Одержимые. Новые лица

– У меня же нет хозяина! – взвизгнул Ал.

– Конечно нет. Но видимо это не означает, что ты не будешь входить в энергосберегающий, так сказать, режим. Ну я тебя обрадую. После того, как я уйду, ты вскорости пойдешь и ляжешь в кроватку, и не встанешь, пока тебя кто-нибудь не поднимет.

Ал, будучи в ужасе, выпучил глаза до такой степени, что Ляле показалось, что они сейчас выпадут.

– Так что, Ал, тебе нельзя оставаться дома одному. Можно завести нового квартиранта. Но тут бы я проследила за твоей реакцией на обычного человека. А так-то можно было для разнообразия девушку завести.

Оторопь Ала как корова языком слизала.

– Еще чего! – буркнул он. – Чтобы на нее деньги и время тратить? Уж я как-нибудь обойдусь в ближайшие лет десять. Времени у меня в этом плане еще предостаточно, чтобы все успеть. Кстати, а сколько я проживу? Ну то есть моя прабабушка же намного старше, чем мне казалось. И в ближайшее время станет моложе, может даже моложе меня с виду. То есть еще столько же проживет запросто. И я вроде при жизни мог бы стать ведьмаком, то есть тоже потом бы ездил омолаживаться. А сейчас, будучи живым трупом… сколько у меня времени, чтобы стать великим музыкантом и все успеть?

– Э-э-э, – растерянно протянула Ляля. – Я как-то об этом не думала. Вообще мертвяки вечны, но со временем портятся, особенно если вложенная в них магия иссякает. А она иссякает. Но у тебя правда своя есть. Но подробностей я тебе сказать не могу. И вот теперь даже не знаю, поможет ли тебе в этом вопросе твоя прабабушка. Но думаю лет десять ты можешь не переживать по этому поводу.

– Но жить одному мне нельзя, – пробормотал Ал, продолжая поедать варенье ложка за ложкой. – А что делать-то? Я же так быстро не найду квартиранта – они же на дороге не валяются.

– Ну можно цену скинуть. И для разнообразия пробежаться по округе и развесить объявления, – предложила Ляля. – Ну и можешь ко мне ночевать приходить, пока никого нет. Хотя девушка была бы лучше всего. И кстати можно найти такую, которая помогала бы тебе.

Ал фыркну и затолкал в рот очередную ложку с вареньем.

– Ну как знаешь, – вздохнула Ляля поднимаясь со стула. – Ищи квартиранта. Ну и давай что ли звони мне утром и вечером. Хотя бы просто дозвон кидай. А если не позвонишь, я буду думать, что ты опять дрыхнешь, и приду тебя спасать.

– Хорошо, – проворчал Ал, поднимаясь с табуретки следом за гостьей. – А почему ты так обо мне заботишься? Уж не в подружки ли ко мне ты набиваешься? – лукаво глянул он на нее.

На этот раз фыркнула Ляля.

– Делать мне больше нечего, – проворчала она. – Просто я обещала твоей прабабушке за тобой приглядеть. А я свое слово держу.

– Ладно-ладно. Я буду звонить утром и вечером.

– Хорошо. Тогда чтобы попусту не тратить наше время, ты будешь мне рассказывать, как твои успехи в написании музыка. Кстати, ты давненько мне не хвастался. Забегай в гости что ли.

Одевшись, Ляля вышла за дверь. Ал, тяжело вздыхая, заперся и вернулся на кухню.

– Интересно, – пробормотал он, обращаясь к самому умному человеку, ну то есть не человеку. – А голод во мне вдруг проснулся из-за этого же? Ну ведь прекрасно же не ел все эти два месяца с лишним, – засунув в рот едва ли не последнюю ложку с вареньем, Ал задумался. – Интересно, я наелся и заснул. Я заснул от того, что наелся, или я бы в любом случае заснул? А вдруг если я останусь голодным, то не засну? Надо попробовать.

