За Серебряным утесом

– У нее нет на руках грамоты, и ее надобно отстранить от испытания. Власта! – первой пришла в себя Гордана. – От лица наставниц мы требуем немедленного удаления неофитки Малуши из Зала Обреченных.

Ее активно поддержали все 5 наставниц, обязанных вместе с Властой присутствовать при испытании, и лишь Драга задумчиво молчала, наградив Малушу тяжелым взглядом, от которого любая другая обратилась бы к немедленному показательному самобичеванию. Но эта даже не пыталась скрывать обуревающие ее радостные эмоции!

Жертва принята! Таинственная жертва, вызывающая у всех священный трепет, могла больше не занимать мысли Малуши! Так просто и быстро! Ей не верилось, что Великий Хронос посчитал ее отречение достойной принятия жертвой, ведь для улыбающейся в Зале Обреченных девушки родичи были всего лишь навязчивым и вызывающим стыд воспоминанием, от которого хотелось отряхнуться как от налипшей на подошвы изящных туфелек грязи.

– Малуша воспользовалась древним правом, – наконец, вступила в дискуссию Драга, и все разговоры мгновенно стихли. – Настолько древним, что оно использовалось лишь однажды после Разграничения. Его описание все жаждущие легко найдут в вивлиофике на пятом стеллаже от окна, верхняя полка, фолиант в бордовой коже с золотым тиснением.

Власта с благодарностью посмотрела на нее, не питая иллюзий на счет того, что сумела бы до такой степени подробно описать источник, из которого ушлая девчонка подчерпнула столь опасные знания. Наставницы переглянулись между собой, припоминая давно забытый ритуал, столкнуться с которым на своем веку и не думали. Но вот пришлось! А вместе с тем признать, что девочка действовала в его рамках и отказать ей они не смогут.

Все еще ошарашенная Власта сделала шаг к сияющей Малуше и яростным шепотом произнесла:

– Ты хоть понимаешь, что натворила? Ты лишила себя того, что по праву рождения даровано каждой из нас! С момента Разграничения, когда источники Жизни расселились по этому миру, связь с родом оставалась незыблемой. Она почитается даже людьми, хотя они вряд ли догадываются о ее истинной ценности! Ты. Лишилась. Сокровища. Малуша!

– Если оно мешает выполнить предназначение, то и без надобности мне, – запальчиво ответила девушка. – Они хотели лишить меня всего, теша себя иллюзиями о власти надо мной. Но я обыграла их – с этого момента я буду принадлежать лишь Великому Хроносу и служить ему каждым своим вздохом.

– Дитя, – в голосе Власты послышались непривычные мягкие ноты и в глазах невольно защипало, – ты так юна и неопытна, что не способна разглядеть в пыли времен истину. Боюсь, когда она откроется, то ожесточит твое сердце и охватит пламенем душу. Впрочем, я не в силах что-то изменить. Великий Хронос принял жертву. Если только ты не выдержишь испытание…

– Я пройду его, – Малуша заносчиво улыбнулась. – Первой.

Власта не стала убеждать ее в чем-либо, да и времени на споры не оставалось – сквозь идеально круглое отверстие в потолке в Зал Обреченных заглянула Кровавая Луна. Ее свет сперва высветил сложный узор на полу, а потом перекинулся на стену и разбился на миллиарды лунных капель, приведших в движение хронограф.

– Пора, – Власта обернулась к неофиткам. – С первым лучом солнца мы будем приветствовать вас, новых пограничниц, достойно прошедших испытание!

Девушки немного испуганно переглянулись и вереницей потянулись к спуску, ведущему в неизведанные глубины скалы. Ни Малуша, ни другие неофитки не знали, когда это место было выбрано для обряда. Этого не удалось отыскать даже в самых древних, чуть ли не рассыпающихся в руках фолиантах. А это значило одно – храм в форме перевернутой пирамиды возник сразу после Разграничения. Его ступенчатые уступы образовывали многочисленные уровни, спуск по которым занимал у девочек несколько часов. Двигались они в кромешной темноте и молчании, предельно сосредоточенные и напряженные: каждый неосторожный шаг мог стоить жизни торопливой послушнице. Поэтому Малуша не спешила, она знала, что лестница – всего лишь начало пути. Там, внизу их ждало самое страшное! Бесконечный лабиринт, ступив в который ты уже не сможешь выбраться никаким иным путем, кроме единственно правильного. Сюда не долетал ни один звук, а воспоминания о лучах солнца уже спустя пару часов блужданий казались всего лишь выдумкой и нелепой фантазией – такой плотной и живой была обступающая юные души темнота.

