Ювента

Пока Мак мысленно ворчал, он приметил в толпе на перроне приближающуюся к нему Карину. Вид у нее был вареный – эта жара могла доконать кого угодно – но шагала она уверенно и бодро. Вожатый до последнего надеялся, что девушка тоже решила просто купить освежающего лимонада из стоящего рядом с его лавкой киоска и не захочет завязать беседу со своим напарником, которому сейчас было совсем не до нее.

Как оказалось – он ошибся.

– Можно присесть? – остановилась около лавочки Карина.

“Нет” – подумал вожатый.

– Падай – ответил он противоположное.

Мак понимал, что у него всё равно не найдется подходящей причины, чтобы не позволить девушке сесть рядом. Во всяком случае той, которую он мог бы до нее адекватно донести.

Карина подсела к нему достаточно близко, и этого хватило, чтобы он смог учуять аромат ее духов – легких, но запоминающихся и манящих. Украдкой он бросил взгляд на свою новую напарницу, благо темные очки позволяли скрыть направление его взора.

Одета девушка была просто, но со вкусом. Белые кроссовки и зауженные спортивные брюки ярко контрастировали с желтой брендовой футболкой “Ювенты”, которая была несколько тесна девушке в груди и которую она заправила в брюки, чем заметно подчеркнула свою талию. Такая же брендовая кепка украшала белокурую голову Карины, и была ей очень к лицу. Макару казалось, что даже если бы вожатая вырядилась в сплошные лохмотья, то это всё равно не сделало бы ее менее привлекательной. Во всяком случае, сувенирная одежда лагеря никак не портила ни ее эффектную фигуру, ни общий вид в целом, чего нельзя было сказать о той же Ольге Викторовне.

Мак вдруг понял, что даже очки теперь не скрывают его явного любопытства к внешности Карины, поэтому он постарался сделать как можно более серьезный вид и вернулся к разглядыванию толпы, снующей по перрону. Это зрелище, разумеется, было в тысячу раз менее интересным, чем любование его напарницей.

– Мы с тобой перед заездом даже поговорить не успели. Вчера думала, что вечером встретимся, но Зоря привела только Валеру и сказала, что тебя не будет…

– Да мы вообще всю первую смену не разговаривали, если уж на то пошло. А по поводу вчерашнего – я ушел зависать к Лёне, поэтому и не пришел – сказал Макар, будто бы хвалясь каким-то значимым достижением. Вожатый и сам понимал, что выглядел такой ход довольно дешево. – Мы там с ним всю ночь гасились, почти до утра.

– Понятно – неловко ответила Карина. Мак был почти уверен в том, что девушка даже и не знала, о каком Лёне идет речь. – В общем, я хотела поговорить…о пионерах. Как мы будем с ними работать, что планируем провести с ними сегодня…да и вообще на смене. Давай?

Мак тяжело выдохнул, и был почти уверен в том, что Карина это заметила. Его лицо наверняка отразило всю его незаинтересованность в дальнейшем разговоре.

– А чё, нужно обязательно что-то планировать? – пожал плечами вожатый. – Посмотрим, как пойдет. По ходу дела разберемся. Так проще.

– Ну, это ведь особенные дети. Приезжие. Сам понимаешь… – Карина явно надеялась на то, что этих слабых аргументов хватит для переубеждения Макара. – Всё, что они в “Ювенте” увидят – будет для них новым. Им может запомниться каждый день смены…

– Хочешь, чтобы они всё запомнили и кайфовали? Тогда ходи перед ними раздетая, и им этого хватит… – усмехнулся Мак.

Хватило мгновения, чтобы он осознал свой промах. И без того неловкий разговор в один момент стал совсем невыносимым для девушки после похабной шутки. Вожатому нужно было срочно исправлять ситуацию, если это теперь было вообще возможно. Чтобы выкрутиться, Макар решил заболтать блондинку и увести беседу в нужное русло, пока она не успела окончательно поникнуть и осознать сказанное.

– Извини, конечно… Я это к чему сказал – мы ведь не парк развлечений, Карин. Мы с тобой можем хоть на головах стоять, а пионеры один хрен ничего из этого не запомнят. Я тебе это гарантирую. Они будут зависать в буфете и парках, ждать дискотек, кучковаться по разным углам, и наши “веселые” игры, которыми мы кормим местных, им и на хер не сдались. Да и местным-то они в бок не уперлись, если честно. Кому эти игры вообще нужны?

