Манулар. Часть 2

Анна Найденко

Манулар. Часть 2

Пролог

Капли дождя неистово падали с неба, беспощадно пропитывали влагой развешенное на улицах белье, доставляли неудобства не скрывшимся от разбушевавшейся стихии путникам и местным жителям. Свирепый гром и молния пугали своим видом детей, всматривающихся в окна округлившимися от паники глазами и надеявшихся, что ливень закончится с минуту на минуту.

В памяти местных жителей не отпечаталось ни одного подобного случая, когда из неба лило так неистово, как из ведра. Они опасались, что еще немного и вода затопит местную округу. И что тогда делать? Где укрыться? Как спастись? И получится ли?

Казалось, небеса разгневаны происходящим, или сами боги, если они на самом деле существуют. Подобные мысли посещали стариков и неверующих, кто привык верить только в себя, опираться на свои силы и наотрез отказывался даже помыслить о помощи с небес или какой-либо потусторонней силы, помогающей на жизненном пути.

Слухи о неожиданной болезни монарха, его венчании с могущественной ведьмой, способности которой настолько поражали, что с помощью своего клана она разрушила барьер между людьми и драконами, разносились с немыслимой скоростью. Это пугало намного сильнее ливня. Огромные, устрашающие даже одним своим видом ящеры приходили в ночных кошмарах, пугали настолько, что женщины и особо впечатлительные вообще боялись уснуть и лишний раз высунуть нос из дома. Однако поможет ли это, если чешуйчатый забредет к ним?! О последнем местным жителям не хотелось даже думать.

Драконы еще не успели добраться до поселения Коньер, но это всего лишь дело времени… И жители уже смирились, что ни молитвы, ни высшие силы, ни боги, если они действительно существуют, не помогут им.

Глава 1. Мучительное ожидание

Манулар прислонился затылком к стене и вслушивался в звук за окном. Капли бились, оставляли влажные дорожки, размывались в змееподобные изображения, приносили с собой какое-то уныние и безысходность.

Прошла неделя с тех пор, как он стал человеком, простым смертным, кому теперь угрожает опасность на каждом углу, кто больше не может применить свою силу, похвастаться бессмертием и могуществом, шантажировать, манипулировать и взять плату за свою услугу. Того Манулара больше нет. Отныне он смертный, и осознание этого больно ударило под дых, убивало его изнутри каждую секунду, удручало, отягощало, ядом отравляло кровь.

Рангдормерия теперь закрыта для него навсегда. И отец точно не станет спасать своего блудного сына, который то и дело все время шел ему наперекор. Наоборот, в мире богов теперь всем станет лучше без него. Признаться, последние пятьдесят лет он и правда чувствовал себя там чужаком, мечтал отправиться в мир людей. За Ней. К Ней. Кто мог подумать, что его мечта сбудется, и, более того, он застрянет здесь до тех пор, пока не умрет как простой человек?!

Манулар помнил тот день, когда ведьмы нанесли жестокий, несокрушимый удар. Впасть в отчаяние не дал только въевшийся в живую плоть, сухожилия и вены страх за умирающую жену, на которую тоже подействовал ведьминский ритуал. Пострадал не только он…

Манулар считал стук капель, будто это могло ускорить пробуждение Марены. Семь дней она лежала неподвижно на узких кроватях. Семь чертовых дней не приходила в себя, а настойка, предоставленная местной знахаркой, как будто совершенно не действовала. За последнюю неделю он трижды сменил место для ночлега и в конечном итоге нашел поселение Коньер, где жила семья знахарей, во главе с Анурой.

Пожилая старуха с испещренными морщинами лицом, тугими темными косами до лопаток, откуда торчали вверх разноцветные перья, остроумна и отличающаяся от вечных угрюмых брезгливых пессимистов своим неизменным позитивным отношением к жизни, каким-то завидным стремлением открывать для себя что-то новое и во всем искать положительное, каждый день приносила Марене целебную настойку из трав, вливала ее в рот пострадавшей, втирала в кожу чистую воду, заряженную мантрами и светлыми силами, как она верила, но жена по-прежнему лежала неподвижно. Лишь ее грудь, которая приподнималась и опускалась, говорила о том, что Марена до сих пор жива, но Манулар дико боялся, что потерял ее навсегда.