Малуша знала, что далеко не все неофитки находят выход. Наставницы ловко избегали вопросов относительно их судеб, но такие несчастные, как ей удалось выяснить, навечно остаются под укреплением, превращаясь в зловещих духов, обеспечивающих его неприступность и защиту для вновь пришедших девочек. Помочь им никто не мог – из лабиринта существовал лишь один выход, причем каждая из испытуемых шла к нему своим маршрутом, преодолевая предназначенные ей препятствия и оставляя Великому Хроносу в качестве жертвы самое дорогое.

Лишенная тяжкого груза предстоящей жертвы Малуша уверенно двигалась по причудливо извивающимся коридорам с периодически понижающимися сводами, которых приходилось касаться головой. Сперва она напряженно вглядывалась вперед, не теряя надежды выбраться из подземелья с помощью зрения, но вскоре осознала тщетность своих попыток. Она закрыла глаза, вытянула руки вперед и зашептала заклятье, взорвавшееся внутри ярким светом. Искушение вновь открыть глаза было слишком велико, но Малуша сдержалась. Она терпеливо дождалась, пока идущий от нее свет обрел осязаемость, а затем и форму крепкой нити. Девушка быстро смотала ее в клубок и послала вперед. Так же, не раскрывая глаз, она двинулась за светящейся нитью, чутко ощущая малейшее ее колебание.

Сколько времени занял этот бег, Малуше не было ведомо. Иногда на нее накатывало черное отчаяние, мерзко ухмыляясь и нашептывая прямо в ухо о том, что все остальные уже давно вышли и лишь она одна обречена на вечное скитание в темноте, холоде и пустоте. Она хмурилась и скидывала его с себя, стараясь не упустить светящуюся ниточку, наполняющую ее надеждой. Пусть хрупкой и призрачной, но все же неугасающей и согревающей теплом.

Когда до Малуши донесся отдаленный шум падающей воды, она подумала, что лабиринт сыграл с ней злую шутку, но с каждым шагом он становился все сильнее и сомнений уже не оставалось. Она распахнула глаза и с по-детски открытой улыбкой «выпорхнула» на небольшой козырек, нависший над каменной чашей с парящей водой. Малуша запрокинула голову наверх и с удовлетворением заметила чуть красноватые лучи солнца, проникающие сквозь ровные округлые отверстия в своде. Без колебаний она скинула одежду и «ласточкой» нырнула в теплую воду, смывающую все страхи и сомнения. Вода забурлила вокруг послушницы, с огромной силой неся ее вперед и практически выбросив на каменные ступени, ведущие из бассейна. Малуша уверенно ступила на них и ровно через семь шагов увидела… выстроившихся на плато наставниц. Власта торопливо взяла у одной из них кроваво-красный плащ и торжественно накинула его на плечи обнаженной и уже начавшей подрагивать от рассветной свежести девушки.

– Свершилось. Добро пожаловать, пограничница.

Глава 11. Невыученный урок

Малуша завернулась в мягкую ткань плаща и даже подбородок повыше задрала, победно зыркнув на Власту – мол, уведомила же, что первой из обряда выйду. Ступала по каменному пролету медленно, с чувством собственного достоинства и место позади наставниц, где ей предстояло встречать вернувшихся товарок, заняла с гордостью.

Не сразу поняла Малуша, что стоять вот так – еще более сложное испытание, чем уже выдержанное ею. Смотреть на играющую на солнце воду и размышлять о том, кто следующий из девочек преодолеет отведенный отрезок пути и поднимется по каменным ступеням. Каждая вновь прибывшая, получив традиционное приветствие и плащ из рук Власты, занимала положенное ей место и тоже принималась ждать. К полудню Малуша уже еле держалась на ногах: тело гудело и ныло, будто ее отходили палками, мелкие острые камушки впивались в ступни при любом движении, а от голода живот, казалось, прилип к позвоночнику. Но другим пограничницам было еще хуже.

