Бывший с секретом

Олег приобнимает меня за талию и мы прижимаемся друг к другу. Я по-настоящему ценю нежность, на которую не скупится мой парень. Ее правда почему-то не хватило на моего кота.

Какое-то время мы просто обнимается, должно быть, вызывая зависть у всех, кто наблюдает за этой сценой, пока дверь проходной не хлопает и по ногам в очередной раз не пробегает порыв холодного ветра. Я боковым зрением ловлю черную тень и сердце болезненно сжимается, потому что силуэт мужчины, вошедшего только что показался мне удивительно знакомым.

Проследив мой взгляд, Олег оборачивается и говорит мне.

– Лиз, ты в курсе, что у нас пополнение?

– Ага, – я с неохотой отлипаю от Олега. – Уже перемусолили во всех чатах. Это он?

– Вроде бы я не ошибся, – в глазах Демченко загорается непонятная мне искра.

Потом Олег переводит взгляд на меня.

– Эй, у тебя странный взгляд, – начинает парень.

– Неважно, – встряхиваю волосами. – Не выспалась и все.

Не хочу уточнять, что со мной творится из-за этого нового хирурга, который устраивается к нам в стационар.

– Ты из-за кота что ли? – вдруг выдает Олег.

Я задираю голову, чтобы посмотреть на него.

– Нет.

– Правда?

– Правда нет.

Олег улыбается.

– Я думал, ты будешь переживать из-за того, что мы пару раз с ним поссорились.

Улыбаюсь и беру Олега за руку.

– Я переживаю. Правда, – признаюсь, а потом выпускаю ладонь парня.

Мы вряд ли будем хотя бы жить вместе, поэтому неважно, что Олег не ладит с моим котом.

– В конце концов он испортил брендовую обувь.

– Мелочи, – Олег улыбается, глядя вперед, а я думаю о том, что у его папы на счетах всегда есть деньги на новую.

А мне вот приходится заниматься планированием расходов. Но это тоже в наших отношениях не главное.

Я грею ладони о чашку кофе и приподнимаю голову.

– Скажи, а что ты знаешь про нового хирурга? – наконец решаюсь я.

Олег переводит взгляд на меня.

– От отца слышал, он чей-то знакомый. Вроде был депутатом был, а у них обширные связи.

– Депутатом? – фыркаю я.

Ухтомский, которого я знала, не любил политику.

– Ага, – мы доходим до корпуса и Олег как обычно открывает передо мной дверь, пропуская вперед.

Мне нравятся его галантные жесты, а еще то, что наше общение меня ни к чему вроде как не обязывает. Я пытаюсь сбежать от одиночества, Олег – от семьи. Мы здорово проводим вечера, потом разъезжаемся по домам. Это именно то, что надо, для того чтобы не бояться снова влюбиться.

– О-о-о! Привет!

Я поднимаю голову и вижу, что у входа шумит хирургическая бригада. Бросаю взгляд на смарт-часы. Восемь пятнадцать. “Осталось еще пятнадцать минут до конца смены”, – мозг отмечает это сам по себе. Хирурги пьют кофе у автомата.

Частенько смены в больнице выдаются такие, что толком и не поспать. С утра до вечера на ногах. Кофе – единственное, что, кажется, еще может поддерживать жизнь в уставшем и вымотавшемся за бессонную ночь теле. Обычно в каждой ординаторской есть своя кофеварка, но иногда лучше размять ноги и добраться до дверей, от которых тянет утренней прохладой.

Олег с радостью братается с хирургами.

– Привет, привет! – улыбаюсь парням.

– Кстати она, – говорит самый молодой, – сказала, что женит тебя на себе.

Закатываю глаза. Да ладно! Я надеялась, что всех займет Ухтомский и обсуждение неудачника из Питера, а не мое глупое пари с Сан Санычем. Но я понимаю, почему парни шумят: ведь вопрос о том, когда меня бросит сын миллионера давно стоит у них на повестке.

Кроме того, к Олегу целая очередь из девушек поначалу была, до тех пор пока не стало ясно, что он достаточно скуп на подарки. Ведь Демченко по воле отца живет на одну свою зарплату, а это с его-то запросами два-три похода в ресторан.

Так что цветник вокруг Олега поувял, но ажиотаж хирургов не уменьшился. И вот чего им от нас надо? Демченко, как и всегда в таких случаях, наверняка сделает вид, что не понял шутку.

