Оборотни Сирхаалана. Дамхан

Найда в отчаянии оглянулась: «подружки невесты» продолжали приближаться неумолимой мерной поступью мертвяков – пощады ей явно не будет – а чудной путник как исчез, так и с концами. Кому охота вступаться за приёмыша? Да ещё перед нечистью? Вокруг них вдруг возник мглистый смерч, тоже постепенно сжимающий кольцо, среди завихрений тьмы по одному начали зажигаться чудны́е разномастные глаза из её кошмаров, и Найда закричала от ужаса. Мертвячки уже протягивали руки – вот-вот ухватят и начнут драть на куски, как вдруг со всех сторон зашуршали ме́ньшие аранея. Они окружили девушку плотным кольцом и вызверились на умертвий, заставив тех отступить, впрочем недалеко, сзади уже подпирал колдовской вихрь, вынудивший их снова двинуться к Найде. Тогда кольцо ме́ньших завертелось вокруг девушки, шелестя сотнями лапок и слившись в один серебристый вирхь, вокруг неё начало появляться полупрозрачное полотно, с каждым кругом поднимаясь всё выше и выше, пока полностью не закрыло её от наступающих упыриц и не срослось над ней куполом. Те подошли вплотную и слепо тыкались в эфемерную преграду, не в силах её пересечь или разорвать. Мглистый вихрь сжался ещё больше, разодрав мертвяков на куски, теперь кружащиеся вместе с ним по кругу, и ещё – уже сминая магическую ткань. Найду словно коконом облепило серебристым полотном, вихрь продолжал неумолимо сжиматься, ломая кости, стискивая грудь, не давая сделать и вдоха… От отчаяния она снова закричала, но из груди вырвался только надрывный сип выдавливаемого воздуха…Она судорожно попыталась сделать ещё хотя бы вдох, чувствуя как хрустят рёбра и глаза вылезают из орбит, и…

Проснулась.

Девушка со всхлипом вскочила, испуганно озираясь. Темнота ночного подпола, казалось, удавливала и Найда ещё несколько раз судорожно, надрывно вдохнула, словно её и в самом деле кто-то душил. Глаза постепенно начали различать смутные очертания предметов – ларей и бочонков, хранившихся в подполе. В узенькое оконце пробивался лунный свет: дело шло к полнолунию и этой ночью луна светила особенно ярко. Найда села на ложе, которое она себе устроила в подполе, рассудив, что, исходя из настроения мачехи, её не скоро пустят хотя бы в сени. Нащупала одно тёплое тельце, другое – в эту ночь к ней пришли обе хозяйские кошки – осторожно легла обратно и судорожно прижала их к себе, отчаянно нуждаясь в том, чтобы рядом был кто-то живой. Кошки откликнулись сонным ворчанием, но вырываться не стали, вместо этого дуэтом замурчав, успокаивая и убаюкивая.

* * *

На следующий день, только забрезжил рассвет, к погосту направилась погребальная процессия. За вечер и ночь останки девушек омыли от запёкшейся крови, завернули в холстины, зашили и накрепко перевязали верёвками. Особенно пришлось повозиться с Глашей – сложить разрозненные части тела в подобие целого, доложить, где не хватало, соломой, переложенной духогоном, и, наконец, зашить и перевязать, как положено. Мёртвую ворону решили, от греха подальше, сжечь вместе с дочерью бондаря. Кровь птицы и девушки перемешалась, не ровен час дохляк на себя перетянет души девушки и не даст им упокоиться. Не хватало ещё, чтобы она заявилась обратно назойливым умертвием. На проводы пришла бо́льшая часть деревни и теперь с удивлением взирала на четвёртую краду, оставшуюся без «хозяйки». Изрядно помятый бывший дядька Найды сложил на краду небольшой мешок и нахохлившись встал рядом. Когда соседи да товарищи по несчастью узнали, что дочь его смогла сбежать, то от души намяли ему бока, как он ни пытался отбрехаться, что, мол, куда ему в одиночку против оборотня? К утру он уже успел себя накрутить, что и нечеловеческая сила дочери ему не почудилась, и что глаза у неё светились в полумраке подпола, да и бежала она как-то слишком быстро! Соседи же на всё резонно отвечали, что де надо было забить тревогу, уж всем скопом оборотня изловили бы! Волкодлаки и так подошли вплотную к Топкам, а если среди них ещё появиться и новенькая, с горячим желанием вернуться домой и поквитаться с родственниками… От Вояны остались подранное платье и тряпки, которыми её перевязывали по возвращению из леса. После ожесточённых споров было решено сжечь хотя бы их заместо неё, и этим попытаться отвратить от деревни беду. Крада всё равно уже была подготовлена, а разбирать её считалось дурной приметой.

