Группа Дятлова: поход в вечность

Есть и другая версия, которая исходит от Петра Бартоломея, отдающая пальму первенства в деле разработки идеи похода Игорю Дятлову: «Летом 1958 года И. Дятлов в качестве руководителя провел нашу группу по Алтаю, нас было 10 человек, в том числе Р. Слободин, Н. Тибо-Бриньоль, Ю. Юдин. Именно после этого похода И. Дятлов загорелся желанием в ближайшие зимние каникулы пройти лыжным маршрутом в районе горы Отортен на Северном Урале. Из летней Алтайской группы он пригласил пятерых: Р. Слободина, Н. Тибо, Ю. Юдина, меня и С. Хализова, который был с нами также и на Приполярном Урале». Петр Иванович Бартоломей дружил с Игорем и ребятами из туристической секции УПИ, ходил с ними в походы и, как многие его товарищи, был участником поисковой операции на месте гибели группы в 1959 году.

Одна версия вовсе не исключает другую. Идея экспедиции могла прийти в несколько туристических голов сразу, чтобы затем объединиться. Все ребята были активными участниками туристического движения, и в любой момент от них можно было ожидать очередного маршрута либо непосредственного нахождения на нем.

Поход такого уровня сложности требовал обязательного утверждения городской маршрутной комиссией Свердловска. Одним из участников этого процесса в то время был опытнейший турист, первый мастер спорта по туризму на Урале, – Евгений Поликарпович Масленников. На сохранившейся копии проекта трагического похода мы видим его размашистую надпись от 8 января 1959 года: «Проект можно утвердить, а принять – после оформления разрядов участниками похода».

Необходимо заметить, что «проект похода» – это документ особого бюрократического жанра, который обычно включал в себя цели и задачи, описание местности, состав туристической группы, необходимое личное и общественное снаряжение, подробный план маршрута по дням, смету расходов, а также контрольные сроки начала и окончания.

Готовя проект, Игорь Дятлов указал традиционные для того времени цели и задачи похода: «знакомство с природой и хозяйством Северного Урала», «проведение бесед среди населения», «повышение спортивного мастерства участников похода», а также изучение членами группы «глубины промерзания грунтов».

Состав группы с момента подачи проекта на утверждение и до отъезда из Свердловска претерпел изменения. Изначально было заявлено тринадцать участников, однако по различным причинам в поход не смогли пойти следующие туристы:

1. Юрий Вишневский: не сдал сессию в институте и остался в Свердловске для пересдачи.

2. Владислав Биенко: поехал по комсомольской путевке работать в леспромхоз «Ударник». В группе его заменил Семен Золотарев, которому Владислав передал свою долю снаряжения и продуктов.

3. Юрий Верхотуров: оказался в списке участников, сам не подозревая об этом. Он полагал, что Игорь Дятлов включил его в заявку, чтобы упростить подготовку, имея в виду увеличение численности группы и количество участников – студентов УПИ.

4. Николай Попов: опоздал на поезд.

«Хибина»

Сейчас мы привыкли, что увлеченные чем-то люди могут, что называется, «собраться под проект», а затем, после его завершения, разбежаться по своим делам, далее практически не пересекаясь по совместной работе. В туристической секции Уральского политехнического института было иначе. Каждую туристическую группу можно рассматривать как протяженное во времени социальное явление, ограниченное (но не всегда) рамками студенческих лет. Это вовсе не означает, что туристическая группа имела постоянный состав, который не менялся. Однако был костяк команды, то есть проверенные «бойцы», которым доверял руководитель группы, которые сохраняли и передавали дух, правила команды присоединяющимся новичкам.

«Схоженность» участников являлась одной из причин непроектного характера туристических групп того времени в УПИ. Любой поход сродни путешествию на подводной лодке, с которой, как известно, никуда не деться. Вот и получалось, что трудности туристической жизни в одних пробуждали и выявляли положительные качества, в других же, наоборот, высвечивали неприятные стороны личности.

При туристической секции спортклуба Уральского политеха на тот момент существовало несколько групп, каждая из которых имела более или менее стабильный состав и своего лидера, по имени которого она и называлась. К примеру, была группа Согрина, группа Блинова, группа Дятлова и т. д.