Татуировка на его теле вызывала дикий зуд. Какое-то время он сдерживался, чтобы разодрать кожу, пока стало невыносимо, и Манулар все-таки расчесал ее до крови. Татуировка на теле жены по-прежнему выглядела воспаленной, но кровь уже не вытекала из нее как тогда, после ритуала. Хоть что-то радовало. Правда больше всего на свете Манулар желал, чтобы Марена пришла в себя. Пожалуй, это была та нить, за которую он до сих пор неистово держался. Он потерял свое бессмертие и былую силу, но у него осталась Она, пусть даже Марена его ненавидит и непростительно предала. Сердцу не прикажешь любить или нет.

Манулар никогда раньше не встречался с Анурой, но многое знал о ней. Призывать Бога Коварства у чересчур доброй, наивной и чистосердечной женщины повода не было. Она верила, что все перемены к лучшему, даже если произошло то, что на какое-то время выбило из колеи и погрузило в мрачное состояние, и все произойдет так, как суждено, так что не стоит все усложнять и призывать темное создание!

Манулар помнил тот день, когда он, отчаянный, потерявший надежду привести Марену в чувства, принес жену на руках, постучал в дверь. Тогда ему открыла старшая дочь Ануры, окинула их взглядом, без лишних вопросов пригласила в дом и осмотрела пострадавшую. К сожалению, ничего поделать она не могла, как и две ее младшие сестры. Надежда оставалась на Ануру, которая пришла спустя двадцати минут после прихода незваных гостей.

– Впервые встречаюсь с подобным, – ровным тоном произнесла женщина с темными кругами под глазами. День выдался тяжелым, и она едва стояла на ногах, мечтая лечь на кровать и проспать по меньшей мере сутки. Даже в таком состоянии Анура выглядела на пятьдесят лет и притягивала взгляд каким-то свойственным ей магнетизмом. – Понятия не имею что это. Похоже на лихорадку, но в тоже время, не вижу никаких признаков болезни. Никогда еще за свои девяносто шесть лет не видела подобнойтатуировки, особенно такойвоспалившейся.

Свою татуировку Манулар скрыл от лишних глаз. Одежду для себя и Марены после ведьминского ритуала он стащил с бельевых веревок. Краем глаза видел, что хозяйка в эту минуту смотрела на него во все глаза через окно кухни, но не вышла на улицу и не причитала. Вероятно, поняла, что этим двоим нужна помощь. К тому же, Манулар взял только короткую белую ночнушку без рукавов и черное строгое платье с белым воротникомдля Марены, а для себя – серые в обтяжкуштаны и белоснежную рубашку на пуговицах, которые он возненавидел сразу же, как только начал застегивать одеяние. И все же, стоит признать, украденное стало спасением. В одежде он не чувствовал себя настолько уязвимым как раньше.

После тщательного обследования пострадавшей, уставшая, с воспаленными глазами, после посещения пятерых больных в их поселении, Анура вынесла свой вердикт:

– У нас здесь недалеко есть еще один дом. Он пустует, сыновья уехали в столицу, и вы временно можете пожить там. Мы с девочками по очереди будем навещать вас, проверять состояние больной. Моя травяная настойка точно не помешает. Будем надеяться, что это поможет.

Признаться, в глубине души Манулар был признателен женщине за ее доброту и заботу, но внешне не выказывал никаких признаков благодарности, поскольку сам чувствовал себя удручающе, беззащитным, и выглядел пришибленным, а не собранным, как требовали того сложившиеся обстоятельства.

Стоило найти способы защитить себя от ведьм, которые, конечно же, нападут на него, захотят устранить помеху, убедиться, что он не представляет для них опасности. Превращенияего в человека им мало, он это прекрасно понимал. Они желают его смерти!

Манулар привыкал к своей новой жизни. Все казалось таким непривычным. И странным…

Произошедшее выводило его из себя, заставляло сжимать челюсти до хруста, напрягало тело до состояния атаки, готовности ринуться в бой, размозжить чью-то голову. Только это все фантазии. Он не мог, и прекрасно это понимал. Сейчас по силам, он не злобнее безобидного щенка.

До ушей донесся долгожданный стон, и Манулар мгновенно повернул голову, вскочил на ноги и бросился к кровати. Марена не открыла глаза, но как будто постепенно приходила в себя, боролась с собой, словно желала еще полежать так какое-то время, но что-то или кто-то приказывал ей прийти в себя.

