РАСПЛАТА ЛЮБОВЬЮ

– И часто вам было одиноко?

– Бывало. Мне очень не хватало мамы.

Юн с беспокойством взглянул на О́ну, а потом на её руку. Ему так хотелось дотронуться до неё, но он сдержался. И посчитал нетактичным распрашивать про маму.

А она в свою очередь покосилась на Юна. Светло‑голубые рваные джинсы, бирюзовая толстовка – её любимый цвет. Да и вообще, ему шло абсолютно всё. О́на с интересом наблюдала, как он держится за рулём. Вёл автомобиль Юн совершенно расслабленно. Мужественные крепкие руки спокойно лежали на руле. Он включил музыку, и его удивительно красивые пальцы машинально стали отбивать такт. О́на смотрела на его руки, как заворожённая.

– Scorpions?

– Да, они у меня всегда на повторе.

– Still loving you[1] – моя любимая песня!

– Серьёзно? У нас больше общего, чем кажется.

– Возможно, – застенчиво улыбнулась О́на.

– Кстати, у вас хороший английский.

– Нужно для работы. Мы сотрудничаем и с иностранными фирмами тоже.

Чёрный порше нёсся в пригород. В нём сидели двое: он и она, каждый со своими печалями, разочарованиями и надеждами… надеждами быть понятыми, любимыми. Их неминуемо тянуло друг к другу. Им было невероятно хорошо вместе: просто ехать, просто говорить или даже молчать, просто ощущать близость и запах друг друга. И они боялись спугнуть это ощущение, такое манящее, слегка покалывающее в груди, еле уловимое.

– Заедем на заправку? – прервал размышления О́ны её неожиданный спутник.

– Да, конечно.

– Кофе?

О́на улыбнулась.

– Не любите кофе?

– Не люблю?! Я и нескольких часов без него прожить не могу.

В глазах Юна зажёгся сапфировый огонёк.

– Ещё одно сходство? Вам какой?

– Доверюсь вашему вкусу.

– Люблю загадки, – показал красивые зубы Юн.

Через пять минут он вернулся с двумя стаканами кофе, заправил автомобиль, и они поехали дальше. О́на открыла крышечку и втянула в себя любимый аромат. Корица… откуда он узнал?

Юн засмотрелся на неё.

– Вы с таким наслаждением пьёте кофе, что я сейчас завидую этому стакану.

Девушка покраснела и потупила взгляд.

– Простите. Я иногда несу вздор.

– А почему вы стали художником? – перевела тему О́на.

– По той же причине, что и вы.

– Вы тоже чувствовали одиночество?

– Ещё какое, – процедил Юн, его глаза, и без того подёрнутые печалью, помрачнели ещё больше.

Дальше они ехали молча под песни Sting, поочерёдно поглядывая друг на друга. Показалась дорога на Павловск. Юн прибавил газу, и через семь минут они были на месте.

Тётин особняк стоял вдали от остальных домов. К нему вела почти сказочная дорожка из природного камня. Юн, будучи ценителем прекрасного, с удовольствием осмотрелся. Вокруг раскинулись клёны. Небо словно касалось крон. А лёгкий ветерок теребил листву. Пока Юн отвлекся, О́на ушла вперёд. На ней были любимые красные туфли на десятисантиметровом каблуке. Вышагивала она, как модель – стройная, длинноногая, статная. Офисный костюм идеально сидел на ней, подчеркивая всё то, от чего обычно у мужчин закипала кровь. Но в то же время в ней не было вульгарности, доступности, которой веяло от некоторых современных женщин. Юн не мог не заметить этого, он понял всё сразу, ещё при первой встрече. Осторожно ступая следом, как хищник на охоте, он рассматривал спутницу: её шикарные волосы, осиную талию, линию бёдер… Вдруг размышления молодого человека были прерваны, и он рванул вперёд быстрее молнии. О́на оступилась, и если бы не Юн, страшно представить, чем бы всё это закончилось. Он подхватил её, так что их лица оказались недопустимо близко. От Юна пахло сандалом. От жара его сильного тела кружилась голова. Машинально они потянулись друг к другу, но поцелуй не состоялся. Парень дёрнулся, как будто его током ударило, и вдруг стал отстранённым и непробиваемым, как каменное изваяние. От обиды у О́ны перехватило дыхание, но ей удалось взять себя в руки. Поправив пиджак, она направилась к дому.