Владимир Аскинадзи, будучи заядлым туристом, руководителем одной из групп УПИ, очень хорошо и емко описал эту специфику организации туризма того времени: «Турклуб держался на коллективе руководителей групп. У каждого были свои пристрастия и интересы. У каждого был свой костяк группы». Сергей Согрин это подтверждает: «В секции наблюдается некоторая группировка ее членов. Называются такие группы обычно по фамилии ее наиболее инициативного товарища – обычно руководителя группы».

А вот как описывает атмосферу тогдашнего туристического круга Владимир Шунин, бывший участником многих походов того времени: «Но вот опять все разошлись по „своим“ группам. Формировалась и группа Дятлова: Коля Трегубов и Женя Чубарев – правая и левая руки Игоря. Коля – худощавый, строгий, всегда серьезный парень, очень выносливый, хороший охотник (в походах всегда с одностволкой, не раз подкармливал нас то рябчиком, то глухарем). Женя Чубарев – тоже крепкий, молчаливый, фотограф и немного „дрынкающий“ на гитаре. Зина Колмогорова – душа группы. У нее были большие глаза, а улыбкой сразу располагала к себе. Ее заботливость, доброта и требовательность к чистоте и справедливости во всем были общеизвестны».

Интересно дополняет Шунина, комментируя свое участие в группе Дятлова, Николай Трегубов: «Игорь Дятлов вовлек меня в туризм, и я был участником всех пяти категорийных походов, в которых Игорь был руководителем. Нельзя сказать, что мы были друзьями (Игорь был весьма авторитарен), но я был самым последовательным его соратником». А когда Трегубов, который не участвовал в трагическом походе, начинает перечислять имена погибших ребят, то после первых семи имен он вдруг запинается и заканчивает список следующей фразой: «Имен еще двоих не помню, они не были из постоянного состава нашей группы».

В качестве названия группы Игоря Дятлова было выбрано слово «Хибина». Возможно, такое имя группа взяла в честь Хибин, горного массива на Кольском полуострове, а возможно, источник имени был иным. Но показательно, что Юрий Юдин, который, по всей видимости, не входил в костяк команды Игоря Дятлова, на заданный ему уже в наше время вопрос: «Знаете ли Вы, почему группа Дятлова называлась «Хибина»? Кто предложил это название?» – ответил весьма лаконично: «Не знаю».

Кстати, название группы Дятлова встретилось мне в известных документах и источниках дважды. Первый раз оно упоминалось в юмористической стенгазете («боевом листке») «Вечерний Отортен», написанной дятловцами уже в походе. Там в качестве шуточного «издателя» листка они указали: «Орган издания профсоюзной организации группы «Хибина». А второй раз это название мелькает в одном из «допоходных» писем Зины Колмогоровой Игорю Дятлову. В письме она среди прочего просит передать привет «всей нашей «Хибине». Зина, по всей видимости, входила в «коренной» состав группы Дятлова.

Кстати говоря, было совершенно нормальным, что к основной части туристов группы могли добавляться еще участники, в зависимости от похода. Часто это были ребята, недавно закончившие институт, но продолжавшие скучать по друзьям и туристической жизни. Например, вот что пишет Николай Попов в письме Игорю Дятлову в декабре 1959 года из Бугульмы, куда он попал по распределению после окончания института: «Здравствуй, Игорь! Здравствуйте, братья! Недаром говорят: земля слухом полнится. Хоть и далек ТатНИИ от УПИ, но все равно слышно, что вроде бы собираетесь в поход на Приполярный Урал. Госька, елки-палки! Возьмите меня, ради бога! <…> Игорь, обязательно напиши сразу же, если группа будет не против моего участия, чтобы я мог вовремя известить вас, смогу пойти или нет».

Это было действительно важно, одобрит ли группа того или иного участника для похода или нет.