– Ну раз я могу кого-то на себе насильно женить, – бурчу, – то посоветовала бы всем вам держаться подальше.

С этими словами я прохожу вперед.

– Лиз! – Олег идет за мной следом. – Готов поспорить, что у Михалыча просто горит ставка.

– И тебя это устраивает?

Мы отходим дальше и я выдыхаю.

– Думаешь это нормально, что твои коллеги ставят деньги на нас?

– Это смешно, – Олег закатывает глаза, когда мы останавливаемся в холле у вертушки. – Ведь ты же сама сказала, что чужое мнение никак не должно на нас с тобой влиять, и я не думал, что тебе это важно.

Пару мгновений смотрю ему в глаза, удивляясь тому, что Олег не понимает.

– Вот захочу и брошу тебя! Интересно, у них есть такая ставка?

– Только из-за этого? – Олег хмурится.

– Да!

Причина конечно в Ухтомском, но я не могу остановится. Бью пропуском по считывателю у вертушки и толкаю лопасть от себя. Плюсы Олега являются его серьезными минусами. Он не любит лезть в драку, вот Виктор на его месте уж точно бы нашел подходящие слова.

– Лиз! – ладонь Олега ложится мне на плечо когда я вызываю лифт. – Не раздражайся, ладно? Я попрошу их не зубоскалить.

Оборачиваюсь к парню. Не хочется признаваться в том, что у меня дурацкое настроение и буквально все сейчас меня раздражает.

– Ты попросишь, ладно. Но что ты сделаешь с тем, что они перемывают тебе кости всей ординаторской, когда тебя нет?

– Не может быть, – Олег делает шаг ко мне.

– Ты не такой как они, – вырывается у меня. – Сын богатого папочки. И никогда таким как они не будешь, даже если бы и хотел.

Конечно, многие из хирургов в присутствии Олега пытаются быть лапочками, потому что считают, что могли бы подработать у него, если удачно лягут карты, но это никак не мешает им распускать свои языки в другое время.

– Поэтому в частности они думают, что у нас это временно, – объясняю. – И, Олег, давай будем честны…

Демченко обнимает меня за талию и практически касается губами моего уха.

– А что думаешь ты?

Этот вопрос ставит меня в тупик.

Я смотрю на Демченко и размышляю о том, что он действительно не воспринимает всерьез всю эту рабочую атмосферу. Возможно как раз потому, что и он сам и коллеги его понимают, что, как говорил царь Соломон “Все временно”. Точнее царь Соломон говорил не так: “Все пройдет. Пройдет и это”.

Олег однажды пойдет руководить какой-нибудь клиникой, в которой откроет собственную операционную, где будет показываться раза два в неделю. Пока Демченко только двадцать шесть. Он может позволить себе ходить с простыми работягами в бары и крутить ничего не обязывающий роман.

Олег убирает мой короткий черный локон за ухо.

Мы прогрессивная пара. Не ссоримся, пользуемся технологиями ненасильственного общения и… и тут я понимаю, что мне в отличие от Олега на хирургов не плевать! Потому, что он уйдет, а я останусь тут.

– То есть ты не против того, что Михалыч считает, что нам надо пожениться? – говорю я.

Олег улыбается мне, а я жалею о том, что открывала рот. Сама ведь поставила себя в неловкое положение. Когда мы с Олегом стали вместе ходить на выставки, я сказала, что это ненадолго. В конце концов, мне тогда надоело одиночество и я, как любая молодая девушка, просто хотела чтобы кто-то грел мою постель. Да, вот так вот приземленно и просто.

– Я – нет, – огорошивает меня Олег.

Мне остается только хлопать глазами и стоять, разинув рот. К счастью, молчаливая пауза не затягивается, потому что нас буквально сносит людским потоком, состоящим из опаздывающих, в кабину лифта.

Машинально оглядываюсь назад и в первое мгновение радуюсь тому, что с нами, как обычно не едет начмед. Он знатный любитель брать на карандаш опаздывающих. Все об этом знают и все равно ездят после восьми пятнадцати молясь о том, чтобы не произошло неприятной встречи.

И тут мой взгляд упирается в непривычно широкую спину. Холодный пот ползет между лопаток.

Ухтомский! Тот самый! Прошло больше девяти лет, но я, кажется, никогда не забуду того, как выглядит этот человек.

Хватаю Олега за полы пиджака и ставлю перед собой словно щит. Да, это глупо, безбожно глупо, ведь раз Ухтомского принесло работать в мою больницу, то судьба, вероятней всего столкнет нас с ним и наверное это произойдет скорее раньше, чем позже.

