Бывший с секретом

– Что он тут делает? – шепотом спрашиваю у Олега.

– Виктор Васильевич? – мой парень явно полон энтузиазма, он наклоняется к моему уху и прибавляет радостным тоном. – Теперь это мой новый шеф.

“Да ладно!” – словно набат звучит в моей голове.

– Нет, – вырывается у меня.

– Почему нет? – реагирует Олег.

– Ты ничего о нем не знаешь.

– Это как-то повлияет на его назначение? – удивляется Демченко. – И не придумывай, я слышал достаточно много.

– Хорошего? – сдавленно интересуюсь я.

– Даже очень.

Ну да, за то самое время, что меня не было в больнице тут явно развернулось настоящее обсуждение хирургических светил.

Из-за Олега все, кто есть в палате, тут же обращают внимание на нас и я натягиваю маску на нос. Это скорее рефлекс, чем обдуманное действие, ведь умом-то я понимаю, что Ухтомский все равно узнает, кто перед ним, раньше или позже. Но что-то внутри меня, глупое и иррациональное, что-то, что помнит его взгляд и слова, требует от меня того, чтобы Виктор никогда не узнал кто перед ним.

“Ты ничего из себя не представляешь, Лиза”, – эта фраза все еще звучит в голове и именно сейчас кажется абсолютно реальной.

В этот самый миг мы встречаемся взглядами с Ухтомским и я ощущаю себя так, словно кто-то перекрыл мне кислород. Сейчас хирург видит только мои глаза, короткие черные волосы скрыты под медицинской шапочкой, а фигуру удачно скрадывает больничная форма, которая велика мне на размер – ну не шьют у нас костюмы на Дюймовочек!

Задерживаю дыхание. Взгляд Виктора выглядит скучающим и у меня складывается впечатление, что Ухтомский меня не узнал, хотя я понятия не имею о том, как этот человек бы отреагировал на причину скандала из-за которого в свое время ему пришлось покинуть Екатеринбург.

Ухтомский ведь называл меня не иначе как избалованной девочкой, которой все-все на этом свете позволено. Возможно, так и было тогда. Но не сейчас.

Прикусываю губу и радуюсь тому, что этого не видно под маской. Ухтомский всегда судил поверхностно и не жалел тех, кто попадался ему под горячую руку.

– Демченко, это кто? – Ухтомский как всегда прям.

Он выходит на середину палаты. Виктора окатывает светом ламп и я ловлю себя на том, что теперь могу в деталях рассмотреть своего бывшего преподавателя. Отмечаю легкую небритость и усталость на его лице, отчего в голову почему-то приходят мысли о его разводе. Как будто Ухтомский много пил и мало спал.

Одергиваю себя мысленно: ну какая мне разница? У меня же вроде как есть своя личная жизнь, может, и не очень страстная, но наверное это поправимо.

Даже несмотря на усталость, Ухтомский выглядит хорошо. Он одет в брюки и пиджак, выглядывающие из-под небрежно наброшенного на плечи медицинского халата. Еще я замечаю, что Виктор раздался в плечах, что и не удивительно. Я помню еще как он выступал за институт на соревнованиях – профессиональный пловец.

Боже мой, как стыдно вспоминать, что я ходила на каждый его заплыв, рассматривая преподавателя в трусах! Вот же я была дурой!

– Представьтесь, пожалуйста, – обращается ко мне Виктор.

– Дежурный анестезиолог, – говорю, не двигаясь с места.

Ухтомский молча рассматривает мою грудь. И тут до меня доходит: он ищет на моей форме бейдж!

Чихаю и делаю вид, что у меня ужасно зачесался нос. Получается так, что мое предплечье полностью закрывает прикрепленную к форме табличку с именем.

Ухтомский вопросительно смотрит на этот жест и молчание затягивается.

“Это глупо, Воронцова”, – твердит мой внутренний голос: “Ухтомский все равно узнает, что ты это ты. Рано или поздно”

Пускай будет поздно! – прошу небеса. Мне нужно время для того чтобы собраться и сосредоточиться. Я не могу позволить себе того, чтобы он снова вел себя со мной также как и в Екатеринбурге.

Ухтомский делает шаг навстречу, я неловко дергаю рукой, металлический бейджик, держащийся на форме за счет хлипкого магнита, слетает вниз и катится по полу. Я делаю неловкий пасс ногой, отравляя табличку под кушетку.

– Ой! – понимаю, что выглядит не очень натурально, но ничего лучшего придумать не удалось.