Обычно при анализе состава погибшей группы особенное внимание достается фигуре Семена Золотарева. Семену было тридцать семь лет. Он не имел никакого отношения к туристической секции УПИ, равно как и к самому Уральскому политеху. Он не был ранее знаком со студентами-туристами, не был вхож в туристическую секцию, не проверялся руководителями туристических групп на «схоженность». В общем, Золотарев, с точки зрения туристического сообщества УПИ того времени, был «темной лошадкой».

Маршрут похода

Маршрут группы, заявленный в проекте похода, был следующим:

Общая длина маршрута составляла триста километров. Причем преодолеть это расстояние туристам было необходимо за шестнадцать дней, то есть в среднем им предстояло проходить около девятнадцати километров в день.

Сложно сказать, как именно шла группа и сколько километров фактически ребята проходили ежедневно. Однако, прикинув по картам расстояние вдоль рек Лозьвы и Ауспии, можно очень ориентировочно рассчитать пройденный путь.

Вот каким был тот самый ориентировочный маршрут группы, если его изобразить с использованием таблицы той же формы, что и в проекте похода:

Приблизительный километраж в таблице в целом совпадает с расчетами Масленникова, которые он приводил в своих показаниях в уголовном деле.

Судя по динамике продвижения группы, ребята шли медленнее графика. В период с 31 января по 1 февраля по плану группа должна была «брать» гору Отортен, ночевать и затем отходить в район истоков реки Ауспии. На практике же в это время они находились, по разным оценкам, в двенадцати – пятнадцати километрах от горы Отортен. А от последней ночевки в долине реки Ауспии до места гибели в районе высоты «1079» они преодолели всего два километра.

Туманным остается вопрос, связанный с контрольными сроками, то есть с планируемым окончанием похода. В проекте указано, что группа прибывает в поселок Вижай и начинает поход 26 января 1959 года, а заканчивает его там же, в Вижае, 9 февраля 1959 года. О начале и окончании похода туристы должны были сообщить телеграммой в Городской комитет физкультуры города Свердловска и в спортклуб УПИ.

Масленников вспоминал, что дал рекомендации изменить дату начала маршрута с 26 января на 28 января, а дату окончания сдвинуть с 9 февраля на 12 февраля, так как, по его словам, «на контрольные даты участники похода не сделали прибавки времени на непредвиденные обстоятельства». Действительно, при внимательном взгляде на сохранившуюся копию маршрутного листа можно увидеть две подписанные от руки и обведенные цифры: «28» и «12».

Итак, отмечаем для себя, что официальный срок возвращения группы, указанный в проекте похода, – 12 февраля 1959 года, а изначально группа планировала вернуться даже раньше, то есть 9 февраля 1959 года.

В показаниях, которые в апреле 1959 года дал Юрий Юдин, содержатся весьма противоречивые сведения о планируемой дате окончания маршрута. На вопрос сотрудника прокуратуры, не переносился ли контрольный срок возвращения с 12 февраля 1959 года на 15 февраля 1959 года, он ответил: «Нет, при мне не было разговора о том, что контрольный срок переносится на 15/II-59. Но участники группы говорили, что они в гор. Свердловск приедут 15 февраля, и Кривонищенко просил сообщить об этом родителям. Также на вопросы жителей поселка Вижай мы отвечали, что обратно в Вижай вернемся к 15 февраля».

Неизвестно, как воспринял такой ответ проводивший допрос следователь прокуратуры Романов. Однако, внимательно читая показания Юдина, можно отметить, что если принять за истину первую часть его фразы о том, что группа предполагала быть в Свердловске 15 февраля, то это означало бы подтверждение официального контрольного срока (12 февраля 1959 года). Ведь от Вижая (где должен был закончиться поход и откуда должна была уйти телеграмма об окончании маршрута) до Свердловска как раз те самые два-три дня пути. Однако вторая часть фразы Юрия Ефимовича явно противоречит первой. Ведь понятно, что если, по его словам, туристы должны были вернуться в Вижай 15 февраля, то они никак не могли оказаться в Свердловске в этот же день.

