Месть привата

Полицейский заглянул внутрь торговой лавки и от удивления покрутил головой:

– Действительно.

Он подобрал с пола фрукт и понюхал:

– Спелый.

Затем осмотрел входную дверь.

– Эта дверь, когда вы пришли, была заперта? – поинтересовался он.

– Нет. Подперта вон тем ящиком.

– Базиль, – обратился полицейский к коричневому сюртуку, – сходите за фонарем. Как я понял, месье Сюркуф желает осмотреть лавку изнутри.

Потом он обратился к Сюркуфу:

– Месье, надеюсь, вы сообщили об этом ужасном преступлении комиссару?

– Да, это сделал мой тесть, месье Мезоннев.

– Будем надеяться, что жандармы успеют перекрыть дороги и преступники на выскользнут из города.

– Я тоже на это надеюсь, – промолвил Сюркуф.

Принесли горящий фонарь. Сюркуф взял его и первым вошел в лавку. За ним последовали полицейский и Базиль. Свет фонаря вырвал из темноты убогую обстановку помещения: лежащий на боку табурет, паутину, в углу рассохшуюся бочку, неширокий прилавок у фронтального окна. На прилавке стояла плетеная корзина, прикрытая полотенцем.

– Адель! – позвал служанку Сюркуф.

Та не заставила себя ждать. Когда девушка переступила порог, настороженно осматриваясь, капитан спросил:

– Эта корзинка Мари?

– Да. Еще тут был большой ящик. Они уложили хозяйку в него.

– Что же ты не позвала на помощь? – полицейский посмотрел в упор на девушку.

– Я не могла! – с вызовом ответила та. – Мне рот заткнули. Как я могла кричать? Да еще ножом угрожали, платье порвали.

Она всхлипнула. Сюркуф протянул ей платок.

– Положили в ящик… – повторил полицейский, высматривая что-то на полу.

– Посвети сюда! – сказал он Базилю. – Так. Похоже, ящик здесь стоял. Тут во всяком случае не натоптано. Если вообще ящик был.

Полицейский неожиданно резко выпрямился и устремил угрюмый взгляд на девушку:

– А почему мадам не звала на помощь?

– Как ей было звать, если она без чувств была. Когда она нагнулась, чтобы выбрать апельсины, ей ко рту прижали какую-то тряпку. Она сразу же и обомлела…

– Выбрать апельсины… Вы что, прямо сюда зашли?

– Нет, месье. Ящики с фруктами стояли у входа. Хозяин лавки пригласил мадам выбрать, какие она захочет. Те, что были на прилавке, мадам не понравились.

– Сколько здесь было человек?

– Пятеро, месье.

– А тебя, значит, отпустили?

– Да, месье. Чтобы я отдала записку капитану Сюркуфу. Он так и сказал: «Отдай Сюркуфу».

Полицейский снял фуражку и вытер платком кожаный околыш. Надев фуражку, обратился к Сюркуфу:

– Месье, надеюсь, записка у вас? Нельзя ли на нее взглянуть?

– К сожалению… Тесть отнес ее комиссару.

– Ну да, ну да, – ответил полицейский.

Он еще раз окинул взглядом помещение и сказал:

– Похоже, тут нам делать больше нечего.

Оказавшись на свежем воздухе полицейский тронул Сюркуфа за локоть:

– Не переживайте, капитан, мы обязательно найдем вашу жену и накажем этих разбойников. Во всяком случае на выездах из города они не смогут миновать жандармские посты. А завтра с утра я поспрашиваю тут на рынке. Может быть, кто-нибудь что-нибудь да видел.

– А сейчас нельзя?!

– Кого ж сейчас найдешь, месье? Уже вечер, – развел руками полицейский.

Когда Сюркуф вернулся домой, месье Мезоннев, дожидаясь зятя, расхаживал по холлу. Тот, не сказав ни слова, прошел мимо и сел в кресло у камина. Месье Мезоннев устроился напротив.

