Пустота Волопаса

– А помнишь старт юпитерианской эпопеи с Науру в тридцать пятом, мы как раз в том году выпускались. Какой был ажиотаж…

– О да, вся планета восторгалась этим подвигом, сколь великим, столь и бессмысленным. Революционный тип двигателей предполагал вернуть экспедицию уже через полтора года. По итогу вышло три с половиной. Неудачная попытка посадки на Ганимед, стандартный облёт собственно Юпитера, который едва не утащил их в газовую пучину, и долгий путь домой. Из шести человек один погиб, двое повредились психикой. По прилёту все прибывшие почти год приходили в себя на жёстком восстановительном карантине. Как по мне, несоразмерная цена ради некоторых дополнительных данных, которые со временем собрали бы обычные беспилотники.

– А Эви на дальние летала?

Эльза пожала плечами.

– По-моему, нет. А что?

– Ничего, просто интересуюсь. Её, похоже, особо не разговоришь.

– Эви сейчас к лунным полётам привязана. Обстоятельства, так сказать, личного плана.

– Да? И что за обстоятельства?

– Много знать хочешь. Личное – значит, личное. И советую не лезть к ней с такими вопросами.

Эльза посмотрела на него с неопределённым выражением.

– Ты сам-то куда бежишь? Или от кого? Избранница, дети есть?

– Дочь есть, вполне взрослая. В остальном я свободен, не считая всяких временных.

– На Луне и временных может не оказаться, – сказала Эльза с усмешкой, – ты же не старик ещё.

– Пообщаешься тут с вами и поневоле сомнения берут, – посетовал Адам, – настрой мой слабину давать начинает. Эви мне посоветовала с кэпом завязать знакомство. Он ведь может посодействовать, если с Луной не выгорит? В принципе, я не прочь и в астронавтику податься.

Эльза улыбалась и качала головой.

– Адам, ничем не могу обнадёжить…

В этот момент в правом углу табло возник пульсирующий символ жёлтого цвета, который вскоре погас, но точно такой-же появился слева. Всё это сопровождалось звуком, похожим на чириканье воробья. Какое-то время они вспыхивали поочерёдно, словно играясь друг с другом, потом всё прекратилось. Эльза наблюдала за этим беспорядочным мерцанием с озабоченным выражением лица.

– Что сие означает? – поинтересовался Адам.

– Пока ничего страшного, хотя такого быть не должно. Корабль идёт по лунной траектории строго по навигации, а эти «сверчки» дают понять, что он пытается сойти в сторону. Пытается не критично, иначе здесь всё бы покраснело и предупреждение орало бы на весь корабль.

Она нагнулась к пульту и ткнула сенсор со значком микрофона.

– Драган, ты видел?

– Ага. Сигнатуры координат взбрыкнули, представляешь? Пока спишем на магнитную бурю. Я тут кое-что подправил, не переживай.

Адам поднялся.

– Ладно, успешной вахты, не буду мешать. Пойду осваивать ночное лежбище.

Эви расположилась у себя в кресле полулёжа и игралась с трёхмерными голографическими кубиками. Когда-то Адам тоже часами, как ребёнок, залипал с этой красочной забавой, пока со временем не наскучила и голография.

– Доктор Эви, боюсь показаться назойливым, но думаю, что в первую ночь на этом аппарате мне не помешало бы что-нибудь снотворное. Почти уверен, что после таких встрясок и треволнений мне грозит долгая бессонница.

Она молчала, складывая перед собой какую-то громоздкую крестообразную конструкцию, затем повернула голову.

– Какая пространная речь. Сказал бы проще – дай валедиазу.

– Хорошая штука, эффективная. Она у тебя есть?

– Есть, но в космосе от неё мало толку. Здесь в почёте морфиол в малых дозах.

– Это что-то убойное?

– Оптимальное для данных условий. Но учти, баловать не буду, выделю только один раз. Дальше привыкай сам.

Они болтали ещё некоторое время о чём-то несущественном, пока Адам не поймал себя на том, что у него заплетается язык. Последнее, что он запомнил, это смешок Эви, а затем с окружающим его интерьером вдруг произошла престранная метаморфоза. На месте Эви, возлежащей в кресле со своими кубиками, возник многослойный струящийся объект, похожий на развесистое дерево. Дерево быстро росло в размерах, ветви превратились в щупальца, щупальца в нити, и вскоре Адам оказался окружён со всех сторон сплошной мелкоячеистой сетью. Ровный гул корабля притих и исчез, но полной тишины не наступило. Остались какие-то едва ощутимые звуки, на уровне даже не слуха, а осязания. Некто пробивался к нему из-за глухой стены, возможно даже задавал вопросы, но Адам, словно парализованный этой жуткой сетью, не мог ни пошевелиться, ни издать ни звука. Всё, что у него осталось, это сознание, и он неустанно спрашивал себя: это ведь не сон? Сны такими не бывают. Может, это Эви опять замечталась и переборщила с дозировкой? Кстати, надо вспомнить, кто это такая?