Когда я была тобой

– Чай? Кофе?

– Давай чай, а потом поедем кое-куда. Ты не против? – загадочно улыбнулась Тоня.

– С тобой – хоть на край света, – весело рассмеялась в ответ Вера.

Вечером уставшие, но довольные сёстры вернулись домой к Вере, они без умолку тараторили, осыпая друг друга комплиментами и отпуская в адрес друг друга весёлые шуточки. Они беззаботно смеялись, будто не было другой, новой жизни, не было преград и расстояний, не было обстоятельств, не было никого кроме них двоих. Как раньше. Только они друг у друга, самые родные.

Тоня достала из сумки бутылку вина.

– Есть повод.

– Я улетаю в Бразилию. С Сэмом. Он художник.

В комнате повисла тишина.

– Подожди! С каким Сэмом, в какую Бразилию?! Ты в своём уме? Ну вот зачем ты портишь такой прекрасный день? А?

– Выслушай меня, сестрёнка. Только не перебивай.

– Но…

5

Телефон звонил, не переставая, уже несколько минут. Вера пристально смотрела на него, не решаясь поднять трубку. На душе нарастала тревога, сердце с каждым ударом ускоряло свой ритм.

Вера уже видела последний выпуск новостей, и знала, что всё кончено. Но не могла освободиться от мысли, что это дурной сон, что он скоро закончится, и всё будет как прежде. Вот сейчас откроется дверь, и в комнату лёгкой походкой, игриво улыбаясь, войдёт такая родная до боли, такая красивая – почти неземная, немного загадочная с едва уловимой грустинкой в глазах Тоня. Её Тоня. Она как обычно небрежно тряхнёт копной белокурых волос, крепко обнимет, и скажет, что очень сильно соскучилась.

«Что же ты наделала, дурочка моя…» – Вера пыталась из последних сил сдерживать слёзы, ей казалось, что если дать им волю, то всё происходящее окончательно станет реальным, и ничего уже нельзя будет исправить. Но слёзы, предательски обжигая, катились по бледным Вериным щекам, и исправить что-либо было невозможно.

Телефон на некоторое время затих, давая Вере короткую передышку, но наступившая тишина оказалась ещё более невыносимой. Она звенела в ушах с нарастающей громкостью, заглушая стук встревоженного сердца, изнывающего от боли.

Дрожащими руками Вера потянулась к телефонной трубке. Незнакомый номер. Одиннадцать пропущенных вызовов. Вера швырнула телефон на диван с такой силой и злостью, будто он был источником всех бед. И, словно отвечая на её агрессию, телефон зазвонил снова.

– Да замолчи ты уже наконец! – закричала телефону Вера и закрыла руками уши. Но это не спасало от навязчивого, вездесущего, уже почти тошнотворного звука.

Она знала, что всё кончено. Такая хрупкая, почти призрачная надежда таяла с каждым новым звонком. А боль внутри нарастала с каждой прожитой секундой. Прожитой ей – половиной когда-то единого целого. Прожитой одной, без Тони. Тоня осталась на борту самолёта «Рим – Москва» навсегда. Она так спешила вернуться, она всё осознала, она поняла, что для неё по-настоящему дорого. Но не успела. Самолёт не приземлился.

Вера упала на диван и громко зарыдала. Перед глазами стояла заплаканная Тоня и картина их последнего разговора. Если бы Вера тогда знала, чем всё это закончится, она костьми бы легла, она бы тенью ходила за сестрой, но не позволила ей никуда убежать.

6

– Послушай. Я очень устала от всего. – Тоня глубоко вздохнула, – Мне нужно сменить обстановку. Не уверена, любовь ли это, но меня к нему тянет. Мне нужно проверить. Это всего на две недели. Меня заело это однообразие, каждый день похож на предыдущий. Я не могу так больше! Я потихоньку схожу с ума. Я приближаюсь к той черте, за которой ничего нет. Это невыносимо! А Сэм – он как глоток свежего воздуха, он не похож на нас, на вас, на Диму – он другой и этим притягивает. Сэм – это новое, неизведанное. Его хочется разгадать. Понимаешь?

– Ну да, смешно, – Вера улыбнулась, – любовника себе, значит, завела, да?