– Зайдёте? Или… вы торопитесь? – внутри у неё всё клокотало.

Юн выдохнул, как после стометровки.

– Если вы позволите, я бы сопроводил вас.

Сама вежливость, мысленно закатила глаза О́на. И, сделав ещё одно усилие над собой, жестом предложила неожиданному и странному спутнику пойти с ней.

Подойдя к двери, она нажала на звонок, причём необычно: сначала короткий, потом длинный и снова два коротких звонка.

Юн с интересом взглянул на девушку.

– У вас с тётей есть свой шифр?

О́на пожала плечами, ей всё ещё было не по себе от поведения «сомнительного ухажёра». Благо, долго ждать не пришлось. Дверь открылась. И на пороге с шумом появилась женщина средних лет, невысокого роста, белокурая, с абсолютно незапоминающейся внешностью. С племянницей – яркой красавицей – они не имели никаких, даже маломальских, сходств. Тётя кинулась О́не на шею. А заметив широкоплечего высокого юношу с пронзительными глазами и обворожительной улыбкой довольно улыбнулась.

– Так, так, так! И кто этот юный красавец?

– Тёть Э-элла! – многозначительно протянула О́на.

– Что тёть Элла?! – не унималась родственница. – Тебе давно нужны отношения, сколько можно вести затворнический образ жизни!

О́на собралась было закатить глаза. Но тётя, зная привычку племянницы, опередила её.

– Вот только не надо мне тут глазки закатывать.

Девушка фыркнула, и все вместе они засмеялись. А Юн поспешил прийти своей спутнице на помощь.

– Я – Юлиан Соколовский, художник, знакомый О́ны. Можно просто Юн.

– О‑о‑о, художник. Это прекрасно! А я тётя этой непослушной девчонки, бизнесвумен. Можно просто Элла.

Юн пожал протянутую ему руку и украдкой посмотрел на О́ну, которая выглядела расстроенной.

– Раз с любезностями покончено, пойдёмте в дом, – тётя пригласила гостей в холл и закрыла входную дверь.

Особняк был немаленьким и довольно уютным. Всё в нём говорило о неплохом вкусе хозяйки. Слева от холла располагалась кухня, справа – гардеробная, прямо – тренажёрный зал с бильярдным столом. Панорамные окна. Паркет из белёного дуба. Массивная лестница вела на второй этаж с гостиной и двумя спальнями – одна из них хозяйская. Здесь же бассейн, джакузи. В другом крыле – спальня для гостей с отдельным санузлом и гардеробной. Как художник, Юн отметил стильный интерьер в стиле авангард. Присев на огромный светлый диван, он погладил обивку.

– У вас очень уютно.

Тётя расплылась в улыбке от удовольствия. Завязался разговор. Юн был на удивление весел и общителен, много шутил. Поэтому его обычную сдержанность и угрюмость О́на приняла на свой счёт. И не могла объяснить себе его поведения. Молча сидя в другом конце гостиной на дизайнерском стуле, она рассматривала свои руки. Иногда ей казалось, что Юн смотрит на неё. Но когда она поднимала взгляд, видела, что он увлечён беседой. Вот Карл практически постоянно намёками, а зачастую совершенно прямо признавался в своих чувствах. А этот далёкий и непредсказуемый. Невозможно понять, что у него на уме, что он чувствует и что сделает в следующую минуту. Почему, когда не ждешь, любовь навязывают. А тут накрывает, а ему хоть бы что…

О́на увлеклась своими мыслями и не заметила, что тётя уже второй раз задала ей один и тот же вопрос. И только прилетевшая подушка заставила её очнуться.