– Адель вернулась?

– Да, – месье Мезоннев кивнул.

Он не сводил взгляда с Сюркуфа, терпеливо ожидая, когда тот заговорит. Месье Мезоннев по-своему любил этого никогда не унывающего человека, но сейчас видел, как посерело и осунулось от усталости и переживаний лицо зятя.

Сюркуф шумно вздохнул, и на его губах появилась печальная улыбка:

– Я был у капитана Потье. Он неплохой малый. Сразу же снял почти всю вахту с корвета и отправил матросов проверить портовые кабаки. Если что-нибудь узнает, сразу сообщит.

– Был у Джерода?

– Был. В его таверне никакие подозрительные типы не появлялись. Послал своих людей проверить ближайшие таверны. Так что нам осталось только ждать.

– Ну что ж, – сказал месье Мезоннев, – подождем.

Он еще раз взглянул на Сюркуфа. Глубокие тени лежали под глазами зятя.

– Робер, – тесть взял его за руку, – пойди отдохни. Я посижу.

– Да-да, – механически ответил тот, но продолжал сидеть с погруженным в себя видом.

Мадам Мезоннев спустилась по лестнице в холл.

– Николас заснул, – сообщила она и снова ушла, не решаясь беспокоить мужчин.

Большие напольные часы издали глубокий урчащий звук. Это пришел в движение механизм, отбивающий склянки, как говорил Сюркуф. Вскоре по холлу раздались гулкие удары. Месье Мезоннев насчитал десять.

– Время позднее, – сказал он, вставая. – Думаю, дольше ждать бесполезно. Пошли отдыхать, Робер. Надеюсь, завтрашний день будет удачней.

Сюркуф удрученно кивнул.

– Вряд ли я усну сегодня, – хмуро обронил он, берясь рукой за перила.

– У меня такое же чувство, но… – договорить месье Мезоннев не успел.

Над входной дверью надрывно зазвенел колокольчик.

Глава 4

– Я посмотрю, – сказал месье Мезоннев и, прихватив свечу, направился к входной двери.

На пороге стоял высокий мужчина с небольшим саквояжем в руке. Над ним в беззвездном небе уныло плыла круглая луна. Ее призрачное сияние беспрерывным потоком заливало спящую землю, погружая все, к чему прикасалась, в глубокую тень; серебрило на голове незнакомца соломенную шляпу; поблескивало на его плечах, оставляя в непроницаемой темноте лицо.

Месье Мезоннев приподнял свечу и удивленно воскликнул:

– Вы?!

– Не ждали? – вопросом на вопрос ответил поздний гость.

– Входите-входите! – поспешно произнес Месье Мезоннев, пропуская посетителя.

Гость кивком головы поблагодарил месье и шагнул в холл. Сюркуф долю секунды всматривался в ночного пришельца и вдруг, вознеся руки вверх, радостно взревел так, что дрогнули оконные стекла:

– Семен!

– Раздавишь же! – улыбнулся Семен Воронцов. – Ну и здоров ты, чертяка!

– Знаешь, – Сюркуф поставил друга на пол, лицо его посерьезнело, – у нас беда…

– Знаю, – быстро ответил Воронцов. – Поэтому и спешил, да вот, выходит, не успел.

– Ты знал, что Мари похитят?

– Догадывался.

– Но откуда?!

– Что ты пристал к Сержу? – пожурил зятя месье Мезоннев. – Дай человеку в себя прийти с дороги. Умыться, руки помыть. Чаю в конце концов попить.

Наверху лестницы появилась, одетая в розовый халат, мадам Мезоннев. Одной рукой она опиралась о перила, другой прижимала ко лбу сложенное в несколько раз полотенце.

– Что за шум, Робер? Мари нашлась? Нет? Тогда веди себя поприличнее. Наверное, всех разбудил, нельзя же так, – мадам нахмурила брови, пытаясь подыскать подходящее слово, но, не найдя, добавила: – У меня и без этого мигрень разыгралась.

