Полная версия
Только поздно вечером мы расположились на новом месте. Дождь перестал, мы расставили палатки и полночи сушили у костра спальные мешки и одежду.
Через несколько дней после переезда дожди прекратились. Мы освоились с новым местом на берегу Жарчи, на устье пади Сиротинка. Всё тут было хорошо, только ездить на работу приходилось за двадцать один километр. Каждый день мы дважды переезжали речку Жарчу по мосту, известному в народе как Соколанский. Когда вода спа́ла, пониже Соколанского моста вылез из воды галечный островок. На островке без признаков жизни лежал на боку поросёнок. Похоже, он пролежал здесь не один день, потому что брюхо у него подозрительно вздулось. В остальном этот поросёнок ничем не отличался от нашего Наф-Нафа, которого потеряла бабушка Юры Цыренова. Вероятно, убежав от нас, он пытался переплыть разлившийся ручей и добраться до дома, но не справился с течением, поплыл вниз до Жарчи, и там на быстрине силы его покинули. Устроить Наф-Нафу достойные похороны не получилось. Мы только забросали его камнями, чтобы он не был виден проезжающим.
Теперь на моей совести три поросёнка. Одного я зарезал, второго отвёз на смерть к Семёну Семёновичу, а третий утонул по моей вине. Воспоминания об этих поросятах не дают мне покоя. В последнее время я стал плохо спать. Среди ночи меня будят визги охранной сигнализации на машинах, стоящих у подъезда. Проснувшись, я не сразу соображаю, что визжат не загубленные мной поросята, и долго не могу уснуть. И так до шести утра, когда на балконе соседнего дома начинает кукарекать петух, возвращая меня к реальной жизни.
Прочитав эту историю, мой друг Саша К. сказал, что в ней чересчур много физиологических подробностей. Нет, Саша, это не физиологизмы, а повседневная жизнь рассеянных в необозримой нашей провинции людей, которых Бог создал для мучений, как птицу для полёта, но они об этом замысле не догадываются и живут себе, как умеют, да ещё и радуются чуть не каждый день.
СанаА Бова
Оксана Голубова (творческий псевдоним СанаА Бова) родилась в Ростове-на-Дону. Закончила ЮФУ по специальности «дизайнер среды», что привело её в художественную сферу.
Лауреат международных и всероссийских литературных конкурсов и премий.
Заявила о себе в качестве поэта как участник 2-го сезона шоу «Хит» в 2014 году.
Получила несколько специальностей по программе профессиональной переподготовки, среди которых фитнес-тренер, нутрициолог, семейный и практический психолог и другие. С 2008 года работает над масштабной сагой в жанре мистического фэнтези с элементами ужаса «В тени времён», включающей несколько серий.
С 2024 года основатель творческого объединения BOVA TEAM, ставшего началом личного издательского проекта, в рамках которого выходит журнал «Сердцебиение иных миров».
Мне пришлось убить смерть
POV: Амун
Лунные лилии одарят сиянием,
В память о жертвах, что мы принесли.
Увядший букет послужит напоминанием
Того, что с собою мы в смерть унесли.
Наши жизни – не что иное, как остаточное проявление некогда могущественных душ, утративших возможность ощущаться в полную силу и вынужденно заключивших контракт с непознанными космическими энергиями, движущимися со своей скоростью и по несвойственным для нас траекториям. Мы – отголоски прошлого, стремящегося переродиться в новом времени, не готовом принимать давно утратившие смысл вибрации разрушенных цивилизаций. Это больно – осознавать значимость своего настоящего, но понимать, что ты не способен утратить взаимосвязь с отравляющим душу прошлым. Это невыносимо – помнить, когда всё, чего ты желаешь, – забыть и начать с чистого листа.
Эта ночь казалась тёмной и холодной, несмотря на то, что яркое свечение двух лун ослепляло, в очередной раз раскрывая могущество Тримирия и доказывая незначительность каждого из живущих на его границах. Звёзды украшали небосвод россыпью бриллиантов, напоминая о необходимости отпустить все сомнения. Даже не знаю, сколько часов провела в оранжерее, наблюдая за расцветающими лунными лилиями, ведь мне не удавалось сконцентрироваться ни на чём вокруг. Я знала, что совсем скоро всадник Смерти явится во дворец, чтобы убить своего создателя – мою дочь.
