Матрица: осторожно, двери…

– Макс, хоть ты мне мозг не полощи. Там моя дочь. Срал я на людей большую, – Президент показал, насколько большую, широко разведя руки, – очень большую кучу. Миссия небезопасна… Наша говённая жизнь небезопасна. Мы, так или иначе, скоро сдохнем всё. Или не сдохнем. А ответы там. Там, где Арла, Макс. Понимаешь? Так что, хорош разводить демагогию, солдат. В путь.

Команда, возглавляемая теперь Йонг-Рэ, быстро прошла путь от комнаты до гаража. День клонился к вечеру, и надо было поторапливаться – ночь в пустыне темна и полна ужасов. Макс бегло осмотрел вездеход, дал команду грузится, и сам сел за руль. Рядом с ним расположился Йонг-Рэ и стал разворачивать карту.

– Ты серьёзно? – удивлению Макса не было предела. – Бумажная? Навигаторы у вас ещё не придумали?

– Придумали, придумали, – мазнул в сторону Макса снисходительной улыбкой Йонг-Рэ. – Только на ближайшие километров сто работают глушилки. Твой навигатор может привести нас куда угодно.

Макс вздохнул и закатил глаза: куда, мол, я попал. Через мгновение мотор взревел, и большая машина в тяжёлом прыжке выскочила из гаража на горячий песок Казы. Бойцы в салоне внимательно наблюдали за обстановкой в небольшие окна, больше похожие на бойницы. Президент прикрыл глаза, уйдя то ли в дрёму, то ли в мысли.

***

– Маша, ты зачем брата своего убила? – Энтони еле поспевал за своей женой, стремительно двигающейся в сторону запасного выхода. – Маш?

– Заткнись, Тони, а то и тебя, – она недоговорила, что сделает с ним, если он не замолчит, но Глинкину и так это было понятно. Непонятно только было, как он так ошибался в своей жене. Кукла, с красивым лицом и пустой головой, оказалась каким-то монстром, знающим, как стрелять и вообще… Что конкретно вообще, Энтони сформулировать не мог. Точнее, боялся.

– А откуда ты узнала, что меня надо спасать?

– Подельник твой сказал. Он хоть и туповатый солдафон, но дело своё знает: проследил за тобой, послушал под дверью душевный ваш с Васей разговор, ну и позвонил мне.

– Спасибо, – всхлипнул Энтони.

– Вот только давай без сантиментов и соплей. Ты меня собирался на опыты сдать, да? Вот и закончи начинание.

– В каком смысле? – Глинкин даже остановился.

– Шевелись, пока нас не сцапали друзья твоего любимого свояка. В таком: я хочу попасть к ним, к Высшим. Я – настоящая. Они меня хотят? Они меня получат. Ясно? И не вздумай мне тут сейчас передумывать. Пристрелю и не поморщусь. Веришь? Брата застрелила и тебя, мудака, шлёпну, – Маша Глинкина хищно улыбнулась мужу.

– Хорошо, я сделаю так, как ты хочешь. Но мне нужны гарантии.

– Гарантии? Гарантии? – от возмущения Машу перекосило так, что её красивое лицо превратилось в кошмарную маску. – Ты, тварь, вякни мне ещё что-нибудь про свои сраные гарантии. Будешь жить, если я захочу. Или если не успею тебя убить. Понял?

– Да, – прошептал Энтони и подумал, что лучше бы его бил полковник. Василия Петровича Глинкин боялся меньше, чем эту сумасшедшую стерву.

– Вот и славно. Сейчас выходим и садимся в драндулет, припаркованный у мусорных контейнеров. Ты за руль, а я сзади. Технику безопасности о вождении с упёртым в затылок кольтом рассказать? По глазам вижу, что нет. Едем к северным воротам, там нас ждёт вертолёт. Давай, любимый, выходи первым.