Интересно, что в одном из интервью, уже в октябре 2012 года, Юдин комментировал ситуацию с переносом контрольного срока несколько иным образом: «И вот чувствуя такую дорогу, а маршрут был запланирован по рекам, потому что через тайгу без тропы идти еще было более сложно, по снегу по грудь… Поэтому Игорь понял сложность этой ситуации, и он сказал, чтобы я в институте сказал, предупредил ребят, что мы задерживаемся на два-три дня. Вот я приехал в институт и сразу же передал об этом в турклубе».

Никто уже не узнает, что тогда думал и понимал Игорь Дятлов, однако контрольные сроки и их изменение важны, поскольку это может служить ключом к динамике прохождения маршрута группой и заминкой с началом поисков. Кроме того, приведенное высказывание Юдина от 2012 года и его очевидная несхожесть с его же показаниями от 1959 года может также рассматриваться как показатель меры достоверности воспоминаний не только Юдина, но и остальных участников тех событий.

С туристической точки зрения местность, где произошла трагедия, была весьма изученная и исхоженная. Каждый год в период зимних каникул на маршруты по Северному Уралу выходило несколько туристических групп, прибывавших из всех уголков страны. Не был исключением и 1959 год. Туристы под руководством Игоря Дятлова были далеко не единственными, кто выбрал для похода именно этот район Северного Урала.

Как вспоминает участник поисковых работ на месте трагедии, Евгений Зиновьев: «В зимние каникулы 1959 года в один день 23 января в лыжные категорийные путешествия отправились несколько групп студентов четвертого и пятого курсов Уральского Политехнического института. В поход второй категории сложности по Южному Уралу группу из восьми человек повел четверокурсник Михаил Шаравин. На маршрут третьей, высшей категории сложности по Приполярному Уралу отправилась группа студентов четвертого курса УПИ под руководством Сергея Согрина». Кроме того, вместе с группой Игоря Дятлова в поход отправилась и группа Юрия Блинова, с которыми дятловцы ехали до самого Вижая. В отличие от кольцевого маршрута группы Дятлова группа Блинова пошла в юго-западном направлении. Они планировали совершить восхождения на несколько вершин (Молебный камень, Мартай и Белый Камень), пройти через заповедник «Денежкин Камень» и закончить поход в Покровск-Уральском (около ста пятидесяти километров на юг от поселка Вижай). По плану маршрут группы Блинова был на восемьдесят километров короче маршрута Дятлова, и, соответственно, завершиться он должен был на три-четыре дня раньше. Группа Блинова вернулась в Свердловск 11 февраля, опоздав на два дня.

Чуть позже, в начале февраля 1959 года, на маршрут вышла группа из восьми туристов Уральского политеха под руководством Владислава Карелина. Маршрут ребята начали 10 февраля в Вижае и далее шли на северо-восток до горы Чистоп (подниматься на которую не стали), затем совершили восхождение на вершины Ойко-Чакур и Ялпинг-Ньер, и, пройдя через «Денежкин Камень», туристы завершили свой маршрут в Покровск-Уральском 25 февраля. Но вернуться сразу же в Свердловск группе Карелина было не суждено. В Серове они узнали о том, что группа Дятлова пропала, и всем составом присоединились к поискам на месте трагедии.

Группа Фоменко

Безусловно, самой загадочной параллельной группой, которая путешествовала в районе гибели группы Дятлова, была группа Ростовского педуниверситета под руководством Игоря Фоменко. Более того, у Фоменко была конкретная цель – догнать Игоря Дятлова, чтобы получить подробные карты местности.

К сожалению, отчета или дневника того похода ростовской группы не сохранилось. Именно поэтому мы вынуждены довериться воспоминаниям руководителя, которые он записал уже в 2013 году, когда его, эмигрировавшего к тому времени в США, разыскали энтузиасты-исследователи.

Фоменко описывает обстоятельства похода 1959 года следующим образом: «Наша группа уезжала на „тройку“ последней. Но без карты. С кроками. Была, конечно, как и полагалось, копия административной карты. Но даже дети знали, что она сделана для уроков географии, и для того, чтобы враги и шпионы запутались».

Кроками в туристической среде того времени называли копию или набросок карты, сделанный обычно от руки кем-то из туристов. Интересно, что, судя по словам Фоменко, ростовчане отправились на маршрут третьей категории трудности («тройка») по Северному Уралу, не имея на руках подробной карты, а значит, не обладая возможностью спланировать свой путь.