Я не могла даже представить, что когда-то окажусь перед столь жестоким выбором, где две одинаково ценные для меня жизни будут тягаться друг с другом на чаше весов судьбы. Что же, Бонтеланас всё-таки смогли доставить неприятности, испытывая меня на прочность. Но я даже не удивлялась, ведь если ты и пытаешься навредить кому-то равному по силе, то проще целенаправленно бить по слабым местам. Чибби, пусть и не была моим созданием, пусть и не являлась частичкой моей души, но она стала дочерью, и этого никто не сможет изменить.
А что касается Артэса…
Мне невыносимо от одной мысли о том, что я должна причинить ему боль. Он не заслужил всего, что было взвалено на его плечи. Его душа всегда была достойна большего, но именно этого его постоянно и лишали, оставляя на задворках.
– Почему ты находишься тут одна? – Анна бесшумно подошла и, став рядом, протянула хрустальный бокал с серебряной каймой. В данной ситуации было сложно отказаться от выпивки, ведь нервное напряжение пульсировало в висках. – Принцессе Белой Луны не дóлжно отпускать стражей.
– Словно обычные стражники способны защитить от тех, кто вошёл в число моих врагов. – Я с удовольствием сделала глоток цитрусового нектара и ощутила, как тягучая жидкость медленно сползала, обжигая горло алкогольным составляющим. – Эта ночь будет долгой. Слишком долгой.
– Ты уверена, что сможешь его убить, Амун?
– Он не оставил мне выбора, Анна. – Хотелось сосредоточиться на чём угодно, кроме пугающих мыслей.
За окном царила умиротворённая атмосфера ночного вальса хрустальных деревьев и алмазной паутины, заботливо обволакивающей листву, наделяя её серебряным переливом, но даже красота пейзажей Белой луны не была способна меня отвлечь от ужасающей действительности.
– А ты ему?
Такой простой вопрос уничтожил последние зачатки самоконтроля, и я вдруг почувствовала, как горячие капли, сползая по лицу, вызывали дрожь. Я не хотела помнить ничего из того, что привело нас когда-то к этому моменту.
– Я допустила так много ошибок. Это всегда было моим выбором, и сожаление о последствиях – лишь мой груз. Я позволила нам прийти в эту точку невозврата.
– Не думаю, что такая точка существует. – Анна игриво запрыгнула на алмазный подоконник, переливающийся в лунном свете серебром, и наигранно ударила по холодному камню ладонями. – Вот смотри… Этот замок был отстроен из хрусталя, лунного камня, серебра и алмазов…
– И? Я в курсе, из чего состоит замок Белой луны.
– Эх! Глупая ты временами, Амун, – на личике Анны вырисовалась несвойственная ей улыбка. – Дом Белой луны был создан самой тягучей и ужасающей тьмой, в то время как Теневая луна создавалась из осколков стихийной магии и света. Противоположные энергии всегда притягиваются, создавая нечто самое прекрасное. Создав синий магический портал, Анна вытянула из него светящееся перо синего феникса. – Он не виноват, что пришёл в это рождение всадником Смерти, как и ты не повинна в своём желании защитить близких. Но что если никакого выбора не существует?
– Ты думаешь, что я смогу вернуть ему то, что из него извлекли Высшие?
– Ты – начало всего! Конечно, будет непросто, – она усмехнулась, – учитывая ваши характеры… Но кто вообще сказал, что вам могут быть интересны лёгкие пути?
– Если я не смогу, то… – Совершенно не хотелось думать о последствиях. – Пообещай, что сохранишь это в тайне.
Перо феникса обжигало, но мне всё равно, ведь впервые за много тысячелетий у меня появилась надежда исправить самую пугающую ошибку этого рождения. Если я выживу, то это станет радостным событием, а если нет, то хотя бы никто не будет скорбеть дважды.
– Ох, Амун. Мне несложно заткнуться, но мы же прекрасно знаем, что не на всех подействует моё молчание.
– Им придётся смириться.
– Твоя наивность просто поражает, принцесса Белой луны.
– Если у меня есть шанс спасти жизни всех, кто для меня важен, я не упущу этой возможности и воспользуюсь всеми доступными вариантами.
– Нельзя спасти всех.
– Но я хотя бы постараюсь.
