Эккле́сская сага

Отвергнутый

Шестьдесят один год назад, когда юной Зилиау исполнилось семнадцать, деревня Хамо была обложена данью после страшной Резни, но жила относительно спокойно. За каких-то девять лет вся округа была подмята под режим Властителя. Своим пределом он определил панемские земли и берег моря, а остальная часть, оккупированной Экклесы, стала именоваться Запредельными землями, с которых он собирал дань. Власть ненавистного саджи́тта всё крепчала. Слишком много людей были восхищены его силой, не меньше были напуганы. Их было большинство. И так как племена никогда не связывали между собой какие бы то ни было договоры взаимопомощи, и жили они изначально очень обособленно, то их состояние было ожидаемым. И как только в чьих-то головах возникала мысль о бунте, её тут же выколачивали соплеменники, которые хорошо помнили, чем это грозит.

Зилиау, воспитанная бабушкой в строгости, мечтала выйти из-под её опеки. Это значило, что нужно доказать всем, что ты уже взрослая, ответственная и можешь жить самостоятельно. Как уже известно, в фурру́ри был особый обряд инициации. Нужно было спасти друга, подобрав подходящее средство. Проблема была не в том, что Зилиау не умела этого делать, а в том, что у неё не было друзей. Сыграли ли в этом какую-то роль вездесущее занудство бабки, либо слишком требовательное отношение самой девушки, было неясно.

Но вот огорчённая таким положением дел Зилиау сидела на опушке леса и собирала травы в свою большую корзину. Её мысли были резки. Она вела внутренний диалог с бабушкой по поводу их утренней стычки. Приводя аргументы в защиту своей точки зрения, девушка яростно срывала травы и связывала их в узлы, применяя силу куда большую, чем требовалось. Она пыхтела так, что не замечала ничего вокруг, пока в шагах трёх от неё не хрустнула сухая ветка. Зилиау со скоростью дикой кошки схватила свой знахарский серп и, подпрыгнув, развернулась, уже приняв боевую стойку.

Секунд семь она стояла в напряжении и молчании громко дыша. Тот, кто её напугал, стоял неподвижно, вытянув венок из луговых цветов. Это был А́стам, охотник из деревни, что севернее, ближе к горам Саго́ни. Он пришёл к ним в деревню вместе с дядей. Войдя в брачный возраст, он не мог никого взять в жёны в своей деревне, так как Резня забрала многих женщин и девочек. Из тех, кто жили в его деревне, были ещё малыми детьми, а не невестами. В Хамо же обратная ситуация: женского населения гораздо больше. Главы деревень договорились, что будут поддерживать друг друга. Так А́стам и оказался здесь.

– Ты чего? – спросил всё ещё застывший в нелепой позе с венком в руках юноша.

– Что ты здесь делаешь?! Я могла ранить тебя! – вся вне себя, но убирая серп, выпалила Зилиау.

– Мне показалось, что я нравлюсь тебе, – постепенно выпрямляясь и слегка улыбаясь, произнёс он, оглядывая её фигуру, облачённую в мужскую охотничью одежду.

– Это не так! И тебе не следует подкрадываться к людям… У тебя это скверно выходит.

– Ты что, – парень, посмеиваясь, подсел напротив гордячки, – хочешь поучить меня?

– Ты ходишь слишком громко, – пыталась оправдаться она, хотя знала, что это неправда, и что наверняка он специально хрустнул веткой, чтобы обратить на себя внимание, – тебе стоит потренироваться.

Ей было очень неловко, что она была настолько занята своими мыслями, что не услышала его раньше. Ещё один промах. Так она никому не докажет, что может быть самостоятельной.

– Может поупражняемся вместе? – не теряя надежду, продолжал юноша, приходя в восторг от того, как она забавно морщится.

– Нет! – резко отвесила она.

– Почему?

Зилиау искала подходящее оправдание, но оно никак не находилось. Она видела его интересующийся взгляд. Ей казалось, что он ищет в ней недостатки. Во второй раз проверив свой плотный пучок чёрных волос, она взяла корзину с травами и направилась в деревню:

– Мне нужно подготовиться к Испытаниям. Я еще не изучила всех свойств этих трав.

– Я так не думаю. К тому же даже я знаю, что у тебя нет друга для обряда. Друга, который бы доверил тебе своё исцеление, – надавил намеренно он.

– Ты! – злясь на всё вокруг, почти рыча, шипела она, – отстань от меня! Я знаю для чего вы здесь. Я не одна из них!