Дальше события развивались быстро и просто: они сели в какой-то потрёпанный автомобиль, доехали по пустым улицам к северным воротам и с первыми лучами солнца взлетели на вертолёте, который их и правда ждал. Пока они летели, Глинкин рассказал то, что знал, надеясь своей откровенностью заработать доверие жены. Какое впечатление производили его слова на Машу, сказать было трудно – её лицо оставалось безучастным. И очень красивым.

– Мы не сможем прилететь прямо на нужную точку. Вначале на базу в Казе, там возьмём вездеход и к лифту, – Энтони уже совсем успокоился и говорил привычным, чуть покровительственным тоном. – Но там, на базе, скорее всего, Президент с бойцами. Поэтому садимся на старой площадке, тихо подходим пешком к ангару, а там будем действовать по обстановке.

– Смотрю, ты ожил, милый? Ладно, покомандуй пока, – Маша почесала сидящему за штурвалом Глинкину затылок дулом пистолета.

Они успели приземлиться до выхода из ангара команды Президента и остались незамеченными. За догадку сесть на заброшенной площадке Маша одарила Энтони почти ласковой улыбкой. Через час они тоже покинули базу в небольшом джипе на воздушной подушке. Эта машина, конечно, уступала вездеходу по безопасности, зато передвигалась почти бесшумно и очень быстро. У них не было карты, а навигаторы почему-то показывали какую-то чушь – Глинкин стучал по ним, включал и выключал: без толку. Решили ориентироваться по оставляемому пыльному следу от вездехода.

– Знаешь, милый, мы могли бы стать отличной командой. Если бы не ты, – Маша Глинкина рассмеялась и от души хлопнула мужа по спине.

– Мы и сейчас можем попробовать, – ответил заискивающей улыбкой на её бурное веселье Энтони. – Если ты мне расскажешь, зачем тебе нужны Высшие, то я вполне…

– Вполне? В каком таком вполне, дорого́й? Ты в полном говне! – Маша перестала смеяться и опять превратилась в жёсткую стерву. – Ты думаешь, что они оставили бы тебя в живых? Идиота кусок. Запомни: ты никому на хер не нужен. Поехали.

Энтони нажал на газ, чувствуя, как злоба наполняет его силой. Он ещё не знал, что будет делать дальше, но уже твёрдо решил, что делать не будет. Никогда больше. Он никогда не будет плясать под дудку этой сумасшедшей. И вообще, ни под чью дудку он, Энтони Глинкин, плясать больше не будет. Никогда. Эта мысль подняла ему настроение, и он прибавил газу. А через секунду поймал себя на том, что насвистывает разбитыми губами какую-то давно забытую мелодию и мысленно улыбается, представляя, как хватает жену за шикарные блондинистые локоны и прижимает её красный рот к своей расстёгнутой ширинке.

– Я не поняла, чего ты там склабишься? – Маша никогда бы не догадалась, какие картинки сейчас представляет её муж.

– Всё хорошо, дорогая. Всё хорошо. Я сделаю всё правильно. Вот увидишь. Тебе понравится. Наверное, – ответил Энтони и посмотрел на жену взглядом, полным сочувствия и ещё чего-то такого, отчего у Маши по спине побежали мурашки.

Глава 14

Мне никогда не мешает шум метро. Наоборот, именно он даёт возможность уснуть боли в голове. Именно он даёт мне отдохнуть хоть чуть-чуть от беспросветного бодрствования в диких, нечеловеческих корчах. Я сплю примерно восемьдесят минут – один цикл из 12 объявлений остановок. Потом я покидаю поезд, перехожу на другую сторону и еду в обратном направлении.

Никакого сакрального смысла эти переходы не содержат. Просто вбил себе в голову, что если буду всё время ездить по кругу, то меня примут за бомжа. Утешаю себя надеждой, что таким образом путаю следы. Голоса в голове пока не пришли к консенсусу: паранойя это или нет. Я им подсказывать не намерен. Я и так сожалею о том, что всех их познакомил. Ошибка, фатальная ошибка – теперь они всё время говорят. И только в метро я их не слышу.