– Дорогая, – поднял голову месье Мезоннев, – у нас гость! Серж Верон, ты его знаешь!

– Серж?! – расплылась в улыбке мадам, сразу же позабыв о своей мигрени. – Как я рада вас видеть, дорогой Серж! Мари часто о вас вспоминает…

Мадам начала спускаться по лестнице, но неожиданно замерла, поняв, что сказала что-то не то.

– Ах, проклятая мигрень, – вздохнула мадам Мезоннев, снова приложив полотенце ко лбу. – Пойду потороплю Адель. Она любит копаться.

– Да-да, дорогая, – крикнул ей вдогонку месье Мезоннев. – Пусть чай заварит и на стол соберет!

Чай был крепким и ароматным. Вдыхая его запах, Семен намазал сливочное масло на кусочек хлеба. Затем, немного поколебавшись, добавил ветчины, сыра и сверху положил на это сооружение листочек салата. Прикрыв глаза, в задумчивости надкусил. Сотворенное ему понравилось. Чай был горячим, поэтому Воронцов пил его небольшими глотками.

– Не поверите, – улыбнулся он, обводя взглядом сидящих за столом, – но с полудня маковой росинки во рту не было. Дилижанс как назло поломался. Колесо отскочило. Пока из ближайшей деревни привели кузнеца… Одним словом, потеряли полдня.

– Как ты узнал, что Мари должны украсть? – спросил Сюркуф, покосившись на тестя.

Тот понимающе кивнул.

– Прямо детективная история! – Семен отдал Адели пустую чашку, которую та сразу же наполнила.

Служанка завороженно смотрела на русского, к которому относилась благосклонно еще с первого его посещения семьи Мезоннев. Она даже пару раз прогулялась с ним по улицам Сен-Мало на зависть соседкам. Высокий, стройный, одетый по последней моде молодой мужчина с красивыми серыми глазами. Длинные ресницы, слегка вьющиеся русые волосы и мягкий акцент почему-то так волновали девичье сердце. Еще он прекрасно владел шпагой. В бою был быстрым и ловким как пантера. Адель любила наблюдать за учебными сражениями, которые устраивали на заднем дворе капитан и его гость. Только вот почему-то Сюркуф звал его Семеном, а сам русский представлялся как Серж де Верон и Мари звал Беатрис. Иногда же называл ее сестричкой.

– Как вы знаете, я в настоящее время состою на службе в Российском посольстве в Англии, – Воронцов положил пять кусочков колотого сахара и, помешивая ложечкой чай, продолжил: – Так вот, просматривал одно донесение, которое не представляло собой особого интереса. Обычная история в английском флоте – капитан поссорился с интендантом порта. Правда, обращал на себя внимание тот факт, что арендованный в Адмиралтействе бриг основательно готовился к дальнему плаванию. Бросалось в глаза и то обстоятельство, что, несмотря на нехватку людей на линейных кораблях, капитан брига имел привилегию в наборе экипажа. Ему было предоставлено право собирать, так сказать, все сливки из завербованных команд прежде, чем они поступят в распоряжение эскадры. Но больше всего меня поразила фамилия капитана – Шутер!

Сюркуф внимательно слушал друга, нервно покручивая в пальцах чайную ложечку. На последней фразе он сжал пальцы в кулак – концы ложечки уперлись в ладонь и она согнулась. У мадам Мезоннев поднялась левая бровь, но она благоразумно промолчала.

