Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями. Сказка

Другие животные не слишком уважают крыс, но чёрные крысы в замке Глимминдж были исключением из общего правила. Их всегда поминали с уважением, потому что они всегда проявляли великую доблесть в битве со своими врагами и большую выдержку при великих несчастьях, выпавших на долю их рода. Номинально они принадлежат к крысиному народу, который когда-то был очень многочисленным и могущественным, но теперь вымирал. В течение длительного периода времени «черные крысы» владели всем Сконе и всей страной. Их находили в каждом подвале, на каждом чердаке, в кладовых, коровниках и амбарах; на пивоварнях и мукомольных заводах, в церквях и замках, буквально в каждом построенном человеком здании. Но теперь они были изгоями, изгнанными из всего этого – и были почти истреблены. Только в одном или другом старом и уединенном месте можно было наткнуться на нескольких из них; и нигде их не оставалось такое большое количество, как в замке Глимминдж.

Когда вымирает животный народ, обычно причиной этого является человек, но в данном случае это было не так. Люди, конечно, боролись с чёрными крысами, но они не смогли причинить им никакого вреда, заслуживающего упоминания. Те, кто воевал с ними и почти извёл их, были тоже звериным народом. который звался Серыми Крысами.

Эти серые крысы не жили на этой земле с незапамятных времён, как чёрные крысы, а произошли от пары бедных иммигрантов, высадившихся в Мальме с ливийского шлюпа около ста лет назад. Это были бездомные, изголодавшиеся парии и негодяи, которые держались поближе к гавани, плавали среди свай под мостами и питались жалкими отбросами, которые выбрасывали в воду пьяные матросы. Они никогда не осмеливались заходить в город, которым владели чёрные крысы.

Но постепенно, по мере того как серых крыс становилось всё больше, они становились всё смелее и смелее. Сначала они перебрались на какие-то городские пустыри и осадили старые дома, покинутые чёрными крысами. Они добывали себе пищу в канавах и кучах грязи и по максимуму использовали весь мусор, о котором чёрные крысы не соизволили заботиться. Они были выносливы, самодовольны и бесстрашны; и за несколько лет стали настолько могущественными, что взялись изгнать чёрных крыс из Мальме. Они забирали у них чердаки, подвалы и кладовые, морили голодом или кусали до смерти, потому что они совсем не боялись войн и драк.

Когда Мальме был захвачен, они маленькими, а потом и большими отрядами двинулись дальше, чтобы завоевать всю страну. Почти невозможно понять, почему чёрные крысы не объединились в большую военную экспедицию для уничтожения серых крыс, пока их было ещё немного. Но чёрные крысы были настолько уверены в своей силе, что не могли поверить, что могут потерять власть. Они спокойно сидели в своих поместьях, а тем временем серые крысы отбирали у них ферму за фермой, город за городом. Их морили голодом, вытесняли, выкорчевывали с корнем. В Сконе они не могли удержаться ни в одном месте, кроме замка Глимминге.

У старого замка были такие надёжные стены, и через них вело так мало крысиных троп и ходов, что чёрным крысам удалось защитить себя и помешать серым крысам проникнуть внутрь. Ночь за ночью, год за годом продолжалась борьба между захватчиками и защитниками; но чёрные крысы преданно несли вахту и сражались с величайшим презрением к смерти, и, благодаря прекрасному старому дому, они всегда побеждали.

Следует признать, что до тех пор, пока чёрные крысы были у власти, все остальные живые существа избегали их так же сильно, как серых крыс в наши дни – и по уважительной причине. Они набрасывались на бедных, закованных в кандалы заключенных и пытали их; они насиловали мертвых; они крали последнюю репу из погребов бедняков, откусывали лапки спящим гусям, воровали яйца и цыплят у кур и совершили тысячу преступлений и грабежей. Но с тех пор, как они попали в беду, всё это, казалось, было забыто; и никто не мог не восхищаться последним представителем расы, которая так долго сопротивлялась своим врагам.

