Багровый мускат

– Ладно, иди одевайся, а я пока кружки сполосну.

Вика улыбнулся и побежала на второй этаж.

***

Всю дорогу мы общались о чем-то отстраненном. Вика рассказывала о ситуациях в общежитии, о том, как хитроумно сдавала сессию, о своих подругах. Не упускала момента напомнить, насколько красивый Крым и подобных красот нигде не увидишь. С ней я был полностью согласен, но одного понять не мог:

– Если ты так любишь Крым, зачем хочешь отсюда уехать? Я понимаю, Ялта напоминает тебе о матери, но есть же другие города – Севастополь, например, или Симферополь, где ты закончила университет. Думаешь, у тебя не будет желания съездить на выходных к отцу? Если уедешь – такой возможности может и не быть.

– Сложный вопрос, – Вика задумалась. – Давай сойдемся на том, что я хочу попутешествовать.

– Можно путешествовать без переезда, – заметил я.

– Я не могу тебе ответить на этот вопрос, – призналась она.

– Дело не в том, что ты не можешь, просто не хочешь.

Вика промолчала.

– Слушай, а Лёня чем-то еще занимается? – спросил я.

– Что ты имеешь ввиду?

– Хобби, допустим. Есть у него хобби?

– Его страсть – вино, им он и занимается. Сколько его помню, только выпадает свободное время, отец сразу хватает книгу. Как только у нас появился компьютер в доме и проводной интернет – он постоянно там. Одно слово – фанатик.

– Он с тобой общается о чем-то еще помимо вина?

– Обычно наш разговор начинается с вопроса: "Как твои дела, доченька?", а заканчивается: "Я тут такой сорт винограда нашел, как бы он гармонично сочетался с Мускатом".

Мне показались слова Вики забавными.

– Вот! – воскликнула Вика. – Наконец-то ты улыбаешься по-настоящему!

– Я и до этого улыбался, – запротестовал я.

– Ну-ну, конечно, – она вытащила из кармана ключи.

Мы подошли к высокому кованному забору, прутья которого были обвиты стеблями роз, а пышные бутоны с красными лепестками на их концах будто приглашали нас войти внутрь. Я не мог поверить в то, что вижу! Это не дом бабушки, он был другой!

– Погоди, – сказал я и остановился. – Ты уверена, что не ошиблась с адресом?

– Уверена, – подтвердила Вика. – Что-то не так?

– Я помню деревянный забор, дом из шлакоблока без облицовки, и никакого второго этажа тогда не было!

– Диана немного вложилась в участок.

– Немного?! Да она снесла все к чертовой матери, а на пустыре возвела дворец!

– Дом не похож на дворец, – сказала Вика. – Достаточно приятный коттедж.

– Вик, откуда у моей бабки такие деньги? – не понимал я. – Ладно три миллиона на счету, я могу это понять, она долго прожила, но такой дом?! А землю в Симеизе она на какие шиши купила?

– У Дианы земля в Симеизе? – удивилась Вика. – Подожди, она же в море ходила, а это очень хороший заработок.

– Это не объясняет участок для посадки виноградников, который арендует винзавод! Ты вообще знаешь сколько стоит сотка земли на Южном берегу Крыма?

– Знаю, Родь, – Вика подошла ко мне и взяла за руку. – Давай ты спрячешь эмоции, хотя бы сейчас. Мы зайдем внутрь, ты осмотришься и попробуешь принять тот факт, что твоя бабушка для тебя постаралась.

– Для меня? – спросил я и одернул руку.

Мой поступок не обидел Вику, хоть ей и было неприятно:

– А для кого? Насколько я знаю, у нее нет родственников кроме тебя.

Я перевел дух:

– Хорошо, пойдем.

Вика провела меня во двор и первое, что бросилось в глаза – дорожка из камня, выложенная до входа на веранду. Мы прошли по ней и задержались около деревянной беседки. Я подошел к ней, провел ладонью по балкам и наткнулся на мои инициалы Р.Р.

– Я помню ее, – улыбка сама появилась на лице. – Мне было лет пять, я тогда в сарае нашел старые дедовские инструменты, взял отвертку и начал носиться по двору. Не знаю, что взбрело мне в голову, но я остановился около веранды и стал ковырять дерево. Когда бабушка увидела мои художества таких люлей отвесила.