– Из кого? – подразнивал её А́стам.

– Из невест! Я не собираюсь замуж! Понял? Ты зря теряешь время со мной!

Парень задумался, хотел что-то сказать, но смолчал. Его лицо перестало иметь шутливый вид. Что-то решая для себя внутри он не заметил, как она уже скрылась за деревьями. Он хотел окрикнуть её, но не стал. Повесив венок на сук, он присел в тени от полуденного солнца. Он был не грустен, а серьёзен. Светло-карие глаза уставились в одну точку, укрытые густыми крыльями бровей. Выгоревшие на солнце короткие темные волосы прилипли ко лбу. Традиционные средней длины, плотно сплетённые косы свисали позади, прикрывая шею. Его охотничья куртка была обтянута портупеей. Мягкие охотничьи сапоги плотно сидели на скрещенных ногах.

А́стам был не из тех, кто уничижает женщин. Он охотник и хорошо знал животный мир, что он разнообразен и одно животное не похоже на другое. Например, он очень уважал волков. Они, по его наблюдениям, переходя из одного места пребывания в другое, дают возглавлять стаю более слабым и старым волкам, а вожак идёт позади, чтобы никто не запоздал и не сбился с пути. Они заботятся друг о друге. И охотятся все вместе. Он также видел нечто завораживающее в диких кошках. Зилиау напоминала ему одну из них: быстрая реакция и упрямство, гордость и достоинство, – это те качества, которые выделяют эту девушку среди всех. Может было странно делать такие выводы спустя неделю знакомства, но он положился на своё чутьё охотника, а может и что-то ещё.

Изначально их поездка была намечена сроком на один месяц. Глава деревни устроил большой праздник, на котором много говорилось о дружеских узах между родами фурру́ри, о значении этих посиделок, на которые должны были приходить все девушки без исключения.

Вот и сейчас, когда А́стам сидел под тенью дерева, он вспоминал эти первые посиделки, где Зилиау не могла найти себе место и с угрюмым лицом сверлила гостей взглядом, а когда начинались танцы, отправлялась на реку, пока никто не видит. Она так думала. Но юный охотник из предгорной деревни весь вечер следил за ней и при первой же возможности отправился туда же.

– Не нравится праздник?

Девушка не ожидала, что встретит здесь хоть кого-то. Особенно когда она хотела разоблачиться и поплавать. Она пристегнула ремень обратно и стала натягивать свои сапоги в полном игнорирующем молчании.

– Ты похоже неразговорчивая… Я А́стам. Хотя ты, наверное, уже знаешь, ведь за столом меня звали по имени все, кому не лень.

– Это точно!

– Ба! Ты не немая! Я очень рад, ведь уже засомневался, – по-доброму посмеиваясь сказал молодой человек.

– Возвращайтесь лучше на праздник, А́стам! – довольно резко ответила на его ухмылку Зилиау.

– Оо… Я так неприятен? – всё ещё не сдавался парень.

– Для тебя есть разница?

– Думаю, да.

– Просто люблю быть одна.

– Значит всё не так плохо, – улыбнулся А́стам очень просто, перестав флиртовать, – я тоже люблю быть один, но в вашей деревне это трудно устроить… Тяжело быть центром внимания.

– Хочешь сказать, что тебя не воодушевляют эти томные вздохи провожающих тебя девиц?

– Вовсе нет. Это глупо. Они меня даже не знают.

– Что-что? Так ты ещё и умён? Это так неожиданно, – иронизировала с улыбкой девушка.

– Представь себе… – он засмеялся, – а кого ты видишь, глядя на меня?

Зилиау посмотрела юноше в глаза. Она читала в них глубину каких-то тревожных мыслей. Молодой человек пытался быть весёлым, но у него на лице отпечаталась грусть. Она видела умного и крепкого мужчину, но не стала об этом ему сообщать, так как свои же мысли приводили её в смущение.

– У тебя есть секрет. Ты его прячешь, и он печалит тебя.

Парень изумился от этих слов. Она будто внутрь него глядела. Он даже подумал не читает ли она его мыслей. А потом спокойно сказал:

– Ты права. Это даже странно. Не этого ответа я ждал от тебя.

– Зилиа́у.

– Что, прости?

– Моё имя Зилиа́у. Зови меня по имени.

Парень улыбнулся одним уголком губ, а взгляд смягчился, но был такой же грустный.

– Извини, Зилиа́у, гордая жительница Ха́мо, я тебя оставлю. Но мы ещё поговорим.