– Я серьёзно. Это не шутка. Я не знала, как сказать тебе…

– Верю-верю, – насмешливо покачала головой Вера, но заметив, как сестра нервно перебирает пальцами тоненькую золотую цепочку на шее и стыдливо отводит взгляд, изменилась в лице.

–Вон куда тебя понесло! А как же семья? Нет. Постой. Ты меня сейчас не разыгрываешь? Ты это серьёзно про глоток воздуха и всё прочее?

– Серьёзнее не бывает.

– Так…Приехали… – протяжно произнесла Вера, задумчиво глядя в пустоту. – Мне нужно это всё переварить.

Девушка закрылась в ванной, несколько минут она пристально и неподвижно рассматривала своё отражение, словно пытаясь найти в нём хоть какое-то объяснение словам сестры, и не веря, что всё происходящее за дверью реально. Надо же… А она всегда считала Тоню и Диму идеальной парой, даже немного завидовала их семейному счастью, ей казалось, эта история любви достойна быть увековеченной на страницах красивого романа, или показанной на большом экране. Неужели это всё было лишь иллюзией? А может Тоня просто с жиру бесится? Может сестрёнке скучно стало жить в богатстве и любви, и просто захотелось разнообразить свою пресыщенную благами жизнь? Какие же они всё-таки разные, несмотря на то, что до невозможности похожи друг на друга. Вера ещё раз окинула растерянным и непонимающим взглядом себя, стоящую по ту сторону посеребренного стекла, потом решила выйти к сестре и прояснить всё окончательно.

– Вера. – Тоня быстрым движением схватила вышедшую из ванной сестру за руку и с надеждой посмотрела ей в глаза, – Ты не представляешь, как я живу. Это совсем не то, о чём я мечтала. Это не та жизнь, какую я себе представляла, когда выходила замуж. Я не чувствую себя любимой женой и мамой. Совсем не чувствую, понимаешь?

– Если честно – не очень, – Вера внимательно слушала сестру, нахмурив брови.

– Дима всегда где-то на работе, в командировках, на деловых встречах – где угодно, но не со мной, между нами уже нет той близости, какая была раньше. Мы всё больше отдаляемся друг от друга. Мне иногда кажется, он и не любил меня никогда. Да я и сама уже не понимаю, остались ли хоть какие-то чувства к нему… Мы как соседи, вынужденные жить под одной крышей. Нас связывает практически только Соня и штамп в паспорте.

– Неужели у вас в самом деле всё так плохо? – Вера крепко сжала руку сестры.

– Возможно, я преувеличиваю – не знаю, но я так чувствую. Какая-то постоянная пустота и обида внутри. Он не хочет меня понимать, он вечно мной недоволен. Он хочет, чтобы я 24 часа в сутки была с дочерью, при этом я должна быть красивой и ухоженной, чтобы не ударить в грязь лицом перед его друзьями и мамой. Я вечно что-то должна, должна, должна и обязана! Всем вокруг! И мужу, и свекрови, и дочери. А как мне быть? Как я могу столько времени проводить с Соней, если она сама этого не хочет? Она меня всё время отталкивает. Не могу же я насильно её к себе привязать?

– Но ей всего три, о чём ты говоришь?

– О том, что вижу. С каким равнодушием и иногда презрением она на меня смотрит, ты не представляешь, это невыносимо терпеть каждый день. От взрослого человека в миллион раз легче вынести такие обидные вещи, которые я каждый день получаю от дочери. Она при каждом удобном случае пытается ударить меня, кинуть в меня какую-нибудь игрушку или книжку, визжит, топает ногами, когда я пытаюсь ей что-то объяснить, постоянно закатывает мне истерики. Она меня не слушает и не слышит, абсолютно не воспринимает меня. Я – пустое место, я – никто. У неё на первом месте папа, потом бабушка…потом няня… ну а только потом я, и то в каком-то непонятном статусе. Да я для них всех – никто! Как мне всё это надоело – ты даже представить себе не можешь. Вот поэтому я и хочу уехать, далеко-далеко.

– Сестрёнка, от проблем не нужно убегать, их нужно решать. Кроме тебя с этим никто не разберётся – пойми это.