Ухтомский молча провожает взглядом этот жест. Даже не приподнимает брови как обычно, но по выражению его лица я читаю то, что он уже отметил про себя мое странное поведение.

– Впрочем, вас же должно волновать только то, как я даю наркоз, – выдаю на эмоциях. – Или вы сомневаетесь в том, что я тут работаю?

Ухтомский, к счастью, перестает заглядывать под кровать больного, переводя наконец взгляд на меня.

– Да, – говорит он спокойно, – искренне хочется верить в то, что вы ни у кого не украли форму.

Удивительно, как ему удается оставаться одновременно таким хладнокровным и ироничным. Сразу вспоминается то, как на кафедре все боялись Ухтомского, даже несмотря на его молодость. Ведь он обычно ни перед кем и ни перед чем не отступал. И был прям как шпала. Возможно, именно поэтому я и влюбилась в него. Тогда мне очень требовался именно такой человек.

– Я тут работаю уже четыре года, – поздно ловлю себя на том, что даже пытаюсь сделать свой голос немного ниже.

Это, Воронцова, жалко. Ну-ка, надо срочно брать себя в руки, как ты умеешь, даже если перед тобой и мужчина твоей ме…

– Вы правы, – вдруг улыбается Ухтомский. – Дело в том, что меня со следующей недели назначили тут руководителем. Исполняющий обязанности заведующего абдоминальной хирургией.

На этом он протягивает мне ладонь.

– Приятно познакомиться с новыми коллегами.

Я понимаю, что потеряла дар речи. Все несколько хуже, чем я думала: Ухтомский не просто в дежурной бригаде. А я ведь могла бы отказаться от дежурств. Он еще и какое-то время будет мелькать на должности заведующего и, получается, мне никак не удастся отделаться от него!

Ухтомский, как ни странно, не теряет времени даром и пожимает мне руку.

Я смотрю ему в глаза и отмечаю, что Виктор изменился. Раньше он был куда более прям. Может быть, дело в депутатской карьере?

Взгляд невольно падает на лацкан его дорогого пиджака, не скрытый под распахнутым халатом.

“Нужно будет выяснить все про Виктора, пока Виктор не выяснил все про меня”, – пробегает шальная мысль.

Поднимаю взгляд и понимаю, что Ухтомский всматривается в мое лицо, как будто узнавая…

В этот миг между нами оказывается Олег.

– Это моя невеста, Елизавета Павловна…

Я оглядываюсь, невольно вырывая свою ладонь из рук Ухтомского.

На самом деле я просто хочу остановить Олега до того, как он произнесет мою фамилию. Ведь я ее не меняла с Екатеринбурга. Смысл слов моего парня доходит до меня не сразу. Я скорее улавливаю его по взглядам окружающих.

– Хкм-хм… – доносится сзади и по тону Ухтомского как-то само собой читается короткая фраза “а невеста-то и не рада”.

– Что ж, я спешу, – добавляет Виктор, двигаясь к двери. – И не буду вас отвлекать. Зашел на пару минут, посмотреть отделение. Олег Витальевич, Елизавета Павловна, уверен, с вами мы еще увидимся.

Гигантская фигура Ухтомского исчезает в дверях, оставляя всех в состоянии замешательства.

Сам пациент семи лет и его мать, кажется, сейчас смотрят на нас с Олегом так, словно им только что включили бразильский сериал. Не хватает только попкорна.

– Эм… – я снимаю маску, оборачиваясь к своему парню. – Тебе не кажется, что такие вещи надо сначала обсудить между нами двумя?

– Ты недовольна? – Олег подхватывает меня за руку и выводит из палаты.

– Да, – смотрю ему в глаза. – Хотелось бы узнавать о собственной помолвке до твоего нового начальника. Ты же не перед ним выделывался?

Понятия не имею, зачем это несу. Наверное во всем виноват стресс, который я перенесла из-за внезапного появления Ухтомского.

– И вообще, – продолжаю негодовать, – ты должен был предупредить меня о том, что он тут будет, прежде чем такие вещи озвучивать.

– А в чем проблема? – недоумевает Олег. – Мне кажется, ты этого хотела.

Я замираю и развожу в стороны руками. Сказать как-то больше нечего.

– Ну, сегодняшняя сцена в лифте, – продолжает мой парень, – потом то, как ты на операции отреагировала.