Серые крысы, которые жили во дворе Глимминджа и в окрестностях, вели непрерывную войну и старались использовать любую представившуюся возможность захватить замок. Можно было бы подумать, что они сами позволили маленькой компании чёрных крыс спокойно занять замок Глимминдж, поскольку сами завладели всей остальной страной; но вы можете быть уверены, что такая мысль никогда не приходила им в голову. Они имели обыкновение говорить, что для них было делом чести в тот или иной момент победить чёрных крыс. Но те, кто был знаком с серыми крысами, твёрдо знали, что именно из-за того, что люди использовали замок Глимминдж в качестве хранилища зерна, серые крысы никогда не успокояться, пока не завладеют этим местом.

Аист

Понедельник, двадцать восьмое марта.

Однажды ранним утром дикие гуси, которые бродили и спали на льду озера Вомб, были разбужены протяжными криками сверху.

– Трироп, Трироп! – прозвучало в воздухе, – Журавль Трианут шлёт привет дикому гусыю Акке и его стае. Завтра будет день великого танца журавлей на Куллаберге.

Акка поднял голову и сразу же ответил:

– Приветствую и благодарю! Приветствую и благодарю!

С этими словами журавли полетели дальше, и дикие гуси еще долго слышали их триумфальные клики. Куда бы они ни летели, они кричали над каждым полем и каждым лесистым холмом: «Трианут шлет привет. Завтра будет день великого танца журавлей на Куллаберге.»

Дикие гуси были очень рады этому приглашению.

– Тебе страшно повезло, – сказали они белому гусаку, – что они тебе разрешили посетить большой танец журавлей в Куллаберге!

– Значит, это так замечательно – видеть, как танцуют журавли? – спросил гусак.

– Даже и не мечтай, что есть что-то лучше! Это так здорово! – ответили дикие гуси.

– Теперь мы должны подумать, что будем делать с Дюймовочкой завтра, чтобы с ним ничего не случилось, пока мы не доберемся до Куллаберга», – сказал Акка. -Дюймовочку нельзя оставить одного! – сказал гусак, – Если журавли не позволят ему увидеть свой танец, тогда я лучше останусь с ним.

– Ни одному человеку никогда недозволялось посещать Конгресс Животных в Куллаберге, – сердито сказал Акка, – и я бы не осмелился взять с собой нашу Дюймовочку. Но мы обсудим это более подробно позже в день отлёта. Теперь мы должны в первую очередь подумать о том, где раздобыть что-нибудь поесть.

С этими словами Акка дал сигнал к перерыву в прениях. В этот день он также искал место для кормежки на приличном расстоянии, по просьбе Смирре Фокса, и не садился на землю, пока не добрался до болотистых лугов немного южнее замка Глимминдж.

Весь тот день мальчик просидел на берегу маленького пруда и дул в тростниковые свирели. Он был не в духе, потому что ему отказали в лицезрении танца журавля, и он просто не мог сказать ни слова ни гусаку, ни кому-либо другому.

На душе у него было довольно тяжело. Акка всё ещё сомневался в нём. Когда мальчик перестает быть обычным человеком только для того, чтобы путешествовать с несколькими дикими гусями, они, конечно, должны понимать, что у него нет желания предавать их. Тогда они также должны понимать, что, когда он от многого отказался, чтобы последовать за ними, их долгом было позволить ему увидеть все чудеса, которые они могли ему показать.

«Мне придется прямо высказать им все, что я думаю», – подумал он. Но проходил час за часом, а он все еще не мог прийти в себя. Это может показаться поразительным, но мальчик действительно проникся своего рода уважением к старому гусю-вожаку. Он чувствовал, что нелегко противопоставить свою волю его воле и опыту.

С одной стороны заболоченного луга, где паслись дикие гуси, была широкая каменная изгородь. Ближе к вечеру, когда мальчик наконец поднял голову, чтобы заговорить с Аккой, его взгляд случайно остановился на этой изгороди. Он издал негромкий возглас удивления, и все дикие гуси мгновенно подняли головы и уставились в том же направлении. Сначала и гуси, и мальчик подумали, что все круглые серые камни в изгороди обзавелись ножками и пустились бежать; но вскоре они увидели, что по ним пробежала стая крыс. Они двигались очень быстро и бежали вперёд, плотно сбившись в кучу, линия за линией, и их было так много, что в течение долгого времени они покрывали всю каменную изгородь.