“Только не сейчас!” – вопит что-то внутри.

– Лиз, – Олег наклоняется ко мне. – Ты чего-то испугалась?

Выдавливаю из себя слабую улыбку, а сама слежу за тем, как лифт невероятно долго тормозит то на одном этаже, то на другом. А Ухтомский все едет с нами.

Вот уже скоро и пятый, на котором мне придется выпустить Олега.

– Что произошло? – спрашивает парень. Мне и самой сейчас кажется, что руки мои окостенели.

Не хочу видеть взгляд Ухтомского! Снова читать в нем презрение и насмешку, как много лет назад! В ушах все еще звучат слова про то, что я не достойна.

– Я знаю конечно, что ты боишься быть в отношениях, – Олег пытается ласково разжать мои пальцы, но получается у него не очень. – Скажи, я тебя напугал? Чем, свадьбой? Да мы ведь еще даже не съехались.

– Точно, – машинально вырывается у меня.

Пытаюсь не смотреть на спину Ухтомского, только Олегу в глаза, но большое черное пятно маячит на горизонте, словно пиратский флаг. Да когда ты уже нас покинешь?!

Пятый этаж!

Олег нежно сжимает мою ладонь и тут я понимаю, что выходим мы обычно вместе и сейчас мне придется миновать своего бывшего препода, которому я так неудачно в любви призналась, а потом еще и склоняла к отношениям.

– Поцелуй меня! – бросаюсь к Олегу.

Тот улыбается.

– Сейчас?!

– Ага, – выдыхаю с трудом. – Меня очень вдохновила твоя идея.

Бормочу едва слышно. Мне кажется, что Ухтомский способен услышать и идентифицировать мой голос.

– Насчет того, чтобы съехаться? – Олег кладет руки на мои бедра.

– Ага, ага.

Уверена, что я сейчас выгляжу не как счастливо влюбленная женщина, скорее как мышь, осознавшая, что она влезла в ловушку, съела сыр и понимает, что обратного хода нет.

– Поцелуй, – криво улыбаюсь я.

Двери лифта захлопываются, Ухтомский оборачивается, а я не даю Олегу возможности задуматься и набрасываюсь на него.

Надеюсь, это получается страстно. По крайней мере, парень не отлипает от моих губ в панике, а вместо этого отвечает мне вполне чувственно.

Я же в это время считаю. Шестой этаж. Еще совсем немного…

Это очень глупо, Воронцова. Ухтомский все равно тебя узнает и будь у него такое желание растреплет все о том, в какой скандал ты его втянула в Екатеринбурге.

Самое лучшее решение это уволиться, так и не потеряешь лицо перед коллективом.

Кстати, вот и административный этаж.

Черное пальто скрывается в коридоре, как только распахиваются двери лифта. Кажется, Ухтомскому наши телячьи нежности встали костью в горле. По крайней мере, Виктор был быстр и порывист. Ну и пожалуйста!

Стоп! Я что интересуюсь его мнением насчет моего поцелуя?!

– Лиз, ого! – говорит Олег. – Не думал, что ты решишься.

– На что? – я незаметно вытираю рукавом губы.

На самый развратный в моей жизни поцелуй, произошедший за спиной моего фиктивного бывшего?

Это глупо. Наивно. И только такая храбрящаяся серая мышка, как я, могла выдать что-то подобное, снова встретив настоящего тигра.

Надеюсь, он на меня не посмотрел.

Гляжу на Олега и чуть было не задаю ему этот вопрос. Впрочем, нет. Рано еще моему молодому человеку знать про Ухтомского. Всему свое время.

– Значит, ты переезжаешь? – уточняет Олег, нажимая на пятый ключами от раздевалки.

– Да. То есть нет, – я хватаюсь за голову.

– Лиз, что творится? – Олег кладет мне руку на плечо.

– Мой кот, – я понимаю, что мое оправдание звучит жалко, но мне просто надо привести мысли в порядок после того, что произошло, прежде чем я приму достаточно важное в жизни решение.

– Что с котом? – уточняет Олег, пока лифт катит нас вниз.

– Мне нужно его подготовить!

Вот и пятый.

– Ты же не хочешь…

– Да, – Олег закатывает глаза, – он испортил почти всю мою обувь.

“Брендовую обувь” – забыл добавить мой молодой человек.