***

Вездеход затормозил у пустой вертолётной площадки. Бойцы выскочили и рассредоточились согласно какому-то одним им известному раскладу. Через минуту Макс жестом показал оставшимся в машине пассажирам: выходите. Президент сразу же направился к бетонной площадке: зыбкость песка его раздражала. А Рэ бросился к брошенному вездеходу, на котором увезли Зарину, Арлу и Трина. Он быстро обследовал салон и присоединился к Президенту, озадаченно рассматривающему посадочную полосу.

– Вы что-то нашли?

– Скорее не нашёл, – Президент присел на корточки и поводил рукой над бетоном. – Чисто. Как будто сегодня только застыл. Даже песка нет. А должны быть полосы от резины. Да? Или я чего-то не понимаю?

– Я тоже не понимаю. Макс, – позвал бойца Йонг-Рэ, – может, ты нам расскажешь о новых достижениях в вертолётостроении?

– Чего? Каких достижений? – Макс зашёл на площадку и тоже начал, удивлённо мотая головой, рассматривать поверхность. – Забодай меня танк, а где чирки? Или вертушки здесь ни разу не коннектились? Поле новое, как попа младенца, который обоссался – вон лужа чего-то вонюче-горючего.

– Вот и я… – начал было Йонг-Рэ, но увидел лёгкий пыльный след и показал на него рукой. – Похоже, у нас гости.

***

На одном из тысячи экранов люди на транспортной платформе выглядели насекомыми. Мелкими и суетными. Оператор переводил глазок с одной локации на другую со скоростью, достаточной чтобы среагировать на опасность, но слишком быстрой для вникания в суть происходящего. За пультом сидел цифровик последнего поколения: программное и аппаратное обеспечение с когнитивными способностями мозга, но без всяких сантиментов, усталостей и прочей чепухи, свойственной людям.

– Нестандартная ситуация. Запись номер икс-икс-пять-семь-икс. В локации «Лифт» появились люди. Требуется вмешательство. Готов отправить дежурный модуль. Жду резолюции.

– Заявка принята. Заявка обработана. В действии отказано.

Оператор отключил связь и поморщился. Поморщился? У цифровика последнего поколения не заложена функция эмоциональной окраски. Но он поморщился и с испугом огляделся: камеры слежения за оператором мирно смотрели на него своими красными глазками и, кажется, ничего не заметили. Оператор потрогал бейдж на груди: дежурный Роберт Стинс. Что же ты, Стинс, чуть всю операцию не завалил? Сиди и беспристрастно смотри на экранчики… Морщишься, блин. Вспотей ещё до кучи. Нужно получить разрешение на отправку модуля. Кровь из носа.

– Нестандартная ситуация. Запись номер икс-икс-пять-семь-игрек. В локации «Лифт» появились искомые люди. Готов отправить дежурный модуль. Жду резолюции.

– Заявка принята. Заявка обработана. Резолюция: отправить дежурный модуль без сопровождения.

***

Горячая волна откинула стоя́щих в центре вертолётной площадки далеко за её пределы, хорошенько воткнув их в песок. Подъезжающий джип резко затормозил, чтобы не переехать барахтающихся на его пути людей. Солдаты, рассредоточенные по периметру, тоже ощутили воздушный удар и теперь вставили, отплёвываясь и протирая глаза.

– Охренеть, – по слогам сказала Маша, выпрыгнув из джипа. – Весело тут у вас, господин Президент. Ручку пода́ть?

– Обойдусь, госпожа Глинкина, – вставая ответил Президент. – Какие черти вас сюда принесли? А, я вижу, вы и супруга своего прихватили. А что же брата не взяли? Логичнее было бы.

– Он нечаянно умер, – пожала плечами Маша. – Разрыв сердца 46-го калибра. Или как-то так. Я плохо разбираюсь.