Вика подошла ко мне, а я сел за стол беседки.

– А по вечерам мы тут ужинали: я, родители, и бабушка. Папа протягивал удлинитель и вешал над столом лампочку. Мама все пилила его за то, чтобы он провел нормальное электричество, но у отца все время не было времени.

Прошлое грело душу, и я попытался вспомнить лица родителей, даже закрыл глаза для полного погружения, только у меня ничего не получилось.

– Родь, с тобой все в порядке? – спрашивала Вика, толкая меня в плечо.

– Нормально, – я открыл глаза и поднялся. – Пойдем дальше.

Мы прошли на стеклянную веранду, Вика открыла дверь и пригласила меня войти. Я пересек порог дома бабушки и понял, насколько сильно ошибался. Ничего почти не поменялось, может обои переклеили или пол перестелили, но мебель, даже чертов ковер на стене, остались на том же месте.

Эмоции переполняли. Стоило мне попасть домой к бабушке, как воспоминания о Ялте обрушились на мои плечи. Слезы сами потекли по щекам, я не мог их контролировать.

Сняв обувь, я прошел дальше, в гостиную, сел на диван и провел ладонью по обшивке – дырка от карандаша. Помню, как бегал по дому туда-сюда, а за мной гонялся отец. Он кричал: "Осторожно, сынок!", но я его не слышал, мне нравилось играть в догонялки. Не знаю почему, но в руке я сжимал карандаш, возможно зеленого цвета, и пробегая через гостиную споткнулся, и со всей силы маленького человечка, воткнул его в диван. Сначала папа ругался, а потом аккуратно прикрыл дырку пледом. Не знаю, заметила ли бабушка наш секрет, но после этого я перестал себя так вести.

Вытерев тыльной стороной ладони слезы, я поднялся и прошел дальше. Обойдя весь первый этаж, я не мог собрать себя воедино. Казалось, моя личность рассыпалась на множество кусочков, и все они разбросаны по тем комнатам, которые я посетил.

На кухне бабушка заставляла меня съесть последний вареник в тарелке, а я наотрез отказывался. В спальне мама учила играть в прятки, а я все думал, как она меня так быстро находит, я же спрятался за штору? В ванной комнате папа менял лезвия на бритве и рассказывал, когда вырасту тоже начну бриться, но я хотел попробовать сейчас, даже не понимая, что на лице, кроме детского пушка, нет ни единого волоска.

– Пойдем дальше, – предложила Вика, когда я остановился у лестницы.

– На второй этаж? – спросил я. – Ты там была?

– Я никогда не заходила к бабушке Диане, – призналась она. – Пару раз приносила ей что-то по поручению отца, но она не пускала меня в дом.

– Почему? – я посмотрел на Вику с удивлением.

– Не знаю, – ответила она. – я не думала об этом.

– Ладно, пошли дальше, – сказал я и поставил ногу на ступеньку.

Мы поднялись на второй этаж. К моему удивлению, кроме голых стен ничего не было. Я прошелся по пустым комнатам, Вика не отставала от меня ни на шаг.

– Слушай, – начал я. – бабушка недавно построила второй этаж?

– На сколько я помню, он всегда тут был.

– Значит, она все эти годы не могла понять, как реализовать свободные комнаты, – заключил я.

– Может, она ждала, когда ты в Крым вернешься?

– Сомневаюсь. Она ни разу не просила меня вернуться, как раз наоборот, пыталась всеми силами задержать в Питере.

– Тогда для чего ей нужно было второй этаж отстраивать? – задумалась Вика. – Она же одна жила, ни с кем почти не общалась, только с соседками.

Что же ты, бабуля, от меня скрываешь?

Комната допроса: 09:56

– Бабушка оставила тебе хорошее наследство, – заметил следователь.

– Как сказать, – ответил Родион. – С одной стороны кажется, что она дала мне отличные подъемные, а с другой стороны – головную боль.

– Конечно, когда дядя претендует на твое имущество – это вызывает беспокойство.

Родион промолчал.

– Как ты распорядился добром? – задал вопрос Илья.

– Продал все к чертовой матери.

– И куда деньги потратил?

– Купил в Питере квартиру.

