Моя прекрасная прабабушка

Мария Устюгова

Моя прекрасная прабабушка

Начало. Семья Колобовых

Предисловие

"Моя прекрасная прабабушка"– трогательная история о семье, памяти и любви, которая передается через поколения. Это увлекательное путешествие, где прошлое и настоящее переплетаются в рассказах о жизни ещё молодой, но сильной и необыкновенной девушки Анастасии.

История начинается в конце 19 века в селе Лесково – удивительном месте на границе миров, где Забайкалье встречается с Маньчжурией, где русские традиции переплетаются с древними азиатскими обычаями, где само время, кажется, течёт иначе. Книга открывает богатый мир традиций, жизненных испытаний и радостей, с которыми столкнулась героиня, вдохновляя своих потомков сохранять семейные ценности и помнить свои корни. Это произведение заставляет задуматься о роли семьи в нашей жизни и о том, как история каждого человека становится частью большой мозаики.

Эта историческая, но лёгкая для прочтения книга наполнена теплом и искренностью, идеально подходя как для семейного чтения, так и для тех, кто ценит глубокие и душевные истории.

От автора

В каждой семье есть своя река времени. Она берёт начало где-то в тумане прошлых веков и течёт сквозь судьбы, события, эпохи. Моя река начинается в селе Лесково – удивительном месте на границе миров, где Забайкалье встречается с Маньчжурией, где русские традиции переплетаются с древними азиатскими обычаями, где само время, кажется, течёт иначе.

Эта книга – попытка пройти вдоль этой реки времени, держась за руку моей прабабушки Анастасии. Попытка увидеть мир её глазами, прожить её жизнь, понять её выбор. И хотя многое в этой книге – художественный вымысел, её основа соткана из реальных историй, документов, архивных материалов и семейных преданий.

Лесково конца XIX века – это не просто точка на карте. Это целый мир, затерянный между сопками Забайкалья, мир, где вековые лиственницы помнят шаги первых поселенцев, где каждый дом хранит свои тайны, где судьбы людей переплетаются так же причудливо, как узоры на старинных половиках.

Здесь, в этом селе, жили мои прадед Максим и прабабушка Анастасия. Их история – это не просто семейная сага. Это летопись времени, когда Россия менялась так стремительно и драматично, что каждый день мог принести как величайшее счастье, так и невообразимое горе. Работая над этой книгой, я провела много часов в архивах, перебирая пожелтевшие страницы документов, вчитываясь в выцветшие строчки метрических книг, разбирая полустёртые записи в церковных регистрах. Каждая находка была как маленькое чудо, как ещё один камешек в мозаике прошлого. Три эпохи – царская, ленинская, сталинская – как три акта грандиозной драмы, разыгранной на подмостках истории. И через всё это прошла моя прабабушка Анастасия, сохранив в себе то, что не смогли отнять ни революции, ни войны, ни репрессии – человеческое достоинство и способность любить.

Я пишу эту книгу, чувствуя за плечами дыхание поколений. Каждое слово – это разговор с предками, каждая глава – это письмо в прошлое. И хотя я позволила себе некоторые художественные допущения, главное я старалась сохранить неизменным – правду характеров, подлинность чувств, достоверность исторического контекста.

В этой книге вы найдёте историю любви и предательства, веры и отчаяния, стойкости и слабости. Вы услышите, как скрипят полозья саней по забайкальскому снегу, как звенят колокола сельской церкви, как плачут дети и смеются женщины. Вы почувствуете запах свежеиспечённого хлеба и горький дым полыни, увидите восходы над сопками и закаты над Амуром.

Я пишу эту книгу с любовью и благодарностью. С любовью к своим корням, к той земле, что вскормила моих предков. С благодарностью к тем, кто сохранил эти истории, кто донёс до нас отголоски прошлого, кто помог собрать по крупицам мозаику времени.

И хотя прабабушка Анастасия никогда не прочтёт эти строки, я знаю – она рядом. В шелесте страниц старых фотоальбомов, в узорах на старинной шали, в историях, которые передаются из поколения в поколение. Она – в моей крови, в моих генах, в моей памяти. Эта книга – мой поклон ей и всем тем, кто жил до нас, любил до нас, страдал до нас. Тем, кто проложил нам дорогу в будущее, кто научил нас быть сильными, кто завещал нам память как величайшее сокровище.