Ветер усиливался, а в воздухе появлялись знакомые огненные молнии. Я знала его ярость и прекрасно помнила его равнодушие. Мне хорошо были знакомы все оттенки проявления ненависти Смерти, самым страшным из которых было безразличие. Пусть во всём этом и была только моя вина, я не могла видеть его таким. Этот взгляд уничтожал и проникал в сердце быстрее любой стрелы. Я уничтожила в нём зачатки человечности, пробудив первобытное желание убивать. Только я была причиной его ярости.
– Мам, – испуганная Чибби забежала в помещение, оставляя за собой белоснежный магический шлейф. – Он пришёл за мной.
– Не бойся, – маленький хрупкий комочек, она обняла меня и вжалась с такой силой, что я чувствовала, как дрожало её ещё не сформировавшееся тельце. – Я разберусь с Артэсом.
Оболочка Сомнения медленно, но уверенно обретала физическое воплощение, которое эта мелкая заслужила за века упорного самосовершенствования. Жаль, скорость её развития была чрезмерно медлительна.
– Мне позвать кого-то из принцев? – Голос Анны звучал слегка испуганно, но в этом ведь не было никакого смысла – решение уже принято, и она – его часть. – Амун?
– Нет! Иди к своим детям и не смей забывать того, о чём мы договорились. – Лаская шелковистые волосы Сомнения, я пыталась успокоить вечно плачущее дитя. – Иди же!
Анна без особого желания вычертила пять линий и растворилась в красном портале, на мгновение ослепившем и меня. Несмотря на то, что я лицезрела эту упрямицу не так-то и часто, мне вдруг стало грустно от осознания, что я её теперь не увижу… Да кого я обманывала, скорее всего, мы и вовсе не встретимся, ведь Анна не обладала бессмертием, подобным моему.
– Послушай меня, Чибби, – я пыталась отстранить малышку, но она упорно впивалась в меня, опасаясь расцепить руки. – Ты должна быть взрослой и принять тот факт, что за каждое действие взимается соответствующая плата. – Наконец мне удалось отойти и посмотреть в серые зарёванные глаза. – Успокойся.
Мне хотелось быть с ней более мягкой, но как бы я ни старалась – никак не понимала этих истерик. Все взрослели, обучаясь на своих ошибках, но Чибби постоянно искала защиты в каждом. Она настолько боялась жить, что я даже удивлена тем сроком, что потребовался для взращивания физической оболочки, так и не проявившейся в полной степени по сей день. Сагниты учатся достаточно быстро, но не Чибби. Ей нравилось оставаться ребёнком, с которым все нянчились и за благополучие которого Чимми готов был сносить головы, лишь стоило ему увидеть слёзы в этих невинных глазах…
…А плакала она постоянно.
– Слушай меня внимательно, – я вытерла слёзы с её кукольного личика и посмотрела в окно, за которым уже вовсю концентрировались энергии Артэса. – Что бы сегодня ни произошло и чем бы я ни пожертвовала, с этого момента ты позволишь отцу всецело заниматься твоим обучением и перестанешь реветь по каждому поводу.
– Мам, что ты имеешь в виду? – Чибби выглядела испуганной, но хотя бы больше не плакала. – Почему ты так говоришь?
– Потому что коротышку вновь пытаются выгородить, – поток ярости Артэса накрыл так молниеносно, что мне едва удалось выставить защиту, закрыв Сомнение. – Ты серьёзно решила пойти против приказа?
Всадник Смерти искрил ненавистью и презрением. Я уже давно не видела такой концентрации негатива в чёрной энергии. Это стало неожиданностью. Количество силы, что уходило на защитные барьеры, истощало гораздо быстрее, чем в сражениях с Высшими. Подобное со мной не случалось так давно, что я абсолютно позабыла, как справляться с таким натиском.
– Артэс, – первая же попытка обратиться к нему привела к новому удару.
Чибби закричала, а мне никак не удавалось создать портал для её перемещения, ведь удерживать барьер от новой силы всадника было намного сложнее, чем я могла представить изначально. Никакая тренировка не была способна подготовить к подобному.
– Ты не заговоришь меня, Амун! – Его взгляд был чужим и отстранённым, а значит, сёстры судьбы хорошо промыли ему мозги. – Отдай мне мелкую и иди по своим делам.
– Я никогда не отдам её тебе! – С трудом, но мне удалось выпустить молнию, отбросив всадника в алмазную стену, которая тут же покрылась трещинами, но на теле Артэса не проявилось даже капельки крови. – Перестань быть марионеткой в руках Высших, Артэс!