Мальчик боялся крыс, даже когда стал большим, сильным человеком. Тогда каковы же должны быть его чувства сейчас, когда он был таким крошечным, что двое или трое из этих тварей могли одолеть его? Дрожь за дрожью пробегала по его позвоночнику, пока он стоял и смотрел на них.

Но, как ни странно, дикие гуси, казалось, испытывали к крысам такое же отвращение, как и он. Они не заговорили с ними, а когда те ушли, отряхнулись, как будто их перья были забрызганы грязью.

– Как много серых крыс за границей! – сказала Икси из Вассипора, – Это нехороший знак.

Мальчик намеревался воспользоваться этой возможностью, чтобы сказать Акке, что, по его мнению, она должна пустить его вместе с ними в Куллаберг, но ему снова помешали, потому что внезапно большая птица опустилась прямо посреди гусей.

Глядя на эту птицу, можно было поверить, что она позаимствовала тело, шею и голову у маленького белого гуся. Но в дополнение к этому она раздобыла себе большие роскошные чёрные крылья, длинные красные ноги и толстый клюв, который был слишком велик для маленькой головки, и утяжелял его до такой степени, что придавал ей печальный и обеспокоенный вид.

Акка тут же расправил складки своих крыльев и сделал несколько реверансов, приближаясь к аисту. Акка не особенно удивился, увидев аиста в Сконе так рано весной, потому что знал, что аисты-самцы имеют обыкновение прилетать в хорошую пору, чтобы взглянуть на гнездо и убедиться, что оно не пострадало зимой, прежде чем аисты-самки начнут беспокоиться о полёте над Восточным морем. Но ему было очень интересно, что могло означать то, что а ист искал его, поскольку аисты предпочитают общаться только с членами своей собственной семьи.

– Я с трудом могу поверить, что с вашим домом что-то не так, герр Эрменрих, – сказал Акка.

Теперь стало очевидно, что это правда: аист редко открыва свой клюв без ритуальных жалоб. Но то, что он сказал, делало всю картину еще более печальный, чем можно было предположить в самом худшем случае, былоо то, что ему было даже трудно говорить вслух. Он долго стоял и только стучал клювом, потом заговорил хриплым и слабым голосом. Он жаловался на всё: гнездо, которое находилось на самой верхушке дерева на крыше замка Глимминге и было полностью разрушено зимними штормами, и на то, что в Сконе он больше не мог добыть никакой еды. Жители Сконе присваивали все его имущество. Они выпили его ручьи и осушили его болота. Он намеревался уехать из этой страны и никогда больше в неё не возвращаться.

Пока аист ворчал, Акка, дикий гусь, у которого никогда не было ни дома, ни защиты, не мог удержаться от мысли:

«Если бы у меня были такие же удобные вещи, как у вас, герр Эрменрих, я бы не жаловался на жизнь. Ты остался свободной и дикой птицей; и всё же ты так хорошо ладишь с людьми, что никто не выстрелит в тебя и не украдет яйцо из твоего гнезда».

Но все это он держал себя и остав ил свои мысли при себе. Аисту он только заметил, что не может по мир был сотворён.

Затем аист внезапно спросил гусей, не видели ли они серых крыс, которые направлялись к замку Глимминдж. Когда Акка ответил, что видела ужасных существ, он начал рассказывать ей о храбрых чёрных крысах, которые в течение многих лет защищали замок.

– Но этой ночью замок Глимминдж попадет во власть серых крыс! – вздохнул аист.

– И почему именно этой ночью, герр Эрменрих? – спросил Акка.

– Ну, потому что почти все чёрные крысы прошлой ночью отправились в Куллаберг, – сказал аист, – поскольку они рассчитывали, что все остальные звери тоже поспешат туда. Но вы видите, что серые крысы остались дома; и теперь они собираются штурмовать замок сегодня ночью, когда его будут защищать всего несколько престарелых крыс, которые оказались слишком слабы, чтобы пойти в Куллаберг. Вероятно, они достигнут своей цели. Но я столько лет прожил здесь в полной гармонии с чёрными крысами, что мне не понравится жить в месте, населенном их врагами.