Прибыв в Свердловск, они узнали, что на маршрут ушла группа Дятлова, у которой с картами дело обстояло более благополучно. Фоменко вспоминает: «В Свердловске оказалось, что группа (повел ее Игорь Дятлов) несколько дней назад уже уехала (от них, вроде, уже была телеграмма из Ивделя). Они, действительно, пойдут сначала вдоль хребта на север. Но через несколько дней свернут на полукольцо, и у нас, наверное, есть шанс догнать их, пока они не свернут, и скопировать карту».

По словам Фоменко, он и его группа не догнали Игоря и не встретились с ребятами, но видели место их ночевки: «Не помню, в какой день вышли на ночевку свердловской группы. Поняли: судя по всему, не догнать нам карту. Ночевка свежая, но уже запорошенная, они были здесь несколько дней назад и, вероятно, уже свернули. Дальше мы их следов не встречали. Все, прощай карта, прощайте хорошие кроки. Пойдем по наитию до черных камней».

Удивительно, как точно и порой категорично ветераны-туристы описывают отдельные моменты походов пятидесяти-шестидесятилетней давности. Вот и здесь, с одной стороны, Фоменко высказывается очень расплывчато и осторожно, используя слова «вероятно», «судя по всему», «не помню», а с другой – уверенно указывает, что стоянку они встретили именно группы Дятлова, как будто на ней стоял автограф Игоря или иное обозначение, не позволяющее сомневаться в ее принадлежности. А после стоянки «свердловчане», по воспоминаниям Фоменко, куда-то свернули, будто там был какой-то перекресток, на котором остался четкий след группы, уходящий за поворот.

Строго говоря, есть вовсе ненулевая вероятность, что группа Фоменко, будучи без карты, могла блуждать совершенно в другом районе и повстречать стоянку, не имевшую никакого отношения к дятловцам.

Имеется, однако, одно событие, которое хоть как-то привязывает рассказ Фоменко к местности. Это ночевка ростовской группы в юрте манси Петра Бахтиярова, которая косвенно подтверждает показания Николая Бахтиярова, находящиеся в уголовном деле. В частности, он упоминает группу туристов из восьми человек, гостившую в конце января в юрте у его брата Петра, причем в группе была одна или две женщины: «В юрте мы разговаривали с этими туристами. Они говорили, что идут на горы, но какие не говорили. Спрашивали только, лучше пути по реке или по другому месту…» Очень похоже на «ростовскую группу» – «Идем туда – не знаем куда»… Да и по составу приблизительное совпадение. Однако есть загвоздка. Петр Бахтияров, выведенный в уголовном деле, упоминается там как больной туберкулезом человек, который даже на охоту ходить уже не мог, а в рассказе Фоменко, наоборот, он – активный охотник и хлебосольный хозяин. Вечерние посиделки с участием Бахтиярова Фоменко описывает следующим образом: «Вечером пришел хозяин. Накрыли ужин. Вообще-то мы все пили сухое вино, но у нас были 2 пол-литровых бутылки спирта для всяких ЧП. Одну мы достали. Налили всем мужчинам, кроме четырехлетнего сына хозяина, и Зине. <…> Первую выпили за хозяев. Вторую за хозяина, у которого такая хорошая семья. Глаза у всех немножко замаслились».

Имеется также упоминание «ростовской» группы в радиограмме, отправленной Масленниковым 27 февраля 1959 года в штаб поисков: «Группа ростовчан прошла юрту Бахтиярова Александра в конце января». Это не только подтверждает наличие ростовской группы в тех местах, но и уточняет, у какого манси из рода Бахтияровых ночевала группа Фоменко, который за давностью лет мог ошибиться с именем хозяина юрты. Хотя и у Масленникова вряд ли была достоверная информация.

Как бы то ни было, представляются скороспелыми заявления некоторых исследователей, которые с недоверием относятся к походу «ростовской» группы, пытаясь подчеркнуть их возможную причастность к гибели группы Дятлова. Подозрения основываются на том, что ростовчане вышли в поход, не имея подробной карты и четкого маршрута.