– Марионеткой? – дикий смех пугал.
Я не узнала его.
Я не могла поверить, что стала причиной происходящего с ним.
Забавно, но я не имела права даже злиться, ведь всаднику не известно ничего из того, что было бы способно нас соединить вновь. Мы превратились в чужаков, не понимающих происхождения того притяжения, что возникало между нами, считая всё обычным проявлением внутренних желаний.
– Конкретно сейчас мне нужна только эта орущая мелкая, не ты. – Артэс достаточно быстро оправился от моего удара. Значит, я была права – в этом сражении никому из нас не удастся выжить. – Амун, не глупи.
– Ты знаешь меня. – Это больше не было попыткой достучаться до тех частичек, что могли и вовсе уже не существовать. – Если я что-то решила, то не отступлю. Этот разговор нужен был не ему, а мне. – Чибби не умрёт. И она уж точно не умрёт от твоей руки.
Стараясь сконцентрироваться на энергиях внутри, я всеми силами искала вибрации первородной силы, необходимой для сражения, в котором совершенно не хотелось участвовать. Артэс не изменился, а лишь стал взрослее и опытнее. Внутри него полыхала первозданная магия непокорности и дерзости, а одежда, как всегда, лишь подчёркивала это. Любил же он нарядиться во что-то броское и ни капли не удобное, сковывающее движения. Но именно эта его особенность в данной ситуации была мне на руку.
– Тебе идут длинные волосы, – я понимаю, что не смогу отвлечь его от Чибби, всё, что мне оставалось, – высказаться и извиниться. – Даже очень идут, всадник.
– Амун, ты сбрендила? – Как я и думала, он не поддавался и нисколько не снижал нажима на мой барьер. – Отдай мне Мелочь! – На секунду в его глазах зародилась рубиновая искра, так хорошо знакомая в прошлом. – Я не хочу вредить тебе.
Он был искренен, и это радовало.
– Не хочу.
– Но так уж сложилось, что сегодня мы несколько не сходимся в желаниях и намереньях.
– Амун, она не стоит твоей жизни! – Он сошёл на крик, и это удивило. Странно, но я легко могла вспомнить это проявление беспокойства, свойственное лишь ему. – Ты серьёзно готова пожертвовать собой из-за глупой девчонки?
Несколько точных ударов в центр барьера пробили его, разрушив защиту.
– Мама! – Крик Чибби оглушал, но, несмотря на боль, мне удалось откинуть её в сторону и, из последних сил создав портал, забросить эту девчонку к брату. Пусть теперь он разбирается с её истериками.
– Ты же знаешь, что я легко отслежу её. – Артэс разочарованно поправил кожаную рубашку и устало посмотрел на меня, внюхиваясь в воздух, словно хищник. – Ну, и стоит ли твоя кровь этой мелкой истерички?
– Ты зол, и я понимаю причину твоей ярости. Правда, понимаю. – Его удары оказались намного сильнее. Сплёвывая кровь, я едва смогла выпрямиться, чтобы попытаться оценить ситуацию, которая была совершенно не в мою пользу. – Прости, это лишь моя вина.
– А ты-то тут при чём? – Он непонимающе усмехнулся и уже собирался было создать портал, но я выпустила серебряные лунные цепи, сковавшие его. – Так, а вот это уже не смешно, Амун.
– Я не отпущу тебя, всадник!
Я укрепляла натиск из последних сил, понимая, что не смогу долго продержаться против его обновлённых энергий. Вся эта череда битв истощила меня гораздо сильнее, чем я думала. Сёстры судьбы хорошо рассчитали время и знали, что мне не удастся остановить всадника Смерти.
– Я забираю свои слова обратно, – собрав сгусток энергии, он разорвал цепи и подлетел ко мне. – Теперь я жажду твоей, пусть и не конечной, но смерти.
Его пальцы сдавили горло и, кажется, что-то сломалось под его натиском.
В этом диком взгляде прослеживалось наслаждение, и от этого мне становилось грустно. Я тосковала по рубиновому сиянию, одаривающему меня теплом, заботой и… любовью.
– Почему ты плачешь? – хватка ослабла, и я упала на пол.
Артэс выглядел растерянным. Кажется, я могла даже почувствовать в его ауре знакомые когда-то энергии.
– Ар… – говорить было невыносимо больно, и, коснувшись дрожащими руками горла, я пыталась излечиться.