– Я всё понимаю, но мне нужен перерыв. Иначе я или с ума сойду, или ещё хуже. Всего две недели. Это не такой большой срок. У меня в голове такая каша. Мне просто необходимо сменить обстановку, и Сэм – это мой шанс. Он такой внимательный и нежный, он даёт то, чего я не получаю дома. С ним я чувствую себя нужной.

– Вот об этом Сэме можно подробнее? Ладно – проблемы, устала – тут всё понятно, хотя не то, чтобы понятно, но это я хотя бы могу в своей голове хоть как-то уложить. А вот твое странное увлечение другим мужчиной – это за гранью! Ты понимаешь, кем ты станешь для своей семьи после этого?

– Я всё понимаю, это не… как тебе объяснить?

– Уж попытайся как-нибудь, будь добра!

– Это новое чувство…

– Ты влюбилась что ли?

– Не знаю, вряд ли это что-то серьёзное. Мне с ним легко, я рядом с ним снова женщина, я раскрываюсь, становлюсь самой собой. С Сэмом не нужно кого-то из себя изображать, пытаться вылезти из кожи вон, чтобы понравиться. С ним не нужны эти дурацкие маски примерной жены, заботливой мамочки и послушной невестки. Он – то, чего мне не хватает именно сейчас.

– Ну а убегать далеко зачем? Зачем бросать всё самое дорогое? И ради кого? – Вера неодобрительно покачала головой. – Никогда не смогу тебя понять.

– Я чувствую, что по-другому нельзя. Вот нельзя – и всё! Не могу это объяснить. Но я не хочу быть предательницей, я не хочу бросать Диму и дочку, это всего на пару недель. Всё в голове и сердце встанет на свои места, я успокоюсь, вернусь – и всё будет как прежде.

– А пара недель с другим мужчиной в чужой стране – не предательство? Ты думаешь, Дима сможет тебя простить? Ты, сестра, взрослая тётка, а такая наивная!

– Он ничего не узнает.

– Ха! Конечно, не узнает! Жена сбегает на две недельки в Бразилию незаметно – всего-то делов!

– Я всё продумала, поверь, Дима ни о чём даже не догадается.

– Ну да! Не смеши меня!

– Я на полном серьёзе. Но мне нужна твоя помощь.

– Моя? А я причём? Вот только меня, ради Бога, не втягивай в свои идиотские игры! Почему? Почему ты такая глупая? Вот всё у тебя есть, а ума не хватает! Да у Сонечки мозгов больше, чем у тебя! Собралась она всё бросить! Надо же! Почему ты не ценишь то, что тебе подарила судьба? Почему ты такая бестолковая и неблагодарная женщина, объясни мне? Да будь у меня хоть половина того, что есть у тебя, я бы держалась за это зубами! Да мне бы никогда в жизни в голову не пришло собственными руками своё счастье разрушить! А ты готова ради дешёвой мимолётной интрижки потерять всё? – Вера негодовала. Она всегда мечтала о семье, о детях. Пока не сложилось, но она продолжала верить и мечтать, что придёт и её время, и она станет счастливой женой и мамой. А её безрассудная сестрица готова сама своими руками загубить и так хрупкое счастье. Вера не понимала, как такое возможно? Как такие мысли вообще могли взбрести Антонине в голову?

– Вот и помоги не потерять, – дрожащим голосом прошептала Тоня и с мольбой заглянула в зелёные, горящие обжигающими огнями Верины глаза.

– О чём ты?

– Замени меня на две недели. Притворись, что ты – это я…

– В каком смысле?

– Останься вместо меня на эти две недели в моём доме, будто ты – это я. А потом…

– Что?! – Вера опешила от слов сестры. Её губы шевелились, но слова будто исчезали в воздухе. Она даже не предполагала, что можно ответить сестре на такое безумное, абсурдное, да просто идиотское предложение. Как у неё вообще ума хватило такое предложить!