Все четыре костра были зажжены практически одновременно, после чего рядом с крадами остались только отцы семейств, пара плакальщиц из числа родственниц и соседок, да ещё пара крепких мужичков с кольями да рогатинами на всякий случай. Прочие же топовчане вернулись в деревню продолжать тризну. Обыкновенно для поминок готовила только семья усопшего, но на этот раз соседки понабивались по несколько на дом, готовя все вместе. После случившегося ужаса и осознания того, что это могло произойти с любым, люди не хотели оставаться одни. В то время, как одни поминали своих погибших, прочие втайне праздновали, что их эта участь миновала.

К вечеру, когда крады прогорели и пепел несколько подостыл, траурное сборище вернулось на погост. Каждая семья сгребла останки своей дочери в погребальную урну и, помолясь и оставив подношения у идола Баас, поставила в родовую погребальную землянку. Пучки духогона, защищавшие вход в усыпальницы, обновили все.

* * *

Бухвост остановился, не доходя до Расселины пару саженей, и с сомнением оглянулся на деревню. В боку заныло, напоминая о дневном разговоре с мужиками, и он яростно поскрёб бороду. Ввечеру вся деревня справляла тризну по погибшим девушкам, а вот с утреца к нему заявилось несколько мужиков, потолковать. Почему-то именно его назначили виноватым за то, что араней перестал защищать деревню, хотя на необходимость платить ему жаловались все. И все же подбивали его попытаться убедить «дружка своего» подождать, а то и вовсе не взимать плату за этот год. Когда араней отказался – сами же и говорили, что и ляд с ним! А теперь вот заявились и бока намяли почём зря! Правда отца Вояны, чья очередь была платить в начале берзеня, с ними не было. Видимо и сам понял, что винить следовало в первую очередь себя. Староста чуть поёжился и наконец пошёл дальше: днём оборотня в ущелье не оказалось, а вечером туда ходить было боязно.

Приблизившись к паучьей расселине вплотную, Бухвост глянул вниз и тут же с приглушённой руганью отпрыгнул назад. Днём ущелье обыкновенно пустовало и безмолвствовало, а в наступающих сумерках по паутинным переходам сновали обитатели ущелья, шурша сотнями, а то и тысячами мохнатых лапок. Гадость-то какая! Взять бы пару бочонков смолы, огниво, да!.. Мужчина одёрнул себя, не за этим он сюда пришёл. Староста ещё немного потоптался на месте, собираясь с духом. Всё-таки что ни говори, а договариваться с хозяином расселины было куда приятней в деревне, не видя всей этой мерзости. Наконец он прокашлялся и неуверенно позвал:

– Эй, есть тут кто?

Сбоку что-то громко зашуршало, и староста испуганно втянул голову – по звуку было ясно, что шуршало нечто куда больше обычного паука или даже крупной собаки. Шуршание стремительно приближалось, и мужчина невольно зажмурился, что впрочем не помогло – ведь он уже как-то видел хозяина расселины в его паучьем обличье, а то, что стёрлось из памяти, услужливо дорисовало воображение.