Острые глазки Малуши подметили, что возвращаются они в совершенно разном состоянии. У одних руки были перепачканы кровью настолько, что даже вода бассейна не смогла их очистить. Другие приобрели неестественную бледность, а у некоторых в густых волосах обнаруживались серебряные прядки. Девочки не разговаривали меж собой – наставницы такой вольности не допустили бы, но даже получив, каким-то чудом, разрешение, они вряд ли произнесли хотя бы словечко… Душами они все еще находились в том темном лабиринте, явившим им самый ужасный из своих ликов.

Когда красное, закатное солнце в последний раз бесцеремонно «лизнуло» многоярусный каменный свод, в руках Власты сиротливо лежали так и не понадобившиеся 5 плащей. Женщина отступила назад и, выразительно посмотрев на остальных, направилась в сторону неожиданно показавшихся вдали огней. Новообращенные и наставницы, образовав стройную колонну, двинулись следом. И лишь Малуша медлила, оглядываясь туда, где еще недавно манящая лазурной прохладой вода прямо на глазах затягивалась черной мутью. Несмотря на усталость, она готова была ждать и дальше.

– Власта! – девушка не выдержала и ее громкий окрик заставил всех остальных вздрогнуть. – Власта, они еще могут вернуться! Там осталось еще пятеро девочек, мы должны их дождаться!

Возглавляющая шествие Власта замедлила шаг, а потом неожиданно для всех остановилась. Шепнув что-то другой наставнице и передав той плащи, она покинула свое место и молча подошла к своевольной пограничнице, смерив ее надменным взглядом. Дождавшись исчезновения из виду остальных, она схватила Малушу за руку и рывком притянула ее к себе:

– Больше всего на свете я хочу убраться отсюда ровно в положенный срок и, поверь, спустя несколько минут ты будешь жаждать того же. И нет на мне обязательств ответ перед тобой держать – традиция обряда еще никогда не нарушалась! Если Великий Хронос не указал путь к закату, то значит не счел неофитку достойной и не принял предложенной жертвы. Иного быть не может! – она говорила отрывисто и так тихо, что пришлось напрягать слух.

– Так значит верно? Отныне их судьба – вечно плутать во тьме? – необъяснимый ужас охватил Малушу.

– Да, правда.

– Но ведь в наших силах помочь им! Вывести их, пока не случилось непоправимого!

– Нам некого спасать, – Власта вдруг с нежностью обхватила ладонями лицо юной пограничницы. – Уже некого! Они переродились с последним лучом закатного солнца и теперь вечно будут охранять лабиринт от любопытных. Запомни, Малуша, законы писаны для того, чтобы их свято блюсти и как можно дольше хранить Жизнь. И не наше с тобой дело понимать и уж тем более – подвергать их сомнениям. Не усвоишь того и твой путь оборвется. Смотри.

Она задвинула девушку за спину, предварительно оценив, насколько далеко та от кромки воды, и решительно сделала несколько шагов к каменным ступеням. Темная вода напоминала идеальную гладь зеркала. Казалось, даже ветерок не способен потревожить ее. Малуша не видела ничего подобного ранее, поэтому насторожилась. Наставница же несколько минут напряженно вглядывалась в темноту, а потом ловко забросила небольшой камешек прямо в центр водоема, поглотившего неожиданный дар с таким скрежетом и воем, что девушка невольно присела и зажала уши. Сейчас ничего здесь не напоминало о безмятежности вечернего времени. Наоборот, враждебность ожившего бассейна ощущалась даже на безопасном расстоянии. Невидимые твари заходились в душераздирающем крике, стонали, скрежетали зубами и не в силах схватить стоящих на каменном козырьке женщин, выли от наполняющей их злобы.

– Что это за твари? – стуча зубами спросила Малуша, когда Власта почти силком утащила ее от бассейна.

– Те, кого ты так рвалась спасать.

Власта отвернулась и кивнула на вход в укрепление.

– Ступай и хорошенько отдохни. После обряда течение твоей жизни безвозвратно изменилось. Ты должна быть полностью готова. И, Малуша… – быть может лунный свет сыграл злую шутку, смягчив взгляд наставницы, или в ней оставались потаенные и никому недоступные уголки, но она вдруг совсем по-матерински добавила, – … усвой этот урок!

******

Воспоминания так живо рисовали образы и звуки, что Малуша полностью отдалась им. Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Неужто уже за ней? Она спрыгнула со стола и распахнула дверь, за которой ожидала увидеть маленькую послушницу, но ей улыбался… Ведан.