– Что?

– Ты где витаешь?

– Да работы много, задумалась.

– Вот это ещё трудоголик! – тётя «встала за трибуну». – Возьмите над ней шефство! Этой девчонке давно пора научиться жить.

– Что вы имеете в виду? – поинтересовался Юн.

– То и имею. О́на молодая и красивая, но замужем за своей работой. Кроме офиса и кофе в её жизни больше ровным счётом ничего нет.

– Ну это уже слишком, – девушка встала и засобиралась уходить.

– Ты что, обиделась? Я же от всей души. Я желаю тебе лишь счастья.

– Тёть Элла, я не нуждаюсь ни в советах, ни в жалости.

– Девочка моя, успокойся и сядь. Ты же знаешь меня, без чая я вас не отпущу.

Тётя удалилась на кухню. А О́на подошла к окну. Через минуту она почувствовала горячее дыхание на своём затылке и просто застыла, совсем как жертва перед хищником, не в силах двинуться и сказать хоть слово.

– О́на… – Юн тяжело дышал, слова давались ему с трудом. – Не обижайтесь на меня.

О́на боялась повернуться и практически не могла дышать. Кончиками пальцев виновник её тахикардии коснулся нежной шеи, заправив непослушный локон за ухо. Её сердце было готово вырваться из груди. О́на не знала, что говорить и что делать… Послышался звук шагов. Юн отошёл, а она смогла наконец нормально выдохнуть.

– Ребятки, чай готов, – весело сообщила тётя, зашедшая в гостиную с подносом в руках.

На удивление Юна чай был подан в старинном чайном сервизе из английского костяного фарфора, что не могло не остаться незамеченным под цепким взглядом любителя антикварных вещичек. Посуда очень выбивалась из общего современного стиля в убранстве дома. Но запах свежезаваренного чая и грустные глаза О́ны вытеснили мелькнувшую мысль.

Стол был накрыт быстро. И вот уже гости сидели друг напротив друга. Ухаживая за дамами, Юн прожигал своим взглядом в О́не дыры, казалось, в самой душе. Но она не поднимала глаз, упорно глядя в свою чашку, будто в ней был сосредоточен весь смысл бытия.

Уходя, Юн долго любезничал с тётей Эллой. Та приглашала его в гости и наказывала приглядывать за племянницей.

На обратном пути царило напряжённое молчание. Юн пытался разговорить О́ну, но та, откинув голову на подголовник, односложно отвечая ему, упрямо не шла на контакт.

Юн, будучи гордым и независимым, тоже не замедлил показать своё фи. И расстались они вовсе не друзьями.

– Благодарю за поездку! Не скажу, что она была приятной. Тем не менее спасибо за отзывчивость.

– Не стоит благодарностей, надо же было как‑то убить время.

– Ну, у вас это получилось на отлично.

Они некоторое время поиграли в «гляделки», одаривая друг друга недружелюбными взглядами. И затем О́на демонстративно покинула машину, каждой клеточкой своего тела показывая безразличие к спутнику. Оставшись один в мрачном расположении духа, Юн стиснул руль и резко нажал на газ.

– Хм, мальчишка! – бросила ему вслед О́на.

Хотелось плакать. Когда она рядом с ним или думает о нём, хочется или плакать, или задохнуться: то от обиды и тоски, то от нахлынувших чувств. Под его чарами в ней просыпалась женщина, о существовании которой она раньше не догадывалась. Всё, что было до, казалось просто сном, а не её жизнью.

