Проснись, Михель!

– А когда закончишь работу?

– В течение двух недель. Это, конечно, не очень большой срок. Но мой литературный агент сказал мне, что времени вполне достаточно. Он такой человек, который может уговорить солнце светить по ночам, лишь бы я не отвлекался на сон. Так что мне придётся как следует поработать.

– Удачи тебе, Кристоф! Кстати, ты любишь отдыхать на природе?

– Да. Мы с родителями часто путешествовали, когда я учился в школе. Но теперь, к великому сожалению, я всё время занят. А хотелось бы… Хотя какое имеет значение, чего мне хочется. Ведь что обычно делает писатель после того, как выпустит в свет новую книгу? – задав вопрос, Кристоф умолк и подумал: «О, чёрт, ну зачем же я всё время говорю о своей работе!»

Тут очень кстати подошёл официант, и они оставили эту тему. Кристоф изучил меню и сделал заказ.

Кухня в этом ресторане оказалась выше всяких похвал. Вначале трапезы им подали нежный прозрачный суп, потом печёную форель и белое куриное мясо с грибами. В завершение – набор сыров и слойки со свежей клубникой, которые очень понравились Эрике. Насладившись вкусной едой, она вытерла губы салфеткой и сказала, вернее, ответила на заданный Кристофом вопрос:

– Писатель, как мне кажется, живёт внутренней потребностью творчества, он пишет потому, что не может не писать. Выпустив в свет новую книгу, он вновь садится за работу.

– И откуда у тебя такие познания?

Эрика улыбнулась.

– Ты ведь сам сказал мне, что почти всё твоё время заполнено работой.

– Самое интересное, Эрика, что ты кое-что уже понимаешь в моём деле. И ещё. Ты производишь неотразимое, чарующее впечатление на меня. Именно поэтому я никогда не перестану благодарить судьбу за то, что она вновь свела нас.

– В таком случае, я думаю, будет нелишне представить тебя моим родителям.

– Родителям? – расширил глаза Кристоф.

– Ну да, папе и маме. Сразу замечу, что мои родители достаточно строгих правил… Поэтому мне пришлось сообщить им о нашей предстоящей встрече и некоторые другие подробности. Но я не назвала твоего имени, так что можешь придумать себе любое.

– Предпочитаю остаться Кристофом.

– Ну-у-у… тоже подойдёт, – с улыбкой протянула Эрика. – А если серьёзно, тебе просто нужно будет войти в наш дом. Мои родители давно мечтали познакомиться с тобой поближе. Уверена, что ты понравишься им сразу же, как только они увидят тебя. Не переживай. Всё пройдёт как по маслу. Обещаю!

– Будем надеяться на счастливый исход. – Кристоф сделал маленький глоток вина и встал со стула: – Если ты согласна, то мы можем потанцевать.

– Конечно, – быстро согласилась Эрика и, уже в объятиях его рук, добавила: – У меня нет слов, чтобы выразить то, что я чувствую. Мне с тобой так хорошо!

2

Эрика уже давно дожидалась Кристофа. То, что он перенёс знакомство с её родителями на более поздний срок, немного опечалило её, однако она не возразила, ведь ему нужно было закончить работу над романом, и она ждала его сегодня утром в девять часов. Но он явился к ней после полудня. Эрика, тотчас же, как раздался звонок, торопливо открыла дверь и приветливо протянула руку без какого-либо намёка на непунктуальность гостя. А что, собственно, упрекать, Кристоф же предупреждал, что работает чуть ли не двадцать четыре часа в сутки. Он, судя по всему, совсем не отдыхает. При этой мысли Эрике даже стало жаль его.

– А я думала, ты уже не придёшь, – растроганно промолвила она. – Хотела позвонить тебе; думала, не заболел ли?

Кристоф виновато поскрёб подбородок.

– Нет, не заболел, меня задержали в издательстве. Надеюсь, ты извинишь меня, Эрика. Вижу, я огорчил тебя своим опозданием.

