Фаербол на палочке

– Да не, парикмахер у них один и тот же, скорее всего, – хихикнул Никита. – Вглядись. Рожи-то совсем разные.

Живчик между тем продолжал носиться по залу. С заискивающей, льстивой улыбкой он чуть ли не прыгал вокруг этих гигантов, как зайчик. Активно махал руками, громко и быстро говорил, будто политик или коммивояжер. Все свои фразы, обращенные к единственной в делегации даме, он начинал исключительно со слова «богиня». А мужчин норовил развести на улыбки шутками и байками, сыпавшимися из него, как из пулемета. При этом каждое мгновение толстяк норовил прикоснуться к гостям, то трепетно подхватывая даму под локоть, то хлопая мужчин по плечу (для чего пришлось даже подпрыгивать) и пожимая им руки, будто ежесекундно заключая либо с одним, либо с другим, либо с третьим торговые сделки.

Могучие северяне возвышались над мечущимся шариком как минимум на две головы и смотрели на него снисходительно. Хотя было похоже, что такая суета их, скорее, нервирует. Но фамильярщину не пресекали – снега на их зимней одежде скопилось прилично, а этот кругляш постепенно сбивал его на пол. Через минуту вокруг них образовались уже небольшие тонкие лужицы.

И в этот момент зрение Дани снова зафиксировало странность. То, чего быть не могло. Это были тонкие нити черного тумана, которые уже надежно держали северных магов за шеи, словно бразильские многоцветные удавы, душащие своих жертв. Хотя взрослые маги этого почему-то не замечали и продолжали вежливо кивать и улыбаться.

Еще шесть отростков появились на пути к кружку детей-големостроителей. А последний, самый юркий и острый, стал охотиться за директрисой. Та постоянно передвигалась по залу, рассказывая что-то гостям, и нацелиться на нее толком не получалось. Очевидно, устав, переливающаяся то черным, то зеленым и ядовито-синим, сосиска сжалась в пружину, как это делает черная мамба перед смертельным броском.

Но рядом неожиданно пробежал один из отмерзших двоечников и пересек эту туманную линию. Мальчик схватился за руку, было видно, что ему стало очень больно, и он едва не упал, завертевшись на месте в попытке понять, откуда пришла неприятность. Малыш притормозил и с удивлением приподнял ладонь. На ней появилась тонкая длинная царапина, которая сразу начала сочиться кровью.

Это изменило поведение и Болотниковой. Она приподняла бровь, осмотрелась вокруг и резко нахмурилась. Яростно что-то буркнула, даже не поднимая рук и, разумеется, не используя никаких волшебных палочек, ведь это удел новичков и дилетантов. Ее слов Даня, конечно, не слышал. Но черный отросток мгновенно обуглился, а уже через секунду развеялся пылью, тоже черной. То же самое произошло и с другими отростками. Причем те, что пытались дотянуться до детей, еще и вспыхнули ярко-голубым пламенем и испарились. Через секунду, о них напоминали лишь крошечные капельки воды, появившиеся на полу. Живчик, от которого, как Даня понял только в последний момент, и исходили все эти отростки, поперхнулся, закашлял и замолчал. Он в ужасе застыл, потом осмотрелся и только теперь заметил ледяную ярость хозяйки магической школы. Подняв обе ладони – такой жест означал капитуляцию – «шарик» состроил извиняющуюся гримасу, криво улыбнулся и снова бросился к северянам, возобновив свой оживленный рассказ.

Даня повернул голову к Никите, но тот как обычно ничего волшебного не заметил. Старший приятель стоял рядом и продолжал накручивать самого себя.

– Ты только посмотри на их мерзкие улыбки, – сообщил он. – Не знаю, чего в них больше – лжи или фальши. А вот тот еще рыскает, словно ищейка. Наверное, журналист. Будет наши истории записывать. Потом позорить на весь мир.

В зале действительно появился пятый гость, которого Даня не сразу увидел. Это был мужчина средних лет и среднего роста, с обычной фигурой и довольно всклокоченной прической, которая очень неряшливо смотрелась на фоне великолепия северной аристократии. Прическа что-то смутно напоминала, но уловить схожесть с какой-то ясной картиной Даня не смог.