Время тянулось. О́на старалась не вспоминать о Юне, но у неё это не получалось. Мысли о нём были первыми, когда она просыпалась, и последними, когда засыпала. Работа кипела, только она и спасала. Приблизился день презентации дизайн‑проекта для «Лидера». С самого утра она заканчивала последние приготовления. И, казалось, всё было готово, тем не менее, О́на нервничала, совсем как девчонка. Будто это был её первый проект. Сказывались недосып, постоянные мысли о Юне. Да и вообще она сама себя не узнавала: много думала, много переживала и стала ещё более ранимой.

Надо сказать, предчувствие О́ну не подвело. Презентация не заладилась с самого начала. Сначала опоздали заказчики, затем не грузилась программа, дрожали руки, предательски роняя канцелярские предметы. Но профессионализм помог ей справиться с волнением и, плохо начав, она хорошо закончила. Так что и Сергей Сергеевич, и генеральный директор «Лидера» остались довольны. Документы были подписаны, дизайн‑проект утверждён и передан в работу партнерам – компании «Сервис плюс» – для воплощения идеи в жизнь.

– О́на, – Аркадий Кириллович подал ей руку, – поздравляю вас! Отличная работа! Как и всегда.

– Спасибо! – грустно улыбнулась дизайнер.

– Вы неважно выглядите.

– Устала.

– Вам, конечно, пора отдохнуть. Но расслабляться некогда… А знаете что, поезжайте‑ка на конференцию вместо меня. И послушаете, что говорят умные люди, и смените обстановку.

– Что за конференция?

– Программа многообещающая.

– А как же проект для кардиологической клиники?

– Успеется! А сейчас переключитесь. Хороший сотрудник – не замученный работой сотрудник, – засмеялся генеральный.

– Как скажете, Аркадий Кириллович. А ехать куда?

– В Институт культуры. Программу сейчас перешлю на почту.

К двенадцати часам Она была на месте. Заняла своё место и с интересом слушала выступления. Программа, и правда, оказалась интересной. Спикеры со всей страны. Продуманные доклады, креативные презентации. Два часа были позади. Гостей пригласили на кофе‑брейк. Взяв себе капучино, О́на подошла к окну.

– В прошлый раз я снова ушёл, точнее, уехал по‑английски, – зазвучал рядом знакомый низкий голос. И девушка чуть не пролила на себя напиток.

– Нельзя же так пугать! – ответила О́на, а сама мысленно корила себя. Только одно его присутствие разжигало в её душе пожар противоречивых чувств. Но одно она понимала точно – её невероятно тянуло к этому мужчине. – Я бы сказала – вы умчались.

О́на постаралась сделать максимально учтивое, но равнодушное выражение лица и произнесла короткое приветствие. Он улыбнулся уголками чувственных губ, извинился и поприветствовал её в ответ.

– Иногда я забываю правила приличия.

– Я заметила, – ехидно уколола его О́на.

– Ну я же извинился.

– Извинения принимаются, – собеседница казалась отрешённой, но чего ей это стоило. Её ноги в его присутствии становились ватными, а голос предательски срывался. – Что вы тут делаете?

– Как что? То же что и вы. Или вы забыли, кто я по профессии?

– Знаете, не имея чести познакомиться с вами, я никогда бы не подумала, что вы художник.

– Что, не похож?

– Ну‑у‑у, вообще‑то нет. Я всегда себе представляла художников более раскрепощенными. Душа компании или человек‑праздник. Понимаете?

– Да‑да, я понял, что вы имеете в виду. Дружелюбным меня и впрямь не назовешь.

И оба они улыбнулись.

Вдруг О́на задумалась.

– Что? – заметив её замешательство, спросил Юн.

– Та женщина на портрете – ваша мама?

Молодой человек вдруг резко посерьёзнел и молча кивнул.

– Я ещё никогда не видела такого портрета. Он как будто живой.

– Потому что я вложил в него всю душу.

– Что с ней стало? Почему у неё такой взгляд?

– У вас странная манера задавать неудобные вопросы.

– На меня эта картина произвела неизгладимое впечатление.