– Н-да, нелёгкое это дело: писать книги, – пробормотала она себе под нос. – Кстати, а вот и мама моя!

Из кухни вышла невысокая худощавая женщина. На ней было строгое тёмное платье. Поседевшие с годами волосы были заплетены в косу. Глядя на живое, подвижное лицо с большими синими глазами, можно было предположить, что в молодости эта женщина была весьма привлекательна.

Эрика окинула мать улыбчивым взглядом.

– Познакомься, мама, это Кристоф Шульц.

– Добро пожаловать в наш дом! Мы с мужем давно мечтали познакомиться с вами, – сказала мать, предварительно смерив взглядом гостя.

– Ради бога, – протестующе покачал головой он, – не обращайтесь ко мне на «вы», а то я сразу почувствовал неловкость.

Согласно кивнув, женщина ещё раз смерила взглядом его, и внезапно её сердце словно согрелось солнечными лучами. Случилось нечто прекрасное в жизни дочери, и следует благодарить Бога за это. Она, казалось, с трудом удержалась, чтобы не воскликнуть: «Благодарение Богу! Благодарение Богу! Неужели они с мужем дождались?..»

Из гостиной донеслись шаги, а спустя мгновение перед Кристофом предстал глава семейства господин Гиль, с доброй улыбкой. Кристоф уставился на него. Хозяин, между тем, внимательно посмотрел в лицо ему и всё с тем же доброжелательством проговорил:

– Наконец-то я вижу перед собой того, кто смог завоевать сердце нашей единственной дочери. – А затем, почесав подбородок, добавил: – Я вот что скажу тебе, Кристоф, ты человек хороший, как я это заметил и, признаюсь, даже рад и, надеюсь, моя супруга тоже…

Кристоф вёл себя очень сдержанно. Он прерывался на полуслове, когда отец Эрики начинал говорить, и внимательно слушал его. Было видно, что отцу Эрики он понравился. Ну а мать её была просто в восторге.

– Прошу к столу. Обед готов, – сказала она, тем временем собрав на стол.

Кристоф улыбнулся, довольный тем, что произвёл должное впечатление и, заняв место рядом с Эрикой, начал есть.

– Здорово! Давно я не видел такого богатого стола, – признался он. – А для себя одного нет смысла такое устраивать… Потрясающе вкусно. Просто нет слов!

– Чувствуй себя как дома, – сказал отец Эрики и, выдержав паузу, словно давая гостю оценить по достоинству еду, вновь обратился к нему: – Кристоф, расскажи нам что-нибудь о себе, пожалуйста. Дочка кое-что рассказывала, но то лишь были детские воспоминания.

Тщательно выбирая слова и выражения, Кристоф принялся рассказывать. Поначалу он говорил немного сбивчиво и путано. Затем увлёкся, и его речь потекла свободно и без запинок. Практически всё, о чём он поведал, касалось писательской деятельности, за исключением нескольких эпизодов из его детства.

Отец Эрики задумчиво почесал подбородок.

– Ну, вот видишь, Кристоф, ты уже утвердился в литературных кругах. Гляжу на тебя, и не верится. Такой молодой, а уже признанный талант. Ты, главное, не засыпай на лаврах. Кто знает, пройдёт немного времени, и на весь мир известен будешь. Может ведь такое случиться?

Кристоф продолжал невозмутимо есть. Через некоторое время он положил нож с вилкой на тарелку, взял салфетку и промокнул губы.

– Ну, уж на весь мир! – улыбнулся он. – Ещё немного, и вы поднимите меня выше облаков. А вдруг не будет удачи, или я перестану писать интересно, оригинально, иными словами говоря, утрачу дар литературного таланта; что тогда? – Отец Эрики пожал плечами, и он продолжил: – Писателей сейчас – хоть пруд пруди. Можно ли удержаться на плаву? Можно. Путь один – писать, писать хорошо, другого не дано. Нельзя удержаться на плаву, не совершая плавательные движения. Хотя иногда так хочется опуститься на дно! Бросить всё и зажить своей жизнью – не писательской, а простой, человеческой. Целый день заниматься каким-нибудь полезным для общества делом, а вечером валяться на мягком диване, читая романы собратьев по перу или решая кроссворды, пока веки не сомкнутся.