Да и одежду этот гость выбрал под стать – темно-серые джинсы, кофейного цвета пальто и бежевая водолазка. Лишь его шея была обмотана ослепительно-белым шарфом, который мужчина, впрочем, быстро снял и засунул в карман. На плече у него висел вместительный баул, будто журналист не из редакции приехал, а вернулся из похода.

В отличие от других гостей, этот мужчина выглядел хмурым, чем сильно мешал сиянию других посетителей, лучезарно улыбавшихся не столько детям, сколько сновавшему рядом фотографу – шестому взрослому гостю, возникшему в актовом зале. Даже отсюда, с противоположной от входа стороны, чувствовалось недовольство и плохо скрываемая напряженность журналиста, временами переходившая в презрение. Его глаза будто рыскали по залу и очень внимательно, примерно по минуте, изучали каждого ребенка.

Прочитать в его взгляде какие-то мысли Даня не смог. На миг ему даже показалось, что этот странный мужчина тоже владеет какими-то волшебными навыками, но тщательно это скрывает. И взвешивает каждую мысль на каких-то тайных весах, с одному ему понятными значениями веса и пользы.

К большей части детей он остался равнодушен. К тем, кто вызвал хоть какой-то его интерес, мужчина подходил. Но как-то медленно, осторожно, будто опасался расплескать самого себя. И заглядывая в глаза, кивая и подбадривая, задавал свои вопросы.

В руках у мужчины была пластмассовая, небольших размеров коробочка, которую он подносил к ребенку.

– Наверное, измеряет магическое поле и ищет одаренных, пока остальные фоткаются, – пробормотал Даня, продолжая наблюдать за журналистом.

После короткой беседы и улыбки, притворность которой выдавали равнодушные холодные глаза, журналист быстро менял собеседника. Его слегка сутулая спина уже не замечала гаснущей в детских глазах робкой надежды, прикрытой фальшивой, заученной за многие встречи со спонсорами, наивной улыбкой.

Впрочем, когда журналист подошел к Никите, приятель, несмотря на злость, кочевряжиться не стал. Быстро, сжато, по-деловому и скучно ответил на вопросы, натянув на лицо слегка беззаботную гримасу. С каждым разом эта маска давалась Никите всё легче и лучше, будто тот брал уроки у самого Станиславского.

Потом мужчина медленно и словно нехотя повернулся к Дане. Помолчал, собираясь с мыслями. Взгляд скользнул по детской фигуре, потом схлестнулся с глазами мальца – у Дани они были редкого янтарного цвета. В них журналист смотрел долго, будто пытаясь разглядеть в мутной глубине что-то очень важное. Но вместо вопроса на лице мужчины появилась лишь вялая, извиняющаяся улыбка. Взгляд расфокусировался. Не задав ни одного вопроса, он засунул руку в баул, вынул оттуда какой-то плоский предмет и протянул его малышу. Это оказалась пачка самых простых фломастеров. Затем мужчина встал и пошел дальше.

Даня даже растерялся. Хотя подарок он принял, но «спасибо» успел пролепетать лишь удаляющейся спине.

– Самое время слинять, – снова рядом раздался голос Никиты. – Сейчас нас никто не хватится.

– Куда? И зачем? – расстроенно промямлил Даня. Игнор со стороны журналиста не был самым серьезным ударом за сегодня, но упал еще одной каплей в его черную картину мира.

– На склад! Подарков сейчас – море. Сможем спокойно изучить, а что нужно – раньше всех попросить у директрисы. Пока все изображают подросшую куколку Лялю, у нас будет всё, что нужно для веселого Рождества!

Никита спародировал стандартного несостоявшегося волшебника, который с пустой улыбкой кивает и кланяется.

Даня нерешительно, но всё же кивнул. Мальчики незаметно выскользнули из зала, словно были прилежными адептами магии тени. И растворились во мраке коридора, быстро и без шума прикрыв за собой дверь.

Глава 3. Кирпич вместо магии

Здание школы, в которой учились мальчики, напоминало, скорее, крепость, превратившуюся за несколько сотен лет в конгломерат разного рода построек – как современных, так и донельзя архаичных. Для путников, которые смотрели на него издалека, весь комплекс походил на небольшую гору с выступами скальной породы. Он рассекал на два рукава широкую реку, выглядывая из воды словно богатыри Черномора, приглядывающие за округой.