– Хмм… – только и произнесла она в ответ.

Зилиау в тот вечер осталась в одиночестве. Шум праздника быстро угасал. Сняв свои сапоги и, присев на деревянную пристань, девушка спустила ноги в воду. Река ничуть не нагрелась за весь день, ледяной поцелуй зимы не даёт ей прогреться даже летом. Сейчас это было даже лучше. Нужно было прийти в себя, взбодриться… Но болтая ногами, Зилиау не могла думать не о чем другом кроме юного охотника, у которого был какой-то секрет в придачу к силе и уму. Она не считала его красавцем. Он – мужчина, а значит внимание деревенских девушек ему обеспечено. Она вздохнула от того, что никто из этой толпы не способен разглядеть в мужчине человека. Никто так и не поймет, что парень столько же разумен, сколько силён. Он обречён быть непознанным. Ей стало жаль его… Но малейшая мысль о симпатии к юноше её испугала.

В это время кто-то, негромко смеясь, шёл через кусты к реке. Зилиау резко вынула ноги из воды и взяв сапоги в руки отправилась быстрым шагом к дому, решив больше не позволять себе об этом думать.

Внимание

Всю ту неделю до встречи в лесу А́стам и Зилиа́у молча встречались взглядами на общих трапезах, которые стали привычными после приезда гостей, на совместных вылазках для охоты, на состязаниях в стрельбе из лука.

Девушки окружали гостей всюду: приносили им воду, подавали тканые полотенца, дарили рукодельные подарки. Их девичий смех всегда сопутствовал шествию мужчин. Зилиау это очень злило: то, как девушки стелились перед мужчинами, и то, как мужчины принимали их внимание как должное. Её не беспокоило то, что она не похожа на них. Но было непонятно почему Зилиау настолько от них отличается. Неужели только ей так хочется быть независимой? Почему её не привлекала мысль быть чьей-то женой, заткнутой за пояс? Этих «почему» было много. Юная гордячка была настроена решительно. Вместо показных состязаний она устраивала свои, тренируясь в лесу, подальше от чужих глаз, бросая охотничьи ножи с удивительной точностью на любое расстояние. Стреляя из лука, она сбивала шишки с самых макушек деревьев на разном расстоянии, бегала по пересечённой местности за лисой.

Будучи очень довольной собой, Зилиау не пренебрегала и травами. Но тут было сложнее, ведь нужно было знать пропорции их смешивания, чтобы получался нужный эффект. Её обучала её мудрая строгая, но уже очень старая подслеповатая бабка, которая передавала рецепты зелий по памяти, и сдавала она с каждым днём всё больше. Это стало поводом для экспериментов, которые дали свои плоды. Зилиау улучшила некоторые снадобья. Она даже взялась за глазные капли, которые улучшили зрение её бабки, но эффект был недолгим, всего несколько часов, а потом бабка снова погружалась в слепое отчаяние.

– Лучше бы я не видела этого! Ты даёшь мне ложные надежды… а с ними я не стану зрячей.

Девушка не понимала, как тяжело было её бабушке. Ей казалось, что она близка к тому, чтобы сделать её хотя бы немного счастливой. Тяжёлый характер всегда прикрывал боль его владельца. Раньше это было закрыто для Зилиау, но сейчас она почувствовала подобное, отгораживалась от всех, чтобы не быть раненной и не успеть серьёзно навредить другим, ведь чем человек ближе и родней, тем сильнее может заставить страдать.

На очередной совместной трапезе А́стам ушёл со своего почётного места и сел рядом с Зилиа́у. Она чуть не подавилась, когда поняла, что он направляется именно к ней. У всех на глазах он сделал такой жест внимания. Она опешила. Внутри неё всё вдруг закипело: «Да как он мог так с ней поступить?! Почему он позволяет выделить её, не спросив позволения? Что это вдруг может означать?» – она перебирала всё это и молча ела, резко откусывая кусок за куском. После трапезы юноша хотел ей что-то сказать, но она не дала ему этого сделать. Она быстро встала и стремительно отправилась в сторону дома, где бабка, поев самостоятельно, уже собиралась выйти, посидеть у хижины, под тёплыми лучами летнего солнца. Их столкновение у входа оставило обеих недовольными.

– Что ты несёшься?! Неужто и ты перестала видеть, как и я?

– Прости, бабушка. Позволь помогу тебе.

– Нет! Уже помогла. Плечо так болит, что рука не поднимается. Кто тебя спугнул?

– Никто.