Добро пожаловать в историю моей прекрасной прабабушки. В историю, которая началась в маленьком забайкальском селе и продолжается до сих пор – в каждом из нас, в каждом биении наших сердец, в каждом нашем выборе и поступке. Потому что память рода – это не просто слова. Это живая связь времён, это мост между прошлым и будущим, это то, что делает нас теми, кто мы есть. Я начинаю свой рассказ…

Андриан и Евдокия

Было холодное октябрьское утро 1890 года во Владивостоке. Цесаревич Николай Александрович, наследник престола, только что высадился на палубу, закутанный в дорогое темно-синее пальто с пуховым воротником. Его сопровождали военный министр и свита из десятка офицеров.

Андриан Колобов стоял обочь, но его выправка и орлиный профиль привлекли внимание молодого цесаревича. Николай, известный своей любовью к военной выправке, заметил стройного чиновника.

– Ваша фамилия? – спросил Николай, остановившись напротив Андриана.

– Колобов, Ваше Высочество. Коллежский асессор, служу при генерал-губернаторе Приморского края.

Николай окинул взглядом молодого человека:

– Вы из центральной России?

– Так точно. Из Рязанской губернии, Вашество. Прибыл осваивать дальневосточные рубежи.

Цесаревич был впечатлён. Такие люди – опора государства, считал он. Молодые, образованные чиновники, готовые ехать на край империи.

– Вам выделять землю будем, – негромко сказал Николай. – Государство нуждается в надёжных людях на восточных окраинах.

История знакомства Андриана и Евдокии

Рязань, весна 1891 года. Губернаторский бал – событие, которое обсуждали весь светский сезон. Евдокия Михайловна Лаврова, дочь местного протоиерея, была одета в нежно-голубое платье с кружевным воротником.

Андриян, только что получивший новенький мундир коллежского асессора, заметил её мгновенно. Не красавица в классическом понимании, но с горящими умными глазами и какой-то внутренней силой.

– Позвольте пригласить вас на вальс, – сказал он, слегка склонившись.

– Вы смелы, господин Колобов, – ответила Евдокия. – Но я не откажусь.

Их первый танец был почти невесомым. Она легко скользила, он придерживал её талию, чуть касаясь кончиков пальцев.

– Вы собираетесь на восток? – спросила Евдокия.

– Еду осваивать новые земли, – ответил Андриян. – Государство расширяется, и мы – часть этого движения.

Евдокия вышивала церковные облачения и мечтала о большом путешествии.

– Я хочу увидеть Дальний Восток, – призналась она Андрияну во время их следующей встречи. – Слышала, там земли необъятные, люди особенные.

Николай II, заметив молодого перспективного чиновника, благословил их брак и дал личную рекомендацию для переселения на Дальний Восток.

Благословение покровителей

Покровителем семьи Колобовых стал граф Игнатьев, влиятельный сановник, курировавший восточные территории. Он лично ходатайствовал за Андрияна перед министром внутренних дел.

– Колобов – редкий чиновник, – говорил граф. – Образован, дисциплинирован, предан государству.

Официальное благословение от самого цесаревича Николая II придало семье особый статус. Им выделили государственный заём, земельный надел и подъёмные для переезда.

Переселение и основание семьи

Путь от Рязани до Забайкалья занял почти три месяца. Телега, запряженная тремя лошадьми, везла молодую семью сквозь необъятные российские просторы. В долгий путь в новые земли они взяли с собой всё их имущество: сундуки, домашнюю утварь, иконы и немногочисленные книги.

– Куда мы едем, Андриян? – спрашивала Евдокия.

– В Забайкалье. Государь указал место – земли между Читой и границей с Маньчжурией. Будем осваивать новые территории.

– Здесь будет наш дом, – говорил он, указывая на живописную долину между сопками. Первый сруб они построили собственными руками. Бревна кедра, привезенные из близлежащего леса, были уложены плотно и крепко, каждое подгонялось с удивительной точностью. Евдокия помогала мужу наравне, не боясь тяжелой работы.