– Я всё придумала, – продолжала Тоня, не замечая возрастающего недовольства сестры, – Вот флешка – там всё, что нужно для этого. Дима на две недели в командировке, тебе нужно будет всего лишь говорить с ним по телефону иногда. Соня у бабушки, всего-то на пару дней её заберёшь и отвезёшь обратно. Ну, пожалуйста, сестра, помоги. На кону не просто моя прихоть, а благополучие моей семьи. – Тоня замолчала и с надеждой посмотрела на сестру. – Только ты мне можешь помочь…

– Да ты просто чокнутая! – закричала Вера, – Ты в своём уме такое мне предлагать?

– Но почему нет? – недоумевала Тоня, – Раньше мы много раз менялись местами, и ни разу нас никто не разоблачил. Но это были пустяки и детские забавы, а теперь…

– Вот именно! Детские забавы. Теперь мы две взрослые тридцатилетние женщины…Да вообще! Что мы обсуждаем? Боже мой! – Вера не верила своим ушам, она не могла понять сестру, да и что тут понимать – Тоня сошла с ума! Как взрослый человек, имеющий семью, может предлагать подобные возмутительные вещи?

Вера ходила по комнате из угла в угол с круглыми глазами и всё время качала головой.

– Дурдом какой-то!

– Верочка, родненькая, пожалуйста, сестрёночка, помоги, не бросай меня, мне очень нужно. Ну как мне убедить тебя? Понимаешь, мне уже жить не хочется, мне страшно находиться одной дома – боюсь что-нибудь с собой сотворить. Я уже хотела выпить таблетки, насыпала горсть, но…в последний момент не смогла. Не хватило духу. И тут как снег на голову в моей жизни появился Сэм. Он просто вернул меня к жизни, понимаешь. – Тоня тщетно пыталась поймать взгляд сестры, но та продолжала бродить по комнате в молчаливой задумчивости, и не обращая внимания на Тоню.

– Я хочу понять, как мне жить дальше, – дрожащим голосом продолжала уговаривать сестру Антонина, – Но я не хочу всё потерять прямо сейчас. И только ты мне можешь в этом помочь. Ну что мне сделать, чтобы ты согласилась? Воспринимай это как приключение, как в детстве, да? Ведь никто не узнает, Ольга Валерьевна со мной особо не общается, ты заберёшь у неё Соню, через два дня отвезёшь обратно. Ну, ты же хотела пообщаться с племянницей, сама мне все уши прожужжала, что я такая сякая не привезла её! И тебе хорошо, и я наведу порядок в своей голове и жизни. Ну не умею я решать проблемы – вот так сразу, такая вот бестолковая я у тебя…

– Ты сейчас шутишь, – утвердительным тоном, глядя куда-то в пространство, наконец, произнесла Вера. – Потому что, если не шутишь – уходи отсюда. Я не то, что говорить с тобой – видеть тебя не хочу!

Вера решительно направилась к двери и демонстративно распахнула её.

Тоня разрыдалась. Но Вера продолжала стоять у открытой двери и грозно смотрела на сестру. Ей было больно, но она пыталась сохранить самообладание. Ей было обидно, но ни один мускул не дрогнул на лице. Ей тоже хотелось зарыдать громко, во весь голос, но она сдерживалась из последних сил. Она до конца не понимала, что происходит, находясь в состоянии полнейшего шока. Вере казалось, что это просто обычный ночной кошмар, который рассеется с наступлением нового дня. Это не может быть явью! Не может настоящая живая Антонина в реальности всё бросить, убежать непонятно куда непонятно с кем, да ещё и оставить вместо себя Веру! А если может – то она не та Тоня, которую Вера знала с первых минут, проведённых на этом свете, которой бесконечно доверяла, и от которой никогда не могла ожидать подлости и предательства. Эта рыдающая, растрепанная, бесстыдная женщина – не её сестра!