– Я не привык, что мне лезут в душу.

– Но я же не из праздного любопытства.

– Не важно. Пусть даже намерения и благие.

– Но послушайте…

– Не нуж‑но э‑то‑го де‑лать! – перебил её Юн, зло выделяя каждое слово.

Он тут же закрылся, как рак‑отшельник в своей раковине, и вновь ушёл. А она осталась одна посередине большого зала. Похоже, это уже становится традицией. Откуда в нём столько отчаяния и что за тайну он скрывает? – девушка развела руками в ответ на собственные мысли.

– Больше не заговорю с этим самонадеянным индюком! – бросила она вслух и кое как дождалась конца конференции.

Перешагнув порог университета, О́на покачнулась от свежести, ударившей ей в лицо. На улице пахло вечерней прохладой.

[1] Всё ещё люблю тебя

Глава 4

Поцелуй, он нежнее цветка.

Это страсть, это жизни кипение.

И скорей бы отведать глотка.

Ты и радость моя, и мучение…

О́не очень нравилась жизнь в Питере. И дело даже не в «огнях» большого города и море возможностей. Имея тягу к прекрасному, она, конечно, любила поглазеть на иллюминации, любила ощущение головокружения от бесконечных высоток вперемежку с памятниками архитектуры. Любила смотреть в окна, в которых горел свет. Ей, казалось, что там, за стеклом, люди обязательно счастливы… Но самое главное – здесь, в окружении большого числа людей, она чувствовала себя чуть менее одинокой. От того старалась максимально занять себя работой, принималась за сверхурочные задачи. А когда всё же приходило время досуга, торопилась выйти на прогулку или хотя бы посидеть у окна, понаблюдать за людьми – так ей казалось, что это сближало её с ними… С мамочками с колясками, влюбленными парочками, деловитыми мужчинами, эффектными дамочками, соседскими бабушками с собачками… не важно, с кем, лишь бы не быть одной. Наедине с собой она начинала много думать, а этого ей было никак нельзя.

Раздался телефонный звонок, О́на с надеждой кинулась к телефону, ведь её уже начало затягивать в водоворот грустных мыслей.

– О́на! – зазвенел весёлый голос.

– Привет, Софи.

– Привет! Ну как ты там? В последнее время у нас и поговорить толком не получается.

– Да ничего, работаю над новым проектом.

– Кла‑а‑а‑сс! Проект большой?

– Да! Дизайн интерьера для кардиологической клиники.

– Супер! Я тебя поздравляю.

– Спасибо за поддержку.

– Так, а что с голосом? Скажи честно, ты тоскуешь по Алексу? – вездесущая Софи пыталась всё держать под контролем.

– Софи, о чём ты?..

– Не смей пытаться меня обмануть! – заверещал голос из трубки, срываясь на визг. – Мы дружим уже семь лет. Имей уважение!

– Не нагнетай, Софи.

– О́на, как не нагнетать? Прошёл уже год, как этот подонок слинял. А ты всё хранишь ему верность. Ладно… Вообще‑то у меня прекрасные новости. Нас приглашают в ночной клуб.

У Софи всегда была в запасе пара‑тройка идей, как организовать досуг.

– Алекс тут не причём. И ты же знаешь, как я отношусь к таким сомнительным местам и мероприятиям.

– Блин, О́на, ты как всегда!

– Понимаешь…

– Послушай. Это закрытая вечеринка. Попасть туда не так просто. И там будут такие классные ребята. Они ждут нас обеих. Ну пожа‑а‑а‑луйста!

– Ай, Софи, ты мертвого достанешь… – вздохнула О́на, подумав про себя, что это лучше, чем сходить с ума в четырёх стенах.

– Так ты согласна?! – захлопала в ладоши подруга. – Ура‑а‑а!

– А у меня есть выбор?

– Нет! Так что жду тебя в восемь вечера. Адрес сейчас скину. Хи‑хи! – Софи была на седьмом небе от счастья.