– Маша, – наконец из автомобиля вылез Глинкин, – спасла меня из смертельной хватки вашего терьера. И убедила, что я был не прав, предавая наши идеалы…

– Иди в жопу, Тони. Я не электорат, мне уши не зальёшь, птица-говорун, – Президент, как обычно, говоря с заместителем, передёрнул плечами, словно стряхивал с себя какую-то гадость. Потом повернулся к Маше. – Чем, говоришь, ты тут удивлена?

– Дак вот, – тонкий пальчик показал за спину Президента.

– Охренеть, – тоже по слогам сказал он: на площадке стоял вертолёт.

***

Момент, когда вертолёт стал чем-то другим, Трин не заметил. Просто на секунду стало темно, потом светло, а потом его стошнило. Смутиться он не успел, так как услышал, что и Зарину, и ещё кого-то выворачивает где-то совсем рядом. Через пару секунд оказалось, что они в лифте – двери разъехались, и приятный женский голос объявил: шестьдесят.

– Шестьдесят в каком смысле? Чего? – выгнула бровь Арла.

– Твою ж налево, ты откуда здесь взялась? – Трин аж подпрыгнул от неожиданности.

– Вас спасала, – хохотнула Арла. – Но что-то пошло не так. Зарина, давай руку, хватит пол подметать. Очухалась? Тогда выходим осторожненько.

– Куда выходим? – слабым голосом спросила Зарина, держась одной рукой за живот, другой за Арлу. – Вдруг там нас ждут?

– Встречающих пока не видно. Арла права – смысла торчать здесь нет. Да и неизвестно сколько мы тут пробудем, в этом шестьдесят. А ещё разок так, – Трин изобразил пантомимой, как его выворачивало, – мне не хочется.

Троица вышла из кабины чего-то похожего на лифт и оказалась в длинном коридоре. Ни дверей, ни вообще чего-либо в нём не было. Просто какая-то длинная, прямоугольная кишка, с двумя рядами встроенных в пол лампочек. Конец этой кишки терялся где-то впереди. Так как выбора больше никакого не было, Трин решительно зашагал в единственно возможном направлении, девушки двинулись за ним.

Глава 15

На вертолётной площадке стоял вертолёт. Появление его было таким неожиданным, что народ остолбенел и расслабился настолько, что перестрелять всех сонными дротиками дежурная группа успела за несколько секунд. Больше времени понадобилось, чтобы отсортировать нужных и погрузить их в трансгрессор.

Оператор Роберт Стинс следил за погрузкой, стараясь не постукивать от нетерпения пальцами по столу. Важно было провести эвакуацию максимально быстро. Разрешение он получил на модуль без сопровождения. На человеческом языке это означало, что люди должны были сами догадаться залезть в вертолёт. И неизвестно, кто бы успел занять своё место до старта. Рисковать Стинс не мог: ему нужен был именно этот человек и никто другой. Остальных бригада погрузила просто для отвода глаз. Чьих? Роберт не знал, но чутьё его никогда не подводило. Скоро станет ясно – ошибся ли он.

***

Трину казалось, что они идут целую неделю. Он устал, хотел пить, есть и заплакать. И попросить, чтобы это всё было во сне. Ну сколько может длиться этот чёртов коридор без окон и дверей? От истерики Трина удерживало только присутствие девушек. Те шли молча, тяжело дыша ему в спину.

– Всё, я больше не могу, – с облегчением услышал Трин жалобный голос Зарины. – Пристрелите меня. Это явно какая-то ловушка для дураков. Мы идём уже несколько часов, идём, но на самом деле стоим. То есть, идём, но на одном месте. Понимаете? Мы крысы в колесе.

– Согласна, – Арла не выглядела слишком уж усталой, скорее раздражённой непонятной ситуацией. – Предлагаю сесть. Прямо здесь. И поспать. И гори оно всё синим пламенем.

– Ну, если вы хотите, – Трин был рад, что первым заныл не он. – Сядем прямо на пол?

– Нет, бля, вот на этот прекрасный мягкий диван, – взорвалась Арла. – Извини. Видимо, я устала больше, чем думала.