– Хорошее вложение, – сказал следователь и сразу перевел тему: – Как ты себя чувствовал в доме бабушки? Может, на тебя давили стены, приходили тяжелые мысли?

– Намекаете, не тронулся ли я умом? Нет, с этим все хорошо, соображаю здраво, – ответил Родион. – Конечно, тяжело было жить в доме, где прошло мое детство, особенно после смерти всей родни…

– Ты чувствовал депрессию, суицидальные мысли?

– Ничего такого не было!

– Хорошо. Ты не обижайся на меня, сам понимаешь – когда человек остается один, могут возникнуть разные психические отклонения. Если они у тебя были на момент совершения преступления – это смягчающее обстоятельство.

– Я еще раз повторяю – совершал убийства намерено, никаких психических отклонений у меня не было!

– Сам же себе стреляешь в ногу, – заметил следователь.

– Считаю, что правда превыше всего! Если я виновен – приму наказание.

– Ладно, давай продолжим.

Глава 4: Художник

В доме бабушки мы провели часа два. Вика чувствовала, что мне не комфортно в компании, но она не хотела уходить. Все это время мы болтали о разной чепухе и в конечном итоге, когда темы закончились, она решила оставить меня одного.

Я был благодарен ей, вернее ее уходу. Оставшись наедине, я вошел в гостиную и открыл папку, которую дал мне Савин. Сейчас меня интересовало не имущество бабушки, а оставленный ею конверт. Я раскрыл его и вытащил тетрадный лист, исписанный синими чернилами:

"Привет, мой дорогой внучек.

Извини, что сообщаю таким образом, но скоро я умру. Не вини себя, ты тут не при чем, все дело в моей болезни. Я не рассказывала тебе о ней, моя вина, но это, как ты понимаешь, выбор твоей глупой бабки, не любящей жаловаться на жизнь.

Пишу сейчас и слезы сами наворачиваются, боюсь испачкать бумагу… Ладно, сейчас не об этом. Я сжимаю в руках ручку ради одного – предупредить и помочь выбраться из западни.

Если ты читаешь мое письмо, значит знаешь о наследстве – земле в Симеизе. Пока ты находишься в Крыму, постарайся как можно скорее от нее избавиться. Дядя Лёня предложит тебе сделку – соглашайся. Тебе не нужна ноша, которую я тянула долгое время.

Возможно, ты посчитаешь выгодным иметь в распоряжении три гектара Крымской земли, но не дай себя обмануть – она проклята с того момента, как на ней появились первые виноградные лозы.

Молю тебя, мой дорогой внук, избавься от земли, продай дом, забери все деньги на моем счету и как можно скорее беги отсюда.

Не даром я отправила тебя за тысячи километров от Ялты, в этом был толк. Понимаю, ты можешь на меня злиться, мы давно не виделись, да и больше не встретимся, но пойми меня, я все это делала только ради тебя.

Твой отец, твоя мать, да и я, твоя любимая бабушка, хотели для тебя всего самого лучшего. Если мы уже были пропитаны Ялтинским ядом, то ты можешь избежать нашей участи".

Я отложил тетрадный лист и задумался… Что же такого страшного в трех гектарах земли? Бабушка так отзывалась о Симеизе, будто на том месте захоронения с Сибирской язвой. И эта сделка с Лёней… Почему она уверена, что дядя предложит мне продать участок? Если только он не приходил к бабушке… Мысли о причастности Лёни к смерти Дианы больше не казались вымыслом. Хоть она и написала о прогрессирующей болезни, не факт, что дядя не подсуетился раньше!

Да и что за яд, о котором говорилось в письме? При чем здесь виноградники и мои родители? Я помню, что отец работал вместе с дядей, но чем занималась мама?

Был бы человек, которому можно задать вопросы, но на примете никого, кроме Лёни, однако с ним я хотел общаться меньше всего. Кто знает, я мог надумать всю эту чушь и дядя ни в чем не виноват, только предчувствие подсказывало держаться от него подальше.

Мне нужно было время расставить все по полочкам. За последние два дня голова шла кругом. Кто бы мог знать, что моя бабушка окажется крупным землевладельцем, замешанным в каких-то темных делах. Не зря же она просит продать участок как можно быстрее.