– Олег, я… – запинаюсь, потому что действительно не знаю, как ему сказать, что не в восторге от собственного сообщения отправленного начальнику и от всего того, что из этого вышло.

Но тут Олег аккуратно заправляет мои волосы за уши и заглядывает в глаза.

– Лиз, мой отец давно намекает на то, что пора бы остепениться и мне показалось, что я нашел правильную женщину.

Я сглатываю слюну.

Мой кот этого не оценит. Но я не должна ведь сейчас думать про кота!

– Мне надо все подготовить, – тараторю.

– Лиз, что? – Олег оглядывается, потому что около нас уже остановились двое докторов.

Не знаю, возможно они хотели передать что-то Олегу, но выходит так, что появление коллег прямо несвоевременное какое-то.

– Кота, – выдыхаю я и чувствую себя так, будто готова хлопнуть себя по лбу.

Выставлять Олега перед другими дураком – нет, увольте. Однажды я побывала в таком положении, что надо мной смеялся весь институт. Во мне видели только влюбленную и на все готовую дуру, поэтому я, кстати, и порвала все связи с Екатеринбургом. По той же причине я не решусь сделать так, чтобы кто-то почувствовал что-то подобное.

Бросаю еще один взгляд на хирургов, потом встаю на цыпочки и целую Олега в подбородок. Он сильно выше меня, поэтому я, по-правде, не дотягиваюсь.

– Люблю тебя, – шепчет мой парень и я ощущаю, что по телу проходится холодная волна.

Он никогда раньше не говорил этих слов, поэтому, в частности, я тоже молчала. Мне нравится Олег, но до влюбленности в него пока мне далеко. “Вот, что бывает, Лиза, когда ты затеваешь секс по дружбе”, – шепчет мой внутренний голос. Однажды одна из сторон может принять это за что-то большее.

Олег наклоняется ко мне и жадно целует в губы. Почти так, как я делала это в лифте. Вот черт.

И это все наблюдает хирургическая бригада.

Наконец кто-то из коллег решается на аплодисменты.

Убила бы!

Я чувствую себя героиней дешевого мексиканского сериала. Олегу остается только отставить в сторону ногу, наклонить меня вниз и взять в зубы розу. А потом заиграет музыка.

Стучу парня ладонями по спине, пытаясь дать ему знак, что пора бы закончить. Он отрывается.

– Слишком много свидетелей, – цежу сквозь зубы, а в глазах Олега вижу вопрос: “В чем разница между коридором отделения и лифтом?”

Блин, в том, что тут нет Ухтомского.

Мы отлипаем друг от друга, я одергиваю хирургичку. Мимо проходят доктора. Один из них хлопает Олега по плечу и добавляет:

– Мужик.

Потом коллеги моего парня удаляются и я слышу то, как они обсуждают папу Олега, точнее тот вопрос, не выставят ли теперь моего парня из дома, ведь сын хозяина клиники должен как минимум составить себе достойную партию.

– Ты уверен? – спрашиваю я, зябко пожав плечами.

– Почему ты спрашиваешь? – удивляется Олег.

И тут у меня звонит телефон, извещая о том, что пора бы уже пройти на операцию. Пациент готов, ждут только анестезиолога. Чувства бушуют внутри, но приходится следовать врачебному долгу.

До вечера мы с Олегом не видимся. Домой его, как всегда, подвозит личный водитель. Мой парень пытается этого не афишировать, но как я узнала по его намекам, Демченко слишком плохо водит машину, за последние полгода он попадал в аварию трижды, в последний раз все закончилось длительной госпитализацией, и тогда папа стал присылать за ним машину. Это еще одна странность, которая заставляет мужиков из отделения абдоминальной хирургии зубоскалить, но я думаю, что им просто завидно.

Раньше я пропускала все эти разговоры мимо ушей, потому что мы с Олегом просто хорошо проводили время, так, как никто из этих мужланов, помешанных на том, чтобы что-нибудь отрезать, и не мог себе представить. Иногда после таких вечеров у нас случалась постель, особенно если после какой-нибудь выставки мы заходили в ресторан и заказывали немного вина.

Словом, все эти пересуды внутри оперблока меня не волновали. Но теперь… Теперь я понимаю, что мне есть дело до того, что пишут в костепермывочный чат.

“Смотрите, за Демченко опять раба прислали”, – фотку присылает операционная сестра: “Запалила только что в курилке”

На фото Олег грузится в мощный гелендваген. Таких машин на территории нашей больницы достаточно. Так повелось, что стационар завоевал себе репутацию одного из лучших в Москве и теперь туда съезжаются все чиновничьи наследники, как только с ними случается что-то не то.