И он скосил глаза на стоящую на столе опустевшую банку. Только потеки варенья на внутренних стенках напоминали о былом великолепии. Налив пару стаканов воды в банку, Ал тщательно прополоскал. А потом выпил сладкую воду.

– Завтра попробую. Сегодня-то я уже наелся.

Потом он отправился в свою комнату, чтобы поставить телефон на зарядку. Потом включил комп и долго смотрел на дату. И правда прошло больше недели с тех пор, как в последний раз изменялись файлы, с которыми он работал.

– Н-да, – пробормотал Ал.

Захотелось спать и поэтому Ал встрепенулся и принялся набирать в компе объявление о том, что недорого сдается комната. Распечатав два десятка копий, Ал на всякий случай позвонил Игорьку. Тот оповестил его, что звонил, чтобы привести возможного квартиранта, да не смог дозвониться.

Тяжело переставляя ноги, Ал как мог поспешил в прихожую одеваться. Сумел выйти только через час, а потом долго сидел на лавочке, пытаясь прийти в себя. Мимо проходили соседи. Не так много, как хотелось бы, но все же Алу полегчало, и то только от того, что с некоторыми из них он перекинулся парой фраз. Со следующими несколькими соседями Ал заводил разговор сам.

Когда у него появилось хоть сколько-то сил, он поднялся и зашагал к ближайшему магазину, а, приклеив рядом с дверью объявление, зашел внутрь. Долго ходил там между полок и то и дело приставал к расставлявшим продукты работникам с разными вопросами. В итоге купил лишь пару пирожков и уже куда бодрее зашагал в сторону следующего магазина.

Проделав данную операцию еще без малого два десятка раз, Ал в последнем магазине набрал наконец продуктов и вернулся домой и, будучи бодрым живчиком, уселся за комп работать и открыл файл, над которым работал.

Вдруг зазвонил телефон. Ал понадеялся, что это его будущий квартирант. Но это была Ляля.

– Ну и как у тебя дела? – спросила та.

– Все прекрасно, – похвастался Ал. – Я развесил объявления, пообщался по пути с людьми и мне хорошо. И я работаю над новым треком! Скоро закончу. Может даже к утру.

– Ну ладно, тогда я утром позвоню и ты мне дашь его послушать.

С тем и распрощались и Ал вернулся к своей работе. Но ровно через пятнадцать минут его так скрутило, что он чуть на пол не упал. В прихожую, чтобы одеться, Ал добирался на четвереньках.

Глава 5. Ал ищет способ жить дальше

Домофон зазвонил во втором часу ночи и никак не хотел отключаться. Жутко ругаясь, Ляля накинула шелковый халатик и поспешила к этому самому домофону, чтобы посмотреть на того смертника, который ее разбудил.

А смертник между тем уже лежал и не подавал признаков жизни. Но зато хоть трезвон наконец прекратился. Силуэт смертника Ляля узнала легко.

Ал едва добрался до лялиного дома и повис на дверной ручке. Дверь не поддавалась. И было бы странно, если бы она поддалась посреди ночи, когда и днем-то обычно было замкнуто, если только не договориться о встрече заранее. Ал примерно посреди пути хотел предупредить Лялю о своем скором визите, но оказалось, что телефон остался дома, и он отчетливо понимал, что не сможет туда дойти. Дойти бы до лялиного дома. Дошел, да и только.

Повисев немного на ручке, Ал собрал последние силы и дотянулся до кнопки домофона, а потом темнота.

– Вставай уже, – послышался голос с того света. – Разлегся тут, соседей смущаешь.

И его ласково попинали в бок.

С усилием вернув себе уплывающее сознание, Ал открыл глаза. Над ним в тонком шелковом халате возвышалась Ляля.

– Спаси, – прохрипел Ал, силясь поднять хотя бы руку. – Я кажется умираю.

– Да, беда, – протянула Ляля. – Вставай давай, у меня варенье есть.