Они одновременно сели на пол, привалились к стене и провалились сквозь неё. Сил на испуг не было, троица какое-то время просто лежала и смотрела в потолок. Первой очнулась Зарина – она перевернулась на живот, подпёрла подбородок руками и стала рассматривать комнату, в которую они свалились.

– Есть здесь кто-нибудь? – безучастно поинтересовалась Арла, даже не пытаясь оглядеться.

– Кроме монитора на стене, только мы, – Зарина опять перекатилась на спину. – Вы заметили, что со стороны ног нет коридора. А ведь должен был быть. Жопами-то мы в коридоре сидели… Странно, да?

– Да, – вяло отозвался Трин, – можно я посплю? Кто-нибудь знает, как тут свет выключается?

– Эй, кто-нибудь, – неожиданно громко прокричала Арла, – выключите на хрен этот чёртов свет.

Комната погрузилась во мрак.

***

– Осторожно, двери закрываются! – ворвался в меня голос. – Следующая…

Я не стал слушать про следующую остановку, а протиснулся между смыкающимися створками. Перрон был почти пуст. Странно. Мне нужны были люди: их шум, вонь и суета. Я нуждался в этом обезболивающем коктейле. Поезд за моей спиной почему-то стоял. Мы ждали – он и я. Ждали, кто не выдержит первым.

– Уезжай, – нечеловеческим голосом прорычал я и обернулся. Поезд усмехнулся и тронулся, глядя на меня десятками глаз вагонов. Из последнего на меня с невыразимой печалью смотрел полковник.

Этого не могло быть, но было. Мёртвый Василий Петрович смотрел на меня вполне живо, хоть и печально. Я было дёрнулся вслед за поездом, но вовремя сообразил бесполезность – поезд ушёл. И вместе с ним ушли и все звуки, кроме нарастающего треска помех в моей голове. Кто-то крутил ручку настройки, безуспешно пытаясь поймать волну. Хватит на сегодня метро. Мне нужно понять. Что-то нужно понять. Успокоиться и понять, что же мне нужно понять. Я шёл к эскалатору, и по пути включал голоса. Живой мёртвый полковник – откуда. И куда. Какие версии. Говорите, пожалуйста, по очереди. Не надо кричать – мне больно. Кто такой Роберт?

***

Оператор Стинс теперь смотрел только на два монитора: тёмную комнату с тремя людьми и лифт, транспортирующий Президента, Йонг-Рэ и чету Глинкиных. Роберт до конца не понял своего порыва притащить сюда эту Машу и Энтони. Какая-то смутная догадка мелькала в глубине его гибридного сознания, но он никак не мог её поймать. В трансгрессоре время летит не так, как реальности. Хотя и реальность тоже понятие относительное. Была ли операторская реальной?

Когда Стинс выключил по просьбе Арлы свет, он одновременно пустил в комнату усыпляющий газ. Это тоже было спонтанное решение. Слишком много в жизни перепрошитого натурала Бориса Ивановича Горова в последнее время происходит стихийных событий. Так и до провала долго и тщательно выстраиваемой легенды недалеко. По документам Роберт Стинс был цифровиком последнего поколения. То есть киборг с определённым набором характеристик, в которых есть только математический подход и твёрдая логика. И никакой спонтанности, интуиции и прочих пошлых человеческих изъянов. Тот, кто готовил Бориса-Роберта к миссии, предусмотрел практически всё, кроме всплесков эмоций. Но если бы их, эмоции эти, выключили совсем, то Горов и в самом деле стал цифровиком и не смог бы выполнить миссию. Замкнутый круг.

Лифт остановился, дежурная бригада вытолкнула в коридор пленников и отправилась в свою локацию. Стоя́щие у моментально закрывшейся двери люди выглядели не лучшим образом: бледные, испуганные, съёжившиеся от перегрузки. Особенно худо было Глинкину – кровь хлестала из носа, как будто его только что сломали. Энтони, видимо, не чувствовал этого, потому как даже не пытался вытереть лицо, а только тупо и затравленно смотрел в теряющуюся перспективу коридора.