– Тем не менее ты продолжаешь писать. Это правильно. У тебя талант, нельзя им пренебрегать.

Отец Эрики выговорил всё это вежливо, но с силой и с некоторой настойчивостью, пристально всматриваясь в Кристофа, как будто торопился познать его за время своего монолога.

– Честно говоря, – поспешил с ответом Кристоф, – мне нравится то, чем я занимаюсь. Люблю писать в ясную погоду; дождь терпеть не могу – он наводит тоску на меня. А ещё люблю, когда тихо и не мешают работать; я не переношу шум и толпу – это отвлекает…

– А какие люди тебе больше нравятся? – не сумел удержаться от вопроса отец Эрики, косясь в его сторону.

– Все. За исключением настырных и тех, кто ведёт себя бесцеремонно. Стараюсь не общаться и с теми, кого распирает от чувства собственной важности. Терпеть не могу тех, кто говорит одно, а делает другое. И тех, кто судит человека, не узнав его как следует. Я ценю в людях терпимость, способность посмотреть на ситуацию глазами другого человека. Люблю честных и справедливых людей. Но жизнь есть жизнь, и каждому в ней отведена своя роль.

– Это точно. Люди и впрямь все разные. Кто-то становится бизнесменом, некоторые подаются в политику, другие пробуют свои силы в искусстве… Одни запросто могут плюнуть тебе в лицо, другие – вполне себе приличные люди. Самое главное – хороших людей гораздо больше. Кстати, Кристоф, у тебя хорошо поставлена речь, да и в жизни неплохо ориентируешься. С тобой приятно общаться.

Кристоф довольно улыбнулся:

– Я ведь писатель. Искусное плетение слов – это моя профессия.

– Я обязательно прочту все твои книги. Обещаю. А знаешь, кто мой любимый писатель? Линбер – Крис Линбер! Ты, разумеется, наслышан о нём? Он известный романист, автор книг «Ветер перемен» и «Ностальгия». Да-а-а… – задумчиво протянул отец Эрики. – Это же второй Эрих Мария Ремарк! Ремарк, конечно, велик, не поспоришь! Но и Линбер талантливый сочинитель.

– Уверяю вас, вы ещё разочаруетесь в нём! – посерьёзнев для вида, сказал Кристоф.

Отец Эрики подался вперёд. Его морщинистое лицо, в котором в эту минуту было недоумение, дрогнуло.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мне кажется, вы знаете Криса Линбера гораздо хуже, чем думаете. Линбер либо искусно направляет читателя, словно говоря ему, на что следует обратить внимание, где нужно заплакать или рассмеяться, либо его издают большими тиражами, и всё читательское внимание привлечено к нему одному. – Кристоф повернул голову и взглянул на Эрику – выражение лица её было озадаченным. Она не знала, что и думать относительно этого разговора. И её отец – тоже. И мать. Они с нетерпением ждали развязки, в этом не было никакого сомнения. Пришлось разруливать ситуацию. На секунду воздев глаза к потолку, Кристоф вновь перевёл их на отца Эрики и заявил: – Крис Линбер – это я. Пожалуй, открою и тайну происхождения моего писательского псевдонима. Хотя чего тут открывать! Нужно просто поменять слоги местами…

– «Берлин», – задумчиво протянула Эрика. – Очень интересно. Как догадался?..

– Я и сам не знаю, почему мне в голову пришла эта идея, – пожал плечами Кристоф, затем съел пирожное и запил большим глотком кофе. – Кажется, я уже тысячу лет не ел с таким удовольствием. Вы прекрасная кулинарка, госпожа Гиль.