Следом в голову Манулара пришел образ сна, в котором он видел Марену верхом на драконе. Тогда она выглядела счастливой, воинственной, полной сил. В тот момент Манулар принял это за вещий сон, будущее, и обрадовался. Но сейчас сомневался. Что если тот его сон вовсе не вещий, а скорее оказался плодом его разыгравшегося воображения? Он уже ни в чем не был уверен.

Глава 2. Пробуждение

Невесомая пушинка, тончайшее перо или незатейливая вышивка из непрочных нитей в данную минуту напоминала Марене ее состояние. Хрупкий покой, который вот-вот может расколоться на части, исчезнуть в миг, обрушиться потоком раскаленных сверху углей, от которых не скрыться… Безмятежность менялась кошмарами, от которых Марена изворачивалась, словно змея в огне. Она будто сгорала и оживала вновь. Это было невыносимо, и все же Марена боролась, сопротивлялась и не сдавалась.

В какой-то момент она увидела себя в темном туннеле, где в самом конце горел свет надежды и безопасности. Уверенно и без промедления она направлялась к нему. Марена понимала, что это конец, что вот-вот и она пересечет черту и отправится к праотцам. Оставались считанные мгновения. Шаг, второй, третий, четвертый. Еще всего несколько шагов и наступит конец всем страданиям, но что-то резко припечатало босые ступни к твердой поверхности.

«Ты обязана бороться! Держись, чародейница. Я уже рядом! Не смей сдаваться, слышишь?!»

Первое время Марена не понимала, что происходит и откуда этот голос, но вдруг почувствовала покалывание в пальцах, как бьется ее сердце, как затекла спина от долгого лежания на неудобной кровати. И она все вспомнила. Амброусу с ее замашками тиранши на тренировках, Манулара, пробуждения которого боялась как огня, как когда-то его презирала, но в тоже время до сих пор любила. В память остро вгрызлись и воспоминания о ведьмах, желающих отомстить, и похоже, добившихся своей цели. Они выиграли, а она, кажется, проиграла. Тот ритуал едва не лишил ее жизни. Собственно, Марена находилась на волоске от смерти.

Что-то внутри удерживало ее здесь, в этой жизни, в этом теле, и пока оставалось неясно, дело ли в связи с драконицей или с Мануларом. А возможно, и в них обоих.

«Ты нужна мне, чародейница! Твоя помощь пригодится как раз кстати. Не хочу пугать тебя раньше времени, но видела бы ты, что натворили ведьмы, что твориться вокруг! Ты обязана прийти в чувства!»

Знакомый голос ласкал, поддерживал, стал якорем, защитой и опорой. Картинка сменилась другой, и теперь Марена ощутила себя на дне глубокого океана, подняла голову и увидела разливающийся на поверхности воды солнечный свет. Она вдруг решительно оттолкнулась ото дна ногами и поплыла вверх, уверенно гребя руками, желая выплыть и вдохнуть свежий воздух.

Сколько прошло минут, часов, дней, а может и вовсе недель или месяцев, Марена не знала, но вдруг осознала внутри себя невидимую для других нить, которая удерживала ее в этом мире.

Хрупкая, как стекло, нить на глазах становилась прочной, превратилась в незыблемый канат, который засиял солнечным светом, а потом растворился внутри. Когда горло и грудь заполнило приятное тепло, Марена открыла глаза.

«С пробуждением, чародейница. Как спалось? Вероятно, ты выдрыхлась как следует!» – проворчала Амброуса. На самом деле чешуйчатая обрадовалась, что Марена пришла в себя, но скрыла это за привычным ей недовольством.

В ушах Марены все еще стучало, голова раскалывалась, глаза привыкали к дневному свету, но больше всего ее удивило до боли знакомое лицо. Манулар сидел на ее узкой кровати и нежно держал за руку.

Марена хотела отпрыгнуть в сторону, но предательское тело все еще было слабым.

Манулар произнес едва ли слышно: «Очнулась!» В его красивых лазурных глазах читалось облегчение, радость и паника. Он неожиданно для нее вскочил на ноги и сбежал.

Марена подняла голову, проследив взглядом за Мануларом. Его странное поведение не укладывалось в ее голове, но когда спустя несколько минут в дом вошла пожилая женщина с добрым взглядом, все стало на свои места. Манулар всего лишь позвал помощь. Как долго она находилась в отключке? Как ритуал подействовал на нее?

