Ювента

– С подростками другой головняк – скучно ответил Макар, надевая солнцезащитные очки. – За ними во все глаза надо смотреть круглые сутки. Иначе хреново будет.

– А почему? Что с ними такого?

– Валер – они на то и старшаки. Хочешь знать, чё они могут вытворить? Могут бегать курить, могут бухать, могут запрещенку жрать не ту, что мы у мелких забираем, а чё похуже. Могут даже трахаться, представляешь? А твоя задача в таком случае – героически помешать им это сделать друг с другом. Готов ты к такому?

– То есть… А как? Я…

– А вот так. Чё – были в этом твоем тесте такие вопросы? Нет? Ну так я и думал.

– Просто… Ну это же детский лагерь…

– И чё теперь? Сексом не трахаться? Вот ты им это и расскажешь. И вожатым запрети заодно.

– Просто это неправильно, я считаю. Они же должны понимать, где находятся.

– Ай-й-й, Валера – в том и дело, что всё они понимают. Подумай сам – они приехали в прикольное для них место, родаков нет, лето, всего двое вожатых, которые тоже люди и тоже могут не углядеть – кайф. Так тут еще и тусят такие же подростки, как и они сами, только лежат в соседней комнате. Пацаны-качки и телки красивые, которые в коротких шортиках и топиках гоняют. У них там половое созревание вовсю, все секса хотят, как бешенные, у всех между ног чешется. Каждый хочет друг-другу чё-то доказать, мечтают повзрослеть скорее. А как стать взрослым? Правильно – надо кого-нибудь отыметь. А где, как не здесь им этим заниматься? Так что последнее, о чём они щас думают, так это о приличиях и “детском” лагере. Уж поверь мне – опытному дяде.

Юный вожатый заметно покраснел, когда Мак стал открывать ему глаза на подобные вещи. А сам Макар всё больше стал осознавать, что Валера каким-то немыслимым образом перешагнул ступеньку полового созревания, не познал его вовремя и оказался сразу же на уровне около предпенсионного возраста. Других объяснений наивности лопоухого у вожатого попросту не находилось.

– Неужели тут и правда такое бывает?

– Бывает, и еще как. Был случай один, как мне рассказывали. Это не у нас случилось, а в Лимоновске, часа два езды отсюда. Там раньше тоже лагерь какой-то был небольшой, названия не помню, да и не суть. Еще до “Ювенты”, короче. Оттуда у нас пацан работал одну смену, так вот он рассказывал, что там пара таких вот самцов первоотрядников даже как-то деваху вожатую натянули в два ствола. Она им тройничок предложила, вроде как, а они и не против. От таких предложений не отказываются. А чё – и ей приятно, и им опыт. Всю ночь пялились. Вожатую выгнали потом, а им хоть бы хрен, еще и хвастались наверняка.

– Ужас… Так не должно быть.

– А это уж не нам с тобой решать, должно или нет. Это жизнь такая. Каждому свое, Валер. Ты, главное, особо не обольщайся и помни, что нет у нас здесь простых отрядов. Мелким объяснять всё надо и за ручку водить, средние просто наглухо отбитые, а старшаки слишком взрослые для того, чтобы считаться детьми, вот им башню и срывает. Рано тебе еще на старшие отряды – они тебя вообще не воспримут. Сожрут к чертям собачьим…

– С ними прям так плохо?

– Когда как. Ты ж не забывай, что у этих чмошников пубертат в полном разгаре, гормоны кипят, поэтому они уже хамить тебе пытаются, подлянку могут устроить. А с тобой такая тема будет прокатывать за милую душу. Так что… Рано, Валера, рано. Лучше пока продолжай объяснять младшим, что туалетную бумагу надо стирать сразу после использования, а не потом, когда всё засохнет. Это тебе будет в самый раз…

– В смысле? Как стирать? – глупо переспросил Валера.

Макар остановился, как вкопанный, изобразив на лице раздраженную гримасу.

– Валер…только не говори мне, что твои пионеры не стирали туалетку. Мне щас не до шуток. И так настроения нет.

– Эм-м-м…нет, не стирали – замялся лопоухий. – А надо было?

– Погоди, ты щас серьезно?

Валера аккуратно качнул своей лопоухой головешкой.