– Правда? А мне Мира сказала, что тот молодой охотник из гостей, не сводит с тебя глаз.

– Глупая она, бабушка. Ей показалось.

– Не смей! Мира моя подруга с самого детства…

– Это не делает её менее глупой. Всегда распускает свой язык. Она сплетница. Все об этом знают.

После этих слов бабка не стерпела и влепила своей старой костлявой рукой звонкую пощёчину своей внучке. Зилиау не ожидала этого. Градом полились на её лице слёзы.

– Я знаю, что она сплетница, но ты так неуважительно говорить о ней никогда не смей! – отчеканила резким тоном слепая, но очень гордая старушка.

Девушка ничего не стала говорить, она всё поняла, ведь нет ничего крепче, чем дружба её бабушки и Миры. Об этом тоже знали все.

Молча уткнувшись лицом в стену, она присела на корточки. Слёзы лились, а в голове мысли сменяли одна другую. Знаки внимания в их племени всегда имели большое значение. А́стам выделил её. Хуже всего может быть только цветочный венок, который будет означать, что среди всех девушек в деревне он выбрал именно её в качестве невесты. Она боялась, что так он и сделает, если она ничего не предпримет.

Вытерев слёзы, она вышла из хижины, прихватив узел с бельём для стирки. Бабка сидела на своём привычном месте и демонстративно повернулась лицом в другую сторону, когда услышала шаги Зилиа́у. Девушка направилась к реке. Дойдя до деревянного мостка, она потуже подвязала свой халат, подвернула длинную юбку и подвязала её повыше. Достав бельё из узла, она стала тереть его глиной, а затем полоскать в воде, свешиваясь с мостка. В это время к ней подошли девушки, чьим вниманием А́стам пренебрёг.

– Стало быть ты! – вызывающим тоном произнесла одна, а было их, кстати, трое.

Зилиа́у проигнорировала их, продолжая полоскать бельё в холодной воде.

– Так и будешь молчать?

– Конечно, она же немая, как её бабка.

– Да, точно! – и они стали хохотать, будто шутка удалась.

– Моя бабушка слепая, а не немая, – негромко проговорила Зилиа́у, улыбаясь их глупости.

– Надо же кто заговорил?! Может тогда ответишь, почему такой красивый парень вдруг обратил внимание на такую как ты?

– Играешь в недотрогу. Думаешь на это его поймать?

– Что? Мне дела нет до вашего красавца, – не стерпев выпалила гордячка, выпрямляясь.

– Может он и выберет тебя, но что дальше?

– Да-да, – вторила вторая.

– А дальше ничего. Потому что ты не способна быть женой и хозяйкой. Не даром бабка твоя так похудела, готовишь, похоже отвратно.

– Хватит, – пыталась урезонить их третья.

– Нет, я больше скажу. Ты и матерью быть неспособна, ведь у самой ни матери, ни отца!

– Замолчи! – разгневанно почти прорычала Зилиа́у.

– Ну уж нет! – одна из девушек, разгорячённая вышла вперед, а другие стали её придерживать, потому что та уже готова была вцепиться в противницу, – я потратила слишком много сил, чтобы завоевать его: дарила ему подарки, готовила для него, приносила тёплое одеяло, слушала бесконечные истории его дяди, стирала их бельё, к тому же красотой я не обделена, а ты…

Зилиау, уже слегка успокоившись от прослушивания продолжительного списка преимуществ над нею, решилась сказать:

– Он мне не нужен.

Девушки замерли. Они не ожидали этого, ведь были уверены, что она специально так себя ведёт, чтобы заполучить себе мужа. От здешних парней Зилиау нос воротила, будто выбирала. Но сейчас она стояла перед ними босая, с подвязанными юбками, мокрая и спокойная.

– Что? – переспросила одна.

– Мне муж не нужен. Вы зря на меня ополчились. Я не знаю, как от него отвязаться…

– Всегда знала, что ты странная. Как же ты собираешься жить? Мы ровесницы. Бабки твоей скоро не станет, выйти замуж – это твой шанс.

– Это не мой путь… Я пройду Испытания.

– Ты сумасшедшая! – чуть не взвизгнула от удивления и испуга та, что больше всех нападала, – да и кто согласится пойти с тобой в пару?!

– Я на вас и не рассчитываю. Оставьте меня в покое. – устало ответила Зилиау.

Девушки переглядывались и перешёптывались друг с другом, пока объект их обсуждений выжимал бельё и складывал его в узел. А когда Зилиау проходила мимо них, та, что всех одёргивала во время перепалки, сказала:

– Удачи тебе.