Ал будто против воли сел.

– Давай варенье, – зомбированным голосом проговорил он.

– Оно дома. Вставай и иди за мной. Дверь только захлопни.

Толком не сообразив как, Ал поднялся на ноги и кособокой какой-то походкой зашагал за Лялей. Дверь вроде захлопнулась, но уверенности в этом не было. Но ничего, Ляля потом обязательно расскажет, причем доходчиво, если вдруг дверь осталась открытой.

Окончательно в себя Ал пришел уже сидя за столом на лялиной кухне, с банкой варенья в одной руке и с ложкой в другой руке.

– Полегчало, смотрю, – вздохнула Ляля. – Если я правильно понимаю, ты пришел именно поэтому? Отключаться начал.

Вместо ответа, Ал всхлипнул и отправил очередную ложку в рот.

– Я днем пока по городу ходил, – заговорил он, – то с людьми разными поговорил и мне вроде полегчало. Я весь вечер работал. А потом, уже после твоего звонка, почти сразу, почувствовал, что сейчас упаду и вырублюсь. Ну и попо-пошел к тебе.

– Я же тебе еще в десять вечера звонила. А тут ходу двадцать минут от силы.

– Я спешил как мог, – Ал продолжал всхлипывать. – Я даже попытался поговорить с прохожими, чтобы мне хоть чуть-чуть полегчало. Но их было мало, и они чего-то разбегались от меня.

– Еще бы они не разбегались. Сейчас ты как никогда похож на зомбака.

Ляля кивнула куда-то. Оказалось, что на зеркало. Ал перевел туда взгляд и чуть не выронил банку, увидев себя. Не выпала банка лишь от того, что прилипла. Только не от своей сладости.

Ал искренне надеялся, что это не он, зеленовато-серый, а свет на лялиной кухне его таким показывает. Это наверняка что-то не то со светильниками.

– Если бы я не знала, что ты мертвяк, то я бы подумала… что ты мертвяк, – проговорила Ляля. – С этим срочно надо что-то делать. Но уже завтра. По ночам даже нечисть спит. Как правило. Доедай варенье и иди в гостевую спальню. Я тебя разбужу завтра, не переживай.

Ал, роняя мутноватые слезы в варенье и ложка за ложкой отправляя его в рот, кивнул.

Доев банку варенья, трехлитровую, между прочим, Ал отправился в гостевую спальню, где уже бывал раньше, а оттуда в санузел. Там он опять уговаривал себя, что это что-то не то со светом. Ну не может же он быть серого света? Ну точно не может.

Приняв душ и почистив зубы, Ал завалился спать. На душе у него было неспокойно, и поэтому он думал, что не уснет. Уснул. И спал как убитый. Хотя спал кажется пару минут от силы. По крайней мере именно так ему показалось, когда Ляля его тотчас же разбудила. Однако за окном было светло. Ляля трясла его за плечо так, что казалось, что все внутренности от этого перемешались.

– Приводи себя в порядок и иди завтракать, – сказала она, когда убедилась, что Ал в достаточной мере ожил. – Ну, подняться сможешь?

– Вроде смогу, – пробормотал Ал.

– Ну тогда давай шустрее. И это… тебе что-нибудь кроме варенья надо?

Ал скривился.

– Хотелось бы чего-то другого. Я вчера думал над этим, мне кажется, что я именно после сладкого сплю.

– Ну давай проверим. Сегодня никакого сладкого.

Меньше чем через десять минут, еще раз пообщавшись со своим серым отражением в зеркале в ванной, Ал сидел на кухне и поедал картошку с котлетами.

– Знаешь что еще я заметила, – проговорила Ляля, ковыряясь ложкой в своей котлете. – Я же заходила к тебе пару раз, пока Лекс снимал у тебя комнату. Так вот он был какой-то сонный. Что-то все время бормотал под нос. А ты при этом говорил, какой он хороший квартирант, особенно когда спит, а спит он, мол, почти постоянно.