– Игры на знакомство помогают…знакомиться – ответила Карина, как будто находилась на экзамене. – Дети так раскрепощаются.

– Ну хорошо, допустим. Игры на знакомство еще к месту, но вот всё остальное – это порожняк. Мы тупо занимаем им время, чтобы показать, что мы “работаем”.

– А разве сейчас это не актуально? Помнишь, что сказала Оля? Про то, что они будут ходить и смотреть, что и как мы делаем…

– Да помню я, помню. Но… – у Макара заканчивались аргументы. – А мы кому хорошо хотим сделать? Сопровождающим этим, или детям? Кстати – по-моему, когда я был в “Высотках”, у нас была пара ребят из этого Хладогорска, или чего-то на него похожего… Не суть. Так вот, поверь дяде Макару – эти бедолаги больше удивляются зеленой траве и теплой воде, в которой можно купаться без утепленного акваланга, чем нашим глупым играм и мероприятиям. Максимум, что их и правда займет – это дискотеки. Да и то не факт. Поэтому я не хочу выпрыгивать из штанов, и тебе не советую.

– “Высотки”? Ты там был? – удивленно спросила Карина.

Макар был рад, что его план сработал и он всё-таки смог отвлечь девушку от своей неудачной шутки. Карина больше не выглядела загруженной, а ее зеленые глаза обрели изумрудный блеск и живой интерес.

– Да, было дело. Одну смену всего, еще до “Ювенты”.

– Ого – искренне восхитилась напарница. – Тоже вожатым?

– Неа, пионером. Это был первый и последний раз, когда я пионерам был хоть где-то.

– Клево… А я и не знала.

– Так я никому и не рассказывал из здешних. Ты первая.

Мак был собой доволен. Карина стала чуть ли не первым человеком за долгое время, которому ему бы хотелось рассказать о своем прошлом чуть больше обычного, лишь бы еще хоть немного побыть в лучах ее удивления и скромного признания.

Всё в Карине отдавало искренностью, наивным юношеским удивлением и прекрасным девичьим очарованием. У девушки всё было взаправду – и радость, и горе. Не было в ней той фальши, которую Макар привык видеть в окружающих его людях, а порой замечать и в себе любимом. Да – он был с ней почти не знаком, но то, как она могла расположить к себе человека своей искренностью и простотой, уже говорило о много.

Хотя… Может быть, Макар просто соскучился по общению с противоположным полом? Вот ему теперь и чудилось всякое… Вполне возможно, что Карина сейчас просто хитро им манипулировала и пыталась расположить парня к себе, чтобы облегчить себе жизнь и не повторять ошибок своей предшественницы.

Но даже если и так – это было всяко лучше, чем действовать так, как это делала Зоря, а именно въезжать на своем танке в чужой огород и причинять напарнику раздражение под видом благих намерений.

– Слушай, Карин… Можно с тобой говорить откровенно?

– Да, конечно – навострилась девушка.

– Ну тогда… Я хочу признаться… – продолжил свое наступление Мак, чуть поближе придвинувшись к блондинке. – Честно говоря, я толком не знаю ни игр на знакомство, ни какой-то другой ерунды – это правда. У меня с этим всегда был головняк. Они у меня просто в башке не укладываются. Вот я их и не запоминаю, и всё тут! Да и задора у меня нет, чтобы проводить их. Вот… Из-за этого у меня в отрядах такими штуками всегда напарницы занимались. Сам-то я в другом силен… Ну, например, в поддержании дисциплины. Или, там, в наведении порядка, в строгости, в организации… Как-то так. Могу и наказать, если уж на то пошло. Пусть всё это и звучит жестко, но поверь – эти умения тоже важны. То, что там в этих ваших методичках сейчас пишут про то, что “с ребенком нужно договариваться” – это всё фигня полная. Не, можно попробовать попросить по-хорошему, но в большинстве случаев надо просто врубать командира. Тем более с теми, кто не знает наших порядков и привык подчиняться силе. С детьми надо уметь общаться на языке силы, это я усвоил уже давно. А на этих северах, или откуда там они едут, я думаю, только так и выживают.