Последнее, что она помнила, как в пещере Амброусы агония невыносимой боли взяла в плен все ее тело, словно яростные лепестки огня, бескомпромиссно желающие сжечь ее дотла. Татуировка воспалилась, беспощадно изнуряла ее и вытягивала скудные остатки ее силы. Что-то произошло с Мануларом, догадалась она тогда. Ведьмы все-таки добрались до него. Только она напрочь забыла об их связи. Причинив вред ему, они причиняют вред и ей. Почему она не подумала об этом раньше?

«Потому что ты была настолько ослеплена обидой и болью, что надеялась, что вас больше ничего не связывает. Но ты ошиблась!» – снова пришел в голову ответ.

Тогда она пыталась связаться с Амброусой, но до нее Марена не смогла достучаться, как будто слова повисли где-то рядом и замерли.

А потом тяжесть захлестнула ее так неистово, глаза закрылись, и ее резко выдернуло из пещеры. Больше Марена ничего не видела и не слышала, а лишь погрузилась в странное состояние, которое раньше никогда не испытывала. Она как будто находилась между жизнью и смертью.

– Ну наконец-то, – всплеснуларуками темноволосая, смуглокожая женщина с перьями в тугих косичках. Часть волос ниспадала ей за спину. – А я знала, что мой травяной настой подействует! И ливень как раз закончился, надо же! А лило, по меньшей мере, три часа! – последние слова она сказала Манулару, который сейчас смотрел на Марену. В его взгляде читалось все: облегчение, любовь, страх, усталость. Марена сомневалась, что вернуться в сознание ей помог тот самый настой. Все дело в связи с Амброусой и Мануларом, но расстраивать женщину чародейница не стала.

Меньше всего не свете Марене хотелось думать о Мануларе или об их отношениях. Сначала стоило окончательно прийти в чувства, осознать какой ущерб ее телу нанес тот злосчастный ритуал, приковавший ее к постели на какое-то время. К тому же, она понятия не имела, как долго пролежала статуей. Марена терпеть не могла болеть, бездействовать и быть совершенно бесполезной, за что часто чувствовала себя виноватой!

– Напугала ты нас всех, однако, – мягко продолжала женщина. – Уже думали, что не выкарабкаешься. Надеялись, конечно, на лучшее, но все же…

– Кто вы… и… где я? – кое-как выдавила из себя Марена и поразилась, насколько тяжело она произнесла слова, как будто разучилась разговаривать.

– Я – Анура, местная знахарка. Твой муж принес тебя ко мне в очень плачевном состоянии. Мы уже думали, что потеряли тебя. Я уже и дозу травяного настоя увеличила. Хотя, все же это помогло, – широко улыбнулась Анура. – Я рада, что ты выжила, красавица. Жизнь – прекрасный дар и нужно насладиться им в полной мере. Преждевременная смерть, особенно молодых, вгоняет меня в ужас и апатию. Неправильно все это! Пусть каждый проживет столько, сколько вообще возможно, вкусит радостив полной мере, – подмигнула знахарка, а уже спустя мгновение вдруг резко посерьезнела. – Дай-ка я тебя осмотрю, выглядишь ты все еще неважно.

Сил на слова у Марены не нашлось, хотя с языка едва ли сорвалось, сколько на самом деле ей лет. Но, пожалуй, знать об этом Ануре не стоит. По факту Марена намного старше знахарки, но мысленно чародейница согласилась с женщиной. Она и сама верила, что у нее, по крайней мере, еще половина жизни впереди. Да и смерти почему-то чародейница не боялась. Особенно сейчас.

На данный момент она чувствовала себя такой слабой, такой разбитой, что решила поберечь себя и просто слушать болтовню Ануры, а поболтать та, судя по всему, очень любила! Правда собеседница из Марены вышла так себе.

Анура с особым усердием и внимательностью осматривала ее татуировку. Кожа вокруг нее выглядела покрасневшей и опухшей. Короткая ночнушка без рукавов не скрывала иероглифы по всему телу. Пришлось задрать ее вверх и перевернуться на живот, чтобы знахарка осмотрела ее всю.

Краем уха Марена услышала тяжелый вздох Манулара и его удаляющиеся шаги. Вид ее обнаженного тела подействовал на него, как ушат холодной воды. Но думать об этом Марена не желала. Она до сих пор не знала, как реагировать на его присутствие. Слишком много пробелов в их совместной истории.