Зилиа́у кивнула в ответ и ушла. Девушки проводили её взглядом, и тоже разошлись.

Незадачливый

А́стам вернулся из леса, где его отвергла Зилиау, довольно поздно. Вечерняя трапеза уже закончилась и все задавались вопросом, где может быть юноша. Только его дядя был спокоен, так как знал куда и зачем он ушёл. Он уже надеялся, что вскоре они вернуться в свой родной край и не будут привлекать столько внимания, от которого все уже устали. Прошло уже три недели с их прихода сюда и все эти совместные трапезы, и посиделки выматывали и жителей, и гостей.

– Аку́тус, друг мой, где же твой племянник? Ты сказал, что он задержится, но он так и не появился.

– Не тревожьтесь. Вот и он, – ответил дядя, завидев издали племянника, – пойду, узнаю, как он.

– Возьми ему поесть. Я отложил для него, – и глава деревни, добродушный и щедрый, передал корзинку.

– Спасибо, это очень кстати.

Дядя быстрым шагом отправился навстречу А́стаму. Ему лет тридцать семь. Он широкоплеч и коренаст, с такой же причёской, что и племянник, только волосы мягче. Его нос с горбинкой занимал половину его вытянутого лица, а брови были густы как лес в самой глубине, куда человек вряд ли ступит своей ногой.

Они встретились у хижины, которую глава деревни выделил для гостей, недалеко от трапезной. Дядя сразу понял, что что-то пошло не так. Вид племянника внушал ему мысль, что застряли они здесь надолго, а это вгоняло в тоску. Вздохнув, Аку́тус вошёл в хижину вслед за юношей.

– А́стам, тебя не было на трапезе… – начал было дядя.

– Да, знаю. Прости, что оставил тебя одного.

– Ничего. Я думал, что ты сплёл венок… – хотел продолжить Аку́тус, но не успел.

– Не хочу говорить пока об этом, – сказал А́стам спокойно, но грустно.

– Ничего. Не торопись.

– Дядя… почему ты доверился мне на Испытаниях?

Аку́тус очень удивился вопросу, тем более что не понимал к чему ведёт его подопечный, но всё же ответил:

– Я сам тебя всему научил, к тому же, если не тебе, то кому мне доверять? Ты мне, как сын.

– Понятно, – и парень вновь погрузился в томительную задумчивость.

– Может всё же расскажешь? – решил допытаться дядя, ведь то, что он видел ему совсем не нравилось. Его племянник, сын его брата, сильный и смелый А́стам сейчас грустит так, как когда умер его отец, защищая их всех во время Резни. Тогда он ни с кем не мог говорить. Ему было одиннадцать, а Аку́тусу двадцать восемь. В том месиве он потерял жену. Горю всех и его в том числе не было предела, но этот мальчишка нуждался в отце, которого тоже не стало. И тогда Аку́тус принял решение посвятить жизнь тому, чтобы вырастить А́стама вместо сына, который так и не родился у него самого.

– Она не как все прочие… Дядя, она видит меня насквозь.

– Значит эта девушка уже покорила твоё сердце? Берём её и пойдём отсюда. Что не так?

– Она да, но не я.

– Зачем спрашивать мнение у женщины? Она должна быть благодарна за честь, что ты ей оказываешь, – непонимающе комментировал дядя.

– Я не хочу её принуждать. Она… – юноша хотел продолжить, но дядя перебил его.

– Особенная.

– Да.

– Знакомая история… Твой отец тоже так сказал про твою мать. Я тогда не понимал его. Они были такими… ну, как одна плоть, понимаешь? Они и разговаривали одними переглядами… Знаешь… я любил свою жену. У нас всё было не так, как у твоих родителей, мы часто ссорились, но я её очень любил.

– Что ты хочешь сказать?

– Что не всем везёт так, как моему брату. Он её тоже не принуждал. И был счастлив. Я же взял своё нажимом. Моя Э́ри сперва ненавидела меня, но потом полюбила, не сразу, но полюбила. Это она сказала, когда угасала у меня на руках.

– Дядя, я всё же не понимаю, что ты хочешь сказать.

– Я к тому, что поступай, как знаешь.

– Ты ужасный советчик! – съязвил А́стам, и они оба заливисто засмеялись.