Я сел на кресло и вытянул ноги. Мои мысли были направлены на одно – понять, как действовать дальше. Ничего в голову не приходило, возможно, всему виной моя усталость и отвратительное настроение.

Просто сидеть нельзя, сказал себе и поднялся. Нужно обойти весь дом, залезть на каждый шкаф, вывернуть наизнанку каждую полку! Я принялся к осуществлению своего плана.

На кухне ничего не было, кроме старых инструкций от бытовой техники, в гостиной тоже пусто, не к чему придраться. Следом я осмотрел комнату бабушки – ничего, к чему можно было прицепиться: кровать, застеленная колючим пледом, под ней только слой пыли, а на туалетном столике до сих пор стояли средства ухода. Не думал, что бабушка красилась, хотя она же женщина, хотела выглядеть эффектно даже в своем возрасте.

Я снова осмотрелся и увидел тумбочку, которую даже сначала не заметил. Она стояла рядом с кроватью, накрытая какой-то тканью. Подошел к ней и потянул за ручку выдвижного ящичка – закрыто!

Интересно, что же там внутри? Я взял на кухне нож и попытался вскрыть замок. Минут десять корпел над ящиком, пока не вспомнил, что на туалетном столике, помимо баночек, лежали какие-то ключи.

Какой же я идиот, сказал себе, когда раздался щелчок. Внутри выдвижного ящика лежали какие-то газеты, журналы, книга Джорджа Оруэлла "1984".

Журналы я сразу отложил в сторону, копаться в гламуре мне не хотелось, а вот газеты решил изучить от начала и до конца. Мне повезло, они датировались 2008 годом. Я пролистал первую – ничего, затем вторую – также, но в третьей… Содержание статьи повергло меня в шок:

"Двое влюбленных в объятьях виноградных лоз!

Утром, восьмого августа, на территории Симеизских виноградников, найдены тела двух человек. По данным милиции, супруги, Максим и Василиса Разумовские, покончили жизнь самоубийством вскрыв себе вены".

Почему я этого не помню?! Ладони тряслись, а сердце бешено билось. Мне не хотелось дальше читать, но взгляд, против моей воли, упал на текст и пришлось добраться до конца статьи.

Далее описывалась версия следствия, по которой родители задержались на виноградниках, дождались, когда все уйдут и вскрыли себе вены! Что за глупость?! Я не верил, ни единому слову напечатанному на желтой бумаге! Они не могли так просто покончить с собой, у них был я, они любили меня больше жизни! Неужели родители могли бы так просто оставить меня одного, оставить бабушку?

Тут я вспомнил о послании бабушки – "заражены Ялтинским ядом", "проклятая земля!" Что она имела ввиду?

Смерть родителей как-то связана с виноградниками, но я пока не понимал, каким образом. Неужели ее кто-то хотел купить и угрожал бабушке, а когда та отказалась, убил сына и невестку?

Это не мог быть дядя Лёня, он тогда работал с отцом и не имел таких больших денег. Или он пытался путем шантажа и вымогательства получить землю?

Да что за бред лезет мне в голову? Лёня с отцом были не разлей вода! Они дружили с детства, и я не поверю, что какой-то участок земли мог их рассорить. Дядя не меркантильный человек, ему не нужны деньги, он полностью поглощен работой, вино – его жизнь.

Так, помимо этой газеты, в ящике были еще две. Бабушка не просто так хранила их.

Я снова изучил газеты и понял, что за статьи ее интересовали – детали расследования. К сожалению, следователи не нашли факты насильственной смерти, оно и понятно, им дали на лапу вот и дело развалилось.

Однако это еще не все. На десятой странице газеты, датированной пятнадцатым августом, интервью одного из работников винзавода – Леонида Лапова.

Интересно, подумал я и начал читать. Ему задавали довольно тривиальные вопросы из разряда: "Вы знали погибших? Кем они вам приходились?" и все в таком духе. Лёня все говорил, что не верит в их самоубийство, пытался убедить интервьюера о наличии человека, которому выгодна смерть Разумовских.

Исходя из слов дяди, он не виновен в смерти родителей, напротив, их сильно любил, как сказано из статьи – по-дружески. Мне стало легче, даже мысли о причастности Лёни к смерти бабушки больше не приходили.