Я не планировала устраиваться в такое место, когда приехала из Екатеринбурга. Просто так вышло, что самая сильная больница столицы оказалась и самой известной среди сильных мира сего.

Фото, сброшенное в беседку, неожиданно вызывает у меня взрыв эмоций.

“С чего ты взяла, что за ним заехал водитель отца, Тань?!” – набираю.

“Демченко вообще-то довольно известный в определенных кругах. Может, ему с кем-то из родителей местных принцев переговорить надо.”

“О, не смеши!” – приходит ответ.

Все прекрасно знают, что как хирург Олег так себе. Ни один крутой мужик не станет разговаривать с ним об операции своей дочери или сына.

“Олег сегодня Лизе предложение сделал”, – печатает моя подруга и в чате тут же становится тихо. Я чувствую себя так, словно всем дали команду “Про Олега больше плохого не говорим”. Пялюсь какое-то время в экран сотового и думаю о том, что будет если я правда выйду за Демченко замуж. Мой муж на самом деле так себе врач и уже понятно, что никогда не станет хорошим, сколько бы он ни учился у таких светил как Ухтомский. Однажды Олегу точно достанется империя частных клиник его отца, но вряд ли это сделает Демченко более ответственным или настроенным вести бизнес.

Мы наверное и дальше будем ходить с ним на выставки. Окружающие и дальше будут считать Олега тряпкой, а я… дальше буду его защищать?

“Ну, что все замолчали?” – со злости набираю я и не успеваю отправить, потому что мой пациент стремительно заваливает давление. Приходится переключиться на работу. В самом деле, негоже во время операции торчать в каком-то дурацком чате!

Операция выходит очень сложной. Мы еле стабилизировали пациента и я едва-едва переставляю ноги, когда оказываюсь в раздевалке отделения на два часа позже установленного окончания рабочего дня. В этот момент меня немного злит то, что Олег позволяет себе уходить в полпятого, строго по графику. Настоящий врач же…

“А настоящий врач что?” – спрашиваю саму себя. Должен трудиться с утра до ночи, как делал это Ухтомский? Я еще помню, как Виктора можно было застать в операционной даже в десять или в одиннадцать вечера. Он оставался после рабочего дня и пар чтобы помочь дежурной бригаде. Учил молодых, учился чему-то сам. Но какой из него муж и отец? Не хотела бы я быть замужем за таким человеком, который и дома-то толком не бывает.

Выйдя из больницы добираюсь до остановки автобуса и смотрю на то, как в лучах фонаря кружится снег. “Куда вообще стремится моя жизнь?” – думаю я, ощущая как пальцы зябнут. К браку, которого я не хочу? И как это вышло?

Автобус тормозит напротив, окатывая меня грязью. Все это кажется каким-то сообщением от моей судьбы, мол, ты делаешь что-то неправильно. Но что? В этот миг мне пишет подруга Настя.

“Не хочешь встретиться?”

Я осматриваю себя с головы до ног, в частности, шерстяные брюки, заляпанные грязью. Ехать в таком виде в бар, где предлагает встретиться подруга – асбурд. Но мне правда нужно с кем-то поделиться тем, что происходит в моей личной жизни. Нормальные люди, должно быть, советуются с мамой на счет того, за кого им выходить замуж, но так вышло, что у меня слишком специфическая семья и я по-настоящему устала держать все в себе.

“Хорошо”, – набираю я: “Только мне понадобится очень много влажных салфеток”

Следом я присылаю фото своих брюк.

В ответ подруга отправляет смайлик со взрывающейся головой.

Через полчаса я в шумном заведении, наполненном модной публикой. Размещаю на вешалке пальто и ранец, мимоходом радуясь тому, что не придется вечером торчать дома и изливать душу коту. О, были в моей жизни и такие моменты. Вспоминать их грустно, потому что если так пошло бы дальше, не известно, чем бы я закончила.

– Рассказывай, – опускаюсь на стул напротив подруги.

– Просто у меня отменилась встреча, – начинает она, показывая мне диктофон, – а клевое место, как видишь, я уже забронировала.

Бар действительно выглядит круто. Мы с Настей познакомились на одном из модных событий, когда я только-только перебралась в столицу, не знала, чем себя занять и мониторила в соцсетях афишу.