– Какого Сагна тут происходит? – Артэс выглядел ошарашенным, но я не понимала, что такого он мог почувствовать… – Что ты со мной сделала? – Сев рядом, он пытался вновь схватить меня за горло, но остановился. – Почему ты… Я?..
Его речь становилась несвязной, а тело окутали сотни металлических нитей.
– Твою ж! – я пыталась остановить их рост, но не могла. – У меня недостаточно сейчас сил. Прости…
Эти суки перестраховались и проникли в него, чтобы не допустить даже варианта его неповиновения. Он оказался в ловушке, из которой нельзя выбраться живым, и Бонтеланас знали что делали. Хорошо знали.
– Прости меня, Артэс, – я коснулась его, и между нами произошёл неконтролируемый выплеск потоков энергии. – Эта охота была на меня, а ты оказался просто орудием.
Мне не удалось проконтролировать слёзы. Я не хотела плакать, но меня одолела щемящая боль от непринятия одной простой истины – все мои близкие страдали из-за того, что я продолжала жить.
– Что происходит, Амун? – Всадника поглощали эти мерзкие нити, разрывая одежды.
– Всё будет хорошо, – приблизившись, я обняла его, позволив металлу проникнуть внутрь меня. – Осталось потерпеть совсем немного.
Артэс начал плеваться кровью, расщепляя свою энергетику и позволяя мне таким образом соединиться с его вибрациями силы. Не думала, что наша встреча превратится в настолько ужасающий аттракцион. Наверное, в прошлом рождении мы провинились перед кем-то настолько всесильным, что он решил истязать наши души до скончания веков.
– Ты не договариваешь! – Артэс упал на колени, а разжигающиеся в глазах рубиновые искры сбили меня с толку. – Я же знаю, ты что-то умалчиваешь.
– Но ты не можешь помнить…
– Я и не помню, – он сцепил руки, заключив в крепкие объятия Смерти, из которых едва ли кто-то способен вырваться. – Я знаю, Амун. Это разные вещи.
Мне становилось не по себе. Каким образом ему удавалось на уровне вибраций чувствовать мою ложь? Ведь он не имел возможности вспомнить. Это было невозможно. Мои заклятия никогда не подлежали возвратному действию, да и какое-либо воздействие тоже было недопустимо. Ещё в детстве я научилась защищать собственную магию.
Думаю, кто-то нарочно издевался над нашими душами, заставляя проходить через все эти пытки. Чёрные пряди слиплись на мокрых висках, дыхание становилось порывистым, а на шее выступали ярко-красные прожилки энергии, переплетаясь незамысловатыми узорами с венами. Сам вид Артэса причинял боль.
– Амун, – практически задыхаясь, шептал всадник и крепко сжимал пальцы, разрывая мои одежды и прокалывая кожу. – Что ты сделала?
– Ничего, – ощутив его горячее дыхание рядом с ухом, я прикусила губу и, стиснув зубы, отрезвила себя болью. – Всё, что было, не имеет никакого значения. Мне нельзя потерять контроль и сделать Артэсу ещё больнее.
– Ты врёшь, – хрип всадника Смерти ранил, вводил в ступор и уничтожал.
Больше всего в этой грёбаной Вселенной я ненавидела врать ему, но и избавить его от этой боли тоже не могла, ведь наша реальность слишком тихая для высвобождения таких громких воспоминаний. Как я могла рассказать ему всё то, что приходилось скрывать столько тысячелетий?
– Я… – хотелось всё открыть ему, но, тут же замолчав, я проглотила непроизнесённые слова.
Всё, что я могла… Всё, на что мне хватало смелости, так это зарываться в его волосы пальцами и прижиматься настолько, что энергии сливались. Сердце начинало биться так, будто вот-вот откажет функционировать, а ноги немели, заставляя поддаться слабости. Несмотря на то, что Артэсу было хуже, чем мне, он удерживал меня в своих объятиях и заботливо гладил волосы. Именно по этим моментам я так сильно тосковала, и именно к этой нежности стремилась душа все те тысячелетия, что мы были разлучены.
Тогда я вырвала своё сердце из груди, растоптав все надежды, мечты и желания. Это было началом моего персонального ада, в ещё не существующем тогда понимании этого места. Мне бы очень хотелось уничтожить все препятствия и просто исчезнуть в безвременье, чтобы навсегда забыть о судьбе, что меня поглотила.