– Я навел соответствующие справки, – продолжил Воронцов, – и выяснилось, что это действительно был небезызвестный приват. После захвата его шлюпа французским фрегатом он попал в тюрьму, затем был выпущен на свободу. Вернулся в Англию, одно время нищенствовал. И вдруг – из грязи да в князи! Арендовал у Адмиралтейства парусник. Не бог весть какой, но сам факт заставляет задуматься. Я попросил наших агентов в Портсмуте внимательнее приглядеть за Шутером и не ошибся. Через неделю пришло сообщение, что приват собирается в экспедицию за головой французского корсара Сюркуфа. Правда, последний отошел от дел, но Шутер собирается каким-то образом растормошить его и заставить преследовать себя. Приват клялся и божился, что отомстит французу за все унижения, которые тот причинил Англии, и от этой мести содрогнется вся Франция. Поэтому я, не теряя времени, направился в Сен-Мало. Как вы понимаете, в условиях войны попасть на французский берег можно только окружным путем. На испанском торговце я добрался до Ла-Коруньи, оттуда – на оказии сюда…

Колокольчик на входной двери тревожно зазвонил. Месье Мезоннев встал из-за стола. Вскоре из холла донесся его голос:

– Джерод, проходи! Новости есть?

– Кое-что удалось выяснить. Капитан спит?

– Нет. Приехал Серж, они в гостиной чай пьют. Сейчас позову.

Сюркуф, не дожидаясь приглашения, сам вышел в холл. Широкоплечий Джерод, отдаленно похожий на медведя, бывший боцман, а ныне преуспевающий хозяин таверны, неуклюже топтался у входа.

– Что-нибудь удалось выяснить? – спросил Сюркуф.

– Есть кое-что, капитан. В кабачке Джона двое хмырей говорили о каком-то ящике. Мол, в лодку может не влезть.

– Какие хмыри?

– Да контрабандистов я так называю.

– И что они?

– Судя по всему, сегодня после полуночи выйдут в море.

– Известно откуда?

– Мои люди проследили. У них за молом лодка принайтована. Человек остался следить, а я, значит, прямым ходом сюда.

В это время в холл вошел Воронцов. Увидев его, Джерод, не скрывая радости от встречи, вскрикнул:

– Серж! Каким ветром надуло?!

– В основном северо-западным. Рад тебя видеть, боцман, – ответил Семен и, взглянув на ободренное лицо Робера, спросил у Джерода: – Хорошие новости принес?

– Да-да! – воскликнул Сюркуф, взлетая по лестнице на второй этаж, остановился на полпути, обернулся: – У тебя оружие есть?

– Откуда? – развел руками Воронцов. – Если не считать пары пистолетов в саквояже…

– Тогда бери! Я принесу сабли!

Через минут пять они уже бежали по темным улицам города. Переменивший направление ветер нагнал с континента небесных барашков, за которыми скрылась луна. Ее свет пропал, и только редкие фонари разгоняли мрак ночи.

У конторы портового коменданта боцман расстался с друзьями.

– Я к молу! – торопливо бросил он и, громко стуча башмаками, скрылся в темноте.

Помещение коменданта было освещено потрескивающей свечой. В воздухе стоял запах горелого масла. За массивным столом, покрытым зеленым сукном, сидел офицер в синем мундире. Увидев вошедших, он встал.

– Мы ждали вас, капитан, – произнес дежурный офицер, протягивая Сюркуфу руку для пожатия. – Шесть канонерок в вашем распоряжении, вы их найдете у пирса. Предлагаю пять лодок отправить подальше в море. Если там крейсирует англичанин, то они отгонят его и отсекут путь контрабандистам. Вы же на другой лодке идите вдоль берега – отрежете их отход. Если что, стреляйте из пушки, на ее звук соберутся остальные.

Выслушав предложение офицера, Сюркуф задумчиво произнес:

– А не проще было бы захватить их на суше?

– Конечно, так меньше хлопот, – согласился дежурный, – но как правило, контрабандисты народ ушлый. Как говорится – стреляные воробьи. Их голыми руками не возьмешь. Они часто устраивают отвлекающие маневры. Я выслал патруль, но, думаю, толку от него будет мало. Хорошо, если вспугнем. Тогда будет хотя бы за что-то зацепиться. И еще, не забывайте следить за берегом – патруль в случае обнаружения каких-нибудь следов известит об этом выстрелами из ружей. Три одиночных выстрела с интервалом – обнаружили след. Три тройных выстрела – видим или видели лодку.