– Издеваешься?! – вспылил Макар. – А ты знаешь, что за каждый этот сраный рулон у нас из зарплаты будут высчитывать? А?! Ее надо было стирать, Валера! Как ты в вожатые-то вообще пошел, затылок?!

– Но она же развалиться, Макар. Как ее стирать…

– Так она же специальная, Валера! Нерастворимая! Для экономии придумана. Ну ты чё?! Капец, из-за тебя еще и своих копеек недосчитаемся. Что там вообще за вопросы в твоем тесте были? Как не ссать против ветра? Ай-й-й, вот же жопа…

Валера поник и искренне расстроился. Было видно, что он сомневается в том, что наплел ему Макар, но сам в голове уже наверняка подбирал для вожатого очередные извинения.

– Ну ты и лопух, Молотов – ухмыльнулся Макар, решив прервать затянувшуюся паузу. – Шуток не понимаешь, что ли? Расслабься, балбес.

Его собеседник выдохнул и искренне рассмеялся. Маку казалось, что он вообще впервые видел, как Валера смеется. Однако также вожатый признавал, что вполне спокойно бы пережил отсутствие увиденного, ибо во время смеха доходяга выглядел еще более болезненно и странно.

Жизнь и биология паренька явно не пощадили.

– И вот как ты со старшаками работать собрался? Там и не такое будет.

– Да уж…

– Не спеши ты ни куда. Ты еще сам как пионер. Не гони коней, обрастай броней и опыт нарабатывай. А еще лучше – завязывай с вожатской хренью и занимайся другими делами. Полезнее будет.

– Почему? – заинтересованно переспросил лопоухий, догоняя ушедшего вперед вожатого.

– Всё-то тебе объяснять надо – выдохнул Мак. – Потому что вся эта хрень – это сплошная потеря времени, сил и нервов твоих, вот почему. Учись, пока я жив. Для себя я это понял уже потом, когда поздно было руками махать.

– Ну а что в этом такого-то?

– Да ты сам подумай – щас бы ты мог мутить чё-то полезное, отдыхать, девок клеить, а вместо этого страдаешь херней за мизерную зарплату и нарабатываешь опыт, который потом тебе вообще нигде не пригодится. Вот вообще, понимаешь? Будь умнее меня, Валер. Бросай эту ерунду, пока не поздно.

– Извини, Макар, но я не согласен – возразил вожатый. Мак удивился, ибо он не припоминал, говорил ли его ненаглядный сосед за всю смену вообще хоть что-то на подобии этого. – Я не теряю время.

– А чё ты делаешь?

– Ну… Вот смотри – до лагеря мне было трудно общаться с людьми, зато теперь всё иначе. Я учусь разговаривать, спрашивать, разрешать конфликты…

– Эх, жаль тебя до Первой Мировой войны не родили. Ты бы там всё быстро разрулил, да?

Валера снова заулыбался.

– Не знаю, не уверен. Но зато знаю, что теперь мне чуть проще быть среди людей. Но самое главное – здесь у меня друзья появились. Ты, Зоря, Карина… Я никогда не общался с таким количеством человек за такое короткое время. Из дома уезжал только к бабушке, да в санаторий один раз, но с мамой. Зато в “Ювенте” у меня теперь всё по-другому, и я рад. Честно…

– А уж мы-то как рады… Ты бы только знал…

– Это здорово – не воспринял явного сарказма Молотов. – Знаешь, дома у меня всего пара ребят есть, с которыми я переписываюсь и иногда гуляю, но это всё. А так я чаще всего дома сижу, читаю, учусь там…ну или в игры играю. А теперь я здесь! Вокруг столько всего классного. И единственное, чего я щас хочу, так это чтобы вторая смена поскорее началась…

– Как здорово-то.

– Да! Я сначала не знал, буду ли оставаться. Но потом с мамой посоветовался и решил продолжить работу. Мне здесь очень нравится…

– Ладно-ладно, как скажешь, Валер. Ты только остановись, Христа ради… – прервал Мак, мысленно пытаясь отгородиться от помешанного доходяги.

Это был тяжелый случай, и теперь-то с лопоухим всё стало окончательно ясно – будучи одиночкой и задротом по жизни, Валера наверняка был из тех людей, кто готов назвать своим другом любого, проговорившего с ним хотя-бы дольше минуты. Чего уж тогда говорить о жизни с доходягой в одной комнате целую смену или работой бок о бок на одном отряде? Теперь же он наверняка считал Макара и Карину по меньшей мере своими ближайшими родственниками. А может и того больше…

Записываться к Валере в друзья у Мака не было никакого желания, а потому нужно было свести их возможное общение к нулю. Как сейчас, так и в ближайшем будущем. Во всяком случае – стоило попытаться это сделать.

