Душевный посыл

Ошалелыми глазами оглядываю небольшой коридорчик для персонала. Белая дверь женского туалета с грохотом захлопнулась мгновение назад, но ощущения безопасности это не принесло.

Рванула в сторону приоткрытой створки двустворчатой двери, за которой на всю громкость гремела весёлая музыка. Платье давно задралось до середины бедра, зато чёрное пятно непонятного соуса, случайно полученное от выпившего больше положенного коллеги, не видно за складками. Вот это я умничка, вот это оптимизм.

Схватилась за массивную, железную ручку и успела заметить лицо Ольги, тянущей Артура на танцпол. Бывшая подруга, увидев остановившуюся в нерешительности меня лишь усмехнулась. И нежно обвила руками шею моей первой и горячо любимой любви. Похоже игра перестала быть тайной и больно мне начинают делать глядя в глаза.

Моргнула глядя в белую поверхность двери как баран на новые ворота. Момент когда из рук выскользнула ручка, умудрилась упустить. А вот мигающий над голой свет, в этот раз, в себя привёл мгновенно. Для проверки подёргала дверь, убедилась что не открывается и рванула со всей силы в глубь коридорчика. Если бы жуткий мужик и оказался на пути испуганного кабанчика в золотом платье, сбила бы как кеглю. Это я в ступоре беззащитной была, а в панике я зверь.

На пути никого не оказалось, от чего на мгновение загрустила, но не на долго. Лампы начали хаотичное мигание с противными щёлкающими звуками, а я уже налегла на очередную дверь с большой табличкой «Только для персонала». Простите, извините, но очень надо.

Вывалилась в длинный, узкий коридор с желтоватого цвета стенами. Под ногами дешёвый, местами рваный линолеум с отчётливо проступающими ямками. Вдоль стел хаотично разбросанные коробки, деревянные ящики и листы бумаги. Полосы препятствий мне для полноты ощущений не хватало, спасибо большое, страшный мужик. Но можно было на зеркало подышать и написать «запишись на фитнес», а не устраивать вот это вот всё.

От злости даже не испугалась, увидев в отражении прозрачного стекла противопожарного ящика, улыбающуюся уродливую морду. Средний палец левой руки будто сам по себе оттопырился и взлетел четко в сторону ухмыляющейся рожи. Наверное зря, ибо вместо веселья среди шрамов отчётливо проступила злость. Даже не выражающие абсолютно ничего, красные глаза, блеснули нехорошим огоньком.

Не давая себе времени даже выдохнуть, оттолкнулась от пола и рванула до виднеющейся впереди двери со значком аварийного выхода. Лампы над головой погасли одновременно, со мной уже не играли, сильно обидевшись на неосознанный жест.

Собирая боком, ногами, плечами расставленный по коридору хлам, медленно продвигаюсь вперёд. Надежда добраться до улицы не покинула даже в момент падения. Тёплая хватка на щиколотке и успешное падение на четвереньки завершили мой фееричный забег.

Испугаться сильнее не успела. Слишком сюрреалистичным кажется происходящее, больше напоминания некий приступ, вызванный сильным стрессом. Может я головушкой устала, стрессов набрала, а сна нет, вот и чудится страшное и не красивое, намекая взяться за ум. Осталось только из приступа вырваться в кусочек реальности и разобраться со всем постепенно.

По полу протащило неожиданно и очень больно. Оставив после себя кровавые мозоли и жгущую боль, наконец слетели туфли. Оптимизм – это важно, жаль порадоваться как следует не успела. Заезд моего хрупкого внутри, но массивного снаружи, тела прекратился после очередного стона боли. Дыры в полу, показавшиеся мне небольшими на первый взгляд, оказались глубокими и болящими, когда тебя по ним тащат.

Свет над головой зажегся, и я зачем-то обернулась. Поорать захотелось наверное, или новыми фобиями обзавестись.

А за ногу меня держало подобие страшного мужика. Перекошенное от ярости изуродованное лицо. Словно скульптор психанул и забросал своё творение кусочками глины иного оттенка. И теперь эта гадость яростно сжимала мою ногу и свои челюсти, обнажая большие жёлтые зубы. Глазищи сверкали яростью. Не стоило оттопыривать пальчики, мамочка ведь не зря повторяла: «В любом месте, в любой компании нужно вести себя достойно. Так меньше вероятность того, что твоё поведение оскорбит окружающих». Ой.