Не стоит, однако, забывать, что поход без подробной карты местности кажется нелепым нам сегодняшним, живущим в мире высокоточной спутниковой навигации и подробной картографии. По практике того времени раздобыть хорошие, подробные карты было очень нелегко из-за режима повышенной секретности. В доступе были карты с низким уровнем детализации, по которым выстраивать походный маршрут было почти невозможно. Как уже упоминалось, главной картографической основой походов того времени были самодельные карты – кроки, которые рисовались самими туристами, в том числе и прямо во время похода.

К разговору о картах можно вспомнить весьма показательный случай из зимнего похода 1958 года по Приполярному Уралу, который приводит в своих воспоминаниях Петр Бартоломей: «…мы хотели получить карты у Полярно-Уральской экспедиции, но геологи сказали: „Не можем дать, это секретные карты. Но можем провезти вас по вашему маршруту на самолете“. Взяли двоих – Дятлова и Аксельрода. Там такой сложный рельеф, что и по карте-то запутаешься, а Игорь потом три дня вел нас 50 километров без карты – только по памяти, что он видел с самолета».

Как видим, в плане ориентации на местности и память не стоит сбрасывать со счетов. Это воспоминание, кроме всего прочего, может служить показателем уровня туристической «профпригодности» Игоря Дятлова. Это важно понимать, поскольку с легкой руки следователя Иванова, который в постановлении о прекращении уголовного дела перечислял «ошибки Игоря Дятлова», закрепилась мысль, что Игорь мог повести группу в неверном направлении.

«Полковник «Отортен» и ошибки Дятлова

Когда «дятловцы» не вернулись ни двенадцатого, ни пятнадцатого февраля, по многочисленным свидетельствам, первыми забили тревогу родственники пропавших туристов. Затем последовала некоторая бюрократическая возня, занявшая несколько дней, в течение которых городская и институтская спортивные организации пытались сначала выждать – вдруг туристы объявятся сами, а позже – снять с себя ответственность за группу, а значит, и за организацию поисков. Группа была смешанная, то есть состоявшая как из студентов УПИ, так и из тех, кто студентами не являлся, поэтому неясно было, кто должен начать поиски – институтская или городская спортивная организация. Этот факт и вызвал замешательство. Но вскоре под давлением родственников пропавших ребят поиски все же стартовали.

Условной датой начала активных поисковых работ можно считать 21 февраля 1959 года, когда председатель спортклуба Лев Семенович Гордо с некоторыми студентами, активными участниками туристической секции УПИ, начали облет районов Северного Урала по маршруту пропавшей группы. В это же время в УПИ собрали студентов, имевших туристический опыт, для проведения поисковых работ непосредственно на местности. Руководителем был назначен студент третьего курса Борис Слобцов. Группу Слобцова сразу же на вертолете забросили в район горы Отортен. Работавшая в тех местах Северная геологическая экспедиция со своей стороны отправила на поиски геологов. Несколько групп коренной народности манси были также собраны для прочесывания местности. С самого начала в поисках принимали участие и военнослужащие части, охранявшей лагеря заключенных в районе Ивделя. Это был капитан Чернышов с отрядом из четырех человек, а также старший лейтенант Моисеев и его команда со служебно-розыскными собаками. Именно им мы обязаны обнаружением тела Зины Колмогоровой. Чуть позже к поискам присоединились курсанты школы сержантов под командованием старшего лейтенанта Потапова и подразделение саперов подполковника Шестопалова.

Имея такого рода нештатную ситуацию, вполне логично, что ответственные работники Городского комитета по физкультуре Свердловска обратились к действительному эксперту в вопросах туризма – все к тому же Евгению Поликарповичу Масленникову. Будучи на первых порах консультантом штаба, в дальнейшем он стал одним из руководителей поисков. 24 февраля, решив командировочно-организационные вопросы по месту своей основной работы, Масленников вылетел в Ивдель, где располагался штаб поисков. Вместе с ним вылетела также группа альпинистов под руководством студента Олега Гребенникова.