Карина не перебивала его, слушая напарника внимательно и явно пыталась вникнуть во всё, что он говорит. Это не могло не импонировать вожатому, который с каждой секундой проникался своей напарницей всё больше и больше, хотя ей для этого даже не нужно было ничего делать. Находись сейчас на месте Карины та же Зоря – которую Макар уже то и дело стал поминать, как черта – то она бы уже двадцать раз его перебила, сделал четыре замечания, а на протяжении всего монолога вожатого и вовсе сидела бы со снисходительной рожей, показывая, что делает напарнику большое одолжение тем, что вообще тратит на него время и слушает его бредни.

– Поэтому… Не знаю, как сказать. В общем – давай каждый из нас будет заниматься тем, что он умеет, а? Ты организуй им досуг, а я обеспечу порядок. И будет у нас в отряде что-то типа баланса. Не хочу обижать Зорю, она ведь твоя подруга и всё такое…но знаешь – с ней у меня даже договариваться желания не было. Она всё хотела делать по-своему, любила покомандовать и отношения повыяснять. А я таких плясок с бубном не перевариваю. Но ты, вроде, девчонка нормальная, адекватная. Поэтому давай дружить и работать вместе, только каждый на своем фронте? Так нам двоим будет легче. Глядишь и сработаемся со временем. Тем более над нами еще будут эти надзиратели, а с такими лучше оборону вместе держать и быть заодно, а не выёживаться.

Макар истратил весь свой словарный запас, в надежде убедить блондинку в своей правоте. Девушка явно задумалась и теперь взвешивала в голове все за и против. Мак воспользовался этой заминкой, чтобы еще немного исподтишка полюбоваться ею.

– Ладно, договорились – кивнула блондинка и задорно протянула напарнику свою руку.

Макар тупо посмотрел на ее ладонь.

– Хочешь, чтобы я ее пожал?

– Ага – кивнула девушка. – Все так делают, когда о чём-то договариваются.

– Так обычно только мужики и делают – улыбнулся вожатый.

– Не важно… Будешь жать, или нет?

Вожатый усмехнулся, но всё же исполнил ее желание. Миниатюрная, будто бы детская ладонь Карины отдавала прохладной, а ее кожа казалась ему очень гладкой и шелковистой. Маку вдруг захотелось растянуть их рукопожатие навечно, лишь бы оно не заканчивалось.

– Только давай условимся, что мы во всём будем друг-другу помогать, хорошо? – спросила Карина, не отпуская руку напарника и честно заглядывая ему в глаза, сокрытые за темными стеклами очков.

– Понятное дело.

– Не, просто… Я знаю, как сложно вы отработали с Зорей прошлую смену. Она рассказывала… Но я многого не прошу – просто не бросай меня одну, не подставляй и помогай, если я вдруг не буду справляться. Всё. Большего мне не надо.

“А что – можно попросить еще больше? Что-то уж слишком много условий, дорогая” – про себя подумал Макар.

– Лады. Но тогда и я тебя попрошу не иметь мне мозг. Если я тебя чем-то раздражаю, то скажи об этом прямо и без наезда, а не умалчивай. Я не экстрасенс и не могу сам обо всём догадываться. Не будь в этом плане, как Зарина. А если тебе чё-то нужно, то проси, а не приказывай.

– Окей – искренне улыбнулась Карина. Улыбка у нее была очень красивой, как, впрочем, и всё остальное. – Пойдем к остальным? А то Сергей Анатольевич сказал, что поезд уже скоро прибудет.

Дети вошкались и не желали стоять равно, вертели головами по сторонам и переговаривались друг с другом так, словно за эти дни, проведенные бок о бок в поезде, у них совсем не нашлось времени на болтовню. Энергия из них била ключом. Казалось, что если все взрослые вдруг разом отвернуться хотя бы на секунду, то северянам хватит и этого времени, чтобы разбежаться по вокзалу и не оставить за собой совершенно никаких следов.

Макар понимал, что причина такой активности достаточна банальна – пионеры попросту устали трястись в своих вагонах и слишком засиделись, и теперь банально радовались свежему воздуху, теплому солнцу и возможностью пройтись два шага вперед и не упереться при этом головой в стенку.

Только когда суетливую толпу всё же удалось выстроить в две ровные шеренги, Мак смог всмотреться в приезжих. Возраст у всех них действительно был разный. Даже слишком. Среди них были не только мелкие, но и, казалось, совсем уж взрослые пионеры, которым Макар, встреть их в будний день в городе, никак не дал был шестнадцать лет. Выглядели они своеобразно – смуглая кожа, темные волосы и чуть узковатые глаза делали их похожими на азиатов. Одеты северяне тоже были невпопад – кто-то хорошо и даже стильно, а кто-то явно не менял своего облачения с самого выезда из Хладогорска. При чём это можно было сказать как про мальчиков и парней, так и про девчонок и девушек. Единым в них было только одно – улыбающиеся задорные лица, излучающие бодрость и веселье.