Теперь Акка понял, что аист был настолько взбешён поведением серых крыс, что только и искал предлог, чтобы пожаловаться на них. Но, как и положено аистам, он, конечно же, ничего не сделал, чтобы предотвратить катастрофу.

– Вы послали весточку чёрным крысам, герр Эрменрих? – строго спросил Акка.

– Нет, – ответил аист, – это было бы бесполезно. Прежде чем они смогут вернуться, замок будет взят.

– Вам не следует зацикливаться на этом, герр Эрменрих! – замотал головой Акка, – Я, правда, знаю старого дикого гуся, который с радостью предотвратит безобразия подобного рода!

Когда Акка сказал это, аист поднял круглые глаза и уставился на него. И это было неудивительно, потому что у Акки не было ни когтей, ни клюва, пригодных для драки; и, вдобавок, он был дневной птицей, и как только темнело, всегда беспомощно засыпал, в то время как крысы привыкли драться по ночам.

Но Акка, очевидно, решил помочь чёрным крысам. Он крякнул Икси из Вассиджауре и приказал ему отвести диких гусей на озеро Вониб, и когда гуси извинились и отказались, он авторитетно сказал:

– Я считаю, что для всех нас будет лучше, если вы будете повиноваться только мне. Я должен подлететь к большому каменному дому, а если вы последуете за мной, люди на месте обязательно увидят нас и подстрелят. Единственный, кого я хочу взять с собой в это путешествие, – это Дюймовик! Он может быть очень полезен мне, потому что у него хорошее зрение и он способен не спать по ночам.

Весь этот день мальчик был в самом отвратительном настроении. И когда он услышал, что сказал Акка, он поднялся во весь рост и шагнул вперёд, заложив руки за спину и задрав нос кверху. Он намеревался сказать, что, безусловно, не хотел принимать участия в битве с серыми крысами. Крысы могли бы поискать помощи в другой компании.

Но в тот момент, когда все заметили крошечного мальчика, аист начал двигаться. Раньше он стоял, как обычно стоят аисты, наклонив голову вниз и прижав клюв к шее. Но теперь глубоко в его трахее послышалось глухое бульканье, как будто он хотел рассмеяться. Быстро, как молния, он опустил клюв, схватил мальчишку и подбросил его на пару метров в воздух. А потом поймал. Этот подвиг он совершил семь раз, пока мальчик визжал, а гуси кричали:

– Что вы пытаетесь сделать, герр Эрменрих? Это не лягушка! Это человеческое существо, герр Эрменрих! Это человек!

Наконец аист опустил мальчика на землю совершенно невредимым. После этого он сказал Акке:

– Сейчас я полечу обратно в замок Глимминдж, маэстро Акка! Все, кто там живет, очень волновались, когда я уезжал. Вы можете быть уверены, что они будут очень рады, когда я скажу им, что Акка, дикий гусь, и Дюймовочка, эльф-человек, уже в пути, чтобы спасти их.

С этими словами аист вытянул шею, расправил крылья и умчался, как стрела, вылетающая из тетивы сильно натянутого лука. Акка понимал, что аист насмехается над ним, но не придавал этому значения. Он подождал, пока мальчик найдёт свои деревянные башмаки, которые сбросил аист, затем посадила его себе на спину и последовала за аистом. Что касается самого мальчика, то теперь он не возражал и ни словом не обмолвился о том, что не хочет идти с ним. Он так разозлился на аиста, что на самом деле сидел и пыхтел. Это длинноногое существо посчитало, что он ничего не значит и только потому, что он маленький; но всеми фибрами он хотел показать ему, что за человек Нильс Хольгерссон из Западного Веммингхога.

Пару мгновений спустя Акка уже приземлился в гнезде аистов. В качестве основания у гнезда служило колесо, а поверх него лежало несколько циновок из травы и куча мелких веток. Гнездо было таким старым, что многие кустарники и растения пустили корни; и когда аистиха-мать сидела на своих яйцах в круглом отверстии в середине гнезда, ей открывался не только прекрасный вид на значительную часть Сконе, но и цветы дикого шиповника. Вы и не представляете, как приятно смотреть из своего гнезда на цветы и домашний лук-порей.