К 1900 году у них уже было трое детей: старший сын Варлам, средние сыновья Пётр и Семён. Их надел земли был уже крепким хозяйством: добротный дом, порядка десятины земли, несколько коров и лошадей. А в 1904 году родилась Анастасия – их младшая дочь с раскосыми зелеными глазами, которая стала особенным ребёнком даже среди этого удивительного семейства.

Губернатор Приморского края в рапорте писал: «Колобовы – истинный пример государственной колонизации. Молодая семья не просто осваивает земли, но создаёт цивилизационный плацдарм на восточных рубежах империи».

Так начиналась история их рода – история людей, которые не просто жили, но и строили будущее огромной страны.

Семья Ушаковых. Переезд

Живописное село Лесково было основано в первой половине XVIII века крестьянами, переселёнными в зачёт рекрутского набора. В 1851 году жителей перевели в казачье сословие. Здесь среди холмистых просторов Забайкалья, жил казак Спиридон Михайлович Ушаков. Происходил он из старинного казачьего рода, чьи корни уходили глубоко в историю освоения сибирских земель. Его прадед, Василий Ушаков, пришёл в эти края еще в начале XVIII века с первыми казачьими отрядами, охранявшими границу с Китаем. С тех пор Ушаковы верно служили на пограничной линии, передавая от отца к сыну казачью науку.

Спиридон Михайлович выделялся среди станичников своей статью – крепкий, плечистый, с русыми волосами и внимательным взглядом серых глаз. В молодости женился он на Марии, девушке светлой и тихой, словно утренняя заря над степью. Недолгим было их счастье – в 1895 году, подарив мужу сына Ивана, Мария умерла при родах. Долго горевал Спиридон Михайлович, но жизнь казачья требовала крепкой хозяйки в доме.

Через год родители привезли ему невесту из соседней станицы – Анну Степановну. Темноволосая, смуглая, с сильными руками работницы, она была полной противоположностью первой жене. По старинному казачьему обычаю ударили по рукам, и вскоре сыграли свадьбу. Анна оказалась хорошей хозяйкой и заботливой матерью – родила Спиридону еще двух сыновей: Николая в 1898 году и Максима в 1900-м. Все рождения были записаны в церковно-приходской книге единственной церкви Лесково.

Жизнь в казачьей станице текла по веками заведенному порядку. С раннего утра казаки занимались хозяйством – работали в поле, пасли табуны лошадей, заготавливали сено. Особое внимание уделялось военной подготовке – каждый казак должен был содержать коня и справную амуницию, регулярно участвовать в учениях. По выходным молодежь собиралась на майдане, где проводились традиционные игрища: джигитовка, рубка лозы, стрельба из винтовки. Зимними вечерами в домах устраивались посиделки, где старики рассказывали былины о славных походах забайкальских казаков.

Праздники в станице отмечались с размахом. На Масленицу устраивались конные состязания и кулачные бои, на Троицу девушки водили хороводы и плели венки, на Покров проводились смотрины невест. Особо чтили казаки праздник Георгия Победоносца – покровителя воинства. В этот день после молебна устраивался военный парад, где казаки демонстрировали свое мастерство владения оружием и верховой езды.

Анна Степановна стала Спиридону Михайловичу верной женой и надежной опорой в хозяйстве. Он ценил ее за трудолюбие и заботу о детях, но в тихие вечера, глядя на звезды над степью, все чаще вспоминал свою первую любовь – светлую, как утренний туман, Марию. Эта светлая грусть никогда не покидала его сердце, но не мешала ему быть добрым мужем и заботливым отцом.

В доме Ушаковых строго соблюдались казачьи обычаи. Младшие почитали старших, дети с малых лет приучались к труду и воинскому делу. На стене в горнице висела старая отцовская шашка – символ казачьей доблести, передававшийся из поколения в поколение. А по вечерам вся семья собиралась за большим столом, где Спиридон Михайлович рассказывал сыновьям о славном прошлом их рода, о подвигах предков, о чести и долге казака перед Отечеством.