Ну, сильнее обидеть уже не страшно. Решила и прихватила с собой картридж старого принтера, лежащего на коробке, мимо которой меня тащили. Тяжёлая махина с моё предплечье удобно легла в руке.

Когда бугристый, огромный кулак полетел в моё лицо, чудом увернулась, от себя не ожидая такой хорошей реакции. Возможно, мужику просто с положением не повезло и к моим открывшимся врождённым талантам в боевых искусствах новая дыра в полу не имела никакого отношения.

Перехватила картридж поудобней и игнорируя ноющую боль во всём теле, ударила мужика в район виска. Словно в замедленной съёмке увидела хрустнувший чёрный пластик своего орудия и хлынувшую из страшной башки вишнёвого цвета кровь. До того как залить моё подвисшее в недоумении лицо, мужик перекатился в бок и заорал.

Вспомнив о способности страшного мужика управлять здешними лампами, решила не дожидаться окончания сольного концерта. В очередной раз вспомнила уроки физкультуры, которые не прогуляла ни разу, но никогда не могла показать столь отличный результат.

Лёгкие горели, внутренняя сторона бёдер натиралась друг о друга, предвещая мне будущие перевязки, а голова начинала привычно кружиться. Тупая боль в теле на фоне остального дискомфорта скромно укрылась где-то на периферии сознания, обещая вернуться с утроенной силой чуть позже.

За спиной раздался рык и грохот. Кажется, злой мужик хотел опереться на ненадёжные конструкции из коробок и потерпел поражение. Мне на руку, оптимизм прыгал с транспарантами и скандировал кричалки, перекрывая моё тяжёлое дыхание и неровный топот страшилища за спиной.

Дверь аварийного выхода открывалась наружу, я видела это отчётливо. Но открыть всё равно не могла. Зажимала железную ручку, открывая щеколду, всем телом наваливалась на холодную преграду, ощущала как практически выбиваю своё плечо из сустава каждым рывком. В спину дышала паника, шагал разъярённый и мною покалеченный, а рядом даже коробок с тяжёлым хламом не осталось.

Обернулась назад, где свет от единственной лампы в середине длинного коридора нервно моргал, повинуясь настроению страшного неадеквата. Вот он в десяти шагах от меня, придерживает своей бугристой рукой место моего удара. Темнота и мой нервный вздох. Снова свет и он уже в пяти шагах яростно сжимает свои кривые зубы, глядя на меня сверкающими глазами. Темнота и ощущение что следующая вспышка света станет последним что я увижу в своей жизни.

Красные глаза напротив моих и зловонное дыханье в лицо вызвало предобморочное состояние и ноги подогнулись. И стоящий в шаге от, прижатой спиной к двери, меня убивец схватил не горло, а пустоту. Тело не слушалось, даже боль ушла на второй план, полностью поглощённая навалившейся слабостью. Привычное, но очень несвоевременное состояние подписало мне приговор. Я могла бы попытаться сбить мужика с ног и поискать в коробках следующее орудие. А может рискнула бы подёргать ручку двери из которой мы тут и появились. Но я с трудом держусь в сознании чтобы посмотреть на пробегающую перед глазами историю моей жизни. А её нет. Обидно.

Сквозь закрытые веки показалась яркая вспышка и странный хруст. В полуобморочном состоянии, звуки доносятся словно через воду, потому не сразу поверила своему слуху. Глаза открыла, пытаясь разогнать белых мошек и снова зря.

Между красных глаз страшного мужика торчало лезвие с мою ладонь. Искорёженная гневом маска застыла на его лице прямо надо мной, а руки безвольно болтались вдоль тела. Новая струйка вишнёвой крови присоединилась к тем, что текли из мною сделанной раны. Но как-то медленно. Словно завершающий штрих художника на кончике кисти, обрисовывал середину кривого носа, следуя за каждым контуром очередного шрама.

Засмотревшись на наливающуюся каплю, остановившуюся на самом кончике носа, не сразу обратила внимание на того, кто стоял за спиной красноглазого психа.

– Дая мэведьа, – хриплые, гортанные звуки издавала гора, загораживая своим огромным телом практически весь коридор. Когда мужик одним лёгким взмахом своей руки, отправил в дальний полёт бездыханное тело моего, ставшего каким-то родным уже, страшилу, я поняла что настала моя очередь.