И Акка, и мальчик сразу поняли, что здесь происходит что-то такое, что переворачивает с ног на голову обычный порядок жизни. На краю гнезда аиста сидели две серые совы, старая кошка с проседью и дюжина старых, дряхлых крыс с торчащими зубами и слезящимися глазами. Честно говоря, это были не совсем те животные, которых обычно можно встретить мирно пасущимися вместе.

Ни один из присут ствовавших не обернулся, чтобы взглянуть на Акку или поприветствовать его. Они ни о чём не думали, кроме того, как сидеть и пялиться на какие – то длинные серые линии, которые появлялись в поле их зрения то тут, то там – вдали, на голых по-зимнему лугах.

Все чёрные крысы молчали. Было видно, что они были в глубоком отчаянии и, вероятно, понимали, что не смогут защитить ни свою жизнь, ни замок. Две совы сидели и закатывали свои большие глаза, изгибая свои огромные, нависающие брови. Они говорили глухими, похожими на голоса призраков голосами, и всё – об ужасной жестокости серых крыс и о том, что им придётся покинуть свои насиженные гнезда, потому что они слышали, как о серых крысах все говорили, что они не щадят ни яиц, ни птенцов. Старый кот с серыми седыми подпалинами на голове, был уверен, что серые крысы загрызут его до смерти, поскольку они приходили в замок в таком большом количестве, и он беспрестанно ругал чёрных крыс и обвинял их во всех бедах.

– Как ты мог быть таким идиотом, чтобы позволить своим лучшим бойцам уйти? – мяукал он, – Как ты мог довериться ть серым крысам? Это абсолютно непростительно!

Двенадцать чёрных крыс не произнесли в ответ ни слова. Но аист, несмотря на свое несчастное настроение, не смог удержаться от того, чтобы не подразнить кошку.

– Не волнуйся так, моя милая домашняя кошечка! – сказал он, – Разве ты не видишь, что маэстро Акка и Дюймовчик пришли спасти замок? Вы можете быть уверены, что они добьются успеха. Теперь я долженоставить вас, перед битвой мне надо поспать, и я прошу меня не беспокоить по мелочам. Завтра, когда я проснусь, в замке Глимминдж не будет ни одной серой крысы. Аминь!

Мальчик подмигнул Акке и подал знак – поскольку аист стоял на самом краю гнезда, задрав одну ногу, чтобы поспать, – что он хочет столкнуть того на землю, но Акка удержал его. Казалось, он ни капельки не сердился на новые проказы мальчишки. Вместо этого он сказал твёрдо:

– Было бы довольно скверно, если бы тот, кому столько лет, сколько мне, и кто обладает таким великим жизненным опытом, не смог выбраться и из более серьёзных трудностей, чем эта. Если только мистер и миссис Сова, которые могут не спать всю ночь, улетят с парой сообщений от меня, я думаю, что всё пройдет как по маслу!

Разумеется, обе совы были готовы к чему угодно. Тогда Акка велел Сове-джентльмену пойти и разыскать чёрных крыс, которые ушли, и посоветовать им немедленно возвращаться домой. Леди-Сову она отправила к Фламмеа, Сове-колокольчихе, которая жила в Лундском соборе, с поручением, которое было настолько секретным, что Акка осмелился доверить ей его только шепотом.

Заклинатель Крыс

Время близилось к полуночи, когда серым крысам после усердных поисков удалось обнаружить открытый старый воздуховод, ведущий в подвал. Он был довольно высоко на стене, но крысы забирались друг другу на плечи, и прошло совсем немного времени, когда самая ушлая и смелая из них уселась в вентиляционном канале, готовая пробиться в замок Глимминдж, под стенами которого пало так много её героических предков.

Серая крыса некоторое время неподвижно сидела в норе, ожидая нападения изнутри. Предводитель защитников, конечно, был в отъезде, но она предполагала, что чёрные крысы, которые всё ещё находились в замке, не сдадутся без борьбы. С колотящимся сердцем она прислушивалась к малейшему звуку, но вокруг царила полнейшая тишина. Тогда вожак серых крыс набрался храбрости и спрыгнул вниз, в угольно-чёрный подвал.