О́на отключила телефон и вновь погрузилась в пучину тоски, которая так и нависала над ней, как грозовые тучи в непогоду.

Настроения не было. Собираться не хотелось. Поэтому она надела первое попавшееся платье. Подкрутила волосы. Слегка коснулась ресниц тушью и подкрасила губы матовой коралловой помадой.

Где бы О́на ни появлялась, ей не удавалось остаться незамеченной. Поэтому она изо всех сил старалась выглядеть так, чтобы не привлекать внимание, но, увы, безуспешно.

Софи встретила её у входа. Подруга была в полной боевой готовности: яркий мейк, начёс, мини‑юбка.

– Милая, ты опять? – возмутилась Софи, демонстративно рассматривая её с ног до головы. – А ещё более скучно ты одеться не могла?

О́на только махнула рукой в ответ.

Софи кому‑то позвонила, к ним вышел качок и проводил девушек внутрь, приобнимая Софи за талию.

Как только они переступили порог, в голову ударили громкие басы и терпкий аромат спиртного.

– Вечер обещает быть долгим… – вздохнула О́на, а подруга потащила её за руку в самую гущу событий.

За одним из столиков они увидели Алекса в компании девушки очень сомнительного поведения.

– У‑у‑у… так вот, на кого он тебя променял. Тьфу! Подонок! Сейчас я ему покажу! – Софи, грозно закатав рукава, со всей серьёзностью направилась в их сторону.

– Оставь их. Не будем опускаться до его уровня.

– И правда! Ты очень мудрая и терпеливая, подруга. Я бы его на мелкие клочки порвала и мымру эту тоже. Ну да ладно… Танцпол ждёт!

Софи с качком отрывались по полной. А О́на, отбиваясь то от одного, то от другого в хлам пьяного «кавалера», проскучала весь вечер.

Алекс заметил О́ну и всё время бросал на неё недвусмысленные взгляды. Подойти он не решался, зная взрывной характер Софи. Скандалить совсем не хотелось.

– Эй, красотка, скучаем?

О́на закатила глаза – ещё один! Этот оказался наглее. И не успела она опомниться, как он уже вовсю лапал её и лез целоваться.

– Что вы делаете? – тщетно она пыталась высвободиться из его лап.

– Отпустите меня! – из последних сил закричала О́на.

Вдруг кто‑то с силой дернул с места наглеца.

– Ты оглох?! Девушка сказала оставить её в покое! – глаза Алекса горели гневом.

Пьяный горе‑любовник, хоть и возмущался, но тут же ретировался.

– Привет! – с интересом рассматривая О́ну, Алекс поправил дымчатый пиджак, который отлично сидел на широких мужественных плечах. Тёмно‑серые джинсы умело подчёркивали высокий рост и привлекательную кривизну ног. Поджарая фигура, дерзкий взгляд серых глаз, лёгкая ухмылка… Когда‑то всё это было такое родное. Почему теперь ничего не ёкает, куда всё ушло? – задала себе мысленный вопрос О́на.

– Привет!

– Как живёшь?

– Всё хорошо.

– Одна?

– Это тебя больше не касается, не так ли?

– Ты стала ещё красивее… Знаешь, я был идиотом… Я часто вспоминаю тебя, нас… – на этих словах Алекс двинулся к ней.

– Я заметила, – О́на остановила его жестом и кивнула в сторону его столика.

– Это ничего не значит. У меня больше не было такой, как ты.

– Сомнительный комплимент.

– Да ладно, брось, О́на!

Девушка равнодушно смотрела на некогда близкого человека.

– Ты никогда не думала о том, что нам стоит попробовать снова? – немного помолчав, елейным тоном добавил Алекс.

– Нет, не думала. И уверена, это плохая идея.

– Я же помню, как ты любила меня, малышка, – понизил голос Алекс.