Якушев выперся вперед, благородно оставив позади себя Элину и всю остальную, не особо важную его персоне, “делегацию”. Депутат завел свою речь, которую он со всей серьезностью мог бы применить еще в добром десятке подобных встреч и съездов. Он говорил о дружбе народов, о гостеприимстве Ладного и о том, с каким же нетерпением он дожидался этого замечательного дня. На сладость его речей наверняка могли бы слететься пчелы и зажалить обладателя медового голоса до смерти, но он успел вовремя закончить свою тираду, вручив главной сопровождающей, низенькой старушке, какой-то сувенир среднего пошиба в честь их приезда.

Пользуясь случаем, Макар решил выделить из общей толпы тех самых четырех человек, о которых и говорил вчера Якушев. Сопровождающие держались чуть в стороне, рядом со своим лидером, или начальницей – Мак пока не придумал, как будет называть про себя эту старуху. Среди всех них внимания была достойна лишь одна девушка, которая хоть как-то соответствовала градации красоты по стандартам Макара и подходила под пункт “вроде ничего такая”. Во всяком случае, так ему показалось издалека. Пока что главной “особенностью” в ее внешности можно было выделить только небольшую панамку, которую нацепила на себя девушка. Смотрелась она в ней чуть глуповато, но всё равно лучше, а главное моложе, чем все остальные сопровождающие, ничем не цепляющие глаз.

Та самая старуха, представившаяся Верой Ильиничной Тумусовой, в ответ также одарила Якушева встречным сувениром, который он принял с фальшивым восторгом, будто ему только что вручили ключ от дворца или новой иномарки. Элина решила не дожидаться, пока депутат снизойдет до ее представления, и также вышла вперед для знакомства. Старуха сдержанно ей кивнула и на том их приветствие было законченно. Вожатых, стоявших всё это время чуть поодаль, представлять и вовсе не стали, что было им только на руку. В ином случае построение на перроне могло затянуться еще на добрых полчаса, прежде чем были бы осуществлены обмены фальшивыми любезностями. Макар благодарил всё на свете, когда они организованно выдвинулись к автобусам и покинул перрон, который уже успел осточертеть вожатому за все эти два с половиной часа ожидания поезда.

Якушев поспешил сослаться на “важные дела”, лишь бросив им на прощание, что еще обязательно заедет в лагерь и проведает “детишек”. Вместе с фотографом, который всё это время мельтешил перед глазами и фотографировал не только всю их встречу, но и вообще чуть ли не каждого человека по отдельности, депутат ретировался с вокзала, позволив всем наконец-то немного расслабиться.

Сопровождающие, шурша списками, довольно бодро и умело организовали детей, сразу разделив их на два отряда и рассадив тех по местам в автобусе. Мак приметил, что та самая сопровождающая в панамке руководит именно его будущими пионерами, что даже немного его порадовало. Сверившись со списками самостоятельно и пересчитав детей по головам, Макар и Карина теперь точно могли сказать, что приняли отряд в свое владение в полном объеме и могут двигаться дальше.

“Да начнется геморрой” – сказал про себя Макар и также занял свое место в плотно забитом автобусе, предвкушая “веселую” поездку.

– Так…тишина! Я надеюсь, что все меня щас понимают, потому что повторять одно и тоже по двадцать раз я не буду – громко говорил Мак, стараясь, чтобы в шуме езды автобуса его было слышно как можно отчетливее. – Итак, давайте коротко – мы ваши вожатые. Во-жа-ты-е. Я Макар, а это Карина. С это дня вы слушаетесь нас. В лагере у нас есть несколько правил, которые нарушать нельзя. Первое – без нашего ведома вы никуда не отходите. Территория у нас большая, искать вас придется долго. К тому же в лесах здесь водятся тигры, а в реках крокодилы, так что “гулять” вы будете недолго. Шучу… Но знайте – уж если мы сами вас найдем, то пеняйте на себя. Второе – весь лагерь живет по расписанию. Если в двенадцать часов у нас планируется мероприятие, или чё-то в этом духе, то именно в это время мы и должны быть там. Никаких “не хочу” и “не буду” я слышать не должен. Все так живут, поэтому и вы привыкайте. От этого, к сожалению, никуда не деться. И третье – не менее важное – если вас что-то беспокоит, или не устраивает, то вы не молчите, а говорите обо всём своим вожатым, то есть нам. Мы со всем разберемся. Также не забывайте и о банальных вещах – не пить, не курить, не воровать, не ругаться матом и не драться – это вам и так должно быть понятно. Будут и другие правила, но с ними мы ознакомимся по ходу пьесы. Ну что, поднимите лапу, кто всё понял.