Одна за другой серые крысы последовали за вожаком. Все они вели себя очень тихо, потому что ожидали, что чёрные крысы наверняка устроят им засаду. Только когда их набилось в подвал так много, что на холодном каменном полу не осталось места, они отважились идти дальше.

Хотя они раньше никогда не бывали внутри здания, им не составило труда найти дорогу. Вскоре они нашли проходы в стенах, которыми пользовались чёрные крысы, и воспользовалиь ими, чтобы попасть на верхние этажи. Прежде чем начать карабкаться по этим узким и крутым ступеням, они снова долго вслушивались с большим вниманием в звуки наверху. Они чувствовали себя всё более испуганными из-за того, что чёрные крысы держались таким образом и отказывались встречать их, держались в стороне от битвы, не желая встретиться с ними в открытом бою. Они с трудом верили в свою удачу, когда без каких-либо происшествий добрались до первого этажа.

Сразу же после своего появления серые крысы учуяли запах зерна, которое хранилось здесь в больших бункерах на полу. Но для крыс ещё не настало время начать наслаждаться своей победой. Сначала они с величайшей осторожностью обыскали мрачные, пустые комнаты. Они забежали в камин, который стоял на полу в кухне старого замка, и чуть не свалились в колодец во внутренней комнате. Ни одно из узких смотровых отверстий они не оставили незамеченным, но чёрных крыс не обнаружили и там. Когда этаж оказался полностью захвачен, они с такой же осторожностью приступили к захвату следующего. Затем им пришлось отважиться на смелое и опасное восхождение на стены, и в этот момент они, затаив дыхание, снова с тревогой ожидали нападения врага. И хотя их соблазнял пьянящий, восхитительный запах из зернохранилищ, они заставили себя, воинов старых времен, самым тщательным образом осмотреть кухню, подпёртую деревянными колоннами, обнюхать весь каменный стол и камин, глубокие оконные ниши и дыры в полу, которые в старину открывали, чтобы вылить кипящую смолу на вторгшегося врага.

Все это время чёрные крысы почему-то не показывались им на глаза. Серые ощупью добрались до третьего этажа и попали в большой банкетный зал лорда замка, который стоял там холодный и пустой, как и все остальные комнаты в старом доме. Ох, и пыльно же было тут! Наконец они ощупью добрались до верхнего этажа, где была всего одна большая пустая комната. Единственное место, которое они не подумали исследовать, было большое гнездо аиста на крыше, где как раз в это время леди Сова разбудила Акку и сообщила ему, что Фламмеа, шпилечная Сова, удовлетворила её просьбу и прислала ей то, что она хотела.

Поскольку серые крысы столь добросовестно обследовали и изучили весь замок, никого в нём не обнаружив, они чувствовали себя не в своей тарелке. Они сочли само собой разумеющимся, что чёрные крысы сбежали, испугались, и не собирались оказывать никакого сопротивления. Тогда они с лёгким сердцем двинулись к зерновым бункерам.

Но едва серые крысы проглотили первые пшеничные зёрна, как со двора донесся звук маленькой пронзительной дудочки. Серые крысы подняли головы, с тревогой прислушались, пробежали несколько шагов, как будто собирались покинуть мусорное ведро, затем повернули обратно и снова принялись за еду.

Снова труба издала резкую и пронзительную ноту – и теперь произошло нечто удивительное и чудесное. Одна крыса, две крысы – да, целая уйма крыс оставила есть зерно, выпрыгнула из закромов и поспешила в подвал кратчайшим путем, чтобы выбраться из дома. В замке всё ещё оставалось много серых крыс. Они думали обо всех трудах и неприятностях, которых им стоило завоевание замка Глимминдж, и им не хотелось покидать его. Но они снова уловили звуки, доносившиеся из трубы, и помимом своей воли вынуждены были следовать за ними. В диком возбуждении они выскакивали из мусорных баков, сползали вниз через узкие отверстия в стенах и натыкались друг на друга в стремлении выбраться наружу. Они лезли по головам друг друга.