Тоня, судорожно всхлипывая, тонкими дрожащими пальцами вытирая чуть припухшие от слёз щёки, подошла к Вере и крепко обняла её. Потом вдруг упала перед ней на колени и сквозь рыдания стала умолять:

– Ну почему ты не хочешь мне помочь? Почему? Я же не прошу ни о чём сверхъестественном. Мне плохо, мне невыносимо… мне больно! Почему ты так со мной? Не отворачивайся от меня. Кроме тебя у меня никого нет! Я одна, я совсем запуталась, я не хочу жить, как раньше. Что мне делать? Я не умею решать проблемы, ну не умею я! Поэтому всё вот так… Это мой шанс всё понять и исправить, а ты забираешь у меня этот шанс! Зачем ты так со мной? Мы же не чужие! Не оставляй меня! Умоляю! Не бросай меня, пожалуйста! Сестрёнка, родная моя, пожалуйста, пожалуйста, умоляю, пожалуйста. Ну что мне сделать? Я на всё готова, только помоги, прошу! Ради Сонечки, помоги, умоляю, не бросай меня, сестрёнка, прошу…

Тоня выглядела жалко, стоя на коленях, вся в слезах и с растёкшейся по щекам тушью, с растрёпанными мокрыми от слёз волосами. Она продолжала молить сестру о помощи, вцепившись ей в ноги, ничего не видя перед собой. Она бессчетное число раз повторяла одни и те же фразы, безуспешно пытаясь переубедить сестру. Такой Вера её никогда не видела, никто и никогда так не унижался перед ней, а тем более её родной, близкий человек. Жалость боролась внутри Веры с чувством презрения и обиды, любовь к сестре не позволяла вышвырнуть её на улицу прямо сейчас, как того требовал гнев. Вера молча закрыла дверь. Она подняла Тоню с колен и отвела в ванную.

– Давай будем считать, что этого разговора не было, – Вера поставила перед сестрой кружку горячего травяного чая.

– Хорошо, – безразличным тоном ответила Тоня.

– Я не слышала ни про какого Сэма и про побег в Бразилию, а ты никуда не собиралась и тем более ничего мне не говорила, ладно?

– Угу.

– Тебе нужно разобраться в себе и решить свои проблемы, но не таким дурацким способом. Даже вспоминать не хочется… Воспользуйся отсутствием мужа и дочки – сходи в клуб, расслабься, потанцуй, хочешь – вместе пойдём. Но только не делай глупостей, ради всего святого! – Вера обняла сестру.

– Ты права, – согласилась Тоня, она поцеловала сестру в щёку. – Я и правда дура… Не надо было всё это…

– Давай забудем, ничего же не произошло.

– Да, мне и самой неудобно…

– За-бы-ли!

– Хорошо. – Тоня едва заметно улыбнулась и нерешительно спросила: – Можно я останусь на ночь? Мне совсем не хочется идти домой в таком состоянии.

– Конечно. Оставайся. Я тут приготовила кое-что…из прошлого. – Вера засуетилась, осторожно достала из ящика стола стопку альбомов, писем, фотографий и прочих вещей «из прошлого». – Надеялась, что до этого дойдёт сегодня, но всё пошло немного не по сценарию. Вот смотри, помнишь? Ты тут решила чёлку подстричь, а потом и мне пришлось – мы же одинаковые должны были быть.

Вера протянула сестре фотографию, с которой на неё взглядом покорителя мира смотрела маленькая Тоня с криво подстриженной чёлкой.

– Ты всегда была выдумщицей и заводилой.

– Боже мой! Какая я была смешная, – Тоня с улыбкой разглядывала фотографию.

– А это что? Неужели… – Тоня выдернула из стопки пожелтевший листок, свёрнутый самолётиком.

– Да, – лукаво улыбнулась Вера, – Это письмо от Славика. Мы так и не поняли, в кого из нас тогда он был влюблён.

– От Славика…– радостно повторила Тоня, – Это он всегда пускал по классу самолётики, и ни разу они не долетали до пункта назначения. И потом все хором читали его «Тоня, я тебя люблю». Глупо так.

– А помнишь, как мы бросали жребий, кто сегодня будет Тоней и пойдёт со Славиком на свидание?

– Да! А он, дурачок, так и не догадался ни разу, что мы его за нос водим. – Тоня вдруг замолчала и испуганно посмотрела на сестру.

Вера погладила Антонину по руке и ласково произнесла:

– Это было давно, мы были юными и глупыми. Такое больше не повторится. Так ведь?

Тоня опустила глаза и глубоко вздохнула.

– Да. Не повторится, – послушно, но, словно, не веря собственным словам, пробормотала она.

– А эту помнишь? – Вера с грустью посмотрела на старую черно-белую фотографию с поломанными уголками и бережно отдала её Антонине.