Я как всегда поздно узнала, что Настя журналист. Когда мы уже успели сходить с ней на пару других необычных событий. Образования у моей подруги еще толком-то нет – второй академ за три года – зато желания работать хоть отбавляй. Сейчас она пишет для ряда телеграмм-каналов и ведет собственный проект. Лучшего знатока московской культурной жизни еще поискать.

По правде, я горжусь знакомством с ней. Если бы я раньше знала, что смогу быть интересна таким людям. Да я и представить себе подобного не могла!

Настя ярко накрашена и ярко необычно одета.

– Как дела, подруга? – спрашивает она, потягивая свой коктейль. – Не хочешь, кстати, извиниться за сорванный праздник?

– Если ты про это, то я переведу деньги, – начинаю копаться в сотовым, рассчитывая сразу же сделать перевод. – Понимаешь ли, мой шеф не понимает слова “нет”.

– Да ладно, как-нибудь выкрутимся, желающих полно, – останавливает меня Настя. – Дело-то в другом. Когда ты нам нормально представишь своего наследника вилл, заводов и пароходов, Воронцова?

Я выдыхаю сквозь зубы. Честно говоря, я не сообщала друзьям кто такой Олег, просто обмолвилась, что есть человек, с которым я хожу на выставки, что мы работаем в одной больнице и мы пару раз пересекались в кафе. Учитывая мое осторожное отношение к мужчинам по-моему ничего удивительного.

– Похоже ты уже сама нарыла, – закатываю глаза, стараясь не прибавить: «Ну зачем?»

– Это моя профессия, – Анастасия надувает пузырь из жвачки и лопает его.

Мой дед назвал бы такое профанацией, но к черту моего деда!

– Ладно, не злись, – Настя прикасается к моей руке. – Я сама не хочу иногда, но информация как будто ко мне липнет. Понимаешь, общая тусовка.

– Погоди, кому есть дело до Демченко? – тут мне становится немного не по себе.

Настя отводит взгляд.

– Много кому, – говорит она. – Только не мне. Через десятые руки можно сказать кое-что слышала.

– И что ты слышала? – удивляюсь чуть ли не в голос.

Не то, чтобы я не люблю и не ценю Настю, просто я знаю, что она общается с очень разными людьми. У нас с ней из общих интересов гастрономия и психология, но кое-с-кем…

– Говорят, он хороший парень, – журналистка снова лопает жвачку. – Словом, Лиз, не парься. Гарема у него точно не было и нет. Однолюб похоже. Но кто-то пару раз видел его в музее с таинственной черноокой красавицей, – она легонько задевает меня туфлей под столом. – А ты думала, что за такими парнями как Демченко не следят охочие до миллионов фифы?

– Честно говоря, не знаю, – бормочу себе под нос.

– Вот выйдешь за него замуж, станешь звездой, – резюмирует моя подруга.

– Кстати об этом… – упираюсь взглядом в стол.

– Он сделал тебе предложение? Серьезно?! – Настя всем корпусом подвигается вперед. – Ого, подруга, поздравляю!

Я же чувствую, как в горле у меня встает ком. Не то чтобы мне не льстит роль звезды и что-то подобное. Наоборот, мне это даже очень приятно, но в голове как будто снова и снова вертятся на повторе слова Ухтомского “Ты ничего из себя, Лиза, не представляешь, без тех кто тебя окружает”.

Крепко зажимаю в руке салфетку, когда официант приносит мой кофе. Хочется встать и крикнуть Виктору из прошлого “Давай посмотрим кто кого”. Вот я стану звездой вечерней Москвы и, пожалуй, только докажу этим, что я приложение к своему будущему мужу.

– Эй, ты чего так погрустнела? – Настя касается моей ладони. – Тебя зовет замуж сынок очень влиятельного и, надо сказать, обаятельного мужика, а ты и не рада? Переедешь из своей пятиэтажки.

Не факт. Совсем не факт.

Приподнимаю голову.

– Есть проблема, – и тут с моего языка срывается то, что я обещала себе навсегда оставить в прошлом. Не трогать и не думать о таком. Оставить от греха подальше. – Помнишь, я тебе рассказывала, что переехала из Екатеринбурга из-за одной некрасивой истории?

Глаза Насти становятся шире. Мне кажется, что именно в этот момент в ней просыпается настоящий журналист. Когда она чувствует запах жареного, настоящей сенсации. Возможно, я делаю очень опрометчивый шаг, ведь разговариваю сейчас с тем, человеком, который не просто умеет аккумулировать сплетни, он делает из них новости, но мне просто нужно выговориться и поделиться своими страхами.