Маленькая Настя. Становление

Лесково, тихое село на краю необъятной Российской империи, где земля дышит первозданной силой, а небо касается тёмно-зелёных сопок Забайкалья, было совсем не похоже на парадные картинки столичной жизни. Здесь каждый клочок земли был завоёван упорством и трудом, каждый день – борьбой за существование.

В самом начале лета 1904 года, когда черёмуха цвела белыми метёлками, а в нижних долинах таяли последние пятна весеннего снега, в семье Андрияна Петровича Колобова родилась девочка. Назвали Анастасией – в честь бабушки по материнской линии.

Андриян Петрович был человеком сурового склада. Высокий, широкоплечий, с резкими чертами лица, он напоминал корявый сосновый корень – крепкий, неломающийся. В его глазах всегда читалась твёрдая решимость и глубокое понимание законов сибирской жизни. Он умел всё: и землю пахать, и телегу чинить, и скотину держать. Мать Анастасии, Евдокия Михайловна, напротив, казалась истощённой и малозаметной, словно тень среди бесконечных домашних забот.

Маленькая Настя унаследовала от отца упорство, а от матери – мягкость и наблюдательность. С самого детства она была необычным ребёнком: темноволосая, с раскосыми зелёными глазами, которые выдавали какую-то далёкую, инородческую примесь в роду. Соседи исподтишка перешёптывались, что в их семье, наверное, есть китайская или маньчжурская кровь – слишком уж экзотичны были черты лица девочки.

Улица в Лесково была единственная – широкая, утоптанная телегами и конскими копытами. Деревянные дома с резными наличниками, крытые дранкой или толем, стояли плотно друг к другу. Каждый двор – это целый мир: куры, гуси, огородик с картошкой и капустой, небольшой сарай для скота.

Маленькая Настя обожала бегать босыми ногами по траве, её тонкие длинные косички, заплетённые матерью с утра, развевались на ветру. Холщовое платьице, выстиранное до белизны, всегда было в пыли и траве после долгих игр во дворе.

Особенно ей нравилось наблюдать за кроликами – пушистыми и осторожными. Она могла часами сидеть рядом с их клетками, придумывая невероятные истории об их жизни. Фантазия у девочки была богатая, воображение – безграничное.

Окружающий мир был для неё огромной загадкой. Китайцы и маньчжуры, которые жили по соседству и часто бывали в селе, казались ей существами из другой реальности. Их непонятная речь, странная одежда, манера общения – всё это восхищало и притягивало маленькую Настю.

Однажды отец взял её с собой в поездку на телеге. Они ехали через поля, заваленные душистым сеном. Настя помнила, как солнце припекало спину, как пахло разнотравьем и земляникой, как мягко покачивалась телега. В такие моменты она мечтала о будущем – большом, неизведанном, полном приключений.

Характер девочки складывался постепенно: упрямство отца, любопытство матери, и какая-то внутренняя, необъяснимая сила, которая позже станет её главным оружием в жизни.

Лето 1904 года было тревожным. Далеко на юге, где заканчивалась Российская империя и начиналась Маньчжурия, уже гремели пушки – шла война с Японией. Но в маленьком селе Лесково, затерянном среди забайкальских сопок, эта война казалась далёкой и призрачной.

Когда Настя подросла, война уже закончилась. Но на дальневосточных рубежах, на территориях, граничащих с Маньчжурией, всё ещё висело напряжение. Все разговоры в деревне были только о войне.

– Тата, а что такое война? – спрашивала маленькая Настя, теребя подол своего выцветшего холщового платьица.

Андриян Петрович, глядя куда-то поверх дочкиной головы, тяжело вздыхал:

– Война, дочка, – это когда мужики уходят защищать землю. Наши мужики сейчас на Дальнем Востоке охраняют рубежи нашей Родины. Земля наша больно уж богатая, вот и лезут чужаки.

Евдокия Михайловна, услышав разговор, добавляла тихо:

– Слава Богу, что хоть наше село далеко. Здесь нас война не достанет.

Настя была не просто любознательным ребёнком – она была настоящим маленьким лингвистом. Китайские и маньчжурские семьи, что селились по соседству, становились для неё настоящим языковым университетом. Она впитывала чужую речь, как губка.

– Мама, послушай! – восклицала она, услышав очередную фразу от соседских детей. – Nǐ hǎo! Это значит «Здравствуйте»!