– Ты даже не в состоянии признаться, – кажется, я чувствовала, как всадник грустно улыбался, поджимая губы. Это невыносимо, ведь он слышал все непроизнесённые фразы. Артэс не помнил, но знал. Он чувствовал всё то, что я заставила его забыть.
– Мне не в чем тебе признаваться.
– Не мне, – слегка отстранившись, Артэс застыл в миллиметре от моих губ и, перебарывая боль, едва заметно улыбнулся, – а себе. Ты лжёшь прежде всего самой себе.
Мне огромных усилий стоило находиться с ним в такой близости, не позволяя желаниям взять верх. Практически касаясь губ друг друга, мы напоминали неуверенных детей, опасающихся желаний и вспыхнувших чувств.
– Ты заблуждаешься, – выдохнув эти слова, я наполнила жаром то незначительное пространство, что разделяло нас. – Я хорошо понимаю, что делаю.
Вру. Снова.
Кажется, мне уже давно удалось срастись со всеми видами притворства, накормив Богиню Лжи в полной мере на несколько столетий вперёд. Я даже смирилась, уверовав в собственные слова. Но у меня никогда не получалось быть готовой к тебе…
С трудом, но мне удалось остановить распространение нитей Бонтеланас. Через собственное разрушение я смогла предотвратить отравляющее воздействие на его душу. Только это не могло изменить ничего, ведь у нас не было пути назад. Мы оказались в точке невозврата и прекрасно понимали, как глубоко погрязли в наигранной ненависти.
Это больно. Это невыносимо.
Когда ладони Артэса нежно соприкоснулись со щеками, я неконтролируемо вздрогнула. Его руки пахли свежей лунной травой, которая на рассвете приобретала аромат лемонграсса с нотками звёздных ягод. Запах, который я не могла спутать ни с чем, ведь эту привычку – прогуливаться на рассвете по краю Белой луны – заложила в него я. Тогда мы вместе встречали восходы Стихийной и Теневой лун, восхищаясь многоцветием, что каждый день образовывался в результате несовместимости энергий этих королевств. Где-то в глубине души, я радовалась. Приятно было осознавать, что даже со стёртой памятью о нашем совместном прошлом Артэс смог сохранить некоторые привычки.
Всадник касался кожи мягко, нежно, словно опасаясь спугнуть. Невыносимо. Я так слаба от этой недопустимой и столь желанной близости, что ненавидела себя за то, что прислонилась своим лбом к его, что позволила касаться лица, что стала такой уязвимой. Наши веки опустились, чтобы замереть в такой нелепой близости, позволив притвориться, что это могло оказаться реальностью.
Это мгновение хотелось растянуть, заключив очередной договор со Временем.
Этот миг хотелось продлить до бесконечности.
– Я не понимаю, почему и как это происходит, но мне едва удаётся сдержаться, – шептал измождённый Артэс, выдыхая слова в губы. – Я умираю, за мгновение до этого оказавшись в недопустимой близости с тобой, а затем так же быстро возрождаюсь. Это происходит снова и снова, и я не понимаю, как это вообще работает. Почему ты так воздействуешь на меня? Почему, Амун?
Наступила тишина. Нет, не между нами, а в пространстве. Время остановилось, и стал слышен каждый удар сердца, каждый вдох и выдох…
– Прямо сейчас я борюсь с собой, Амун, – выдохнув в очередной раз в губы и шумно втянув воздух носом, он словно пытался привести себя в чувство. – Меня бесит тот факт, что я не могу понять природу этого влечения и слабости перед тобой.
Пальцы всадника гладили мои щёки, и от этих едва весомых прикосновений хотелось взвыть. Только ему удавалось прикасаться к душе, едва дотрагиваясь до тела. Лишь он мог разрушить все мои защиты и барьеры, не предпринимая для этого ничего.
– Амун… – от дрожащего голоса Артэса я впадала в безумие.
Нет, ну сколько раз может разбиваться сердце?
Как много боли оно способно впитать, прежде чем яд поглотит его, окончательно уничтожив желание жить?
Я потеряла способность мыслить здраво ровно в тот момент, когда почувствовала губы Артэса на своих. Это так больно и настолько неописуемо яркостью красок, расплывающихся по венам. Это невыносимо тяжело и невообразимо сладко. Видимо, сердце способно расщепляться бесконечно, раз всё ещё позволяло случаться подобным моментам после того, как было выстроено такое множество запретов.