Я перевернул страницу и увидел черно-белую фотографию. На фоне виноградников стояли родители и дядя Лёня. Мужчины были в шортах и майках, а мама стояла в лосинах и коротком топике. Она была красивая, подумал я, а после внимательней рассмотрел отца и дядю.

В момент меня бросило в пот. На груди, ближе к левой ключице, у них была одинаковая татуировка – треугольник, внутри которого латинская буква Y.

Такую татуировку я видел на теле художника с улицы Пушкина – Олега Слепухова.

В кармане шорт я нащупал телефон, достал его и позвонил Вике:

– Ты сегодня не занята?

– Нет, а что?

– Во сколько художники с Пушкина расходятся по домам?

– Не знаю, может в часов восемь, а что?

– Мне нужно поговорить с тем парнем!

– Решил найти смысл существования? – спросила Вика и я услышал тихий смешок.

– Так ты идешь со мной или нет? – нервно спрашивал я.

– Иду, – ответила она.

– Тогда встречаемся в шесть на остановке, – сказал я и отключился.

***

Отъехал уже второй троллейбус, а Вики все не было. Я сидел на лавочке, то и дело поглядывая на время – пять минут седьмого. Просил же прийти в шесть, почему она опаздывает?

Из-за угла вышла девушка в нежно-голубом платье до колена, ее волосы распущены, а на лице солнцезащитные очки. Только она подошла ко мне, как я узнал в ней Вику.

– Ты чего так долго? – спросил я и поднялся с лавочки.

– Я опоздала на пять минут, между прочим, – указала она. – Нет, чтобы сказать, как я хорошо выгляжу…

– Извини, просто на нервах, – сказал я. – Ты действительно хорошо выглядишь.

– Спасибо, – улыбнулась Вика. – А чего ты на нервах?

– У бабушки нашел газеты, где писали о моей семье. Ты знаешь, что случилось с моими родителями?

– Отец еще в детстве говорил, что они покончили с собой, – сказала Вика и опустила взгляд.

– Мне кажется, родителей убили.

– С чего такая уверенность?

– Я читал газеты – это не суицид! Они не могли бросить меня с бабушкой, что-то произошло… И Лёня говорил, что кто-то хотел их смерти.

– А папа тут при чем?

– Он давал интервью газетчикам.

– Точно, тогда весь винзавод на уши подняли, – рассказывала Вика.

– И еще… – я пытался говорить аккуратно, мягко. – Мне нужно задать тебе вопрос.

– Про отца? – спросила она и после того, как я кивнул, сказала: – Давай.

– У Лёни на груди есть татуировка?

– Татуировки нет, но у него большой ожог, размером с кулак.

– Слева, ближе к ключице?

– Да, – подтвердила Вика. – А с чего ты вообще взял, что у него было тату?

– Видел на фотке в газете.

Мы сели на лавочку, в ожидании троллейбуса. Я кинул взгляд на Вику – она действительно отлично выглядела: цвет платья идеально подчеркивал загорелую кожу, а белые сандалии выделяли ее аккуратные ножки. Только не понятно, зачем Вика взяла с собой очки?

Она была задумчивой, от чего мне становилось некомфортно. Неужели Вика думает, что я пригласил ее на свидание? Вроде никаких предпосылок не было, а она даже глаза накрасила, да и губы…

– Вик, мы туда и обратно, – хотел уточнить я.

– Помню, – ответила она. – тебе нужно пообщаться с художником.

Только я хотел расставить все точки над ё, как подъехал троллейбус. Мы погрузились в него и, через двадцать минут, шли по Пушкина в сторону киосков с картинами. Момент упущен, и я уже не горел желанием объяснять Вике, что не настроен на романтические отношения. Пусть все будет как будет – я ей ничего не обещал, как и она мне.

Мы подошли к месту, где должен сидеть Олег, только его точка пустовала. Я уже смирился с неудачей и решил прийти завтра, но обратил внимание на старичка, который паковал в сумки полотна.

– Добрый вечер, – обратился к нему. – Подскажите, пожалуйста, тут парень работает, Олег, он картины рисует. Не знаете, где его можно найти?

– Добрый, – без интереса кинул старик. – На пляже, наверное, пропивает сегодняшнюю выручку.

– Он алкоголик? – спросила Вика.