Он шагнул внутрь и быстро зашептал:

– Я прознал, что тебя в старую келью отвели, и не смог удержаться. Знаю, что плохо тебе. Крутит и покоя лишает, но ты не бойся – я тут. Позовешь опосля синклита. И будь покойна – я помогу тебе во всем, что ни попросишь!

Выпалив разом все, что требовала его душа, парень исчез в коридорах укрепления, как и не было. Малуша знала, что он не хотел ей зла, но своими речами и большим сердцем невольно выбил последний «камень» из выстроенной некогда защиты и по щекам заструились непрошенные слезы, от которых не было уже спасения. Ну и пусть! Кто обвинит в этом Малушу? Она сползла на пол и уткнулась лбом в шероховатый камень стены, благодарно принимая его извечное и такое нужное сейчас тепло.

Когда спустя час в келью робко постучалась послушница, чтобы отвести гостью на синклит, ей открыла вовсе не растерянная и обуреваемая эмоциями девочка. Нет! Перед ней предстала одна из самых сильных пограничниц, рожденных после Разграничения.

– Пора? – она почти равнодушно вскинула бровь и получив от ошарашенной красотой Малуши девочки кивок, счастливо рассмеялась. – Пойдем, не пристало мне по кельям укрываться.

Глава 12. Синклит

Наставницы шумели, перебивали друг друга и рвались высказать мнение по поводу возмутительного поведения пограничницы непременно в числе первых. Зал наполнился раздражающим гулом, от которого Малуша поморщилась. Согласно правилам, она вынуждена была стоять в самом центре и смотреть прямо в лица тех, кто восседал за столом в форме полумесяца. На синклит собрались наставницы из самых отдаленных уголков. Многие из них виновницу всеобщего сбора не знали и, судя по все сильнее мрачнеющему с каждой минутой лицу Власты, в ее положении даже призрачный шанс на помилование – лучшая доля.

– Заединщицы, – перешла к заключительной части своей речи одна из самых ярых обвинительниц Малуши, – обречение живых существ на существование в виде Духов леса, источников Жизни – это непростительно для той, что выбрала для себя долю пограничницы. Малушу вела гордыня и жажда обособиться, пойти против всех правил и законов, но мы могли бы принять даже это… ведь сам Великий Хронос внял ее зову. Однако все случившееся после свидетельствует о том, что полученный ответ явился не знаком наивысшего благоволения, а испытанием, которое пограничница не прошла. Никто не вправе насылать проклятия на людей! Мы живем в мире с ними веками, но этот хрупкий мир легко разрушить! Малуша совершила недопустимое и недостойное служительницы Великого Хроноса – не уберегла врученных ей существ и прокляла тех, кому мы обязаны помогать! Нет ей прощения.

От последних слов, произнесенных с холодной яростью, по спине Малуши пробежала струйка пота. За все время ни одна из наставниц не высказалась в ее защиту, а эта высокая и красивая женщина в алом платье всего лишь подвела черту под тем, что витало в воздухе – не будет прощения Малуше! Не достойна она его!

Наставница завершила речь и под одобрительный гул собравшихся заняла свое место.

– Кто желает слово молвить? – Власта устало откинулась на резную спинку высокого кресла и, несмотря на теплый воздух, зябко передернула плечами.

Наставницы переглянулись – в той или иной мере свое мнение высказали уже все и решение оставалось только закрепить. Единогласное его принятие было непременным условием для синклитов, а потому древний порядок не допускал никаких отклонений и оговорок. Последней слово всегда брала управительница укрепления.

– Нет? Тогда я скажу, – женщина медленно поднялась, отряхнула складки своего пышного черного платья и неожиданно для всех встала рядом с Малушей. – Гордыня ли в ней плещется? Бесспорно! Девка эта с норовом, да таким, что ломать его еще и ломать. А вот ошиблась ли она? Кто из вас то ведает, коли сам Великий Хронос счел ее достойной? Малуша не нарушила ни одного нашего устоя! Ей, пограничнице, надлежит Жизнь беречь вопреки всему. И точка! Нет здесь иного толкования. Она и берегла – углядела, что детям леса только предстоит еще свою долю испить до донышка, и воззвала к тому, кто один в силах такое решение принять. За что вы ее виноватите?

Власта грозно сдвинула брови и сделал шаг к потупившим глаза наставницам.

– Не в том вина ее, – решилась возразить Гордана, – а в проклятии, павшем на головы невинных.