– Ну ты пробовал чесать его за ушком или пузико гладить? – под эти разговоры мы доходим до ординаторской.

– У тебя появился кот? – доносится оттуда.

– Скоро появится! – приоткрывает дверь Олег и заглядывает внутрь.

Я выдыхаю. Он совершенно не чувствителен к буллингу. В отличие от меня.

Я наверное так и осталась внучкой профессора, для которой самое главное имидж. И вот в больницу явился тот, кто способен его разрушить.

Пальцы холодеют сами по себе.

Олег же целует меня в нос на глазах у своей ординаторской совершенно не стесняясь проявления чувств, и говорит мне:

– Беги, а то опоздаешь.

Да. Точно!

Я же не люблю опаздывать. Это еще одно качество, которое своей критикой привил мне Ухтомский.

Бреду к себе, думая о том, как я теперь буду работать с Виктором в одном коллективе. Да это просто непостижимо!

Каждый шаг до своей ординаторской дается мне с трудом, но чем дальше, тем больше во мне растет решимость: кто сказал, что я должна уступать свое место какому-то выскочке? Я ведь честно училась и работала для того чтобы у меня наконец появилась репутация.

Это у Виктора что-то пошло не так, раз он лишился своего поста депутата и клиники. Последнее, что я про него помню, как это то, что Ухтомский устроился в Петербурге главврачом, а еще он счастливо женился и наверное нарожал детишек.

“Куда мне-то до него?” – почему-то рождается в голове.

Дочка профессора, мне такие перспективы прочили.

Распахиваю дверь и тут же сталкиваюсь с Сан Санычем.

– Опаздываешь, Лиз, – говорит мне заведующий.

– Знаю, – бурчу.

– Давай, переодевайся! Кофе тебе заварить?

– Не-а, – говорю я, сбрасывая уличную обувь. – Уже выпила по дороге.

– С Олежонком? – уточняет Саныч.

Олег – сын его очередного ученика. Сан Саныч видел парня с пеленок, поэтому и отзывается теперь о нем, как о ребенке. Меня это бесит, также как и намеки заведующего на женитьбу.

– Сама себе взяла.

Я ухожу в раздевалку и натягиваю хирургический костюм. В окна смотрит хмурое утро и я уверяю себя в том, что ничего особенного не произошло. Подумаешь, препод из прошлого? Однако если знать Ухтомского и его любовь к тому чтобы резать правду-матку, можно быть уверенной, что правда всплывет.

Выдыхаю и смотрю в потолок.

В прошлый раз мне было так стыдно, что я из родного города сбежала.

– Ты долго там? – в дверь стучит Сан Саныч.

Тогда я поднимаюсь и натягиваю хирургическую маску на подбородок.

– Нет, – выхожу к нему. – Давайте сюда ваш операционный план.

В операционных все как всегда. При мысли о том, что Ухтомский все еще в процессе “переезда” на новое рабочее место мне становится легче. В конце концов, та встреча в лифте ничего не значила, у меня вроде вышло неплохо спрятаться от прошлого. Все это значит, что впереди как минимум две недели в течение которых я сумею придумать тактику и разложить все по полочкам.

От этих мыслей в глубине души наконец устанавливается штиль.

Может, подыщу себе отделение, которое не контактирует с хирургической бригадой. Но как только я думаю об этом, внутри поднимается негодование. А почему это, собственно, я обязана бросать все то, чего добивалась собственными силами? И ради кого? Человека, который никогда в меня не верил? Который посчитал меня недалекой и избалованной?

У карандаша, которым я делаю пометки в карте, отлетает грифель.

– Елизавета Павловна, вы на кого-то злитесь сегодня? – этот жест не ускользает от операционной сестры.

– Н-нет, я… – бормочу разыскивая ручку по карманам. – Просто кто-то плохо наточил.

А потом отхожу в предоперационную чтобы взять ручку из висящей там на крючке кофты.

Хирурги тут же подхватывают тему с нашей с Олегом свадьбой. Как назло мой парень тоже есть в хирургической бригаде. И он только отшучивается вместо того, чтобы заткнуть этих олухов.

Впрочем, я не ожидаю того, что Олег станет меня защищать. Еще с тех пор как я появилась в этой больнице, дала всем понять, что не ищу отношений. Первым об меня сломал зубы главный ловелас абдоминальной хирургии. С тех пор ко мне особо не лезут и вроде как мне не нужна защита от мужиков.

Но в этот раз бригада явно переходит разумные границы.