Бояться банально устала, всё тело где-то пульсировало, где-то жгло, где-то отдавалось тупой болью в такт замедляющегося сердцебиения. Адреналин от побега схлынул, забрав с собой и мою адекватность. Ибо объяснить моё последнее, перед обмороком высказывание, я иначе не могу:

– Не, ну жопа.

Сквозь марево нахлынувшей темноты показался звук весёлого смешка.

Глава вторая.

Новая работа, старые привычки.

Отражение в дверях метро напротив, будто решая добить и без того уничтоженную меня, показывало щекастенькую, несчастненькую, не выспавшуюся меня. Странно что с такими снами удаётся поспать хотя бы несколько часов.

Чёрная мужская футболка с принтом какого-то курортного города с пляжами, кабриолетами и пальмами. Купила по акции, когда очередная партия вещей стала мала. Штаны приходилось обновлять каждый месяц.

Осознаю, что столь частое посещение бухгалтерии и чаепития с главным бухгалтером, плохо сказались на некогда нормальной фигуре. Худышкой никогда не была и не стремилась, но талией обладала. Вот и променяла красивые изгибы на необходимую информацию о своём предполагаемом, будущем муже.

Наталья Игоревна много рассказывал об Артуре, единственном сыне, её гордости. Окончил топовый столичный вуз с красным дипломом, за год поднялся до начальника отдела и тренирует детей по выходным. Не смог отказаться от любимого футбола невзирая на занятость. Я могла слушать её часами, не замечая как подкладываемые доброй женщиной шоколадки исчезают с моей тарелки.

Час пик в метро, из мыслей меня выбил очередной намеренный тычок локтем в бок от тучного мужчины и тихое «всё место заняла». Оглядела индививида. Короткий ёжик волос на большой голове, круглое красное от активных возлияний синей жидкости лицо. Он выше на две головы, шире в плечах и больше меня в полтора раза минимум. Закрыла глаза чтобы не видеть его очередную издевательскую усмешку в отражении дверного стекла.

Слёзы снова прорываются на глаза, я не замечала этих гадостей, до прошлой недели меня ждал мой тёплый свет с зелёными глазами и ямочками на щеках. Каждое утро мы покупали кофе с другими коллегами, прогуливались по бульвару. Мне слишком везло с людьми всю жизнь, и суровая реальность больно ударила по голове.

Сквозь унылые мысли о собственном несовершенстве я услышала объявление очередной станции и шокированное причитание какой-то женщины. Очередное незапланированное шоу фриков в столичном метро.

Я обернулась на шум и успела заметить широкую спину высокого мужчины в коричневой рубашке, держащего за шкирку согнутого вдвое другого. Дверь вагона закрылась за их спинами и когда поезд тронулся я узнала кого вывели из вагона. Счастливая улыбка растянула губы, а глубоко, там где две недели жил лишь стылый лёд, наконец немножко потеплело. Может день не такой ужасный, раз мой утренний обидчик получил по заслугам.

Бульвар, который час назад был заполнен спешащими по делам людьми, мог порадовать меня шелестом листьев на опустившихся ветках. Созданный ими зелёный тоннель, сквозь который пробивалось летнее солнце был одной из причин почему я согласилась на работу в первую же пригласившую меня фирму. От одной мысли что буду прогуливаться здесь каждый будний день сердце наполнялось радостью. Тогда, двадцатидвухлетняя Аня ещё не знала что примерно через пол года начнёт терять сознание, бегать по врачам и получит неописуемый опыт пребывания в стационаре. А прогулки в любимом бульваре станут слишком трудными для ослабленного организма.

Зажмурилась до цветных огоньков и медленно выдохнула. Прошлое уже далеко, а будущее тыкает не в спину палочкой, тонко намекая двигаться вперёд. Нет смысла стоять здесь и грустить, более-менее восстановиться я смогла, потому прогулку по бульвару осилить в состоянии. Жаль, что это оказалось единственным, что радовало в данный момент.

Первые дни лета выдались тёплыми и солнечными. А мне хотелось холода, замотаться в теплые вещи как в броню, сквозь которую не просочится даже самый сильный и настойчивый ветер. И большие хлопья снегопада, чтобы остудить пылающие от ужаса предстоящего щёки. Да и от перчаток бы не отказалась, ладони слишком сильно вспотели, от чего приходилось вытирать их о свои джинсы каждые несколько минут.