Евдокия задумчиво улыбалась, качая головой:

– Ох, дочка, ты у меня совсем незвычайная. Откуда только слова берёшь?

Заселение Дальнего Востока шло полным ходом. Правительство всячески поощряло переселение крестьян из центральной России в эти далёкие земли. Андриян Петрович был одним из тех, кто приехал сюда несколько лет назад, получив от государства землю и надежду на лучшую жизнь.

Утра в Лесково начиналась рано. Ещё до восхода солнца Евдокия будила дочь:

– Настенька, вставай. Сейчас косички заплету, и будешь мне помогать.

Настя обожала эти утренние часы. Мать аккуратно расчёсывала её длинные тёмные волосы, заплетала в две тонкие косички, приговаривая:

– Будь умницей, дочка. Учись всему: и грамоте, и труду, и уважению.

Образование для девочки было редкостью в то время. Но Андриян и Евдокия понимали: их дочь особенная. Раз в две недели в село приезжал учитель – молодой семинарист из духовного училища. Он занимался с местными детьми, и Настя буквально проглатывала каждое его слово.

– Читать и писать будешь лучше всех, – говорил учитель, глядя на внимательные зелёные глаза девочки.

Отношения с соседями-китайцами были сложными, но мирными. Они селились компактно, занимались торговлей, огородничеством. Настя с любопытством наблюдала за их бытом: странные блестящие чашки, непохожая на русскую одежда, непонятная речь.

Однажды старик-китаец, живший по соседству, подарил ей глиняную фигурку дракона:

– Хорошая девочка, – сказал он на ломаном русском. – Умная.

Настя берегла этот подарок, как самое большое сокровище.

Война с Японией отзывалась в селе болью и тревогой. Несколько молодых мужиков ушли на фронт, некоторые не вернулись. Но жизнь продолжалась: поля ждали посева, скотина – ухода, дети – воспитания.

И посреди этого сурового, пограничного мира росла маленькая Настя – девочка с раскосыми зелёными глазами, впитывающая в себя дух свободы, знаний и надежды.

Максим. Сын земли.

В те годы село Лесково дышало особой жизнью. Находясь на перекрёстке культур и торговых путей, оно впитывало в себя дух времени, как губка впитывает воду. Здесь русская речь свободно переплеталась с китайской, а традиционный уклад жизни обогащался восточной мудростью.

Максим родился в 1900 году, когда над горизонтом уже сгущались тучи грядущей Русско-японской войны. Его первые годы были наполнены звуками двух миров: степенными разговорами русских поселенцев и певучей речью китайских торговцев. С младенчества он привык к этому многоголосью культур, впитывая его как нечто естественное и родное.

Мальчик рос необычайно восприимчивым к языкам. К четырём годам он уже свободно общался с китайскими детьми, играя с ними в незамысловатые игры на пыльных улочках Лескова. Его детская непосредственность и природная смекалка помогали преодолевать языковые барьеры, которые взрослым казались непреодолимыми.

Когда в 1904 году разразилась Русско-японская война, четырёхлетний Максим впервые столкнулся с тревожной реальностью большого мира. Село наполнилось военными, через него проходили обозы с припасами и снаряжением. Ночами слышался далёкий гул артиллерии, а днём взрослые говорили о сражениях под Порт-Артуром и Мукденом.

Эти события оставили глубокий след в детской душе. Максим начал задавать вопросы о войне и мире, о разных народах и их взаимоотношениях. Его отец, Спиридон Михайлович, старался объяснять сыну сложности пограничной жизни простыми словами:

«Видишь ли, Максимка, здесь, на границе, нужно уметь слушать и понимать друг друга. Война приходит тогда, когда люди перестают слышать один другого».

Природная наблюдательность мальчика проявлялась во всём. Он мог часами наблюдать за работой китайских ремесленников, запоминая их движения и приёмы. Особенно его завораживало искусство каллиграфии – он пытался повторять замысловатые иероглифы, выводя их палочкой на песке.

К семи годам Максим уже помогал отцу в торговых делах, выступая переводчиком в простых разговорах с китайскими купцами. Его детская непосредственность часто помогала разрядить напряжённую атмосферу сложных переговоров, вызывая улыбки даже у самых суровых торговцев.