– Олег, а тебе папа-то разрешит сделать предложение? – спрашивает один из хирургов.

– А причем тут мой отец? – удивляюсь способности моего парня спокойно реагировать на подобное.

– Ну ты же наследник империи.

– Мы же в двадцать первом веке живем, – я вижу как мой парень улыбается под маской.

– А доли в бизнесе тебя не лишат, если выбор неправильный? – поддевает другой.

– А почему мой выбор неправильный? – не ведется Олег. – Сомневаетесь, что я выберу достойную?

– Не дочь магната? Не модель и даже не известного блогера? Говорят, что жену нужно искать по статусу. Или у вас, магнатов, как-то по-другому заведено?

– А погоди! Может, это и вовсе не Лизон?

– Правильно, Лизон тебя в бараний рог скрутит. Ей палец…

Все замолкают, потому что я возвращаюсь обратно. Думаю, что даже маска не скрывает моего горящего взгляда.

Я никому и никогда в этой больнице не разрешала обсуждать свою личную жизнь так нагло!

– Вы чувствуете, как во мне делают дыру? – выдает оперирующий хирург.

– Режут без коагулятора, – поддакивает ему второй.

Олег как младший еще стоит на крючках и воздерживается от комментариев. Но ситуацию это лучше не делает.

– Давай, может, обсудим твой развод, Ларин? – с этими словами я плюхаюсь на стул. – Помирились или по-прежнему все плохо?

Оперирующий замолкает. Вся бригада знает, что жена устроила ему скандал прямо в больнице, застукав после полугода вранья на месте преступления с медсестрой.

Хирурги делают вид, что операционное поле это все, что их волнует сейчас.

– Вот поэтому я за отношения без вранья, – заканчиваю я.

Хирурги замолкают и переглядываются.

– Значит, если не готов, не надо и жениться? – все же вставляет Ларин.

– Если обе стороны не готовы, – складываю руки на груди.

– Но как же декрет на год, Лизон?

– Смотря как стараться, – выдает второй ассистент и все хихикают.

Закатываю глаза.

Значит теперь все теперь считают, что у меня есть цель выйти замуж? И все из-за неудачного голосового, отправленного шефу, а также того, что Олег не может сказать ничего определенного по поводу наших отношений, иначе эти хирурги не затронули бы тему магнатов.

Я понимаю, что должна была бы быть обижена, узнав, что мой молодой человек не может стукнуть кулаком по столу и сказать: “Беру ее замуж! Баста!”

А мне неважно.

Я помню как мне было больно в первый раз, когда мои ожидания от молодого человека не оправдались. Так почему же мне сейчас совершенно все равно? Раздражает конечно зубоскальство коллег, но я прекрасно знаю, что если не давать им повода думать, что оно тебя задевает, уже выйдя из операционной бригада найдет себе новую цель. Они просто не умеют иначе: надо куда-то сливать бешеное напряжение, рождающееся из физических перегрузок и ощущения ответственности.

Рассматриваю свои ладони, затянутые в тонкие медицинские перчатки. И тут меня колет мысль, совершенно неожиданная и неудобная.

Что если я совсем не люблю Олега?

Я приподнимаю голову и мы встречаемся взглядами с парнем.

Олег почему-то мне подмигивает.

Это кажется странным и неуместным. Теперь, когда я понимаю, что кажется, завела себе друга с расширенными функциями в виде постели, мне совсем не хочется вести дело к переезду моего парня.

Я делаю вид, что занимаюсь записями.

После операции у меня перерыв. Выжидаю время в операционной так, чтобы не столкнуться с Олегом – ведь анестезиолог обязан пациента разбудить. Мой молодой человек отправляется следом за хирургической бригадой. Он вроде как два года уже самостоятельный врач, закончивший ординатуру, но все еще ходит за старшими хирургами как только что вылупившийся птенец за мамой-уткой.

Сейчас это мне на руку. Надо обдумать все.

Как заставить Олега отложить переезд? Прикрыться котом и тем, что Бойкот испортит всю обувь парня? Но это же смешно!

В небольшом перерыве я пью кофе в ординаторской, все еще обдумывая возможные варианты. Но тут меня настигает тема Ухтомского.

У монитора сидит Вика Семенова.

– Посмотрите, какой красавчик! – с этими словами она поворачивает к нам монитор.

Я вглядываюсь и чуть не выплевываю кофе. На фото Виктор Ухтомский в костюме и теперь я имею возможность видеть его не только со спины, но и с лица. Приходится признать, возраст Ухтомскому идет. Он стал выглядеть как будто еще сильнее, опытнее и мужественнее.