Я же могу их встретить. Отдел продаж и маркетинга сидят на втором этаже нашего трёхэтажного здания, а значит вероятность увидеть земноводных туалетных сплетницы высока.

Увидеть Ольгу было не страшно, зная характер своей бывшей подруги, после всего проделанного, она притворится что мы незнакомы и молча пройдёт мимо. Возможно, демонстративно обогнёт меня по дуге, чуть скорчив своё идеально-кукольное лицо.

А вот встретиться с Артуром и Натальей Игоревной не боялась совершенно. Эти двое минимум до одиннадцати, не вылезали со своих столов, прикованные к компьютерам. Бесконечные утренние созвоны, на которые вечно жаловалась главная бухгалтер, были учтены мною при выборе времени встречи с начальником.

Я ухожу одни днём, без отработки и скандала. А всё благодаря страху этого мужчины среднего возраста перед беременными женщинами.

Когда Наталья Игоревна рассказала по секрету об этой маленькой тайне моего прямого руководителя, я не поверила. Беременность не заразна, мужчинам не грозит и абсолютно безопасна для окружающих, если женщина в положении не твоя жена.

Но Глеб Игоревич действительно перестал монотонно отчитывать меня в тот момент, когда с губ сорвались слова «я в положении». До сих пор помню растерянную тишину, разбавляемую чьими-то тихими шагами по коридору. Дверь начальник закрывал только когда с кем-то разговаривал, в остальное время предпочитая наблюдать за проходящими по коридору сотрудницами административного отдела.

Вспомнила как прокомментировала пристрастия этого любителя идеальных женских пропорций Мия: «он в прошлой жизни явно сильно отличился перед прекрасным полом, раз в нынешней только с мужчинами застрял». Возможно, неопытную меня поэтому сразу и взяли. Глебу Игоревичу очень надоел мужской коллектив.

Приободренная хорошими воспоминаниями я зашла в небольшое офисное здание, где на первом этаже остались личные вещи в кабинете айтишников, где им и суждено остаться. Не коллегам, а мелочам. Ничего ценного для меня там не осталось.

В коридорчике было пусто, самый оживлённый этаж здания всегда был вторым, где девочки из продаж, цокая каблучками перебегали к маркетологам или бухгалтерам для очередного согласования и обсуждения свежих новостей. Постояла немного, в очередной раз протерев холодные влажные ладони о брюки и прислушалась, глядя на лестницу как на голодного аллигатора.

Но мне в очередной раз повезло и сверху не доносилось ни звука. Выдохнула и решилась.

Лифтов в небольшом старом здании не имелось и раньше, каждый поход в администрацию вызывал панические атаки. А сейчас я поднималась по каждой ступени с мощностью атомного ледокола. Немного остужали решимость режущая боль в каждой мышце тела и сильный голод, который не ощущался когда сидела дома. Похоже, морковной котлеты и отварного яйца с горошком, моему организму оказалось недостаточно.

Но я упорно двигаюсь, сжимая зубы и мысленно поддерживая себя словами, сказанными вымораживающе бодрым голосом: «И ещё восемь ступенек! Ты сможешь! Только представь как заберёшь документы из этой конторы и уйдёшь в новую прекрасную жизнь!».

Удивительно ли что поднялась на третий этаж я озверевший буйволом? Тяжело дыша оглядела кабинеты красными от пролитых за утро слёз глазами. По не менее красным щёчкам текли капельки пота, а ноги тряслись от натуги и боли. Но подняв подбородок, выпятив часто вздымающуюся грудь я этой самой выдающейся частью пошла в кабинет своего опешившего босса. Если будет бесить, ей и придушу.

Не знаю что было написано на моём лице, но начальник бросил свои дела и попросил подождать, ловко выскользнув из собственного кабинета, даже не заблокировав свой ноутбук. Подобного никто из нашего отдела себе не позволял. Слишком часто, возвращаясь в кабинет после телефонного разговора в коридоре, нарушитель правила информационной безопасности обнаруживал непристойную картинку на рабочем столе. Или новую переписку в мессенджере с незнакомыми подозрительными личностями, где дата и время свидания уже были назначены и заботливо внесены в личный календарь.

Меня ребята пощадили и лишь изменили настройки мониторов, поменяв их местами.