– Так, Валер, у меня еще дела. Нужно…пионеров собрать…подсчитать их, всякое такое. Иди к Карине – вы с ней пока еще напарники, а она без тебя, как без рук. Беги к ней скорее.

– Хорошо. Тогда еще увидимся – добродушно ответил Валера, поскорее отправившись в сторону четвертого корпуса на воображаемую подмогу к напарнице блондинке.

“Ну да, как же” – подумал про себя Макар. – “М-да – вот уж кому в жизни точно придется нелегко”.

К четырем часам вечера седьмой отряд сократился в численности до восьмерых человек. Всех остальных детей родители успели разобрать, как горячие пирожки. Однако Макар не без завести замечал, что у других отрядов дела шли еще лучше. Под началом остальных вожатых было уже не больше пятерых, а в некоторых случаях даже не больше трех пионеров. Избавление от спиногрызов угрожало затянуться для Мака на неопределенное время.

Но еще до этого вожатый успел попрощаться с двумя своими любимцами, если можно было их так назвать.

Ваня и Полина по итогу оказались теми детьми, к которым Мак, сам того не желая, успел привыкнуть. Он никогда не заводил себе любимчиков, да и среди вожатых так делать было не принято. Но всё же, несмотря на моральные запреты и принципы, оградить себя от расположения к определенным персонам получалось далеко не всегда.

Ваня действительно оказался именно таким, каким его и преподнесла вожатому мать пионера – шкодным, шумным и неугомонным. Придурковатый пионер всегда был заводилой и объектом всевозможных приколов, слава о которых выходила даже за рамки их отряда. Но вместе с тем мальчишка оказался не обделен лидерскими качествами, и, если говорить уже совсем честно, так и не сделал за всю смену ничего по-настоящему плохого. Шило в заднице, с одной стороны, не давало покоя юному бунтарю, но с другой – заставляло вести за собой весь аморфный седьмой отряд на соревновательных мероприятиях, принимать участие почти в каждой вечерке и вообще участвовать в любой потасовке, намечавшейся на горизонте. Когда Ваня уезжал, Макар даже пожал ему руку и наградил прощальным шутливым подзатыльником, под который парнишка сам и подставился. Вожатый понимал, что ему будет очень не хватать такой не гуманной, но очень хорошей отдушины. Казалось, что сам пионер думает точно также.

Но милее всего сердцу Макара оказалась Полина – та самая девочка, которой он запретил в один из первых дней смены носить с собой плюшевого мишку. Изначально она показалась Макару типичной подлизой и прилипалой. На многих мероприятиях пионерка ходила за вожатым по пятам, несмотря на его строгость и постоянно раздраженный вид. Случалось, что она даже имела смелость попросить у него прочесть ей на ночь одну из сказок, привезенных с собой в лагерь, что окончательно выводило из себя ленивого Макара, не желавшего тратить свое драгоценное время на такие глупости. Однако пионерка не сдавалась и со временем вожатый всё же пошел ей на встречу, прочитав всей комнате девочек одну из любимых сказок Полины, лишь бы та от него поскорей отстала. Такой неожиданной акции щедрости от Мака не ждал никто, а потому на следующий день прочитать злополучную сказку на ночь просил уже весь седьмой отряд, и даже комната мальчиков, что заставляло вожатого закипать от бешенства.

Макар успел привыкнуть к Полине. А случилось это наверняка из-за того, что пионерка всегда находилась в его поле зрения. Так же, как и Ваня, она старалась участвовать в каждой вечерке, хотя в отличии от самого пионера получалось это у Полины не очень умело. Девочка побаивалась сцены и иногда забывала свои слова, но к концу смены она поднаторела в этом деле и стала справляться куда лучше, что не могло не порадовать Макара, о чём он сам, разумеется, никому не сказал. Помимо этого, девочка всегда охотно помогала в подготовке к вечернему мероприятию – рисовала и вырезала поделки, что всегда очень ценилось в отрядной работе.