– Невинных? – Власта недобро усмехнулась. – Тебе ли не знать, Гордана, что вокруг происходит! Говорите, мы в мире с людьми живем… Ой ли? Мир-то, мир, вот только уж слишком худ он… Не из-за них ли продолжает истончаться граница? Не по их ли глупости мы вынуждены рыскать везде и всюду, чтобы отмечать эти места и новых девочек. Они врачуют людские раны, хранят взрослых и малых от жителей постграничья, наставляют и уберегают от зла. Вот только не нужны мы стали людям, да и ранее без особой надобности были. Они нас ведьмами кличут и в другой иной час, кроме своей беды, стороной обходят. А сейчас и вовсе ополчились против нас. О каком мире вы толкуете, коли в пламени костров уходят в Холодный мир пограничницы? Мы отсылаем их на службу сотнями, а люди без жалости изничтожают их, оставляя границу без охраны. Открыли охоту на нас… Творят зло и сами рвутся границей управлять… нарушить мировой порядок… А мы вновь отправляем им помощь… на верную погибель отправляем наших девочек… Ты же сама видела эти костры, Верея… В чем тогда виновна Малуша? Тем, что высшим судом стала? Возможно… Так ведь нет среди них невинных… А далее еще хуже будет… Нет у меня других слов.

Власта замолчала и буквально рухнула в кресло, словно горячечная ее речь обескровила и обессилила. В зале воцарилась тишина. Сумела управительница укрепления не только уронить зерна сомнения в души наставниц, но и почву под них возделать и полить нужным, чтобы взошли они и заколосились. Малуша незаметно покосилась на Власту – с того момента, как они впервые увиделись, та совсем не изменилась. Те же яркие глаза, гладкая кожа, длинные роскошные волосы и тонкий стан… вот только взгляд… Тяжелый, сочащийся болью и такими глубокими знаниями, что оторопь брала. Впервые Малуша задумалась о том, сколько лет Власта уже прожила пограничницей. И сколько еще страшных тайн о людях и них самих хранит в самых потаенных уголках своей души.

– Твоя правда, – та самая обвинительница – Верея посмотрела на замершую, словно изваяние, Власту, – мы все прежними устоями мыслим, а времена грядут смутные… И неведомо, чего ждет от нас Великий Хронос. Но и оставить ее проступок без наказания мы не можем. Предлагаю в столь трудный час запросить решение у Великого Хроноса. Согласны ли вы со мной, заединщицы?

О чем толковала эта странная женщина, Малуша не понимала. Ни в одной из книг не читала она о том, чтобы наставницы не в силах были решение принять. Удивительно ей было и тревожно… А вот женщины отлично представляли, что им предстоит. Они поднялись и в полном составе, включая Власту, подошли к Высшему Хронографу. По очереди наставницы прикладывали указательный палец к небольшому отверстию в его основании, оставляя по капле своей крови. Последней выполнила установленное Власта и, разведя руки в сторону, принялась творить магию. Наставницы вторили ей, не сводя глаз с Хронографа, отмеряющего путь каждой из пограничниц. Завороженная открывшимся зрелищем Малуша, в который раз подумала о том, что несмотря на огромный пласт изучаемых наук, никто не рассказывает послушницам о появлении укрепления и этого древнего механизма, казалось, выросшего прямо из каменной стены и составляющего с укреплением единое целое. Знания девочек ограничивались лишь общими представлениями о том, что после прохождения обряда на Хронографе «рождаются» новые «окошки», в которых отмеряются годы их новой жизни и так вплоть до самой смерти. В такие моменты маленькая часть большого механизма останавливается. И сейчас, как сумела заметить девушка, таких «окошечек» стало в разы больше, чем во времена ее учебы.

Зов наставниц взмывал ввысь, превращаясь в невесомую золотистую пыль, оседающую на Высшем Хронографе. Когда за золотым облаком различить древний механизм уже не удалось бы самой зоркой из них, женщины замолчали. В зловещей тишине стрелки дрогнули, с трудом преодолевая первые «шаги» намеченного пути, но вскоре ускорились и стремительно завертелись по кругу в каком-то бешеном танце, отбросив привычную им стройность и упорядоченность. А потом под сводами зала загремел голос, заставивший Малушу задрожать всем телом:

– Покуда не исправит Малуша содеянное и не вернет в эти места источник Жизни, сняв проклятие ею же насланное, быть ей привязанной к тем местам отныне и во веки вечные. Разделит она долю проклятых, изопьет ее полною чашею до последней капли. Не покинуть ей их, не уйти и не сменить своей доли на иную. Такова моя воля.