Успела чуть успокоиться, за закрытой дверью кабинета не было слышно шагов, и никто не должен был знать о моём присутствии. Глеб Игоревич почти ни с кем не общался и очень не любил сплетни. А потому в присутствии этого начинающего полнеть, бледноватого мужчины, в столовой, затихало женское щебетание, преображаясь в рабочее совещание. Молчать прекрасная часть нашего коллектива отказывалась принципиально.

Не удержалась и всё-таки пересел к двери полу-боком, слишком нервировала вероятность появления за спиной кого-то неожиданного. Но зря, с подписанным обходным листом и всеми справками из бухгалтерии, трудовой книжкой из кадров и кофе из автомата вернулся сам хозяин кабинета.

На колени мне рухнули файлики с необходимыми мне документами, перед носом оказался кофе, а обходной лист начальник положил перед собой, заняв собственное кресло.

Кабинет затопила тишина, за окном пролетела птичка и я только сейчас осознала что с первой секунды, смотрела исключительно на дверь, не обращая внимание на окружающее пространство.

– Анечка, – прокашлявшись, но всё равно хрипловато начал уже бывший начальник, – у меня знакомый ищет секретаря, я понимаю что не твой профиль, но если прижмёт, словечко я…

– Спасибо, но новое место я уже нашла, – с натянутой улыбкой ответила тому, кого я кажется, совсем не узнала за все три года совместной работы. – Глеб Игоревич, мои личные вещи можно выбросить, спасибо вам за всё, до свидания. – Проглотив неожиданный ком в горле поднялась, краем глаза заметила что мужчина пытается сказать ещё что-то, но рванула к двери раньше.

Я слышу тишину в коридорах, а значит этот шанс упустить нельзя.

На улице оказалась незаметно для себя. С бешено колотящимся сердцем, подступающей тошнотой и привычным головокружением. Заветные документы в руке казались чем-то мифическим, нереальным. Успела отойти несколько шагов и дрожащими руками убрать листочки в рюкзак как заметила движение в бульваре.

Прекрасный Артура со своей молодо выглядящей матерью. Их светло русые макушки мелькали между деревьями, а я панически метаясь, судорожно ищу выход. Обратно не уйти, даже спрятаться в офисе уже негде, сплетники мой побег обгрызут с большим удовольствием чем собственные завтраки.

Но встречаться с очередным сюрпризом этого дня не хотелось совершенно, я ещё не готова, мне больно, грустно и страшно.

Недолго думая, нырнула в ближайшие кусты и поползла. Если меня сейчас заметят не отмоюсь, но хуже уже не будет. Спрячусь в теплице у родителей на даче и буду нервно грызть огурцы до конца жизни. А если не заметят, то я лотерейный билетик куплю.

Шаги и голоса раздались, как только я перестала шевелить своими свежеприобретёнными веточками, шелестеть листиками и в целом притихла.

– Я уже подписала, Артур! – Впервые слышу грозные нотки в голосе всегда доброй Натальи Игоревны.

Даже когда наступала отчётная пора и прочие бухгалтерские периоды, когда добрых бухгалтеров не существовало в принципе нигде, она не повышала голос и не грубила. Наша прекрасная в своём всегда цветущем возрасте покорительница дебетов со всеми кредитами, пила успокоительные, запивая ромашковым чаем и не улыбалась. Вот и вся разница со спокойными днями нашего власть имущего отдела. Успокоительные мне, кстати, она посоветовала.

– Я просил дождаться меня! Я так часто тебя о чём-то прошу?! – Ещё одно открытие – это возмущённый Артур. Мы всегда думали что эти двое сидят на очень хорошей травке-муравке поднимающей настроение, придающей молодость, но тщательно скрываемой от всего остального мира.

– Личная просьба Глеба, – уже тише прошипела имя моего начальника неудавшаяся свекровь. Они уже перешли через дорогу и до входа в офис оставалось три шага. А до меня один.

А я что? А я кустик, зелёный кустик, кушаю солнышко и радуюсь дождику. Всегда тут рос и выглядел именно так. Такой очень незаметный кустик вот и не обращайте на меня внимание, пожалуйста. И говорить можно чуть громче, а то я к вам случайно задом посажен оказался, а там ушек нет.