Пионерка держалась очень стойко, не канючила и даже как будто была рада окончанию смены, однако, когда мама девочки приехала забирать свою дочь из лагеря, Полина горько разревелась. Макар за годы работы вожатым успел привыкнуть к детским слезам и знал, что они проходят также быстро, как и начинаются. Но в то же время вожатого не покидала мысль, что Полина грустила по-настоящему, очень искренне, горько и тяжело. Макару с трудом удалось уговорить ее пойти разыскать свои вещи в вожатской, когда за ней приехали. Девчушка обхватила Мака за шею, не отпускала и не хотела уходить, а просто лила слезы, ничего не говоря.

Такую реакцию Мак видел крайне редко, а вот ее мать от чего-то совсем не удивилась поведению дочери.

– Вы у нее, наверное, любимец, да? – спросила женщина, когда Полина всё же ушла за вещами, вытирая слезы.

– Не знаю на счет любимца, но она всю смену за мной шастала – подметил Мак. – Такое иногда бывает, особенно с маленькими детьми. По опыту знаю.

– Да, может быть. Вы на ее брата сильно похожи, моего старшего сына. Поля его очень любила – тихо сказала женщина. – Умер полтора года назад от сердечного приступа. На соревнованиях по дзюдо. Ему всего двадцать один год был.

– Я… Соболезную…

– Да уж… Мы уже всё слезы выплакали. Смирились… А она вот до сих пор ждет, что он вернется… Хотя вроде всё прекрасно понимает. Знает, что его нет. Она у меня не глупая девочка, да и уже не такая маленькая.

Макар замялся и не знал, что ответить на такое откровение. Да и можно ли было вообще хоть что-то говорить, когда узнаешь такие подробности? И теперь Макару, после услышанного, многое стало ясно. Он был похож на ее брата, а девочке такого сходства было достаточно, чтобы вожатый хотя бы на короткое время заменил ей родного человека, которого она больше никогда не увидит.

Когда Полина собиралась уезжать, девочка отдала Маку своего плюшевого медведя. Он не смог ей в этом отказать. Да и не хотел.

Сейчас, после всего услышанного, ему было почти так же тоскливо, как и ей самой.

Седьмой отряд разъехался.

В промежутке около получаса родители окончательно разобрали всех оставшихся пионеров, и Макар с Зорей официально стали свободными людьми.

Странное чувство раскованности вскружило голову и одновременно ее опустошало. Внезапно не нужно было пристально следить за временем и вспоминать отрядное расписание, чтобы не опоздать на очередную репетицию или спорт-час. Не нужно было заморачиваться и придумывать сценарий для грядущей вечерки, подыскивать материалы для реквизита и второпях скачивать музыку в компьютерном классе. Пусть эта свобода и наступала всего на полтора дня, но для многих вожатых, после двадцати с лишним дней строго режима, этот глоток свежего воздуха ощущался, словно недельный отпуск на берегу тропического моря.

Макар не спешил уезжать. В прежние времена вожатый имел право покидать лагерь сразу после отъезда последнего пионера из отряда, однако нынешние порядки он знал не до конца, а потому стоял возле четвертого корпуса как истукан, в ожидании команды к отъезду.

Из всех пионеров в лагере осталось не более десяти человек. Все эти дети отличались лишь возрастом, но в остальном были похожи – каждый из них имел усталый вид и жгучее желание поскорее покинуть опустевшую “Ювенту”, однако их родители от чего-то запаздывали, и томное ожидание растягивалось еще на какое-то время.

На веранду вышла кучка смеющихся вожатых, заводилой среди которых был Макс. Парень в очередной раз рассказывал слушателям одну из своих забавных историй, в суть которой Мак даже не попытался вникнуть. Следом за вожатыми из своего кабинета вышла и Оля, ведя за собой и всех остальных своих подчиненных.

– …давайте об этом завтра уже поговорим, окей? Я списки буду только сегодня вечером составлять, а может и вообще ночью. Заранее их никогда не делаю, потому что у администрации обязательно что-то меняется за день до заезда. С ними не угадаешь – объясняла вожатым Ольга. – Точно могу сказать, что новичков на смене у нас уже точно не будет, поэтому и по отрядам каких-то изменений не предвидится. Но опять же – вся точная инфа будет завтра.

– Да ладно – махнула рукой Настя. – Мне-то всё равно, где и с кем стоять.