– Мама с папой…Совсем молодые ещё, красивые, счастливые… не знавшие горя…

– Мне их не хватает, очень.

– Мне тоже. Иногда хочется закрыть глаза и вернуться домой, войти на кухню с бело-голубыми шторами, сесть за стол, накрытый любимой маминой скатертью…

– И чтобы опять пахло пирожками с мясом…

– Да, и чаем с мятой и мёдом. Жаль, что этого больше никогда не будет. Всё бы отдала, чтобы их обнять сейчас. Да хотя бы увидеть на минуточку.

– Интересно, на Пограничной живёт сейчас кто-нибудь?

– Там же под снос дом? Или нет? – Тоня глубоко вздохнула. – Наш домик любимый, родной…

– Я про это даже не слышала, – удивилась Вера, – жалко, если снесут. Хотя, у меня с того дня смелости так и не хватает сходить… Не могу, хоть и много доброго было там, много трогательных, светлых моментов с ним связано. Но смерть мамы с папой всё перечеркнула…

– Я даже вспоминать не хочу. До сих пор ком в горле от одной мысли. – Тонины большие зеленые глаза наполнились слезами.

– А давай не будем больше о грустном, смотри, сколько здесь ещё интересного. – Вера протянула сестре стопку фотографий. – Вот, посмотри, помнишь…

Сёстры до поздней ночи перебирали старые фотографии, порванные листочки, школьные рисунки и записки. Это был тот самый вечер воспоминаний, которого так не хватало им обеим. Они снова были близки, как раньше, окунувшись в атмосферу такого богатого событиями и совместными переживаниями прошлого. Их общего прошлого. Проблемы, терзавшие обеих сестёр, временно отступили, дав им возможность в полной мере насладиться приятными воспоминаниями.

7

Утром Вера обнаружила, что сестра убежала, даже не удосужившись разбудить её и попрощаться, и на душе стало как-то неспокойно. Картина их прошедшего разговора снова всплыла перед глазами во всех своих мрачных, тревожных красках. Вера подскочила как ошпаренная и начала судорожно искать телефон. Едва сдерживая подкатывающую волну стремящегося отключить сознание страха, девушка смахнула с комода все предметы на пол, открыла один за другим наполненные разными безделицами неглубокие ящики. «Ну, где же он?!» – раздражённо закричала Вера в пустоту комнаты, не в силах больше противостоять охватившей её тревоге. Наконец, увидев рядом с разложенным диваном блестящий прямоугольный предмет, девушка выдохнула и молниеносным движением подхватила находку. Трясущимися непослушными пальцами она набрала номер Тони и взволнованным голосом произнесла:

– Ты где?

– Я гуляю в парке. Не переживай, всё в порядке, – казалось, Тоню совершенно ничто не заботило, её голос был пугающе спокойным и лениво размеренным.

– Точно? – недоверчиво спросила Вера, пытаясь унять тревогу.

– Да. Всё нормально. Не волнуйся, – всё тем же невозмутимым тоном произнесла Тоня.

– Почему не разбудила? – Вера глубоко вздохнула, она немного успокоилась, но червь сомнения продолжал пробираться к своей цели.

– Жалко тебя было. Ты такая смешная и беззащитная, когда спишь.

– Что собираешься делать?

– Проедусь по магазинам, погуляю по городу – займу себя чем-нибудь.

– Ты только не теряйся, пожалуйста, звони, если что. Знай, что я всегда рядом, – словно пытаясь перекричать оглушительный стук собственного сердца, громко сказала Вера.

– Спасибо, сестрёнка. Я это знаю… Спасибо, что помогла разобраться с моими тараканами. И прости за всё…ну…ты поняла… Я люблю тебя. Ты лучшая сестра на свете. Прости ещё раз меня – дуру.

– Да ничего, бывает, я уже почти забыла. И я тебя люблю, сестрёнка, привет семье.