– И как его жена додумалась бросила? – продолжает трещать Вика.

– Нам какое дело до личной жизни, прости это вообще кто? – вырывается у меня прежде чем я успеваю обдумать все.

– Ну это ты, Лиз, урвала себе сынишку магната, – замечает Митя, анестезист, который часто забегает к нам на огонек.

– Правда магнат ему денег не отстегивает, – ржут коллеги. – Лиз, объяснишь почему?

– Растит самостоятельного человека, – отвечаю я и смотрю на Семенову. – А мне нужен именно такой.

Вика обиженно замолчала, ведь все знают, что мужа у нее вроде бы нет и не предвидится. Она беременна и я понимаю, что с беременными так нельзя. А еще она совсем недавно об этом узнала и перекладывает в отделении бумажки до тех пор пока ей не подыщут в больнице другое место, где в ее положении можно работать безопасно.

– Извини, Вик, – подхожу к ней я. – Просто все только и делают, что говорят об этом хирурге.

– Ты же сказала, что не знаешь, кто это, – оборачивается ко мне коллега.

– Просто устала от этих разговоров, – пожимаю плечами.

– Но он реально интересный, – добавляет Семенова.

– Мужик огонь. Где ни появится, там затевает скандал, – говорит Митя.

Я чувствую как холодный пот течет по спине. Значит, и про Екатеринбург они могли что-то узнать.

– Последний вот связан с женой, представляешь? – продолжает Вика. – Она от него ушла, хлопнув дверью.

Сердцебиение почему-то ускоряется в то время как фраза “Какое мне дело?” рефреном звучит в голове.

А я вот выйду замуж – следом рождается во мне нездоровое желание и покажу тому, кто сказал мне такие жестокие слова, чего стою.

Хотя из вариантов у меня пока только Олег Демченко, а я же решила, что мне как минимум с тем, чтобы съехаться с ним сложно. Чувствую, что крепко сжимаю пальцы и тут же за спиной раздается:

– Лиз! – дверь ординаторской распахивается и на пороге появляется Олег. – Пойдешь со мной пациента глянуть?

Оборачиваюсь. Легок на помине.

– Ага.

Глава 2. Кто старое помянет, тому…

Идем молча. Я смотрю себе под ноги и думаю, что должна была бы рассказать своему парню о своей первой и довольно глупой любви. О том, как жила в Екатеринбурге под крылом бабушки и деда, как мечтала оттуда сбежать и как мне казалось, что это невозможно сделать.

Но слова не находятся. Я еще никому не показывала ту скрытую часть себя, которую мне успешно удавалось прятать от окружающих в Москве. Часть, которую, как мне казалось, я положила на полку и о которой забыла.

В это время Олег предлагает мне конфету. Я молча смотрю на этот жест.

Еще пару дней назад мне казалось милым то, что парень меня подкармливает. Олег вечно ссылается на то, что я Дюймовочка и мне нужно немного потолстеть. Сейчас это кажется мне обидным.

Почему бы не принять меня такой, какая я есть?

Потом я поднимаю голову и осознаю, что такая какая есть, я еще никому и не показывалась.

Олег улавливает паузу, вскидывает брови и спрашивает:

– Не хочешь?

Я молча беру конфету и отправляю в рот. Нет, сладкое я очень люблю и много его ем, быть может потому, что мой дед кроме того, что являлся светилом науки, дома придерживался довольно специфичных правил. Гении они странные. Словом, мой рацион был довольно скуден и на вкус неприятен. Поэтому теперь я уничтожаю корейскую лапшу в промышленных объемах и заедаю это сладким.

Я понимаю, почему дедушка так делал: он очень боялся, что я умру рано, как моя мать. Но такая забота буквально не дает дышать…

Мы с Олегом встречаемся взглядами.

– Настроение поднялось? – уточняет он.

– Немного.

Я радуюсь тому, что Олег не спрашивает, почему оно опускалось.

Так, ничего дурного не ожидая, я захожу в палату и чуть не выпрыгиваю из нее, потому что прямо посреди небольшой больничной комнаты возвышаясь над пациентами стоит никто иной как Ухтомский.

“Ч-черт!” – вертится в голове. Выходит, что я слишком рано расслабилась. Хирург из моего прошлого, может, и оформляется на работу, но решил при этом зачем-то нагрянуть в отделение.