Малуша испуганно посмотрела на Власту, в глазах которой мелькнуло сочувствие:

– Так я…

– Отныне ты более не одна из нас.

– Но как я все исправлю? Как найду этот источник? – сердце готово было выпрыгнуть из груди.

– То мне неведомо, – вопреки всем правилам Власта крепко обняла все еще дрожащую девушку. – Ты все еще пограничница, Малуша. Твоей силы у тебя не отнять. Вот только мы тебе не помощницы. И как все исправить, ты сама уразуметь должна. Более я твоей судьбы не вижу.

**********

– Дедунь, а что с Малушей-то сталось? – маленькая худенькая ладошка тронула сгорбившегося мужчину, вновь замолчавшего на самом интересном месте повествования.

– Ничего, – почему-то разозлился старик и, бросив взгляд в окно, за которым небо уже покрылось едва заметным молочным налетом – предвестником рассвета, торопливо встал. – Эко мы с тобой заболтались, рассвело почти. Спи, пострел, а то мать нам обоим всыплет за то, что байками развлекались.

– Дедунь, как же это? – от досады мальчонка чуть не заплакал. – Нашла она тот источник, али сгинула? Ты же знаешь!

– Не ведаю я, Матвейка, и никто на тот вопрос не ответит. Конец истории. Спи.

Дед махнул рукой и устало, тяжело переступая с ноги на ногу, пошел к выходу. Тихонько открыл дверь и замер на крыльце, как в первый раз любуясь восходом над долиной. Нда, недолго ему осталось! Коли Матвейка такой уродился, что чувствует все, значит вышел его срок. Старик крякнул – эх, пожить бы еще!

На дорожке мелькнула чья-то тень, прижимающая к груди какой-то предмет.

– Эй, кто там шастает в потемках? Выходи, – строго крикнул в серый предрассветный туман старик.

– Я это, Авдотья, не шуми, – тень подошла поближе и приняла облик соседки. – Вот, Марья захворала, несу молочка детишкам ейным, а то и встать не может.

– Хорошее дело, – кивнул он. – Беги, не стой без дела.

Авдотья сделала пару шагов и вдруг обернулась:

– А к тебе чегось сон не идет?

– А, доживи до моих годков, узнаешь, – усмехнулся старик.

– Тоже верно, – она кивнула и улыбнулась. – Ладно, дед Ведан, некогда мне лясы точить. Побежала я.

– Беги, беги.

Старик еще постоял, ворча под нос о чем-то своем, и потопал обратно в дом.

Глава 13. Квест

– Ну, зачем тебе ехать сейчас? Ты бросаешь нас в самый сложный момент. Если что-то пойдет не так, нас этот клиент с потрохами сожрет! Может задержишься на пару дней?

Высокий, хорошо сложенный парень с модной стрижкой и тщательно уложенной гелем челкой нервно ходил туда-сюда по кабинету, умоляюще поглядывая на расслабленно сидящую в кресле девушку. Кроме них, больше никого не было, поэтому каждый шаг в высоких ботинках на шнуровке гулко отдавался в помещении.

– Не мельтеши и не истери, – девушка поморщилась. – Влад!

Резкий окрик мгновенно привел его в чувство. Он застыл, как гончая, а потом безвольно опустился в кресло, не решаясь отвести взгляда от собеседницы. Эта ее способность буквально гипнотизировать своими зелеными глазами была в офисе настоящей легендой. Когда он устроился сюда, то только подсмеивался над рассказами коллег, но после первого нагоняя от начальницы с обязательным фирменным взглядом кардинально поменял свое мнение и старался больше под горячую руку не попадать.

– Ты занимался этим клиентом, вот и сделай все так, чтобы наша репутация не пострадала, – холодно отчеканила она.

– Но Малу… я же еще никогда от начала до конца не отвечал за квест, да еще и такой сложный.

– Неужели? – широкая бровь удивленно изогнулась.

Девушка поднялась из кресла и подошла к растерянному Владу практически вплотную, а потом легко запрыгнула на стол, изящно скрестив бесконечно длинные ноги прямо перед лицом нервно сглотнувшего парня. Коротенькие джинсовые шорты не оставляли простора воображению и в голове предательски зашумело.