Вера положила трубку и, сделав глубокий вдох, упала на диван. Слава Богу, Тоня благополучно уехала домой, а не в Бразилию с каким-то неизвестным иностранцем. Она погуляет, успокоится, и все глупые решения забудутся, испарятся сами собой. И что это за Сэм вообще? Откуда он взялся, и чем он так охмурил её замужнюю сестру? Как снег на голову! В самый неподходящий, или наоборот – подходящий момент: когда Антонина запуталась и нуждалась в поддержке, когда на горизонте её семейной жизни появились тяжёлые грозовые тучи. И тут – он, не мужчина, а мечта, как чёрт из табакерки. Утешил, приласкал, приголубил – и Тоня растаяла, и готова была убежать с ним за тридевять земель. С каких пор Тоня общается с художниками, и почему Вера о нём ничего не слышала? Что за картины он пишет, выставлялся ли где-нибудь? Каким чудесным образом очутился в России, по какой надобности, и зачем ему вообще нужна Антонина? Странная история. Куча вопросов без единого намёка на ответы. Ну да ладно, хватит себя терзать, вроде бы всё утряслось, Тоня не самоубийца, чтобы на две недели исчезнуть из поля зрения мужа, свекрови, дочери и других людей из их круга общения. А он у неё немаленький. Так что, всё будет хорошо. Должно быть, по крайней мере. Жизнь продолжается. Тем более, сегодня выходной, и можно заняться своими делами. А их накопилось предостаточно.

Вера быстро позавтракала и, окинув продолжительным и немного усталым взглядом свои произведения, взяла в руки кисти и краски. Приблизившись к одной из незавершённых работ, девушка попыталась с головой погрузиться в мир собственных фантазий и грёз. Но вдохновение покинуло её, казалось, руки совсем не помнят, как это – творить. В голове была одна лишь пустота, будто кто-то стёр все навыки написания картин. Работать не хотелось ни одного мгновения. Тяжело вздохнув, ощущая полную беспомощность перед сложившимися обстоятельствами, Вера бросила кисти на пол и со злостью пнула их ногой, потом тяжело плюхнулась на диван и взяла в руки журнал. Это был последний номер «Мир искусства», его Вера ещё не успела прочесть. Быстро пролистав пёстрые глянцевые страницы, и найдя в самом конце статью главного редактора о влиянии общественных процессов двадцать первого века на современных художников, начала читать, шёпотом проговаривая предложения. Вернее, ей казалось, что начала, т.к. девушка совершенно не могла сосредоточиться ни на одном прочитанном слове. Мысли всё время возвращались к вчерашнему разговору с Тоней. Это даже разговором назвать было нельзя – скорее крупная ссора, последствия которой могли сильно задеть многих людей. Даже в далёком детстве, когда некоторые вопросы решались только с помощью силы, и дело иногда доходило до рукоприкладства, не было таких душевыворачивающих, слёзных сцен. До чего же они с Тоней докатились! До чего она – Вера – докатилась. Она смогла остаться равнодушной к мольбам и унизительным поползновениям родной, горячо любимой сестрёнки. Она совершенно не прониклась её слёзными признаниями и глупыми фантазиями. Перед её глазами до сих пор на коленях стояла зарёванная, бледная Тоня, и Вера остро почувствовала себя жестокой, бессердечной тварью. Ну как так? Почему она позволила Антонине унижаться? Почему вместо того, чтобы словами убедить ту не совершать опрометчивые поступки, Вера готова была выгнать сестру, и даже, в какой-то миг, и вовсе отречься от неё? Можно было как-то мягче, спокойнее, с большим пониманием общаться с родным человеком. Тоня пришла поделиться своим несчастьем и своим видением выхода из тяжёлой, запутанной ситуации, и вместо поддержки наткнулась на стену непонимания и злобы. Хорошей же сестрой оказалась Вера! Прямо идеалом добродетели! Как же так? И почему это осознание не пришло ещё вчера? Слезы выступили на глазах, и Вера крепко сжала веки, словно пытаясь остановить обжигающую солёную влагу. «Ладно, нормально же всё, чего я реву?» – пронеслась отрезвляющая мысль в Вериной голове, – «Хватит, хватит, надо отвлечься». Она вскочила с дивана, быстро натянула джинсы и шерстяную водолазку, обула кеды и бегом понеслась на улицу, будто её кто-то вытолкнул из квартиры. Казалось, все болезненные размышления именно дома ни за что не дадут покоя, поэтому нужно бежать, бежать оттуда без оглядки.