– Ну тогда тем более – кивнула головой воспитательница и обратилась уже ко всем собравшимся вожатым. – Ладненько, ребят – пойдемте фотографироваться. Обычаи надо соблюдать. А потом у тех, у кого пионеров не осталось, можете разъезжаться по домам.

– А Элина Вадимовна где? – спросила Зоря, которую Мак до этого не успел приметить в общей толпе. – Мы же без нее, обычно, не фоткаемся.

– Она уже в городе. Уехала с Катей еще до обеда по делам, поэтому ее не ждем. Что-то там с администрацией какие-то проблемы. Так что давайте, ребятки! Поторопимся!

Вожатые дружным стадом вслед за Олей отправились в сторону столовой, оставив Макара позади, что было ему только на руку. Всю малину ему неожиданно испортил Валера, который по какой-то причине задержался и выдвинулся из вожатской позже остальных.

– Макар, пойдем! – окликнул бывшего соседа Валера, на ходу застегивая свои идиотские сандалии, – А то не успеем…

– Не очкуй, без тебя не начнут – усмехнулся Макар, хватаясь за свою сумку. – Я не иду. Поеду уже…

– Постой. А ты что, не будешь с нами фотографироваться на память? – удивился вожатый.

– Нет уж, спасибо. Это без меня.

– Почему? – не отставал от Мака лопоухий.

– Валера – отстань. Тебе скучно, что ли? – рассердился Макар, не сбавляя шаг. – Мне-то на кой хрен эти фотки? Одна от другой не отличается. Мне еще в Ладный ехать, такси вызывать, а это не быстро. Нет времени рыльником сверкать. За мной-то на крутых джипах не приезжают.

– Я могу попросить маму – мы тебя завезем в город. Без проблем! Она уже скоро приедет!

– Пока, Валера! До завтра! Только никому не говори, что я еду на вторую смену – не оборачиваясь, ответил Макар.

Взглянув налево, вожатый заметил, как Оля дотошно расставляет вожатых и прочих своих подчиненных на лестнице столовой для симметричной фотографии. Однако старшая воспитательница так и не заметила отсутствия Макара в общем строю, что его, в принципе, совсем не удивило.

Макар улыбался, глядя в экран телефона.

17:03

*0795 Пополнение счета на сумму 19783,29.

Доступно 19819,51

На фоне трудного дня, оставшегося позади, это маленькое, полное любви и добра сообщение значительно улучшило его настроение, когда вожатый проходил мимо администрации, не спеша продвигаясь к выходу из лагеря.

Почти сразу в голове он начал подсчет того, куда будут потрачены с трудом заработанные им деньги.

Часть он планировал пустить на квартплату, ибо со своего расчета на заводе Макар так и не удосужился заплатить за коммунальные услуги. Во всём, конечно же, была виновата его “Армада”, которая впервые за долгое время вдруг удосужилась победить в кубке, чему он всё равно был несказанно рад. Часть денег еще нужно было отстегнуть крохоборке Тае, о чём Мак думал чуть ли не со слезами на глазах. В его голове крутилась мысли вовсе не платить хитрой официантке, но он опасался, что тогда девушка траванет его уже по-настоящему, и далеко не слабительным. Да и расписка до сих пор оставалась у нее, поэтому и рисковать было нельзя.

В покупке еды вожатый не особо нуждался – всё равно уже завтра ему нужно было возвращаться обратно в лагерь, где его снова ждал халявный паек, а потому и тратить свой заработок на продукты, которые пролежат в холодильнике без дела еще почти месяц, Мак не собирался. По итогу оказалось, что из свободных денег на руках он имеет лишь крошечную оставшуюся от дележки сумму, которую мог спокойно тратить на себя любимого. Правда и тратить здесь уже было особо нечего.

Что же можно было себе позволить на эти крохи?

Макар решил начать транжирить деньги с вызова такси – идти до города пешком или дожидаться рейсового автобуса совсем не входило в его планы, а потому без лишних сомнений Мак набрал номер телефона единственной известной ему фирмы извоза, и надеялся, что свободная машина для него найдется очень быстро.

Такую поездку он уж точно мог себе позволить.

Раздался гудок, за которым последовала веселая мелодия, означающая ожидание ответа оператора. Однако вместо того, чтобы услышать на другом конце приятный женский голос с приветствием клиента, Макара встретил лишь безэмоциональный автоответчик:

– Ваш телефон в черном списке.