Сюркуф и Воронцов вышли на свежий воздух. Луна все еще пряталась в облаках. Со стороны моря доносился приглушенный прибой. В воздухе явственно ощущался запах гниющих водорослей и соли. У пирсов на светлом фоне неба проглядывали силуэты пришвартованных парусников. Тускло светились фонари на их кормах и баках. Откуда-то со стороны ветер доносил музыку и женский визг. Так, по всей видимости, в портовом кабачке веселились отпущенные на берег экипажи.

Из дальнего конца порта слышались монотонный стук и приглушенный говор, прерываемый временами бранным криком, – это при свете фонарей загружали бочками шняву.

– Не могут ли Беатрис увезти хотя бы на той шняве? – спросил Воронцов. – Достаточно вырядить ее пьяным моряком…

– А ты прав! – сказал Сюркуф после минутного раздумья. – Это необходимо выяснить у дежурного.

Он круто повернулся на каблуках и быстрым шагом вошел в контору портового коменданта.

– Насчет этого вы зря не переживайте, капитан! – сказал дежурный офицер. – Ни один парусник не уйдет из порта без проверки. Что касается шнявы, то она принадлежит братьям Коло. Они известные трезвенники, хотя и возят вино. Выгоняют любого, кто заявится на их посудину в непотребном виде. Сколько уже скандалов было!

– Куда они идут?

– В Кале. Как закончат погрузку, сразу выйдут.

Глава 5

В ночи темное море тяжело вздыхало у причала. Его невидимые волны то приподнимали, то опускали большую весельную лодку с двумя пушками: с одной на носу, другой, поменьше, на корме. Двадцать четыре матроса сидели у бортов и держались за опущенные в воду весла. Еще шестеро ютились на баке у лафета восемнадцатифунтовой пушки. Над ними горел фонарь. Его блеклый свет едва освещал их лица.

В центре канонерки на небольшом возвышении находился офицер. Он сидел боком и смотрел в сторону причала. Там по слабо освещенному фонарями пирсу скорым шагом приближались два человека.

Они, один за другим, ловко спрыгнули на палубу.

– Порядок! – сказал высокий и выпрямился.

Он глянул налево, где мерно покачивались на набегающей волне канонерские лодки, и спросил:

– Ну что? Отчаливаем?

– Как скажешь, капитан! – послышалось в ответ.– Мы готовы.

Сюркуф переглянулся с офицером:

– Мы тоже!

– Тогда отваливаем! Идем, как договорились! Мы мористее, а вы, значит, ближе к берегу. И еще, потушите лишние огни!

– Жак, – сказал офицер одному из артиллеристов, – убери фонарь!

Невысокого роста канонир снял фонарь над головой и поставил его в деревянное ведро, прикрыв куском брезента. В это время офицер обернулся к рулевому на корме:

– Гаси кормовой! Хватит освещения и в нактоузе.

Вскоре все соседние лодки погрузились в темноту. Одновременно заскрипели уключины – это матросы навалились на весла.

– И раз! И раз! Не сбиваться с ритма! – раздавались резкие выкрики со всех сторон. – Соблюдай дистанцию!

Канонерская лодка, тяжело набирая ход, плавно заскользила по темной воде. У форштевня возник белесый бурун. Волна с легким плеском ударила в левую скулу. Первые брызги окропили бак, и воздухе явственно запахло солью.

Воронцов поднял голову. Луна все еще пряталась в облаках. Ее можно было угадать по бледному туманному пятну, которое неустанно следовало за лодкой.

Постепенно освещенная пристань осталась позади. Берег съежился, и огни Сен-Мале компактной россыпью заблистали в отдалении. Над городом висели редкие звезды.