– Да, любила… – О́на спокойно и устало посмотрела в глаза бывшему парню, действительно не понимая, что в нём её так привлекало. – Но всё прошло, Алекс. И я больше не малышка, по крайней мере, для тебя!

– Может, ты всё же дашь мне второй шанс?

– Какой шанс? Что ты несёшь? Ты бросил её, как самый последний подонок! – подбежавшая Софи буквально плевалась ядом.

– Софи, уймись! Пойдем лучше домой. Прощай, Алекс!

– И чтобы я больше не видела тебя рядом с ней! – прошипела подруга, показывая жестом, что Алексу не сносить головы.

– Софи, идём же!

Алекс с сожалением проводил бывшую возлюбленную взглядом и вернулся к столику. А его заскучавшая спутница уже переключилась на другого «кавалера».

Через пять минут подруги ехали в такси. О́на, как обычно, молчала, а Софи упражнялась в красноречии.

– Нет, ну каков подлец! Как он вообще посмел подойти?! Вот зря ты сразу не дала мне начистить его смазливую физиономию… Он что, думал, ты кинешься ему на шею? Что он о себе возомнил… – Софи перевела взгляд на подругу. – Ты как вообще?

– Ты знаешь, – О́на серьезно посмотрела на Софи, – хорошо. Ничего не чувствую. Пустота. Будто и не было этих двух лет.

– Да? – выдохнула та. – Я так рада. Я переживала, что ты снова затоскуешь.

– Нет, Софи. Я поняла, что всё было не по‑настоящему. И хорошо, что я поняла это, пока не стало поздно. Я даже благодарна ему.

– Благодарна?! Ну ты даешь!

– Нет, правда, если бы он не предал меня, мы бы могли создать семью, и тогда переживать расставание было бы намного сложнее.

– Может, ты и права. Ладно, не будем больше о нём.

– Спасибо тебе, Софи. Ты бросилась защищать меня, как львица.

Подруга расплылась в улыбке.

– Милая, ты для меня, как родная. Я всегда буду на твоей стороне, а как же иначе.

Такси остановилось у дома О́ны.

– Пойдем пить кофе!

– Нет. Я поеду домой. Завтра тяжёлый день.

– Ну ладно, – О́на чмокнула подругу в щёку и пошла домой.

– Если будет грустно, звони! – выкрикнула Софи в открытое окно.

– Спасибо! Пока.

Переступив порог дома (конечно, назвать съёмную квартиру домом можно только с натугой; всё здесь было чужое, безликое, не её), девушка тут же приняла суетиться. О́на не могла здесь отдохнуть душой. Это было место для сна либо для работы, которую часто приходилось брать на дом. Вот и сейчас она выпила чашку свежесваренного кофе, постояла на балконе, рассматривая прохожих, и села за ноутбук. За работой время пролетело незаметно.

Взглянув на часы красными от усталости глазами, девушка сварила себе американо, посмеявшись над пришедшей ей в голову мыслью – ну и какой дурак пьёт кофе в половину пятого утра. После крепкого напитка голова стала соображать лучше, но усталость никуда не делась. О́на приняла душ и в пять часов уже спала сном младенца.

Проснулась она в одиннадцать утра, заглянула в телефон и ахнула – десять пропущенных звонков. Ткнув пальцем в последнюю запись, она нажала на телефонную трубку. Через пару гудков встревоженный голос наполнил комнату.

– Ты куда пропала? С тобой всё в порядке?

– Во‑первых, доброе утро, Софи.

– Да доброе, доброе!

– А во‑вторых, почему пропала? Я дома, сплю.

– Как спишь? Ты видела, который час? Ты же никогда не спишь так долго.

– Засиделась за ноутбуком допоздна.

– Знаю я твоё допоздна – небось, всю ночь работала.

– А в‑третьих, что за наезды с самого утра? – улыбнулась О́на. – И почему должно что‑то случиться?