– Это ты к чема? – прохрипел Ал, с трудом проглотив котлету.

– Да так, ни о чем, – отмахнулась Ляля. – Я наверное просто устала. Я же вчера, когда ты спать лег, сходила твою квартиру проверила. Дверь замкнула. Да еще телефон твой принесла. Вдруг кто по объявлению позвонит? Еще я распечатала тебе еще объявления. Ты сейчас после завтрака иди и развешай их, и с людьми поговори обязательно. И еще я ноутбук принесла. Ты поживи пока у меня. А я если что девчонок позову.

– Э-э-э. Ладно.

Почистив после завтрака зубы, Ал отметил, что кажется перестал быть откровенно серого цвета. Может это и правда от варенья с ним случается?

Как Ляля и велела, Ал подхватил пачку распечаток и отправился их развешивать. Да и сам Ал понимал, что иначе ему так и придется жить у Ляли. А о какой тогда творчестве можно говорить? Вдруг она этих своих девчонок будет день через день звать?

Сегодня Ал расклеивал объявления на других магазинах. И при этом умудрился поговорить с каждым встречным человеком. Пришел к Ляле на обед он в приподнятом настроении и с хорошим аппетитом. А Ляля видимо вздремнула, так как выглядела куда свежее, чем утром.

– Что-то ты подозрительно веселый? – проворчала она, подавая ему макароны по-флотски.

– А мне уже несколько человек звонили по объявлению, – похвастался Ал. – Сегодня в три встреча. Кто-то наверняка останется.

– Это хорошая новость. Но если что, возвращайся.

– Ладно-ладно. А я же сегодня не похож на мертвяка? – спросил он еще более бодрым голосом. Ляля кивнула. – Я думаю, что и правда дело в варенье. Думаю попробовать через пару дней, если вдруг не позеленею сам, съесть пару литров. Я почти уверен. Что как раз после этого и позеленею, и вырублюсь спать пару суток.

– Ну, может быть, – пожала плечами Ляля. – Ты с будущими квартирантами сам справишься, или тебе помочь?

– Да справлюсь поди.

Через час, то есть где-то без пятнадцати три Ал был на месте, то есть перед подъездной дверью, где уже топтались три совершенно разных человека. Здоровенный неопрятный мужик лет пятидесяти, паренек чуть постарше студенческого возраста и девица мелкая, но возраста неведомого.

– Ну раз все на месте, – проговорил Ал, осмотрев каждого претендента по очереди, – то давайте пройдем в квартиру и вы посмотрите на условия. А там дальше поговорим.

Мужик, пробормотав что-то про клаустрофобию и чертово подземелье, пока они шли по длинному коридору, отстал где-то в середине пути. Парнишка же не знал, то ли ему идти вперед в страшную полутьму, то ли пропустить вперед даму. Так они и шли вдвоем и толкались плечами.

– Ну неплохо-неплохо, просторненько, – бормотала эта дама, осматривая предложенное для проживания помещение. – Мне подходит.

– Же… кхм, девушка, но как же вы будете жить в одной квартире с посторонним ма… мужчиной? – поинтересовался паренек. – И вы же даже не узнали, работает ли душ, и как там на кухне условия.

– А я разве собираюсь тут жить? Здесь будет склад косметики. Здесь рядом с моей основной работой. Будет удобно забегать, показывать клиенткам.

– Сразу нет, – вклинился в разговор Ал.

– Всмысле?

– Молодой человек,– проговорил Ал, повернувшись к последнему претенденту, – надеюсь вы не хотите устроить из моей квартиры шоурум?

– Нет, что вы. Я устал с родителями жить. А тут еще и до работы недалеко.

– Можете заезжать хоть сейчас.

– Хам! – и дамочка, хлопнув дверью, зацокала каблучками по длиннющему коридору.