Две секунды раздумий позволили вожатому осознать всю ситуацию и обрушить на его голову всю злобную иронию этого мира.

– ДА ТВОЮ МАТЬ! – во весь голос выругался Макар, распугав сидевших на деревьях птиц, вспомнив ссору с таксистом и его теперь уже сбывшуюся угрозу.

ВТОРАЯ СМЕНА

«Обладая богатым инструментарием в виде множества развлекательных игр, методик воспитания и психологической поддержки ребенка, вожатый должен обладать умением применить данный инструментарий в деле.

Однако, как показывают практические наблюдения и показатели статистики, самые эффективные вожатые формируются из тех, кто в первую очередь выстраивает свое взаимодействие с детьми через интуицию. Такие вожатые могут не обладать достаточными теоретическими знаниями, однако внутреннее понимание значений разных моделей поведения ребенка у них выливается в положительный результат, что помогает нивелировать недостаток теории, а в некоторых случаях – и практики».

А.П. Бессараб. Вожатская теория.

Придется привыкнуть

Утро их выдалось далеко не самым добрым.

Воспоминания неспешно оживали в памяти. Постепенно, сквозь таящий сон, прояснялась хронология событий прошедшей ночи, которая, как теперь казалось, стала одной из самых веселых за последнее время и могла с лихвой окупить тяжесть их нынешнего состояния.

Всё началось c ресторана. Заведение было не самым дорогим, но и совсем не забегаловка – как раз то, что нужно для того, чтобы приятно провести время и не слишком опустошать свой карман. Там они расположились отдельно от всей публики, заранее забронировав себе небольшую и уютную комнатку с приятным приглушенным светом, отгородившись от внешнего мира бархатными шторами. Еда была вкусной, напитки бодрящими, но мягкими, а приятный разговор протекал легко и безмятежно. Темы для обсуждения, которые накопились за последнее время, сменяли одна другую, как блюда за столом, не успевая им надоесть.

Потом была прогулка по ночному городу, чарующему и жизнерадостному. Ночная жизнь в Ладном кипела на его улицах, освящая прохожих огнями фонарей и вывесками наружной рекламы бутиков и салонов, рассказывающих об очередной никому не нужной новомодной ерунде. Они позировали для фотографий, танцевали под мелодии уличных музыкантов и просто наблюдали за зеваками, очень разными и по-своему интересными. В ответ прохожие тоже с улыбкой посматривали на веселую и добродушную троицу, которая казалась им сейчас самой счастливой компашкой в мире. И вполне возможно, что это действительно было так.

Грохочущая музыка в клубе и танцпол заставили их оживиться еще сильнее. Даже когда время перевалило глубоко за полночь, девушки продолжали танцевать так, будто эта была их последняя ночь в жизни. Словно больше никогда не будет ни веселья, ни танцев, ни даже их самих. Разумеется, на подружек обращали внимание и парни – они подходили к ним, ненавязчиво знакомились, пытались обратить на себя внимание и уходили, не получив того, зачем пришли. Сегодня девушки были предоставлены только самим себе, не желая тратить время на всяких проходимцев.

Закончилось всё как в фильме – песчаным пляжем с его остывшим и приятным для босых ног песком и назревающим рассветом, который девушки встречали спокойно и умиротворенно. Легкий морской бриз развивал на ветру их волосы, а море убаюкивало колыбельной из звуков пенистого прилива и далеких криков чаек. Казалось, что здесь можно было провести хоть целую вечность, не уставая любоваться желто-красным солнечным диском, что лениво просыпался на горизонте.

Такси привезло их домой только тогда, когда многие уже лениво расходились на работу. Троица не обращала внимания на косые и завистливые взгляды работяг, ведь впервые за долгое время они смогли повеселиться именно так, как им этого хотелось. Теперь же девушек ждал только сон, такой же легкий и беззаботный, как и вся прошедшая ночь.

Мучения начались с первым звоном будильника, которому с трудом удалось пробудить вожатых в первом часу дня. Казалось, что их забытие длилось всего несколько коротких минут, зато голова у каждой была такая тяжелая, будто они проспали, по меньшей мере, целую вечность.

Зоря и Карина обнаружили себя на расстеленном диване в зале, в то время как Настя показалась из своей спальни. Именно хозяйка квартиры и встала раньше всех, потрепанная и с вялой гримасой на лице.