– Дамы и господа, вас приветствует корпорация «Матрица плюс», – внезапно и оглушительно раздалось со всех сторон. – Просим вас прислониться в любом, удобном для вас месте.

– Ага, а ещё пристегнуться? Взлетаем? Кто это говорит, вашу матрицу? – неожиданно бодрым голосом заорал Глинкин. – Приветствует… Видел я ваши приветствия в…

– Успокойся, дорого́й, – Маша накрыла его окровавленный рот своей ладошкой. – Давай будем послушными зайками и сделаем всё, как просит этот… эта корпорация. Ладушки? Я могу опустить руку?

Энтони сник и кивнул. Маша взяла его за локоть и усадила рядом с собой. Потом выжидательно посмотрела на двух, переминающихся с ноги на ногу, мужчин. Йонг-Рэ пожал плечами и устроился возле госпожи Глинкин. Президент хмыкнул, помотал головой, как бы выражая несогласие, но всё-таки тоже опустился на пол напротив Тони. Долгую минуту ничего не происходило, а потом все начали заваливаться.

Глава 16

Пробуждение после сонного газа сродни похмелью. Девушки стонали, не стесняясь, а Трин скрипел зубами и мечтал сдохнуть. Ну не то чтобы совсем, но отключиться, а потом проснуться без этого мерзкого привкуса старого железа во рту. Ага, как будто он знал вкус нового… Кое-как все сгребли себя в кучу. И не только в переносном смысле – они нашарили друг друга в кромешной темноте и сели, прижавшись плечами.

– Может, попробовать попросить включить свет? – робко предложила Зарина. – Арла, давай.

– Почему я? – вяло возмутилась та. – У тебя тоже голос есть.

– Свет, – каркнул Трин, охрипший от обезвоживания. – И воды. Пожалуйста.

Что-то зажужжало и постепенно, видимо, для того чтобы не ослепить присутствующих, в комнату вернулось освещение. А жужжал выдвижной стол, который принёс долгожданную влагу в запотевших стаканах. Трин кинулся к воде и выпил залпом, удивлённо косясь на девушек, не спешащих утолять жажду. Они сначала воду понюхали, потом лизнули край стакана, затем отпили по маленькому глотку. И уставились на парня.

– Ждёте, когда я скопычусь? – весело поинтересовался Трин. – Хотели бы нас убить – мы бы уже не проснулись. Давайте попросим ещё еды и горячий душ. И вообще, хорошо бы нам кто-нить что-нить рассказал об этом гостеприимном доме.

– Я бы просто домой пошла… – прошептала Зарина. – Не нравиться мне всё это.

– А зачем ты вообще сюда попёрлась? – вдруг взорвалась Арла. – Сначала усыпила нас, чтобы продать, а потом давай изображать героиню – спасать мою задницу. Тебе чего от нас надо?

– Я не хотела, – из глаз Зарины потекли слёзы, – правда, не хотела. Просто боялась, что Казу уничтожат, если мы откажемся. Ты же видела, что я не заставляла тебя есть… Ты и не уснула. А потом… Думала, что ты пойдёшь к отцу и тот нас… А ты…

– Да, Арла, какого хрена ты начала всю эту войнушку? Зачем за нами поехала? В вертолёт полезла? – поддержал Зарину Трин. – Теперь никто не знает, где мы. Папашка твой, наверное, уже траур на планете объявил по поводу твоей безвременной кончины.

Теперь заплакала уже и Арла. Она смотрела на Трина с таким разочарованием, что ему стало стыдно за свои слова – понятно же, что девушка хотела в первую очередь спасти его. Думала о нём. А он… Что именно он, Трин додумать не успел, так как раздался стук в дверь. В дверь? В комнате не было ни окон, ни дверей. А стук был. Слёзы у девушек тут же иссякли, и они инстинктивно прижались к единственному мужчине.