Но самым важным в становлении характера Максима была его особая связь с природой приграничья. Он любил уходить с местными мальчишками в сопки, где они собирали травы и ягоды, следили за животными. Здесь, среди величественных сопок и бескрайних полей, формировалось его понимание свободы и ответственности.

Братья Ушаковы росли дружными – старший Иван учил младших верховой езде и владению шашкой, Николай оказался искусным охотником и делился с братьями секретами выслеживания зверя, а младший Максим перенял от матери умение разбираться в целебных травах. Спиридон Михайлович гордился сыновьями, видя, как они перенимают лучшие казачьи традиции.

В Максиме Спиридон Михайлович и его жена Анна отметили особую, отличную от братьев жилку – стремление к знаниям и понимание людей. Они поощряли его интерес к учёбе, выписывали книги из Владивостока, приглашали грамотных людей, проезжающих через село, рассказать о дальних странах и городах.

«В нём есть что-то особенное», – говорила Анна мужу. «Словно вся эта земля – и русская, и китайская – слилась в нём воедино»

К десяти годам Максим уже твёрдо знал, что хочет продолжить дело отца, но по-своему. Его мечты простирались дальше простой торговли – он хотел строить мосты между культурами, помогать людям разных народов понимать друг друга.

Первые поездки с отцом в дальние села и китайские городки только укрепили эту мечту. Максим жадно впитывал новые впечатления, запоминал лица, обычаи, манеру речи. Он учился тому, что позже назовут народной дипломатией – умению находить общий язык с разными людьми, понимать их нужды и чаяния.

«Граница – это не просто черта на земле», – повторял он слова отца. «Это место, где встречаются миры».

Так, в маленьком селе Лесково, на границе великих империй, рос мальчик, которому суждено было стать мостом между культурами. Его детство, пришедшееся на годы великих перемен, заложило основу характера, в котором природная смекалка русского крестьянина соединилась с мудростью Востока.

Дочь пограничья

Дочь пограничья

Забайкальские степи дышали свободой и опасностью. Каждый день был уроком выживания, каждый час – испытанием характера. Анастасия Колобова росла на самом краю Российской империи, где земля была суровой наставницей, а граница – чертой между цивилизацией и диким миром.

Отец, Андриян Петрович, был убежден, что дочь должна уметь всё. В четырнадцать лет Настя уже знала больше, чем иной взрослый мужик: верховая езда, стрельба, управление хозяйством, основы торговли и три языка – русский, китайский и отчасти маньчжурский.

– Запомни, – говорил отец, – на границе слабость равносильна смерти.

Его уроки верховой езды были суровыми и бескомпромиссными. Первые месяцы Настя буквально срасталась с седлом, падала, набивала синяки, но никогда не плакала.

– Сядешь в седло – будь хозяйкой лошади, – повторял Андриян. – Не проси, не уговаривай. Прикажи.

К шестнадцати годам она могла часами скакать по забайкальским степям, чувствуя каждое движение коня, каждое дыхание ветра. Её лошадь – гнедая кобылица по имени Метель – была не просто животным, а настоящим боевым товарищем.

Однажды летом 1918 года произошла история, которая могла бы стать последней в её жизни.

Возвращаясь из Читы, где она помогала матери закупать провизию, Настя наткнулась на группу подозрительных всадников. Контрабандисты, державшие путь вдоль реки Унды, явно не ожидали встретить девушку, способную за себя постоять.

– Стой! – крикнул один из них по-китайски.

Настя моментально сориентировалась. Быстрый поворот корпуса, легкий наклон – и она уже мчится, петляя между редкими лиственницами. Метель, словно понимая опасность, неслась так, что земля гудела под копытами.

Контрабандисты не успели даже толком среагировать.

Дома Андриян только одобрительно хмыкнул:

– Не растерялась. Молодец.

Их хозяйство было образцовым даже по меркам зажиточных забайкальских крестьян. Двадцать десятин земли, добротный сруб, скотный двор, где держали коров, овец и лошадей. Огород, засаженный картошкой, капустой, морковью. Небольшая пасека – гордость матери.