Те счастливчики, кто сумел подобраться ближе, видели массивные стены, сложенные из камней разных размеров и покрытые мхом и лишайником. Такое сочетание создавало ощущение мощи и великой тайны, узнать которую было дано немногим.

Стены образовывали неправильный ромб, углы которого были скошены и укреплены башнями, разнесенными друг от друга метров на тридцать. Высокие и узкие, те вздымались к небу, словно навершия шлемов, угрожая пронзить облака, если те вздумают обрушиться вниз. Острые верхушки украшали флюгеры с защитными символами. Здесь были и архангелы с мечами и трубами, и летящие драконы, крылья которых развевались по ветру, издавая при этом низкий утробный гул, похожий на недовольное ворчание зверя, и вполне безобидные в такой компании каркающие во́роны и пляшущие медведи.

В домах и усадьбах, спрятавшихся за такой защитой, тоже были башенки, но поменьше. Над ними развевались флаги. И те почти никогда не опадали, поскольку посередине реки постоянно дул крепкий ветер.

Фасады строений были соединены сложными и запутанными, словно лабиринт, галереями. Их украшали барельефы со сценами из мифов и легенд разных эпох и народов. Некоторые из них представляли собой магические символы, другие – фигуры святых. А третьи – и вовсе современных героев: космонавтов, врачей и пожарников, а также воинов, вернувшихся из разных горячих точек.

Над главным входом висел огромный герб, вырезанный из бежевого мрамора, в структуре которого преобладали вкрапления оксида железа и лимонита. Благодаря этому, вставший на дыбы пардус в центре герба, что держал в передних лапах раскрытую книгу, казался удивительно живым и натуральным. Он внимательно взирал на проходивших учеников, и каждый из них испытывал неловкость, если не выучил урок или слишком плохо вел себя.

Окна в домах были стилизованы под бойницы и защищены чернеными железными решетками, что придавало комплексу еще более угрюмый вид. Крышу покрывала черепица настолько древняя, что местами она поросла травой и кустарником. Спонсоры не раз предлагали ее починить, но Болотникова со свойственной ей дипломатичностью всякий раз убеждала их в том, что делать этого не нужно.

– Это прекрасная маскировка, – уверяла она. – Именно благодаря ей наш комплекс кажется никому не нужным грубым камнем. Непригодным для того, чтобы настроить дорогих вилл и коттеджей.

По рассказам старшеклассников, которые уже слышали Даня с Никитой, в Средние века островом владел маг с очень странной специализацией. Кликуша, то есть прорицатель, который считал достойными своего дара только предсказания катастроф и различных печальных событий.

Несмотря на свою репутацию, он мало походил на грозного пророка. Портрет, который висел в актовом зале, был, скорее, комичным, чем устрашающим. Это был невысокий, худощавый мужчина с растрепанными волосами. Дети называют такую прическу «взрыв на макаронной фабрике». Его соломенные волосы порхали над головой, словно художник трудился во время урагана.

Да и одежду Кликуше подобрали под стать: мешковатый кафтан, расписанный аляповатыми символами и значками из давно утраченных гороскопов, значение которых знал разве что местный библиотекарь. На ногах мага были изношенные и давно нечищеные сапоги, явно пережившие не одну магическую битву с мышами.

При этом, по преданиям, человеком он был, в общем-то, не злым, даже, скорее, добрым, хотя и немного эксцентричным. И пострадал от чужого коварства.

У Кликуши был волшебный перстень, доставшийся ему в наследство от одного из предков – действительно сильного ведуна, побочного сына одного из братьев Вещего князя. Перстень этот помогал Кликуше предсказывать будущее, меняя цвет в зависимости от того, насколько точно маг оценивал грядущие события.

Однажды знакомая ведьма подарила Кликуше котенка – рыжего, покрытого таким множеством черных пятнышек, будто он был не котом, а божьей коровкой. Кликуша взял котенка к себе, назвал Яриком, кормил и очень к нему привязался. Начал его баловать и учить. Тот рос, довольно быстро перегнав всех дворовых кошек, и в конце концов превратился в самого настоящего леопарда.

Ярик был благодарен за ласку и слушался Кликушу как собака – с поправкой, конечно, на своевольность кошачьих. Тогда связь между волшебным и животным миром еще не разорвалась окончательно, и мужчина с котом стали крепко дружить. Вместе путешествовали, сражались. Кликуша настолько доверял другу, что даже сумел обучить его нескольким заклинаниям, научив мурчать и шипеть в правильной интонации и ритме. И однажды им удалось вместе освоить формулу, которая открывала порталы в параллельные миры.