Глава 6. Саня в процессе

Время понемногу шло. Иногда, правда, не понемногу, а очень даже помногу. Дни сменялись днями, отсчитывая недели и даже месяца. Хоть пока не годы, и то ладно. Весна вовсю цвела в далеком от столицы, небольшом уездном городке Неведомово. Именно уездном, потому что если назвать его провинциальным, то можно обидеть все другие нормальные города, расположившиеся за кольцом МКАДа. А уездный он не от слова уезд, а от слова уехать.

Саня – бессменный лидер и вокалист новенькой рок-группы нещадно гонял на репетиции своих подопечных: Мишку с Кариной – своих давних знакомых и коллег, а также Юрика Токанашина – нового своего барабанщика. И вот вроде коллектив был уже значительным – как у всех. Ведь четыре человека вполне достаточно. Но, все же, чего-то не хватало. Ну или кого-то.

– Ну, кто же за ритмом-то будет следить? – взвыл Саня так, что с крыш всего гаражного кооператива, в одном из помещений которого располагалась репетиционная студия, взлетела огромная стая ворон. – Кто за вас считать будет?

Громыхавшая до того музыка, которая не смогла заглушить голоса вокалиста, недружно стихла.

– Я считаю! – возразила Карина, сдув челку со лба.

– Ты разве умеешь? – удивился Мишка, принявшись подкручивать колки на своей гитаре. – Это я считаю. А ты играешь, как попало.

– Это я считаю, – возразил Юрка.

– По-моему, ты совсем другой размер играешь, – засомневался Мишка. – Две четверти, вместо трех.

– Все как надо я играю! – Юрка завопил так, что даже Саня позавидовал такому вокалу, а присевшие было на провода вороны вновь пустились по кругу над гаражным кооперативом.

– Вообще-то надо четыре четверти, – вставил свои пять копеек Саня. – И тональность не та. Си бемоль мажор, вместо ми бемоль мажора.

Три пары глаз удивленно уставились на лидера.

– Нету тут никаких бемолей, – неуверенно забормотала Карина, перебирая листки с нотами, лежавшие на пюпитре.

– И даже мажора нету, – поддакнул ей Мишка, разглядывая свои ноты. – Откровенный минор.

– А у меня вообще никаких знаков нет, даже скрипичного ключа! Или басового, – ужаснулся Юрка, рассматривая свои бумажки. – Что я вообще играл?

– Вот мне тоже интересно, – хмыкнул Мишка. – У нас что, у всех ноты разные?

И опять три пары глаз уставились на лидера, только уже совсем не удивленно. Саня шумно сглотнул.

А на улице стояла чудесная погода, какая только может быть в начале мая. Нежная зелень все ярче проступала на боках окружавших Неведомово сопок. Вовсю цвел багульник и набухали цветочные почки на черемухе и яблоньке.

– Все не так, – выдал Саня, заглянув в ноты на синтезаторе. – Ты где это вообще взяла? Это же вообще… – он поперебирал пальцами по невидимым клавишам, – лебединое озеро, в непонятно чьей обработке. А нам ведь выступать скоро…

***

Это был самый-самый первый концерт в жизни… нет, не в жизни Сани, и даже не в жизни Карины и Мишки (Юрка не в счет по двум причинам, которые возможно будут озвучены ниже), но первый в жизни новой музыкальной группы, безымянной пока правда.

Большой запыленный до ужаса микроавтобус непонятной марки, подпрыгивая на ухабах, подъехал к парадному крыльцу большого здания советской постройки. Кирпичи и окна – так можно было бы описать его внешний вид. Мгновением позже целое облако пыли догнало микроавтобус. Во двор он проехал прямо по будущим клумбам, и со скрипом тормозов резко остановился. Тут же что-то загрохотало внутри машины, и послышались возмущенные вопли. С жутким скрежетом открылась купейная дверь и на видавший виды асфальт ступила нога самого счастливого на свете музыканта. Еще бы, не он же упал только что всем под ноги.