Хозяйка улыбнулась и тут же пояснила:

– То, что мы сейчас едим, дело рук нашей дочери. Она не только хорошо готовит разные блюда, но ещё и превосходно рисует. Ты видел картину в прихожей? Ведь отличная работа? Кажется, сам Бог управлял кистью художника!

Кристоф посмотрел на Эрику, удивлённо подняв брови.

– Надо же! Мне бы так научиться рисовать.

– О, это совсем несложно, – рассмеялась она, – если заниматься с раннего детства…

Эрика увлечённо рассказывала о своих достижениях в области изобразительного искусства, а Кристоф не переставал удивляться её способностям. Когда она иссякла, стал рассказывать о том, как стать успешным писателем и о способах уничтожить свой талант.

Спустя некоторое время и его слова пошли на убыль. За столом становилось всё тише и тише, затем наступила неловкая пауза, словно всё, что можно было сказать, уже сказано, и никто не знает, как завершить разговор. И Кристоф решил с честью выйти из создавшегося положения. Он поблагодарил хозяев за тёплый приём и попросил Эрику проводить его.

Они вышли в коридор. Кристоф улыбнулся и, ничего не говоря, обнял Эрику за плечи и притянул к себе. Она, покосившись на дверь гостиной, поманила его за собой в свою комнату. Там он взял её за руки, и от прикосновения его рук по телу Эрики пробежала сладкая судорога, она прижалась к Кристофу. В тот же миг его руки скользнули вниз и обняли её талию. Эрика подняла голову, и Кристоф прильнул губами к её губам. Он и представить не мог, какую страсть пробудил в ней. Сознание Эрики не вмещало всю полноту этих восхитительных ощущений. Поцелуй привёл её в такой экстаз, что она застонала и ещё крепче прижалась к нему.

Послышался звук шагов кого-то из родителей, и Эрика оторвалась от жарких объятий.

– Кажется, мы увлеклись… – прошептала она.

– Не без этого, – улыбнулся Кристоф. – Но ты ведь давно уже взрослая. И ещё ты очень красива. Ты меня впечатляешь. Ты просто чудо! – Он бросил на Эрику вопросительный взгляд. – А теперь скажи, что ты согласишься… Ну пожалуйста!..

– На что?.. Написать твой портрет?

– Нет. Сходить со мной куда-нибудь. В кино или просто погулять… Куда хочешь!

Эрика лениво улыбнулась, прикрыв веки. Ей было хорошо наедине с ним и не хотелось никуда идти. Но Кристоф смотрел на неё так, что отказать было невозможно.

– Ну, если от этого зависит спасение всего человечества – я согласна. Слушай, а давай поедем к тебе. Ведь я у тебя ни разу не была.

– Здорово! Ну что, вызываем такси?

– В этом нет необходимости, мы можем поехать на машине моего отца. Ты водишь машину?

– Да. С тех самых пор, когда получил водительское удостоверение, – улыбнулся Кристоф.

– Похвально. Надеюсь, оно у тебя с собой?

– Оно всегда при мне. Машину я пару месяцев назад утилизировал, а на новую пока денег не собрал. Но удостоверение ношу в кармане. Так, на всякий случай.

– Тогда вперёд!..

…..

Была ясная погода, из ближайшего кафе доносились весёлые голоса и музыка. Они сели в машину, Кристоф завёл двигатель и рванул с места так, что взвизгнули шины, а пассажирка начала испытывать чувство опасности. Когда машина выехала на главную дорогу, Эрика перестала сомневаться в водительском мастерстве Кристофа. Он вёл тёмно-серый «мерседес» на большой скорости, при этом во все повороты вписывался, как заправский гонщик, и поддерживал беседу с ней.

– Эрика, а ты хорошо водишь машину? – поинтересовался он.

– Я далека от техники. И потом: этот транспорт отнимает много времени. А мне дорога каждая минута… Надеюсь, ты не собираешься упрекнуть меня Кристоф, в том, что я не умею водить автомобиль?