– Потянуть время-то ты могла, – со вздохом и обречением в голосе сказала звезда моих грёз. Эх, сколько раз обнимая подушечку и смотря мелодрамы я представляла, что меня вот так же обнимут нежные аристократично-бледные руки этого блондина, а затем он склониться к моим губам и…

– Губу закатай! – Извините, пожалуйста, Наталья Игоревна, конечно бы сначала жени… ой, замуж за Артура вышла, только потом все эти штучки, я приличный кустик. – И как бы это выглядело? Все, даже директор всё подписали, а я, после всех слухов отказываюсь?

– Сказала бы что как раз из-за слухов подписывать не хочешь, что Ане нужно всё объяснить. Ну что ты там для поддержки всем говорила.

– Артур, если ты хочешь поговорить с Аней, позвони. Но, уж будь добр, сам! – Разъярённо, но тихо проговорила невероятное женщина. И быстро добавила. – В паспорте, в графе “пол” у тебя “мужской” написан, вот и веди себя как мужской, а не возмущайся что мамочка тебе девочку не задержала! Пойдём, и так задержались.

– Как мы могли упустить, – уже спокойно и тихо ни к кому не обращаясь пробормотал Артур проходя мимо моей, гхм, задней ветвистой части. Дверь за родственниками закрылась, а я ещё некоторое время лежала сливаясь с природой и приходила в себя. Надо бы всё же открыть чаты с этими двумя и почитать наконец.

Это зачем я им понадобилась? Какие именно слухи пошли после высказываний Оли? Что я пропустила? И почему они не на своих стандартных совещаниях? Всё происходящее слишком нереально чтобы быть правдой.

Выбралась из своего примятого укрытия, с благодарностью погладила по погрустневшим листочкам и отряхиваясь, помчалась в сторону заросшего зеленью бульвара.

В затуманенном от полученной информации состоянии позвонила маме чтобы сообщить об увольнении. Она поддержит и поймёт, сама не сидела на месте дольше пяти лет, меняя не только фирмы, но и сферу деятельности. От личного помощника, до суфлёра столичного театра. Даже зарубежные фильмы озвучивала. Но когда появилась я, мама уволилась и посвятила себя тому о чём мечтала с детства- пупсику. Я и сейчас почувствовала себя пупсиком, стоило услышать:

– А вот и моя девочка! – Улыбка сама растянулась на губах, будто не было трудностей, страшностей, грязностей. Одна фраза предназначенная только мне. Мама говорила её с невероятной смесью счастья, любви и нежности. А папа с радостью и гордость. И любовью, конечно.

И одна моя, для них двоих с разными вариациями.

– Твоя и папина! – Слышу в своём голосе смех и поражаюсь магии рочдельской любви.

– А папа опять уехал на дачу, говорит огурцов ещё больше будет, тебе передать? – ворковала мама, позвякивая кастрюлями. На заднем плане слышался голос актера дубляжа знаменитого турецкого сериала. И я на секунду будто оказалась там, рядом с мамой, на маленькой, светлой, уютной кухне в углу которой стоял угловой диванчик с откидным узким столиком, привинченным к стене, за которым я проводила каждый вечер делая уроки. И порхающая над кастрюлей мама. Солнышко гладило её по спине и чёрным, отливающим в шоколад, волосам заплетенным в косу до талии.

А я с улыбкой отвечаю, чуть сбавив шаг:

– Ага, огурчики и вообще овощей можно побольше передать Я решила заняться здоровьем, а то работа, стресс и всё такое. – Села на скамейку чтобы погрузиться в атмосферу спокойствия родительского дома и закрыла глаза.

В моём воображении, маму на мгновение скрыли светлые занавески, поймавшие тёплый летний ветер. Папа долго смеялся увидев мамину покупку несколько лет назад, но помог повесить «это безобразие» с нарисованными черными котиками гоняющими апельсины. Когда занавески опали мама с чуть искаженным в динамике телефона голосом ответила с улыбкой:

– Ты умничка, Анюта, всё правильно. Только не загоняй себя в рамки современной моды на худобу,– она даже чуть поморщилась, – Иметь тело без выпирающих костей или бугров мышц это нормально и не менее красиво.

Моя мудрая, прекрасная мамочка которой лёгкая полнота шла. На всех фотографиях у неё были очаровательные щёчки, аккуратный животик и окружности, где это нужно. На ней это смотрелось гармонично. К сожалению, в моём случае всё выглядит иначе.

–Спасибо, мам, не переживай. – С места в карьер, или как оно говорится. Выдох и… – Кстати, а я с работы ушла.