как мешок с костями.

Он внимательно смотрит на меня, переводит взгляд на Мишу и с хитрой улыбкой выдаёт:

– Кренц, а ты и не говорил, что у тебя две дочери! Твоя?

Хапаю от возмущения ртом воздух, при этом продолжаю медленно пятиться назад и вдруг чувствую, что-то касается моей ноги. Коротко вскрикиваю от страха и неожиданности и только потом замечаю дочурку Миши, которая сразу же приобняла меня.

– Юля? Привет, малышка, а я к тебе пришла! – растягиваю губы в улыбке и присаживаюсь на колени.

– А почему ты босиком? – тычет маленьким пальчиком, указывая на мои ноги? – И почему у тебя ноги в пластырях? Ты что, упала? – поднимает глаза и с беспокойством смотрит на меня.

– У тебя была, хоть раз мозоль на ножке?

– Не-а, а что такое мозоль?

– Ну-у-у, как тебе получше объяснить… – закатываю вверх глаза в задумчивости. – Мозоль это как маленький пузырёк на коже, он немного болит. А возникает он тогда, когда обувь маленькая, неудобная или новая. Да, с новой обувью тоже такое бывает, но не всегда.

– А тебе было больно?

– Немножко, но твой папа отвёл меня к врачу, и теперь все хорошо.

– Крен, ты что за шум тут поднял? Даже до меня уже долетело, – слышу за спиной знакомый голос и холодок вновь бежит по спине, потому что это тот мужчина, в чьём кабинете мы уже были.

Беру малышку за руку и стою с виноватым видом. Стыдно? Да не то слово. Думаю, нашу перепалку с Мишей было слышно за версту. А это значит одно – мне не жить…

Пожилой мужчина обратился к Горе, – Кренц, а тот, которого зовут Глеб, назвал его – Крен. Интересно, что это? Фамилия или, как говорили в детстве “погоняло”? Но я, конечно же, не решусь спросить.

– Вижу, в медпункт вы сходили, но почему девчонка бегает по зданию босиком? Мишенька, родной мой, ты совсем головой поехал? – кривится Глеб.

– Мирон, не начинай, а? – отмахивается Миша.

– Как же много я пропустил. Эх… – вздыхает пожилой и тут же посмеивается. – Так, ребятня, давайте отсюда, чтоб вас ветром сдуло, а то, не дай бог, клиенты увидят или ещё кто. Развели мне тут бразильский сериал.

– Николай Антонович, я вам потом всё объясню, – бормочет Миша и косится на меня так, что я сама готова себе шею намылить и в петлю прыгнуть.

– Да не надо, я и так всё вижу. Ну, Кренц, ну, удивил! Аха-ха! Ладно Глеб, от него я хотя бы всегда ожидаю чего-то, даже Дамир и то более вероятно, но ты? Да…

– Всё Антоныч, пошли уже, – тот, которого зовут Глеб заволакивает руку за спину пожилого мужчины и пару раз похлопав, направляется с ним в сторону лифта.