Они остановились на светофоре, и он, наклонившись, поцеловал её руку. Эрика вздрогнула.

– Нет, не собираюсь, – улыбнулся Кристоф. – Могу предложить свои услуги, если хочешь.

Загорелся зелёный. Они снова тронулись в путь, так что Эрика не ответила, нуждается ли она в персональном водителе. Вместо этого она продолжила зорко следить за дорогой.

Вскоре машина свернула на дорогу, ведущую к дому Кристофа.

Двухэтажное здание в старинном стиле располагалось между другими не менее красивыми строениями. Кристоф припарковал машину и, весело глядя на Эрику, объявил:

– Приехали.

– Какой красивый дом, – заметила она, выбравшись из машины и с восхищением глядя на великолепное здание из красного кирпича с высокими узкими окнами. – Да, необыкновенная архитектура.

– Этот дом на четыре хозяина. Я живу на втором этаже. Идём, – Кристоф взял Эрику за руку и повёл за собой. – Сейчас я представлю твоему взору своё уютное гнёздышко. Отдохнём немного, а вечером поужинаем в каком-нибудь ресторане. Если, конечно, ты не против.

– С удовольствием поужинаю с тобой.

Они прошли через коридор в просторную гостиную, посреди которой стоял компьютерный стол, а рядом огромный диван и два кресла. На книжных полках вдоль стен ждали своего читателя разнообразные книги: любовные и исторические романы, толстенные энциклопедии и произведения Криса Линбера. С фотографии в серебряной рамке смотрели на Эрику счастливые глаза мужчины и женщины.

– А я их знаю. Они твои родители. Ты очень похож на отца. Овал лица, взгляд, подбородок…

– Тот же нос, плечи и всё остальное, – перебив, шутливо добавил Кристоф.

– Красивая пара. А ты был женат?

– Судя по всему, у тебя имеются свои соображения на этот счёт?

– Совершенно верно. Ведь я имею на это право, не так ли?

Кристоф повёл бровью, и в его глазах промелькнуло такое выражение, как будто знал, о чём она подумала.

– Нет, Эрика, я не был женат.

– Странно. Такой видный мужчина и не был женат. И что, никогда не был влюблён?

– Нет.

– Ой, что-то не верится! – притворно удивилась она.

– Правда, Эрика, у меня не было никого. А теперь… – Кристоф осёкся. Он вдруг почувствовал себя неловко. С одной стороны, ему хотелось рассказать Эрике о том, что у него были мимолётные отношения. С другой стороны, он опасался её реакции – ведь тогда бы ей пришлось что-то решать, а она наверняка была к этому не готова. «Что делать? – спросил себя в мыслях Кристоф. – Как что? Нужно попросту забыть этот эпизод – вырезать из своей жизни. Теперь это не имеет никакого значения». Увидев, что Эрика выжидающе смотрит на него, он тут же отвлёкся от навязчивых мыслей и закончил начатую фразу: – А теперь я, кажется, влюбился. Большое спасибо судьбе за то, что она сделала для нас с тобой. Её помощь просто неоценима. Кто бы мог подумать, что через пятнадцать лет мы с тобой опять встретимся. Я до сих пор не могу поверить в это. И поэтому мы просто обязаны выпить за судьбу. – Кристоф взял со стола шампанское и откупорил бутылку. Затем, разлив пенящуюся жидкость по бокалам, подошёл к Эрике. – За судьбу! – провозгласил он и выпил шампанское.

– И за нас с тобой, – отпив маленький глоток, добавила Эрика.

Поставив бокалы на стол, Кристоф стоял рядом с ней, и его взгляд скользил по её губам. В какой-то миг его руки обвили Эрику, притянули ближе, а его губы с неожиданной страстью коснулись её губ, пробудив в ней не менее сильный отклик. Возбуждение нарастало. Эрика вся дрожала, ей никогда не приходилось испытывать ничего подобного. Он дарил ей горячие поцелуи в шею и губы. Устоять было невозможно. Сгорая в этом огне, она неистово отвечала тем же, запустив пальцы в его волосы.