Да, Саня был очень доволен всем тем, что происходило с ним прямо сейчас. Концерт! Самый настоящий концерт. Не где-то там, а в актовом зале, пусть и всего лишь техникума. Это пока! Дальше площадки для их выступлений будут становиться больше, богаче и значительнее. И это неоспоримый факт.

Солнце сияло в небе уже почти по-летнему, все же как никак был самый конец мая – последний звонок. Только вот Саня сиял еще ярче.

Глубоко вдохнув воздух, пахнущий буквально на днях расцветшей черемухой, Саня бодро повернулся к машине.

– На выход! – скомандовал он. – Аппаратуру в руки и за мной. Карина, не забудь за такси расплатиться.

– А ты что, с пустыми руками пойдешь? – завозмущалась клавишница, выбираясь из автомобиля.

Злобно косясь на вокалиста, она ухватилась за ближайший конец чехла с синтезатором.

– Я понесу свой микрофон, – отрезал Саня. – Каждый сам несет свой инструмент. И вообще радуйся, что у тебя именно синтезатор, а не цифровое фортепиано.

– Лучше было бы вообще ей рояль прикупить, – захихикал Мишка, следом за Кариной выбираясь из автобуса с гитарой в футляре и ехидной улыбкой на лице.

– Саня, а давай Мишка будет на органе играть? – тут же предложила Карина.

Привыкший к подобным перепалкам своих подопечных Саня почти не обращал внимания на то, что они там бормочут. Он первым ступил на ступеньки лестницы, ведущей к славе, точнее к двери.

– А мы кажется барабаны забыли… – послышался голос Юрки.

Саня несколько раз поменялся в лице, включая и его цвет, пока поворачивался к машине. Юрка, увидев окаменевшую фигуру лидера группы, тоже поменял цвет лица на слегка зеленоватый. А сердце его застучало как у воробышка. На подгибающихся ногах он выбрался из автомобиля, который тотчас же укатил.

– Ну, здрасьте, – выдала Карина, выискивая что-то в телефоне. – Только деньги на такси зря потратили. Ну что, сразу обратно поедем, или ты, Саня, сначала сходишь к директору и как-нибудь отоврешься?

Концерт в тот день все же состоялся, хоть и звучала группа, исполнявшая рок с использованием только синтезатора и электрогитары до крайности странно.

Юрка, пока они поднимались в актовый зал, суетился вокруг своих коллег. Нес чехол с синтезатором, чему Карина была рада, и пытался отобрать у Мишки его гитару, чтобы тоже помочь донести. Мишка сопротивлялся. И еще попутно Юрка умудрялся проводить экскурсию.

– Так ты что ли здесь был? – спросил вдруг Саня, резко остановившись.

Чуть замешкавшись, Юрка тоже остановился.

– Я, это самое, – замялся он, а потом поставил чехол с синтезатором на пол. – Я сейчас вернусь.

Не вернулся. По крайней мере не в тот день… Ну не готов был Юрка к славе. Выступать перед однокурсниками? Нет уж.

Пока трое оставшихся пытались осознать, что только что произошло, Юрка окольными путями пробрался в актовый зал и, надвинув на лицо капюшон, присоединился к своим одногруппникам.

– Здорово, Юрик! – крикнул ему кажется самый высокий со всего ряда парень. – Падай рядом. Я тебе место занял. Ты где весь день пропадал?

– Привет, Ёрик. Да, дела были, – пожав плечами, ответил тот, подсев к товарищу, которого вообще-то звали всего лишь Егором.

– Опять папаша допекает?

– Не без того, – ответил Юрка, устраиваясь поудобнее. – Скоро начнется.

– Да почти уже.

И правда, всего через пару минут на сцену вышли ведущие. Что-то там говорили о великом будущем каждого из их бывших уже студентов. И о Юркином, следовательно, будущем в том числе, так как он тоже буквально только что закончил этот техникум. Правда осталось еще сдать экзамены и получить диплом.