– Ну, чего тебе? – раздался недовольный шелест.

Бухвост вздрогнул, осторожно открыл один глаз, потом второй и недоумённо огляделся, никого не увидев.

– Язык проглотил? – снова прошелестел кто-то, с ещё большим недовольством.

На этот раз староста понял, что голос доносится сверху, поднял глаза и тайком с облегчением вздохнул: на крупном валуне стоял сам Хозяин Расселины, однако в привычном ему человеческом обличье, в каком он появлялся в деревне. Хвала богам! Дамхан как-то странно усмехнулся, словно услышав его мысли, и легко спрыгнул с валуна вниз.

– Зачем пришёл-то? – раздраженно повторил он, как-то нервно оглядываясь.

– Так горе у нас, – зачастил Бухвост, – волкодлаки намедни трёх девок задрали… и это, одну покусали, но она убёгла.

– И что?

Староста чуть покривился – выражение лица оборотня оставалось равнодушным. Ему вообще показалось, что тот ничуть не удивился, будто уже знал чего. Мужчину раздирали противоречивые чувства – с одной стороны было ясно, что им снова нужна помощь аранея и надо бы его умаслить, а с другой он с трудом сдерживался, чтобы оборотня за волкодлаков к ответу не призвать.

– Ну так… – Бухвост снова яростно поскрёб затылок, просить аранея о заступничестве после того, как сами же от него и отказались, было малёхо неприятно, – я это… насчёт уговора… побалакать хотел.

Дамхан лениво прислонился плечом к валуну и вперил в селянина немигающий взгляд, отчего тот снова сбился с мысли и затих. Оборотень досадливо поморщился – угораздило же этого дурня припереться посреди охоты: и дичь спугнул, и самому приходилось сдерживаться, чтоб ненароком плотоядно не облизнуться.

– Ну так говори, – бросил араней, – да побыстрее. Недосуг мне с тобой лясы точить.

– Так что говорить-то, – смущённо хмыкнул староста. – Неправы мы были… Волкодлаки-то похуже волков будут… Хотим, значится, прежний уговор обратно и овцу как раньше готовы платить. И шелка бы нам тоже взад… – заискивающе добавил он.

При упоминании об овце Дамхан все-таки не удержался и судорожно сглотнул, староста занервничал ещё больше и слегка попятился. Оборотень презрительно моргнул: неправы они были… Надо же какая неожиданность, нечисть оказалась хуже хищников! И шелка им подавай! Сейчас ещё неустойку за первые три месяца требовать начнёт…

– Две, – к шелесту добавилась лёгкая хрипотца: все-таки надо было сначала наохотиться всласть. Ничего, подождал бы староста, или с утречка пришёл бы.

– Что? – оторопел топовчанин.

– Две овцы, – повторил Дамхан. – До начала зимы две овцы в месяц.

Бухвост аж задохнулся от возмущения: за что две-то? И одной много, вон какой доходяга, куда ему столько?

– За то, что пока вы там кочевряжились, у вас под носом волкодлаки развелись, и мне придётся потрудиться, чтобы их приструнить… – невозмутимо сказал оборотень, будто бы услышав его мысли.

Впрочем, все нехитрые переживания явственно отражались на простоватом лице старосты. Как, например, его недвусмысленное мнение по поводу того, кто именно был виноват в том, что волкодлаки развелись. И это явно были не прижимистые топовчане.

– С других деревень небось столько не дерёшь… – пробормотал Бухвост, словно в подтверждение. – С родственничков-то.

– А они и так уже давно по две платят, и не жалуются, – по-прежнему ровно прошелестел Дамхан. – Как только зимы посуровели и волки расплодились, – насмешливо пояснил он, когда староста обескураженно крякнул, – так сами и пришли на поклон, уговаривать не пришлось.