В толпе северян не нашлось и половины тех, кто поднял свои руки в знак понимания того, о чём им только что распинался вожатый. Макар ошалел. Он не хотел верить в то, что остальные просто не знают его языка.

– Так, давайте-ка еще раз. Поднимите руки, кто…

– Извините, Макар, здесь многие плохо говорят по-русски – неловко пояснила ему сопровождающая в панамке, которая до этого слушала вожатого очень внимательно. – Не волнуйтесь, я им потом всё объясню. Можете продолжать.

“Ну здорово” – подумал Мак, обреченно обводя взглядом толпу. – “Задача только что усложнилась в хренову тучу раз. Я ненавижу свою жизнь…”.

– Замечательно… Ну тогда еще скажите им там…ну, на своем, что по приезду нас ждет знакомство, заселение и ужин. На этом всё.

Сопровождающая тут же стала переводить пионерам то, что сказал им вожатый. Язык, на котором объяснялась девушка, был странный и очень чудной. Обычный набор букв, сваленный в кашу из слов и предложений, которые совсем не ложились на слух. Мак не понимал, как вообще люди могли разговаривать на подобных наречиях.

– Жопа – выругался Макар на чистейшем русском, возвращаясь на свое место у самого входа в автобус. Карина сидела рядом с ним на соседнем сидении и тоже пребывала в некотором замешательстве. – Вот чё толку я щас распинался?

– Хорошо получилось – подбодрила его напарница.

– Да? Ты правда так считаешь? – передразнил ее Мак. – А чё толку? Половина из них вообще не сращивает, о чём речь была.

– Погоди, сейчас она им переведет и проблем нет. Тем более всего половина не говорит, а остальные-то понимают.

– Айй, Карина – не будь ты такой наивной. Даже если часть из них и говорит по-нашему, то они всё равно будут придуриваться, что не втыкают, чего мы им там втираем. Это ж так удобно в любой момент включать “моя твоя не понимать”. Капец…

– Не думаю, что всё будет так плохо.

– Плевать. В любом случае теперь придется общаться через этих двух карманных переводчиков. А они не всегда будут рядом.

– Дети им переведут.

– Ага, а то ты детей не знаешь. Боюсь представить, чё они им там понапереводят. “Вожатый сказал, чтобы ты шел на хер и остальных с собой взял. Путь он покажет” – и это еще в лучшем случае. Вот и будем мы с тобой руками махать, как идиоты, пока эти спиногрызы не догадаются, чего мы от них вообще хотим. Твою же мать…

Карина замялась и больше не стала возражать напарнику. Видимо, теперь и она тоже осознала всю тяжесть проблемы, что легла на их одинокие плечи.

– Ладно, черт с ними – махнул рукой вожатый. – Как приедем, сразу по списку будем выяснять, как и кого зовут. И еще надо реально с их конвоирами зазнакомиться, как Оля и сказала. Нам теперь придется часто с ним лобызаться.

За окном стоял всё тот же шикарный пейзаж, только теперь поля, луга и леса, мимо которых проезжал их автобус, освещались уже вечерним, почти закатным солнцем, а не дневным. В маленькую форточку задувал теплый летний воздух, пахнущей сеном. Маку хотелось вдыхать его без остановки, либо же и вовсе забрать этот воздух с собой, чтобы насытиться им сполна, когда никто и ничто не будет этому мешать.

Бредовая мысль – как ни крути.

Ему вдруг почудилось, что он очень устал. Не только физически, но и морально. Казалось даже, что вся эта природа, весь этот чистый воздух были предназначены совсем не для него. Сейчас он был лишь пленником, вынужденным догадываться, как теперь разъясняться с детьми из Хладогорска, которых не только не интересовали его трудности и переживания, но и чудесный пейзаж, развернувшийся за автобусными окнами.