В открытом море ветер посвежел и задул небольшими порывами. Командир канонерки надвинул поглубже фуражку и, прикинув на глазок пройденное расстояние, произнес:

– Курс – север!

– Курс – север, – повторил рулевой и заложил румпель влево.

Берег с кормы плавно переместился на правый борт.

– Так держать!

– Есть так держать!

Теперь ветер задувал с правой скулы, а волны бились в левый борт. Вместе они раскачивали лодку. По команде командира матросы сменили темп гребли на более медленный. Бортовая качка заметно уменьшилась.

Далекий берег с черепашьей скоростью смещался назад. Взоры людей были направлены в ту сторону. Только канониры, выполнявшие обязанности впередсмотрящих, до рези в глазах вглядывались в темноту спереди.

– Однако далеко они заплыли, – послышалось с левого борта. – Ни огонька не видно.

Сюркуф понял, что это матросы говорят о других канонерских лодках. Он тоже посмотрел на запад. Небо там уже было чистым от облаков, но еще скрытым легкой дымкой. Увиденное подняло настроение, и Робер повернулся к Воронцову:

– Скоро откроется луна. Облака вон уже потянулись на восток.

– Не понял. Против ветра, что ли?

– Зачем против ветра? – улыбнулся Сюркуф. – Ты посмотри на запад! Видишь, там уже чисто? Это означает, что на высоте господствует верховой ветер и он скоро унесет облака.

– Два ветра одновременно?

– Да, такое часто бывает. Особенно на море.

Неожиданно со стороны берега донесся выстрел, затем еще один и еще.

– Патруль нашел какие-то следы, – прокомментировал командир канонерки. – А ну, ребята, навались! Жак! Ты засек направление?

– Да, месье! Два румба от правой скулы, – отозвался с бака канонир.

Офицер повернулся к рулевому:

– Курс прежний.

Постепенно светлело. Большая туча вытянулась и открыла взору половину лунного диска. И сразу же морская поверхность засеребрилась, насколько хватало глаз, макушками волн.

– По левому борту вижу лодку! – раздалось с бака.

– Направление? – спросил командир и достал подзорную трубу.

– Румб от левой скулы!

Офицер поднес окуляр к глазу, посмотрел на горизонт. В серебристом блеске мелькнула и пропала продолговатая тень. Медленно командир повернул зрительную трубу обратно.

– Действительно, лодка, – произнес он, оборачиваясь к Сюркуфу: – Капитан, мы их нашли.

– Кто бы сомневался! – улыбнулся Сюркуф.

Гребцы усилили давление на весла, которые теперь поднимались и опускались чаще. Канонерская лодка развила приличный ход. За ее кормой пенился далеко уходящий кильватерный след. Сюркуф оглянулся на него.

– Узлов двенадцать делают, – сказал он Воронцову. – Молодцы! Не каждый парусник так ходит.

Минут через пятнадцать удлиненный корпус преследуемой лодки стал виден и без подзорной трубы. Он то появлялся, то исчезал за гребнями волн. Стали различимы пятеро контрабандистов, находившихся в ней: четверо на веслах, один сзади у руля. Спины четверых быстро сгибались и выпрямлялись. Рулевой поглядывал назад.

– Жак! – крикнул командир канонерки. – Пульни для острастки! Надеюсь, пушка у тебя заряжена?

– А как же, месье!

Тесно прижимавшиеся к лафету канониры отстранились от него. Один из них проворно выхватил из дула пробку. Жак склонился над стволом, наводя орудие. В руке стоявшего сбоку от него другого канонира шипел, разбрасывая огненные искры, зажигательный шнур.

– От орудия! – крикнул Жак и дернул на шнур замка.