Кликуша стал богат как крез, накопил денег, купил остров и сумел построить огромный замок – тот самый, где сейчас располагалась школа. Нанял десятки слуг, чтобы те присматривали за владениями. Однако пока мужчина расцветал, Ярик дряхлел. Пока в конце концов не занемог и не стал только лежать и есть самую мягкую пищу.

Сам Кликуша ничего не понимал во врачевании и разослал по всем окрестностям объявления с просьбой спасти друга, обещая за это всё, что попросит спаситель. И однажды на пороге появилась та самая ведьма, которая и принесла леопарда еще котенком. Она пообещала Кликуше молодую замену, а из старого друга предложила сделать чучело. Кликуша в гневе прогнал ведьму, и та затаила обиду. Однако поначалу ничего не сказала, а просто подарила нового котенка, уверив, что старый и новый подружатся. И один станет учить другого. Правда, новичок был не рыжим, а полностью черным. Кликуша подумал-подумал и в конце концов согласился.

Нового котенка назвали Туманом. Он был так же любознателен, как Ярик, совал свой маленький носик в каждый угол и очень полюбил сидеть у Кликуши на коленях. Правда, характер у котенка был своевольный. Изучать магию предсказателя он был не склонен. И пару раз на добро даже ответил агрессивной атакой – цапнул предсказатели довольно серьезно, до крови. Но в целом, старался быть полезным и даже послушным. Особенно за всякие лакомства и свежую рыбку, которую очень любил.

Однажды маг решил поразмять ноги и прогуляться на рынок за продуктами. И если раньше он обязательно брал с собой в поездку Ярика, который мог и скрасить дорогу, и защитить от разбойников, то Тумана он взять не захотел, положившись на силу слуг и охранников. Когда же он вновь открыл ворота в свой замок, тот был пуст. Ни любимчика Ярика, ни слуг, ни лошадей уже не было. На дворе и в комнатах были разбросаны вещи, будто прошел самый настоящий магический обыск, здесь и там подсыхали бурые лужи и пятна.

Кликуша бросился в сокровищницу. Та поначалу смотрелась нетронутой. Он открыл крышку са́мого тайного сундука, и под ней было по-прежнему достаточно золотых и серебряных монет. Вот только волшебного перстня не оказалось. Тот сгинул вместе со всеми домочадцами замка.

Рядом лежал распахнутый фолиант – с его записями заклинаний, открывавших проходы по параллельным мирам. Часть страниц была вырвана. В том числе – та, где он записал историю обучения леопарда. Посреди правой страницы краснел кровавый след огромной кошачьей лапы.

Кликуша долго горевал, но не это стало причиной его смерти. Буквально на следующей неделе у местного князя должно было пройти состязание предсказателей. Среди обязательных участников был заявлен и он, и та самая ведьма, которая приносила котенка. Она давно исподволь оспаривала его верховенство в этом тонком направлении магии, но лишь впервые решилась это сделать публично. Мало того, ведьма неожиданно для всех потребовала устроить дуэль, где предлагала предсказать, кто родится у князя, жена которого была на сносях. И тот, кто ошибется, должен быть подвергнут самой суровой каре – обезглавлен.

Кликуша хотел отказаться, но князь его устыдил, будучи уверенным, что тот легко победит наглую ведьму. Пришлось согласиться. Совершив все известные ему ритуалы, маг твердо заявил, что ребенок будет мужского пола. Да и князь очень жаждал наследника. У него уже родилось пять дочерей, и по теории вероятности следующим должен был стать именно мальчик.

Ведьма засмеялась, воздела руки к небу и на всю площадь, где проходил магический турнир, прокричала, что Кликуша ошибся. И маг это понял практически сразу. Ведь в этот момент на руке ведьмы он увидел свой собственный перстень, а у ноги соперницы – Тумана. Только сжавшегося до размеров котенка. Тот, как тогда показалось Кликуше, хитро и нагло скалился.