– Стало лучше, – сделала вывод Анура и выглядела такой счастливой, будто речь шла о ней самой, а не о пострадавшей, которая свалилась на нее как гром среди ясного неба. – Но я все же пройдусь по ней исцеляющей мазью, она точно не помешает! – бодро добавила знахарка.

Не дожидаясь ответа Марены, женщина достала из кармана своего длинного серого вязаного платья с красочными желтыми, оранжевыми и красными треугольными узорами небольшую баночку, открутила крышечку, и в нос больной ударил землистыйзапах, вперемешку со зловонием и гнилью. Чародейница поморщилась и резко отвернулась.

– Знаю, на запах – ужас, но раны исцеляет за считанные дни. Хотела нанести еще когда ты была без сознания, но как назло, мазь тогда закончилась, пришлось готовить новую порцию. Так что теперь быстро на ноги встанешь!

Марену удивила излишняя жизнерадостность женщины. Казалось, она вся насквозь пропитана желанием жить и находить во всем благо! Как такое возможно, учитывая подстерегающие на пути опасности? Жизнь, конечно, действительно прекрасна, но вместе с тем, она преподносит не всегда легкие уроки, а иногда и настолько больные, что потом годами приходится собирать себя по кусочкам. И вместе с тем, отношение знахарки поражало и внушало надежду, что все будет хорошо.

Однако прекрасное настроение исчезло, как только Марена вспомнила слова Амброусы, когда находилась без сознания. Ведьмы наломали дров, и, по всей видимости, теперь им придется расхлебывать! Час от часу не легче. Не успела она прийти в себя, а уже стоит разгребать то, что натворил клан мстительных ведьм.

Неужели Круана участвовала во всем этом? Марена помнила, что только двое не смотрели на нее с желанием отомстить: темнокожая девушка с щупальцами на шее и Янора, ведьма с темно-вишневыми волосами, аметистовым цветом глаз и грозами на щеках. Думать сейчас об этом Марене хотелось меньше всего, и к счастью, Анура оборвала бурный поток мыслей.

– Твой муж так переживал за тебя, места себе не находил, – прошептала знахарка.

– Он мне не муж, – снова с трудом выдавила из себя Марена. Почему-то ей невыносимо хотелось произнести эти слова, несмотря на то, что в идеале силы стоило поберечь. Она еще толком не понимала, почему для нее важно отгородиться от Манулара, вместо того, чтобы сблизиться с ним, все выяснить и заполнить все пробелы. Глупо убегать. Кроме того, стоило разобраться со своими чувствами по отношению к нему.

– Нет? – удивилась женщина, и ее темные брови взлетели вверх. – А кто же тогда, судя по татуировкам? Знаешь, пусть я знаю далеко не все, что происходит в мире. Мои дети иногда называют меня глупой, пусть и в шуточной манере. Да и, пожалуй, все познать невозможно, для этого понадобится не одна жизнь. Но я много раз слышала и читала о подобных ритуалах. Их проводят в разных народах. Одним достаточно надеть на палец обручальное кольцо, другим – определенный наряд и испить кровь друг друга, а третьим – провести странный ритуал и изуродовать тела иглой, – на последних словах Анура вздрогнула. – Никогда этого не понимала, честное слово. До жути боюсь боли, поэтому я по возможности избегаю всего этого, но это не означает, что все остальные должны жить по моим правилам. Дело ваше, я в это не лезу.

Марена молчала, но Анура, по всей видимости, все же решила докопаться до истины.

– Ты из-за этого обижена на него? – не успокаивалась слишком любопытная женщина. – Пошла ради любимого на такую жертву и не подозревала, что это будет так невыносимо?! Да и стоило ли оно вообще того? Лучше бы кольцами просто обменялись…

– Из-за этого, – без эмоций перебила Марена Ануру. Чародейница не стала ничего объяснять, как и то, что во время венчания татуировки покрыли ее тело без единого намека на боль, но и этого знать любопытной ни к чему.

– Понимаю, – понизила голос знахарка и оглянулась на дверь, чтобы убедиться, что Манулар не подслушивает. Он действительно остался ждать за дверью. – Но он тебя любит, я это вижу. А боль пройдет, как и воспаление. Несколько раз нанесу мазь и будешь целехонькая и невредимая. Никто еще не жаловался!

Марена протяжно вздохнула, но знахарка этого даже не заметила. Болтовня Ануры действовала чародейнице на нервы. Еще совсем недавно Марена неподвижно лежала на кровати истуканом, а тут такой бурный поток слов. Впрочем, из-за этого у нее еще сильнее разболелась голова.