Яркая вспышка резанула по глазам, и сразу грохот выстрела заложил всем уши. Пушка при отдаче подпрыгнула, но канаты, удерживавшие ее, не дали ей повеселиться всласть. Дым от выстрела заслонил обзор. Порыв ветра тут же подхватил дым и понес в открытое море. Белесый фонтан взметнулся впереди лодки контрабандистов.

Пушкари откатывали орудие. Один из них охаживал канал ствола банником. Другой, открыв пороховой погреб, достал оттуда картуз с порохом. Вскоре пушка была готова к следующему выстрелу, о чем тут же старший канонир Жак доложил командиру.

Контрабандисты побросали весла. Офицер скомандовал уменьшить темп. Контрабандисты выбросили в море бочку. Затем они снова взялись за весла.

– Сволочи! – выругался командир. – А ну, наляжем, братцы! И раз! И раз!

– Может, еще пальнем? – ощерился Жак.

– Ни к чему, и так догоним мерзавцев.

Волны с шумом ударялись в форштевень канонерки, обегали ее по бортам и снова смыкались за кормой. Над бескрайним морем теперь уже огромным шаром висела равнодушная луна. Под ее рассеянным светом были видны спины контрабандистов. Они отчаянно гребли. Постепенно даже стали потихоньку отрываться, но внезапно подняли весла вертикально и положили их на бот.

– Что с ними? – удивился Воронцов.

– Ты лучше посмотри туда! – указал Сюркуф в сторону открытого моря.

Там приближались к лодке растянувшиеся по горизонту огоньки.

Матросы убрали весла и, взяв багры, подтянули к себе лодку контрабандистов. Борта глухо ударились друг о друга. Сюркуф бросил взгляд на лодку. Ближе к носу стоял длинный ящик, укрытый брезентом.

Робер одним из первых переступил трущиеся борта. Он резко откинул брезент в сторону и поддел абордажной саблей крышку ящика. Ящик открылся. В нем аккуратными рядками лежали темные бутылки.

– А где… – начал было он растерянно, но, зло взглянув на притихших контрабандистов, сплюнул и вернулся на канонерку.

– Ее там нет, – угрюмо бросил он Воронцову.

– Кто бы сомневался…

Сюркуф долгим взглядом посмотрел на друга. Затем, подтверждая его слова, кивнул и устроился рядом.

Между тем офицер достал из ящика бутылку, откупорил ее, понюхал. Затем отхлебнул и, скривившись, выплюнул за борт:

– Сок терновника, разбавленный уксусом.

Контрабандист-рулевой оскалил зубы:

– Угадали, месье.

– Кого травить этим пойлом собрались?

– Англичан, конечно!

– До острова отсюда далековато будет, не находишь?

– Так нас оказия обычно дожидалась.

– Не эта ли? – командир канонерки указал на серебрившиеся вдалеке паруса шнявы, выходившей из гавани.

– Ну…

– Ты не нукай у меня! Она или нет?!

– Ну, она.

– Так-то лучше, – командир канонерки вернулся на борт своей лодки и махнул рукой контрабандистам: – Давай помалу за нами. И не вздумай со мной шутить! Вмиг на щепки разнесу.

– Что же раньше-то не разнес? – ощерился рулевой-контрабандист. – Пожалел, что ли?

– Поговори у меня! – погрозил ему кулаком офицер и указал в сторону Сюркуфа. – Опасались за жизнь жены капитана. Думали, что ты ее увозишь.

– Я?! – контрабандист-рулевой вскочил со своего места. – Да чтоб мне пусто было! Разве я посмел бы? Капитан, месье, извините, если что!

Сюркуф поднялся:

– Брось убиваться. Вижу, что не виноват.

– Тебя как зовут? – спросил Воронцов.

– Леопольд.

– Вот что, Леопольд, – продолжил Воронцов, глядя пристально на рулевого, – услуга за услугу. Ты нам сведения о жене капитана, и как можно скорее, а он походатайствует, чтобы твою посудину и груз не конфисковали, по рукам?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».