Через неделю жена князя разрешилась от бремени. Однако мало того, что шестой ребенок оказался девочкой, так та еще практически сразу же заболела и пребывала на грани жизни и смерти, из-за чего ее даже не успели покрестить по местным обычаям. Ведьма пообещала спасти ребенка – при условии, что княжна навсегда покинет родительскую семью и станет ее ученицей. А Кликуше наконец-то отрубят голову, несмотря на все его былые заслуги перед родом князя.

Правитель вынужден был согласиться. Кликушу схватили и практически сразу казнили. Силы тот был невеликой, да и боевых заклинаний при такой специализации в его арсенале не было.

Его замок запечатали, а отмель, открывавшую к нему дорогу, срыли. Пятьсот лет прошло, прежде чем остров снова привлек волшебников. Один из них купил старые стены и отстроил штаб-квартиру для могучего ордена, который сражался с прорывами инферно.

Еще через триста лет была проложена насыпная дамба, ставшая сухопутной связью с внешним миром. Строители использовали самые современные на тот момент методы – укрепили основание сваями, использовали специальные смеси для прочности насыпи. А маги поставили на службу водяных духов, обитавших в глубине реки. Те согласились помочь, но потребовали взамен ежегодных жертвоприношений в виде редких растений и минералов. Каждые пять лет на берегу реки проводился специальный обряд. А сама дамба была защищена множеством магических барьеров и ловушек. Говорят, на отдельных участках дороги даже установили специальные амулеты, способные вызвать сильные ветра и водяные вихри, которые сметут любого, кто попытается пройти без приглашения.

Лишь в прошлом веке, когда проходы из инферно были давно запечатаны, замок перестроили. Стилизовали под старинный монастырь, покрыли крышу черепицей. А в бойницы установили оконные рамы с цветными витражами, причудливо освещавшими внутренние холлы в дневные часы. И передали весь комплекс школе.

Днем здесь слышались детские голоса, но в вечернюю пору периодически появлялись призраки прошлого – осколки защитных заклинаний. Были среди них и те бедолаги, кто погиб в пасти черного леопарда. А старшеклассники уверяли Даню, что раз в год обязательно появляется и сам Кликуша и строго наказывает тех, кто плохо учился или предал друга.

Всё это вспомнил сейчас Даня, когда они вместе с Никитой оказались в начале длиннющей анфилады, уходящей далеко в темноту. Мальчику стало не по себе, но страх довольно быстро отступил. С дальнего конца этого причудливого коридора потянулась тонкая полоска света, как будто маяк в море, полном рифов. И начиналась она как раз в том месте, куда им и нужно было попасть – в помещении склада, где обычно сгружались подарки спонсоров.

– Удачно, – потер руки Никита.

– Угу, – кивнул Даня. Ему было стыдно признаваться в том, что он боялся темноты – позор для будущего огненного мага. Вырванная у мрака полоса позволила ему сохранить лицо.

Однако свет практически сразу повел себя странно. Он начал хаотично пульсировать. Даня тут же вспомнил про древнюю легенду и схватил своего товарища за предплечье.

Никита ни в какую магию не верил и всегда посмеивался над потугами Дани. Но так, незлобно, чтобы не обидеть. Он же видел, как страстно верит в это приятель, и решил: пусть кто-нибудь другой возьмется разрушить его иллюзии.

Старший товарищ приложил палец к губам и не спеша двинулся к заветной цели. Он старался не выходить на светлые полосы и ступал осторожно и медленно – чтобы ни один скрип или шорох не выдал его движения. Даня следовал за ним – вздрагивая каждый раз, когда за очередным проемом анфилады мерещились жуткие призраки.

Не сговариваясь, мальчики пошли след в след, будто по минному полю. Даня старался ставить ступню аккуратно, на внешнее ребро – так учил Никита. Тот был настоящим докой в тайных проделках. И периодически наставлял младшего приятеля по этой части.

– Странно, – шепнул Никита. – Кто-то пролез на склад. Но все взрослые сейчас в актовом зале.

Оказалось, не все. Большая тень заслонила свет, и мальчики, как две мышки, юркнули в тень. Тут же раздался шелест – Даня задел ветви дикого винограда, кадка с которым оказалась в нише, где они попытались спрятаться.