Выступающих с различными музыкальными номерами было много. Коллективы были разные – от мала до велика. Пели всё подряд, и даже танцевали и читали стихи. Но гвоздем концерта была местная рок группа… Да, именно рок группа. Именно так их и объявили.

– Встречайте! – прокричала одна из ведущих, и быстренько шмыгнула за кулисы.

Пока Саня шел к микрофонной стойке, то сопел как паровоз. Злился, что объявили их плохо. Ну а кто виноват, что он так и не сумел назвать организаторам название?

– Как-как-как? – выдал Егорка. – Рок группа? А название они придумать не могли?

Юрка только пожал плечами.

Глава 7. Юрка и друг его Егорка

Как вы уже наверняка поняли, пришла пора ввести в повествование еще одного героя. Это Егорка Посудин – лучший друг и уже почти бывший однокурсник Юрки Токанашина – непутевого барабанщика безызвестной пока рок группы.

Одна из отличительных черт Егора – рост, не совсем баскетболистский, но тоже очень даже заметный. Другая – нос с горбинкой, как клюв у орла. Третья – компьютерные игры, а точнее почти наркоманское пристрастие к ним. Вот именно ими он и занимался не только в последнее время, но и в момент повествования. Давно уже занимался, с самого своего пробуждения, а время между тем близилось к обеду.

Отложив геймбокс в сторонку, оголодавший Егорка вышел из курятника, потянулся во весь свой немереный рост и сладко зевнул, несколько легких кружевных перышек при этом слетели с его взъерошенных волос и, плавно кружась, упали в монументальную поилку для куриц. Самих куриц нигде не было видно – они, как и всегда, встали с первыми лучами солнца, как то и положено курицам, и под предводительством большого красного петуха ушли огородами на большую поляну, к озеру. И если погода выдастся хорошая, то весь курятник на целый день в распоряжении только лишь Егора.

Протопав через прореженные курицами заросли крапивы в саду, Егор зашел в дом, чтобы переодеться. Он вошел в дом на цыпочках, чтобы никого не разбудить – на всякий случай он всегда заходил в дом именно так. Правда, на этот раз зря старался, так как дома никого не было, и судя по всему, уже давненько. Даже бабушка куда-то подевалась. Пробравшись к своей кровати, на которой все лето спали только кошки, да еще изредка племянница, когда старший братец с семьей приезжает в гости, Егорка принялся перебирать вещи, висевшие на стуле, отыскивая свои любимые драные джинсы, которые и бабушка и мама грозились выбросить, или даже зашить.

Натянув джинсы и футболку кислотно-желтого цвета, Егор прошелся расческой сестры по волосам и, прихватив хлеба и сала, отправился обратно к себе в курятник, доигрывать. Уединившись в курятнике, который на самом деле это был небольшим домиком, который иногда называют тепляком, иногда зимовьем, а порой и летней кухней, если эту самую кухню в подобном домике устраивали, Егорка улегся на лежанке, закинул босые ноги на насест и тотчас погрузился в удивительный и потрясающий мир игр. Только про хлеб и сало изредка вспоминал, периодически то одно, то другое отправляя в рот.

Ну и конечно он совершенно позабыл, что после обеда должен был прийти Юрик – лучший друг-товарищ-и-брат.

Егору и Юрке, или Ёрику и Юрику, как они порой друг друга называли, казалось, что они знакомы целую вечность. Егор же порой утверждал, что они дружат всю сознательную жизнь, подразумевая, естественно, что с детства, хотя всем известно, что сознательная жизнь у человека начинается лет в двадцать пять – тридцать, не раньше. Но на самом деле они познакомились в старшей школе, когда Юрик и еще несколько ребят и девчат первого сентября пришли на торжественную линейку. Это был десятый класс. Уже на классном часе классная руководительница сказала, что новички будут учиться в их классе. Почему именно в их? А все просто – это был единственный десятый класс во всей школе.