Макар желал хотя бы на денек перестать быть ко всему этому причастным. Ему хотелось на мгновение перестать жить по расписанию и просто насладиться видами, до которых можно было рукой подать, но невозможно было дотянуться.

– Айтал Барчахов – подготовившись, прочитал Макара имя из списка.

– Я! – весело откликнулся низенький паренек.

– Эрхан Быр…дыкаров.

Из строя вытолкнули парнишку в длинных шортах и очках. По отряду прошел ехидный смешок. Эрхан брякнул что-то на своем и вернулся в строй.

– Ясно. Так, кто следующий? Паша Талауонов.

– Здесь я – поднял руку пионер.

– Саиана Ы…Ымыкова, господи – продолжал читать список Макар. С каждым новым именем и фамилией его язык всё сильнее завязывался в узел.

Из строя вышла стройная девушка, которой Мак с полной уверенностью дал бы куда больше, чем шестнадцать лет. Наблюдая за отрядом приезжих пионеров, вожатый уже успел сделать вывод, что девушки у северян не только выглядят куда взрослее, но и внешность у них гораздо более привлекательная, нежели у их сверстников мальчишек. Последние как раз соответствовали своему возрасту – в общем и целом, они были мелкими бестолочами.

– Настя Сауттинова.

– Я здесь.

– Тимир Долгуновайлов.

– Тута я – хрипловато выговорил полный пионер.

– Кирилл Чахов – с энтузиазмом сказал Макар, радуясь человеческому сочетанию букв.

– Это я – вышел из общего строя высокий пионер.

Кирилл оказался достаточно симпатичным парнем с привычной для Мака внешностью. Выглядел он уже взросло – в отличии от некоторых своих сверстников – однако в списке значилось, что ему так же, как и остальным, было шестнадцать лет. Мак не понимал, каким таким комбикормом нужно было кормить свое чадо, чтобы оно к такому возрасту сумело вымахать до столь нескромных размеров.

Вел себя парень достаточно скромно и будто бы даже неловко, явно не осознавая своего преимущества перед остальными парнями.

– Понял. Вставай в строй – кивнул Мак и вновь вернулся к списку. – Так. Мич…Мичие… Тыгы…капец, Тыгытынаева. Правильно? Есть такая? А ну не ржать!

Седьмой отряд явно забавляли муки их нового вожатого, с трудом проговаривающего замысловатые имена и фамилии. Вместе с ними улыбались и сопровождающие, которые пока не спешили идти на выручку Маку.

– Да-да. Это я – вышла вперед девочка, возрастом одиннадцати лет.

Макар начинал психовать. Он понимал, что еще прежде, чем он дойдет до конца списка, его нервы могут просто не выдержать такого испытания и он вполне наверняка может сорваться, выкинуть злосчастный список в мусорку и до конца смены обращаться к пионерам только на “Эй ты”, либо же просто станет бесцеремонно тыкать в них пальцем.

– Короче – на держи! Теперь твоя очередь. А то я щас язык в трех местах сломаю нахрен – сунул вожатый листок Карине, которая до этого тоже стояла и забавлялась вместе со всеми.

Увы, но по закону подлости девушка ни разу не запнулась ни с одной фамилией или именем северян и добралась до конца списка довольно быстро, возвращая слово своему напарнику. Мак надулся, но не стал комментировать такое великолепное достижение.

– Седьмой отряд! – повысил голос вожатый. – Щас мы с вами дружно идем на экскурсию по лагерю. Слушать вы будете внимательно, чтобы потом не спрашивать, где и что находится. В строю идем ровно и никуда не отходим. После экскурсии мы дружно возвращаемся в наш корпус – разбирать чемоданы и раскладывать все свои шмотки. Если вам что-то непонятно, спрашивайте…

Вопрос не заставил себя долго ждать. Почти сразу из строя вышел низенький парнишка и демонстративно поднял руку. Его имени – и уж тем более фамилии – Макар, разумеется, не успел запомнить.

– Чего? – недовольно буркнул вожатый.

– А када мы пайдем плавать? – ломано, но строго спросил паренек. Его вопрос, несмотря на всю его серьезность, вновь вызвал смех в отряде.

– Айтал! – мягко осадила пионера сопровождающая в шляпке. – Не сейчас. Извините… Они еще в поезде поспорили, кто из них будет первый про это спрашивать.