– Кто там? – задал какой-то не очень мужественный вопрос Трин и поморщился.

– А там? – раздался в ответ женский голос, показавшийся Арле знакомым.

– Мы там. То есть, тут. А вы? – решил не открывать имён Трин, а узнать сначала, кто стучится к ним. – Вы местные? Вас много?

– Трин, это ты? – вклинился мужской голос, заставивший встрепенуться Зарину.

– Рэ, да, – закричала она и стала метаться по комнате, определяя, откуда идёт звук, – да, это мы. Ты как здесь оказался? Ты пришёл за мной?

Вместо ответа Йонг-Рэ, зазвучал женский смех. Колючий, злой, бьющий наотмашь. Зарина поняла – не за ней. Просто так сложилось. Девушка сникла и даже стала меньше ростом. Она тихо заплакала, села, а потом и легла на пол. Притянула колени к груди и закрыла глаза. Арла дёрнулась было к ней, но Трин не дал – схватил выше локтя и притянул к себе. Арла спрятала лицо у него на груди и закрыла уши руками, прячась от смеха за стеной, который никак не прекращался, перерастая в истеричный визг. Женщина смеялась и смеялась, пока не раздался звук пощёчины.

– Маша, прекрати истерику.

– Глинкин? Маша? – выпуталась из объятий Арла и тоже стала метаться по комнате. – Это вы? Вы где? Папа с вами?

– Кто бы только это знал, – вздохнул голос Энтони за стеной. – Я уже не уверен ни в чём. Маша ли это? А я – я? Нас затащили в вертолёт, а вытолкнули из лифта. Какие-то растворяющиеся стены… Президент сел напротив и теперь он не с нами. Прости, Арла, я предал тебя. Не знаю, увидимся ли мы ещё когда-нибудь. Прости. И… Кто вы? Зачем…

За стеной стихло. Арла постучала, но никто не ответил. Напрасно она прикладывала ухо к стене – за ней явно никого уже не было. Девушка сползла на пол и беспомощно посмотрела на Трина, еле сдерживая слёзы, но чем-то мог ей помочь…

– Оставайтесь на своих местах, – вдруг раздался громкий приказ. – Сейчас вас разведут по разным камерам. Сопротивление бесполезно. Сотрудничество приветствуется.

По камерам? Это тюрьма? Арла кинулась к Трину, но успела поймать только воздух – какая-то невидимая сила затащила парня в стену. В тот же миг пропала и Зарина. Арла осталась одна. Теперь она не сдерживала всхлипы, а рыдала и выла в голос.

***

Я не помню, как добрался домой. Просто в очередной раз открыл глаза и увидел свой письменный стол. Не помню, ничего не помню. Только глаза полковника и эскалатор. Однажды я убью кого-нибудь и забуду. Или забуду, где живу и умру сам. На экране монитора открыт файл с таймлайном. Последнее время сохранения – две минуты назад. Что там? Ага, интересно. Интересно… Интересно, это я придумал или одна из сущностей, живущих в моей голове? Как назвал меня доктор – мультик? Обхохочешься. Скорее, я хоррор-сериал. Ходячий провал памяти.

Запищал браслет – пора пить таблетки. Их много, и они все белые. Жаль, что ни красная и синяя. Белые. И выбора нет.

– Ты врёшь, – побежали буквы на мониторе. – Выбор всегда есть. Можно просто отключить матрицу. И всё кончится.

– Тогда кончусь и я, – шепчу и смотрю на свои пальцы, которые не касаются клавиатуры, и значит…– Кто печатает этот текст?

– Ты, – появляются новые буквы. – Не смотри на руки. Это работает не так, как тебе кажется. Пей таблетки. И не ходи больше в метро. Нам с тобой это не нужно. Нам с тобой это мешает.

– Нам с тобой? – удивляюсь я и не тороплюсь закинуть горсть белых катышков в рот. – Если это везде я, то кто это – нам с тобой?