Но что-то всё же заставило её остановиться. Она вырвалась из объятий Кристофа, перевела дыхание и, серьёзно посмотрев на него, сказала:

– Кристоф, не нужно слишком увлекаться.

– Почему?

– Потому что я боюсь того, что делает со мной мой собственный организм. А мы с тобой пока ещё друзья, а не муж и жена.

Она взяла со стола журнал и взялась листать страницы, как будто только это и интересовало её в данный момент.

Коснувшись её рукой, Кристоф напомнил ей о своём присутствии.

– Эрика, а ты можешь сделать с меня зарисовку?

– Я бы с удовольствием нарисовала твой портрет, но у меня нет с собой альбома…

– Это поправимо. Автоматический карандаш и бумага для офисной техники подойдут?

– Сойдёт и это… Ведь я рисую не для выставки.

Усадив его в кресло, Эрика вернулась к столу, склонилась над бумагой и несколько минут работала как одержимая. Потом вдруг остановилась, взяла в руки листок и подошла к Кристофу.

– Да, – улыбнулся он, глядя на свой портрет. – Сразу видно, что ты художник, а не цветочница.

– Открою, Кристоф, тебе одну маленькую тайну: продажа цветов – наш семейный бизнес. Иногда и мне приходится стоять за прилавком, когда в этом возникает необходимость. Интересы семьи – превыше всего. Кстати, сегодня вечером мне обязательно нужно быть дома, чтобы закончить последнюю картину, а завтра занести её в галерею. В одной из галерей города я получила приглашение на открытие своей выставки. Извини, сегодня пойти в ресторан не получится. Может быть, в другой раз…

Эрика помнила о том, что они договаривались с Кристофом, помимо всего прочего, ещё и вместе поужинать, но от радости, связанной с их встречей, она просто забыла предупредить его, что её время ограничено.

– Понимаю, – сказал он, вставая с кресла. – Художник не может бездельничать. Он должен работать. В этом мы с тобой сходимся. Я столько времени провожу за рабочим столом, что мне совершенно некогда заняться своей личной жизнью. А она всё идёт и идёт…

– Ну и пусть… – Эрика обняла Кристофа за плечи и поцеловала его. – Я тебя обожаю. До встречи с тобой я не знала, что можно любить так сильно. Ты даже не представляешь, сколько счастья принёс в мою жизнь. Кстати, как ты откроешься своим родителям? Думаешь, они будут рады…

– Ты им понравишься, и не сомневайся. Хотя какая разница? Не им ведь жениться на тебе. Мне уже тридцать лет, и я сам могу распоряжаться своей судьбой.

Кристоф улыбнулся, со скрипом выдвинул ящик стола, достал бархатную красную коробочку и открыл её.

– Насколько я поняла, ты хочешь сделать мне предложение, – улыбнулась Эрика.

Кристоф поцеловал её, а потом надел кольцо на палец девушки и спросил:

– Ты выйдешь за меня?

– Да! Да! Тысячу раз да!

– Конечно, завтра пожениться не получится, но в ближайшие дни возможно. Давай сядем, а? Неудобно говорить стоя. А нам надо так много сказать друг другу!

– Давай.

И, расположившись рядышком, Кристоф обнял Эрику, и они долго сидели обнявшись, рассказывая друг другу о своей жизни, шутили, смеялись…

Часы пробили в очередной раз, Эрика вздрогнула. Пора!

– Извини, Кристоф, но меня ждёт картина. Давай поужинаем как-нибудь в другой раз.

– Завтра вечером у тебя будет время?

– Да. Завтра вечером я буду свободна.

– Ну, вот и славно. Я выберу такой ресторан, чтобы ты смогла расслабиться после напряжённой работы и получить от встречи настоящее удовольствие.