– Вот. Это было из-за преподавателя, – журналистка в это время крепче сжимает мои руки, игнорируя то, что ей только что освежили коктейль.

На мгновение мне кажется, что она выслушивает тех, кто приходит ей рассказать свою правду точно с таким же выражением лица. А наутро сетка телеграм-каналов пестрит заголовками.

Но как бы то ни было, я верю Насте. Кроме того, что она работает со средствами массовой информации, еще она мне настоящая подруга и любительница кошек как и я, но не может их иметь из-за аллергии. Когда Бойкот заболел мочекаменной болезнью именно она закидывала меня ссылками на научные статьи и координатами отличных ветеринаров.

После того случая я знаю, что Настя не бросит в беде. А ее навык поиска информации это бомба.

– Давай, все мне выкладывай.

Коктейль, заказанный подругой переезжает на мой край стола.

– Большой глоток, – командует журналистка. – И приступаем.

– Надеюсь, ты не будешь на диктофон писать, – кошусь на ее сумочку.

– Боже, – Настя откладывает вещь подальше, – за кого ты меня принимаешь? Сегодня только дружеская помощь. Работа же отменилась, ты сама в курсе.

Следом она показывает мне свободные руки и я выдыхаю, понимая, что у подруги нет даже ручки.

– В общем, он серьезно меня опозорил, – глядя в стол, признаюсь я.

– Коктейль, – напоминает Настя.

– Ага, ага, – напиток оказывается очень вкусным и я не сразу замечаю то, что замешан он, должно быть, на крепком алкоголе. – Словом, если бы не мой дедушка, не видать бы мне диплома.

Настя выглядит так, словно собирается сказать “эка невидаль”. Ну да, в ее сфере можно развиваться и так, чего не скажешь про мою.

– Я не поняла, что именно тебя беспокоит, – вместо этого замечает журналистка.

– Он теперь работает со мной!

– А это уже интересненько, – Настя делает такой жест, как будто собирается записать.

– Не интересненько! – хватаю ее за руки. Скорее всего у меня выходит банальный защитный жест. – Понимаешь, он меня прохвосткой считает.

– И что? – пожимает плечами подруга. – Докажи ему обратное. Или можешь не доказывать. Какое тебе дело до какого-то левого мужика.

– Это хирург с именем, – выдаю я. – И он… новый начальник Олега.

– Хм… – Настя несколько мгновений смотрит в сторону, покачивая ногой.

– Он настолько крутой, а Демченко настолько глупый и бесхребетный, что перестанет считать тебя хорошей женщиной из-за слов какого-то…

– Виктора Ухтомского! – признаюсь я.

Это на работе я привыкла быть несгибаемой женщиной, а вечером, с друзьями, я могу показать настоящую часть себя. На самом деле меня много что пугает, но это и не удивительно, если взять в расчет мое детство, в течение которого дедушка и бабушка меня каждым микробом пугали. Застудишь ноги – пневмония и умрешь. Скушаешь клубнику – аллергическая реакция и, ну вы поняли.

Я пыталась вытравить это из себя, но не все получается просто.

Ну и после учебы в Екатеринбурге одним из моих страхов и по совместительству тайных желаний бесповоротно стал Виктор Ухтомский.

– Ты просто его не знаешь, Насть, – говорю едва слышно. – Он списывающих на экзамене принципиально заваливал.

– Но вы не в институте, – подруга откидывается назад и складывает руки на груди.

– Нет, он… не терпит нечестности в любом ее виде и потом… он таких людей из коллектива выживает любыми способами.

– А ты была с ним не честна? – подруга высоко приподнимает брови.

– Он так подумал, – признаюсь еще тише.

На самом деле в эту историю еще по самые уши влез мой дед и вспоминать сейчас тошно.

– Ладно, – подводит итог подруга. – То есть, ты считаешь, что он захочет объяснить Олегу, что тот выбрал плохую кандидатуру в качестве жены?

Да плевать мне на Олега! Мне на свою репутацию в больнице не плевать.

– Нет, то есть да. То есть, я хочу остаться в больнице, даже если стану женой Демченко. Знаешь, я хочу что-то из себя представлять, даже если и буду наследницей всех этих заводов и пароходов, я не хочу чтобы у меня было то, что мне дорого, чтобы окружающие во мне не видели прилипалу.