– Как в общем себя чувствуешь? Тошнит, голова кружится? Что-нибудь болит?

Стоило признаться о головной боли, как Анура мигом умчалась в свой домиприбежала спустя несколько минут, с растрепавшимися в разные стороны волосами, краснощекая, запыхавшаяся. Немного отдышавшись, знахарка всунула в рот Марены какой-то кругляшок, пахнущий специями и травами. Судя по всему, его знахарка приготовила самодельно, как и мазь.

Стоило отдать должное, на вкус кругляшок оказался съедобным и оставлял после себя приятное послевкусие миндаля. На низком круглом прикроватном столике стоял кувшин. Анура налила из него воды в щербатую кружку и поднесла ко рту больной.

Жидкость целебно растекалась по горлу Марены, будто несколько глотков хватило для того, чтобы вытащить ее из странного полусонного состояния, в котором она чувствовала себя развалюхой, а не собранной воительницей, о чем мечтала в пещере Амброусы.

Затем Ануру позвала какая-то молодая привлекательная женщина, вероятно, дочь, и знахарка поспешила к ней, напоследок обронив, чтобы она отдыхала, восстанавливала силы, и в скором времени кто-то из ее девочек принесет ей еды.

«Амброуса?» – произнесла про себя Марена. Меньше всего ей хотелось встретиться лицом к лицу с Мануларом. В голове крутилось так много вопросов: как ритуал подействовал на него, почему он рядом, где ведьмы и что творится в мире? Однако задавать ему вопросы напрямую почему-то чародейница боялась. Опасалась тех чувств, которые она подавляла в себе, которым сопротивлялась всем сердцем. Боялась, что они выплеснуться наружу и она не сможет себя контролировать. «Но он тебя любит, я это вижу. А боль пройдет…» – вспомнила она недавние слова Ануры. «Что эта знахарка понимает, если даже понятия не имеет, кого впустила в свой дом?!» – подумала Марена. Она опустила взгляд на свои сжатые кулаки и поняла, что от этих мыслей напряглась как натянутая стрела.

«Амброуса!» – повторила Марена решительнее и испугалась, что утратила способность мысленно общаться с драконицей.

«Я тебя слышу, чародейница, не ори так! Наша связь еще не настолько крепка, чтобы общаться на далеком расстоянии. Пока что в этом нам помогает моя сила».

Облегчение приятной волной растеклось по телу Марены. По крайней мере, она больше не чувствовала себя одинокой и беспомощной.

«Где ты?» – задала она волнующий ее вопрос.

«Ищу тебя, чародейница. Сейчас мне легче тебя найти, чем когда ты находилась между жизнью и смертью. Ты пробыла в таком состоянии неделю. Думала, уже не выкарабкаешься».

Марена ахнула. Неделя, конечно, лучше, чем месяц или куда больше, но все же… Она задумалась на мгновение: «Неужели Амброуса ищет меня все это время?» Драконица прочитала и эту мысль.

«У меня были неотложные дела, чародейница. На твои поиски мне понадобилось всего три дня. Но я уже знаю, где ты. Оставайся там, я скоро буду».

После этих слов Марене полегчало. Она хотела сострить что-то в духе, что при ее состоянии просто не сможет дождаться драконицу, умчится куда глаза глядят, но не стала. При своей стабильной слабости и легком недомогании Марена и с кровати-то встать не сможет! И все же радость наполнила каждую клеточку ее тела. С Амброусой Марена чувствовала себя увереннее и спокойнее, чем на данный момент с Мануларом. Разговор с ним она всем сердцем желала оттянуть как можно дальше, а лучше и вовсе избежать, но с досадой осознавала, что рано или поздно им все-таки предстоит расставить все точки над «i». От пробудившихся воспоминаний о том злосчастном дне, когда его братья и блондинка пришли к ней и открыли на все глаза, больно заныло под ребрами.

Послышался звук открывающейся двери, и Марена не придумала ничего лучше, как прикинуться спящей. «Вот же глупая. Веду себя как ребенок, несмотря на то, что живу на свете больше двухсот лет!» И все же, это проще, чем столкнуться сейчас с тем, чего она избегала, чего не желала. «Потом. Мы поговорим потом», – подумала она, хотя на самом деле мечтала о том, чтобы их разговор и вовсе не состоялся.