Никита про себя чертыхнулся. Он сам совершенно забыл, что Болотникова распорядилась расставить горшки вдоль всех стен, и не напомнил об этом Дане. В этих широтах даже дикий виноград никогда не вызревал, оставаясь кислым и терпким. Но ей нравилось, как его кисти благородно смотрелись на фоне серых невзрачных стен средневековой крепости. Лунный же свет, преломленный цветными витражами в окнах, создавал и вовсе атмосферу новогоднего праздника. В те редкие вечера, когда небо не заволакивало тяжелыми хмурыми тучами.

Тень на складе сдвинулась в сторону, снова освободив пространство для света. Мальчики разом выдохнули и на цыпочках подошли поближе. Никита предупреждающе поднял ладонь, заставляя Даню замереть на месте, а сам заглянул внутрь.

Посередине просторной комнаты спиной к ним стоял человек, шириной плеч соперничавший далеко не с самым маленьким шкафом. Грива черных волос, в которой уже было довольно много серебряных нитей, волнами спадала на плечи. Правда, красивой эту прическу назвать не поворачивался язык. Волосы давно не мыли, и, сбившись в толстые жгуты, они жирно блестели в свете электрических ламп.

На мужчину был накинут мятый черный халат, покрытый даже на спине разноцветными пятнами краски. Обычно эту тряпку носил завхоз, чтобы не запачкать свою одежду.

Довольно быстро Даня понял, что мужчина в комнате не один. Ближе к окну шла какая-то движуха. Коробки, в которые обычно были упакованы подарки от спонсоров, поднимались в воздух, перемещались за фигуру завхоза, а потом, после странного чавкающего звука, исчезали одна за другой, словно их пожирало невидимое глазу чудовище. Резкий электрический свет ослеплял, и понять, кто или что таскает эти коробки, Никита никак не мог.

– Бери эти жезлы вихря. Да, с таким серьезным Пегасом. А еще вон ту коробку – с амулетами света, с эльфами в круге, – командовал грубый, сиплый бас завхоза.

Те коробки, на которые он указал, также поднялись в воздух, сместились и исчезли. Завхоз щелкнул пальцами, и практически сразу – будто по мановению волшебной палочки – на их месте появились точно такие же. Даже штамп конкретного спонсора был тем же самым.

– Так и знал! – яростно прошипел Никита, когда вернулся в тень.

– Что знал? – не понял Даня.

– Что, что? Кто-то ворует наши подарки! И возглавляет эту банду завхоз!

– Наш завхо-о-оз? – удивился Даня и сделал это настолько громко, что Никита даже испугался. Он шикнул на приятеля и приложил палец к губам. Затем пару мгновений прислушивался, но на складе продолжалось движение, а это значило, что писка младшего приятеля не услышали.

– Да. И ему кто-то помогает.

– Кто?

Никита недовольно осмотрел товарища. Однако в темноте он увидел лишь наивные глаза.

– Домовой, блин.

– Домовой? – снова удивленно воскликнул Даня. Никита гневно сверкнул глазами, но потом выдохнул. Слабости приятеля он знал. Тот был слишком наивен, да и чересчур добр. А еще отчаянно верил в чудеса. Сам же Никита в свое время и рассказал ему про домовых. И, поддавшись на уговоры, согласился с тем, что они очень добрые и хорошие. Нужно лишь уметь общаться и вовремя подкармливать. Но сейчас он был уверен: даже Даня догадается, что Никита шутит. Воровство в таких масштабах за домовыми не водилось ни в одной сказке.

– Ты уверен? – спросил Даня.

Ответить Никита не успел. За приоткрытой дверью снова прозвучал голос завхоза:

– Так, еще пару коробок зеркал грёз и, пожалуй, хватит. Наглеть не будем. Завтра продолжим. Днем приедут новые спонсоры – на этот раз из Челябинска. Они обещали подвезти пару ящиков свитков исцеления. Я отберу еще что-нибудь на продажу.

Ответ мальчики не расслышали. Резкий порыв ветра на улице прошелся вдоль корпуса школы. Да такой сильный, что витражи на втором ярусе негодующе завибрировали.

– Карачун пролетел, – неприятно засмеялся завхоз. – Сейчас его время. Деда Мороза не будет целых три дня.

И зашелся каркающим, неприятным кашлем.

Витражи продолжали дрожать, а в коридоре вдруг заплясали страшные тени. Даня вжался в стену, а потом схватил Никиту за руку и потянул, словно боясь его потерять. Старший приятель резко стряхнул ладонь младшего и снова заглянул в щель.