– Скорее любитель вина, – ответил другой продавец.

Старик злостно на него взглянул:

– Ага, любитель! Все вы тут любители, гребаные алкаши! – он харкнул под ноги продавцу.

– Валерич, ты не перегибай! – ответил тот.

– Пойдем отсюда, пока не поздно, – на ухо сказала мне Вика и мы направились к набережной.

Мы уже не слышали перепалку мужиков, только шум моря, крик чаек. По набережной слонялись туристы: кто-то в плавках с полотенцем на плече, а кто-то одет при параде, будто не в курортном городе, а на Красной площади.

Солнце пряталось за горами, приближались сумерки. Рестораны засияли пестрыми фонариками.

– Красиво тут, – сказала Вика и взяла меня за руку. – Тебе нравится?

– Мило, – ответил я, но руку не убрал.

Как бы Вика не относилась к нашей прогулке, не рассчитывала на что-то большее, я не хотел рушить ее иллюзию. Если вовремя не сказал ей о своем отношении, нечего портить сегодняшний вечер.

– Есть идеи, где он может быть? Ты же всю жизнь в Ялте прожила, знаешь где собирается неформалы?

– Я бы не назвала его неформалом, – говорила Вика. – Скорее романтиком.

– Эгоист он, да еще берегов не видит! Никакой он не романтик, – воспротивился я.

– Романтик не в привычном понимании, – объясняла она. – Типа не от мира сего, понимаешь?

– Возможно, – кинул я. – Так что, мысли есть? Старик сказал, что он где-то на пляже.

– Есть мысли, – сказала Вика. – В конце набережной, где начинается частная территорию, собираются ребята – поют под гитару, общаются, купаются в море. Не уверена, что он там будет, но другого варианта нет.

Море начинало противиться, волны становились выше, с большей силой били о берег. Поднимался ветер, только он не был холодным. Туристы массово покидали пляжи, плотно группировались и шли в сторону улицы Пушкина. Я не успел опомниться, как рядом с нами стало пусто.

Мы дошли почти до конца, дорогу нам перегородил забор в мелкую сетку. За ним группа молодых ребят сидели у моря и о чем-то увлеченно общались. Я присмотрелся и заметил среди молодых людей того самого Олега – волосы, как и тогда, растрепаны, та же мятая рубашка, он даже порванные шорты не сменил.

– Как нам туда попасть? – спросил я.

– Вариантов не много, – ответила Вика и улыбнулась. – Либо через забор, либо вплавь.

– Так-так… Давай я тебя подсажу, а потом сам перелезу.

– Складывай руки, – уверенно сказала она.

Я оперся плечом к забору, сложил руки в замок. Вика поставила ногу на мои ладони, напряглась и зацепилась за край забора, выпрямилась и перекинула вторую ногу на ту сторону. Она быстро перелезла и приземлилась на твердую землю. Я полез за ней.

– Ты прям пушинка, – сказал я, оказавшись рядом с Викой.

– Ага, пушинка, – ответила Вика. – Давно я не вламывалась на чужую территорию.

– А были случаи? – удивился я.

– Однажды…

– Что вы тут делаете? – раздался басистый голос.

Вся компания, сидящая на берегу, смотрела в нашу сторону, а один из парней стоял и ждал нашего ответа.

– Нам нужен Олег, – сказал я.

– Олег? – переспросил он, после чего перевел взгляд на друга. – Ты кого сюда притащил?

– Я понятия не имею, кто это такие, – нервно ответил Олег.

– Мы вчера с тобой общались. Ты говорил нам, какие твои коллеги ущербные, – напомнил ему я.

– И что с того? В течение дня у меня так много клиентов, всех не запомнишь, – он поднялся с гальки.

– Олег, это не смешно, – сказал тот парень. – Быстро объясняй, кто это!

– Вам же Родион говорит, мы с ним познакомились на Пушкина, он нам на уши присел с какими-то глупостями. Бесцельное существование бессмысленно… – попыталась напомнить ему Вика.

– Точно, вспомнил, – сказал Олег, его голос стал уверенным. – Я познакомился с ребятами, когда писал пейзаж. Вы решили найти цель в жизни?

– Ты в край рехнулся?! – возмутился неизвестный парень.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.