На следующее утро юноша отправился на реку, чтобы умыться. Там он был один. И решил не ограничиться лицом и руками. Зайдя в заросли, он снял с себя одежду и обувь. Вода была, как всегда, холодная, поэтому он входил в неё медленно, постепенно привыкая. Ничто его не отвлекало от чарующего восхода и чистой воды, которая серебрилась на солнце. Наконец-то он мог отдохнуть от сотен глаз, которые ежедневно его преследуют. Это и девушки, жаждущие стать жёнами, и юноши, завидующие его положению гостя. Все они остались где-то далеко. А он ощущал свежесть и бодрость. Погрузившись в воду полностью, он пытался расслабиться. Его немускулистое, но крепкое тело приподымалось при вдохе и опускалось при выдохе.

И в тот самый момент, когда он уже собирался вылезать из воды, он услышал голоса. То был парень и девушка. Они о чем-то спорили, и А́стаму не хотелось им мешать, хотя больше ему хотелось скрыть свой обнажённый вид. Мокрый юноша подплыл ближе к кустам и притих.

– Что с тобой в конце концов? – с негодованием произнёс парень. В ответ девушка ничего не говорила, а шла вдоль реки, ниже, чем находился А́стам.

– Стой! – не унимался юноша и схватил девушку за руку.

– Нет. У тебя нет права так делать. Ты ещё даже не мужчина! Пусти меня!

– Но, Га́уи, ты же знаешь, что я люблю тебя!

– Я тоже. Но совсем скоро всё может измениться. Если ты не поторопишься, венок для меня сплетёт кто-то другой.

– Что?

Девушка встала напротив юноши и прижала свои ладони к его щекам. Она плакала. Он смотрел на неё непонимающим взглядом.

– Тро́у вызвался пройти Испытания.

– Но… – девушка не дала ему договорить, а зажала ему рот ладонью.

– Если ты не поторопишься, для меня сплетёт венок кто-то другой.

Девушка убежала, а парень стоял в полной растерянности. Он никак не мог решиться сделать шаг, но неожиданный чих вывел его из этого состояния.

– Кто здесь?

А́стам, который уже изрядно подмёрз, стал вылезать из воды.

– Ты?

– Я.

– Что ты здесь делаешь?

– Хотел освежиться. Но в итоге продрог. Как же долго она не уходила, – отшутился юноша, старательно растираясь и одеваясь.

– Ты всё слышал? Как ты мог? Неужели нельзя было…

– Встать и показаться девушке в чём мать родила?

– Это всё равно неправильно.

Парень был расстроен, что стал посмешищем для постороннего и не находил слов, чтобы выразить своё негодование. А́стам не хотел оставлять его таким и предложил пойти с ним.

– Пойдём, – абсолютно раздавлено произнёс незадачливый влюблённый. И оба направились на охоту, захватив оружие в хижине А́стама. Оба были в неловком положении. И говорить об этом им не хотелось. Подстрелив пару зайцев, они вернулись в деревню. Вместе освежевали дичь и позволили девушкам, которые вились рядом, приготовить тушки к трапезе. Ребята же снова направились к реке.

– Скажи, а это страшно?

– Что именно, Марк?

– Проходить Испытание?

А́стам присел на берегу, а паренёк остался стоять.

– Не стану врать. Это действительно жутко. Мой дядя, с которым я пришёл сюда, был моим другом по обряду. Я думал, что больше его не увижу. Но он во мне не сомневался ни секунду. Это придало мне сил, я пошёл и всё сделал. У тебя есть друг?

– Да. Есть. Это мой брат. Он прошёл Испытание два года назад. Правда ему не очень хочется мне помогать. Вместе с ним Испытание проходили ещё четверо. Один погиб.

– Ясно. Но ты то уверен в своих силах, знаниях?

– Да, но я… – неуверенно начал мямлить Марк.

– Значит нет. Что не так?

Марку было стыдно. Он не чувствовал себя готовым ни к чему. Он был влюблен, но его возлюбленная медленно ускользала из его настоящего, оставляя перспективу безрадостного будущего.

– Оружие. У меня будто руки не из того места…

– Значит с травами полный порядок, это уже хорошо. – улыбаясь одним уголком рта, ободрился А́стам.

– Боюсь, что нет. Тут, наверно, даже сложнее…

– Не удивительно, что твой брат не хочет помогать… – ответил бубнением под нос собеседник.

– Что? – не расслышал паренёк.

– Ничего, Марк. Я ничего особенного не сказал. Давай поступим так, – соображая, что к чему, предложил А́стам, – я помогу тебе с оружием, – затем охотник заколебался, но продолжил, – а с травами тебе поможет тот, кто в них превосходно разбирается.