Эрика одобрительно кивнула, поднялась с дивана и жестом указала на дверь, намекая: мне, мол, пора. Когда они вышли, сказала:

– Я доберусь на такси. Отдыхай. Ты сегодня выпил.

– А машина?..

Эрика рассмеялась:

– Когда я по тебе соскучусь, ты ко мне на ней приедешь…

Через пару минут к дому подъехало такси, Эрика чмокнула Кристофа и уехала. А он подождал, пока такси скроется за поворотом, потом уселся на скамейку и задумался. Было тоскливое настроение, мысли путались. Но тут он представил себе, что женился на Эрике, живут с ней душа в душу, она пишет картины, он – книги, и его глаза потеплели. Ему вдруг захотелось сесть в машину и мчаться вслед за ней. Но после недолгих раздумий Кристоф пришёл к выводу, что это дурацкая идея. Эрика никуда не денется. Так что пусть разберётся с делами, чтобы потом не думать ни о чём, кроме счастливых мгновений, которые они проведут вместе…

Чуть слышно закапал дождь, потом пошёл сильнее, капли били ему в лицо, как горох; барабанили по крышам зданий, по оконным стёклам. Он встал со скамейки и пошёл домой.

…..

Когда Кристоф поднялся на второй этаж, дверь соседней квартиры отворилась, вышел Генрих Шнайдер. Увидев Кристофа, он поджал губы и слегка нахмурил лоб. На нём как будто написано было, что он хотел ему что-то сообщить. Но больше всего Кристофа удивило то, что он был в лёгком опьянении.

– Как хорошо, что мы с тобой встретились, Кристоф, – Генрих Шнайдер чуть-чуть помолчал, затем улыбнулся и дружески сжал руку его. – Вообще-то я как раз тебя дожидался. Хочу пригласить в ресторан. Заодно и побеседуем. Ну что, идём?

– К сожалению, мне некогда, – ответил отказом Кристоф в предчувствии, что полупьяный сосед наговорит разных вещей, о чём сам же потом и пожалеет. – Мне ещё столько, столько нужно работать! Поэтому я сейчас с вами попрощаюсь…

– О нет, нет! – прервал Генрих Шнайдер его, – ты этого не сделаешь. Ни слова о прощании, Кристоф! Ты идёшь со мной в ресторан.

Кристоф молчал, ища выход из тупика… Сосед стоял рядом и давил его просительным взглядом. Решение, конечно, возможно, но для этого Генрих Шнайдер должен захотеть пойти ему навстречу. А тот даже не признавал, что необходим компромисс. Он настаивал. И настоял, услышав тихое «хорошо, будь по-вашему». Генрих Шнайдер тут же дружески похлопал Кристофа по плечу и сказал:

– Возьмём, пожалуй, до ресторана такси.

– Господин, Шнайдер, давайте пешком, это же рядом.

– Уверяю тебя, я бы сам с удовольствием прошёлся, если б не дождь. Поэтому будет гораздо лучше, если мы с тобой отправимся на такси. Ну что, вперёд?

Кристоф мог отказаться, сказав, например, что будет счастлив, если тот покатится ко всем чертям, а он останется дома и займётся более важными делами, чем бестолковая прогулка с полупьяным человеком. Вместо этого он просто развернулся на сто восемьдесят градусов и пошёл вниз по лестнице, увлекая за собой своего соседа.

Вдвоём они благополучно добрались до обочины дороги, а через пару минут уже поймали такси, на котором собирались доехать до ресторана. Плюхнувшись рядом с Шульцем, Шнайдер откинулся на спинку и вскоре задремал, убаюканный мерным покачиванием автомобиля, но из окна, приспущенного водителем, прямо в разгорячённый лоб хлестнуло ветром и каплями дождя – он очнулся и, морща лоб, заёрзал на сиденье, будто пытался вспомнить что-то, да всё никак не мог.