Бухвост снова поскрёб себя по затылку, намятые днём бока снова заныли, напоминая о «разговоре» с односельчанами. Они явно будут не рады такому повороту. А впрочем, так им и надо! Кузнец, помнится, особенно усердствовал с «уговорами», так ему же и платить лишнее, ежели подносить Хозяину Расселины две овцы в этом месяце.

– Я это… – буркнул он, не глядя на оборотня, – с остальными посоветоваться должен, не могу я так обещать!

– Советуйся, – легко согласился араней.

Дамхан с места, не разбегаясь и не примеряясь, вспрыгнул на слишком высокий для человека валун.

– Да, кстати, – прошелестел он, когда староста уже повернулся было идти обратно к деревне, – зимой на обоз точно… волки напали?

Бухвост сжался и бросил на аранея затравленный взгляд, решив, что тот как-то узнал или догадался, что это они со скорняком и кузнецом своих же ограбили, но в следующее мгновение осознал, что оборотень особо подчеркнул слово волки. А значит его подозрения относились не к их проделкам, а к тому, что обоз могли тоже растерзать волкодлаки.

– Да вроде волки, – задумчиво протянул он, до этого ему как-то и в голову не приходило, что это могло быть не зверьё, – тюки-то погрызены были, а не развёрнуты… а зачем волкодлакам их грызть?

– Тюки, говоришь, – насмешливо прошелестел Дамхан, и Бухвост спохватился, что сказал это вслух, и араней на него как-то странно смотрит.

Когда оборотень пришёл в деревню спросить за не принесённую ему в начале берзеня овцу, помнится, он заливал хозяину Расселины, что они ничего не нашли кроме остатков костей загрызенного возницы и лошадей, да ошмётков шёлка. Староста чуть покривился – надо же было так глупо попасться!

– Куски тюков, что остались… – чуть заискивающе зачастил он, – уж волкодлаки-то наверняка поняли бы, что грызть их незачем! Правда, мальчонка говорил что-то, мол, волки чудны́е были…

– Какой ещё мальчонка? – напрягся араней, о нём он и вовсе впервые слышал.

– Так с возницей парнишка был, помощник его, – охотно ответил Бухвост, радуясь, что ему удалось отвлечь внимание оборотня от злосчастных тюков, – от волков-то он убёг, но обморозился, пока на дереве от них хоронился. Так и помер вскорости, от горячки. Вот мы и подумали, что ему в бреду привиделось. А оно вона как…

Староста по-простецки развёл руками, будто приглашая аранея разделить его удивление, но тот лишь слегка покривился. И тогда, и сейчас он подозревал, что с тем обозом было что-то нечисто, что Бухвост что-то не договаривал. Но если на обоз действительно напали волкодлаки и малец об этом говорил, то нужно было быть совсем уж беспросветным дурнем, чтобы хотя бы не проверить, ради своего же спокойствия, и не сообщить об этом ему. А они вместо этого ещё и овцу пожалели. Но виноват в нападении на девиц, разумеется, он. Кто ж ещё… Дамхан раздражённо дёрнул уголками губ и отвернулся.

– Иди уже, – бросил он через плечо, – советуйся со своими.

В следующий момент староста вздрогнул, когда араней перекинулся пауком и поспешил куда-то прочь вдоль Расселины. Он какое-то время постоял, глядя огромному зверю вслед, пока тот не скрылся из виду, потом с отвращением сплюнул и быстрым шагом пошёл обратно в деревню. Сумерки загустели – ещё не хватало волкодлаков у околицы встретить!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Сентябрь.

2

Вереи – каналы магической энергии, пронизывающие мироздание от небес до преисподних.

3

Разновидность ритуальной речи, бессмысленный набор непонятных искажённых слов, ритмически организованных и зарифмованных. Используется для общения с потусторонним миром и для передачи речи нечистой силы.

4

Горизонтальный магический поток.

5

Крада – погребальный костёр.

6

Май.